Имя мое зазвучало тяжелее. Женщина направляла меня. Ее лицо, нежное, в дымке мечтательного света, обещало экстазы тайной родины, мир нескончаемого праздника. Вдруг грубая знакомая рука коснулась моего плеча.
— Куда ты идешь, Азаро?
Это была Мама.
— Женщина сказала мне идти за ней.
— Какая женщина?
Я указал на женщину, чья улыбка вечно цвела, чьи волосы были голубые, женщину, исчезающую среди гранатовых деревьев и музыки из роз. Ее голова становилась одиноким облаком.
— Но там никого нет, — сказала Мама.
— Есть.
— Я забираю тебя домой.
Я ничего не сказал. Она подняла меня на плечи. Я все еще мог видеть голову женщины. Я все еще слышал голоса в чувственных садах, слышал, как подсолнухи выводят свои кантаты. Я видел очаровательных девочек, танцующих тарантеллу в хвостах комет. Голова женщины в последний раз повернулась ко мне, чтобы одарить улыбкой прежде, чем она полностью растворилась в Млечном Пути музыки. Воздух превратился в туннель загадок. Я услышал последние ноты флейтового соло, плывущего по озеру зеленых зеркал. Мама несла меня домой, пробираясь по грязи нашей перекалеченной улицы, над местным всемирным потопом, под арпеджио водянистых звезд. Она не произносила ни слова. Я дышал запахами канавы и грубой штукатурки полуразрушенных домов. И все, с чем я остался, это был мир, тонувший в бедности, перламутровая луна и долгая предрассветная тьма.

КНИГА ПЯТАЯ
Глава 1
Две недели бог дождя не знал жалости. Небо слилось с водой и стало таким же неотличимым от нее, как бывает в море. Ночами вода просачивалась сквозь нашу крышу, в которой обнаружилось много дыр. Мама подставила ведра и кастрюли под капающую воду. В нашей комнате скопилось так много разных сосудов, что стало почти невозможно передвигаться. Одни стояли рядом с кроватью, другие в центре комнаты, третьи на шкафу. Нам пришлось внести в комнату веревку с одеждой и папины ботинки. Однажды ночью, когда я спал, дождь закапал мне на голову: по-видимому, он был ядовитый и проел новые дыры в цинковой крыше. Мне пришлось передвинуть маг. Иногда дождило так сильно, что сосуды переполнялись, начинали переливаться через край, и весь пол был залит водой. В первый раз, когда я почувствовал под собой мокрый мат, я подумал, что описался. Мое изумление выросло в настоящий ужас, когда я увидел, сколько я написал за эту ночь. Я тихонько встал и попытался вытереть мочу. Проснулась Мама. Мне было стыдно. И только потом я понял, какую шутку сыграл со мной бог дождя.
Дождь лил с такой силой, что я больше не мог спать на полу и перебрался на кровать к родителям. Когда на крыше обнаружились новые дыры, мы передвинули кровать в другой угол. Мы долго не могли найти место, куда ее поставить, чтобы на нее не капало. В конце концов мы изловчились, поставив ее так, что вода капала нам только на ноги. Папа жаловался лендлорду, но тот пригрозил еще повысить ренту, если ему придется чинить крышу. Мы не могли принять его условия, поэтому у нас не было другого выбора, кроме как мокнуть всю ночь.
Иногда по утрам мы вставали и обнаруживали слизняков, червей и многоножек, ползающих по комнате. По стенам ползали улитки. В кастрюлях плавали маленькие рыбки. Папа был убежден, что враги таким образом пытаются нас отравить. Он подозревал всех соседей и строго запретил мне брать еду из чужих рук и даже играть с чужими детьми. Поэтому жили мы очень одиноко.
Дождь укорачивал дни. Почти все это время я болел. Поначалу Мама ходила торговать, накрывая полиэтиленом корзину с товарами. Но погода все портилась, и Мама перестала выходить из дома и ничего не зарабатывала. Папа возвращался поздно вечером, весь в грязи, с безумными глазами. От его одежды сильно пахло. По всему телу у него пошли фурункулы. Его ступни стали грубыми и шершавыми. Для грузчиков это было очень тяжелое время.
Наша улица превратилась в единый большой поток. Вода затекала к нам в комнаты прямо из канав. Когда дождь усиливался, в поселке устанавливался мерзкий запах из-за того, что вода заливала отхожее место. В это время все дети чувствовали себя больными, и люди заражались странными болезнями, так что многим приходилось уезжать к себе в деревню, чтобы лечиться там травами. Те, кто сами справлялись с болезнями, строили цементные плотины, чтобы вода из отхожего места не могла попасть в дом. Остальные беспомощно сидели по комнатам и наблюдали, как поднимается уровень воды.
Все время мне было холодно. Когда Мама возвращалась после торговли, она сразу же шла мыться, потом меняла одежду, садилась на кровать, съеживалась и начинала стучать зубами. Вода методично капала, и говорить было не о чем. Звук падающих капель проникал нам в кости, в нашу тишину и в наши сны. Лицо Папы выглядело каким-то водяным. Иногда, когда Мама возвращалась с торговли с мокрым лицом, а земляные черви всползали по ее лодыжкам, я не был даже уверен, плачет она или нет.
Я продолжал по утрам посещать школу. Мои книги с задачками промокли, чернила кончились, и меня постоянно наказывали. Наше наскоро сооруженное школьное строение, из глины и цемента, без крыши и с низкими стенами, обваливалось под дождем. Растения пышно расцветали в наших классных комнатах. Змеи вползали к нам прямо на уроки гигиены. И когда дождь усиливался, мы проводили уроки под навесами крыш соседних домов.
Однажды по пути из школы меня застал проливной дождь. Я проходил мимо бара Мадам Кото. Рядом с ним было припарковано множество автомобилей. Через занавески я смог увидеть женщин с красными губами и накрашенными лицами, мужчин в ярких одеждах. Саму Мадам Кото я не видел. Когда я шел мимо, небо прорезала вспышка. Она разорвалась прямо надо мной, и я побежал. Я помчался в сторону леса, но ветер был очень сильный. Он поднял меня вверх и бросил оземь. Я встал на ноги, ничего не понимая. В этот момент я услышал страшный стон. И затем медленно, как во сне, начало падать дерево и свалилось на несколько других деревьев. Сломанные ветви и листья перегородили мне дорогу. Я побежал под вспышками молний. Я бежал по воде. Камешки больно врезались мне в ступни. Дождь хлестал по лицу. Чувствуя, что мои легкие больше не выдерживают этого бега, я заскочил под навес какого-то дока. И только когда я там оказался, дрожа всем телом, временно спасшийся от разгула стихии, я понял, что забежал прямо в дом старика, которого ослепил пролетавший ангел.
Старик сидел на стуле на своей веранде и повернул ко мне лицо с зелеными полурастворившимися глазами. Он курил трубку. На нем была шляпа. Увидев его, я страшно испугался. Я уже был готов убежать и еще раз сразиться с молнией, когда он сказал:
— Не уходи, мальчик.
Его голос на дожде звучал мягко и одновременно устрашающе.
— Почему не уходить? — спросил я, дрожа.
Он постучал трубкой о стул и улыбнулся мне зловещей улыбкой. Его глаза задвигались в разные стороны.
— Потому что, — сказал он, — если ты меня не послушаешь, если ты уйдешь, то утонешь в яме, и змеи заползут в твой рот.
Ветер обрызгал мне лицо.
— Иди сюда, — сказал старик.
— Зачем?
— Я хочу увидеть мир твоими глазами.
Я приготовился бежать.
— Не двигайся! — скомандовал он.
Меня как заморозило. Мои конечности онемели. Я словно пустил корни и не мог двинуться. Старик засмеялся. Его зубы были почти коричневые, и рот был похож на рану.
— ИДИ СЮДА! — снова скомандовал он.
Я не двигался. Ветер опять, как душем, окатил меня дождем. Я почувствовал, что куда-то двигаюсь. Я запротестовал. Но ветер стал еще сильнее. Слепой старик смеялся, чувствуя мою борьбу. Ветер расколол меня надвое, отделил меня от меня самого. Я почувствовал, как мое внутреннее пространство движется к старику. Или же слепой старик вплывал в меня, вторгаясь в мое сознание? Я ни в чем не был уверен.
Ветер утих. Дождь капал в тишине. Все потемнело. Я попытался прищуриться, но не смог. Словно из ночного кошмара, перед моими глазами стали проплывать какие-то жирные зеленые сущности. Но постепенно мое зрение прояснилось. Когда я снова взглянул на мир, то, что я увидел, заставило меня закричать. Все было перевернуто вверх тормашками. Мир немного сплющился. Деревья были похожи на медленно двигавшихся гигантов. Дождь превратился в нескончаемые сумерки, а ночь в нескончаемый дождь. Вся земля была в кратерах. Она вздымалась, как монстр в беспокойном сне. Пространство было населено самыми отвратительными духами, каких мне только доводилось видеть. Из их бесчисленных ран сочился гной. Когда духи разговаривали, зеленая слюна капала из их ртов. Я закричал. Глаза мои загорелись. Но улыбка короля-мальчика, которая вдруг возникла передо мной и исчезла, охладила мое зрение. Я слышал, как ведьмы пронзительными голосами признавались в своих злодеяниях. Земляной монстр открыл зияющий рот, и оттуда выскочил большой желтый зверь с горящими рубиновыми глазами и длинными когтями. Он прыгнул прямо мне в глаза, и я отпрянул. Жестокий ветер задул в моей голове. Мои глаза снова раскалились, и я подумал, что они лопнут. Затем все накрыла тьма.
Когда я открыл глаза, то обнаружил, что все еще стою на ногах. Дождь стекал по моему лицу. Перед собой я увидел слепого старика, который свалился со стула. Он царапал воздух кривыми пальцами. Его трубка валялась на земле, а шляпа лежала в луже. В шляпе, искрящийся на коричневом фетре, сидел большой белый кот. Это был прекрасный кот с глазами гнома. Когда я шелохнулся, кот отпрыгнул. В мгновение ока он исчез. Слепой старик закричал о помощи. Открылась дверь. Оттуда вышли две женщины. Они увидели, как старик извивается на мокрой земле, задыхаясь в спазмах, глотая воздух открытым ртом. Они увидели и меня, и между нами сразу же установилась какая-то странная связь. Они закричали, и я пустился прочь от них в ненастную стихию. Они не стали меня догонять.
Дождь больно хлестал меня по коже, но я бежал, не останавливаясь. Пока я бежал, я увидел всю будущую историю как на ладони, собранную в одно мгновение. Я увидел недостроенный дом, разрушающийся под силой дождя. И затем то, что от него осталось — железную арматуру, торчащую из мокрой земли. Все это случилось быстро, и я был убежден, что увидел этот мир глазами слепого старика.
Когда я дошел до дома, Мама стояла у дверей, пластиковым ведерком выливая воду из комнаты. Изо всех щелей, как из открытых кранов, текла вода. Кровать была насквозь мокрая, с одежды капало. Везде стояли ведра и кастрюли.
— Помоги мне вылить тазы, — сказала Мама так, как будто я все время был здесь.
Я снял с себя школьный ранец, и, все еще мокрый, принялся выливать ведра и тазы. Потом я снова поставил их на прежние места.
— Мне холодно, — сказал я.
— Давай выливай тазы.
— Я, кажется, скоро заболею.
Она продолжала выплескивать воду из комнаты в коридор.
— Если ты не заболеешь, я дам тебе большой кусок жареной рыбы. А если ты поможешь мне вылить все тазы и потом просушить комнату, я расскажу тебе историю.
— Какую историю?
— Про дождь и бога дождя.
Я принялся с воодушевлением выливать тазы. Соседи-съемщики наблюдали за нами из окон. Дождь не подавал признаков отступления. Закончив с тазами, я взял у Мамы тряпку и помог ей вытереть пол. Ночная темнота спустилась на дождь. Сделав все, что в наших силах, мы помыли руки. Мама ушла готовить обед. Я остался в комнате, и меня колотил озноб. Я слушал ветер. Я лег на кровать и укрылся мокрым одеялом. Пока я спал, я слышал, как с важностью завывает бог дождя. Когда он сверкал глазами, повсюду рассыпались резкие вспышки света. Иногда это было похоже на то, как стеклянную бутылку разбивают о черную стену.
* * *
В комнате было тепло от запаха еды. На столе горела свеча. Гигантские тени быстро двигались по стенам. Я сел прямо. Папа колотил воздух, ныряя, увиливая, изгибаясь, нападая на свою тень. Я наблюдал за ним, пока он не заметил меня. Он сказал:
— Твой отец собирается стать чемпионом мира.
— По какому виду?
— Я собираюсь стать боксером.
В интонации его слов звучало удовлетворение. Он продолжал делать выпады, вступая в схватки с воздухом, нападая, ставя защитные блоки. Дождь смягчился. Мама выглядела лучше, ее волосы были аккуратно уложены, а лицо слегка засветилось. Папа боксировал вокруг нее.
— Твой отец сходит с ума, — сказала она.
— Почему?
— Он тренируется, чтобы стать боксером.
Мы оба наблюдали, как он нападает на москитов и летающих муравьев. Он весь вспотел, и его лицо искривилось в абсурдной сосредоточенности.
— Ты сам видишь, какие мы бедные, — сказала Мама. — Чем мы будем кормить этого боксера, а?
Папа внезапно остановился, как если бы получил удар в живот. Затем он медленно растянулся на полу, притворяясь, что получил нокдаун. Мама засмеялась. Быстрая вспышка сверкнула в одном из моих глаз, словно у меня в голове находилась камера. На какое-то мгновение все застыло. Стены растворились, комната исчезла, и в относительном пространстве этого времени мы двигались в каком-то неизвестном направлении.
— Сейчас мы находимся на луне, — сказал я.
— А еда еще не готова? — спросил Папа, вставая и отряхивая свои брюки.
Мама принесла еду, и мы поели в тишине. У Папы проснулся страшный аппетит, и он съел всю скудную еду с нескрываемым наслаждением. После еды Папа зажег сигарету, пока мы с Мамой убирали со стола. Папа курил на стуле, делая глубокие затяжки и выпуская дым долгими выдохами. Мама присела со своей корзинкой и стала считать деньги.
— Этот сезон дождей совсем нас разорит, — сказала она.
— Скоро будет великая передышка, — ответил Папа.
Затем я вспомнил, что Мама обещала рассказать мне историю. Я спросил ее об этом, и она улыбнулась, но не прекратила подсчета, используя для этого все десять пальцев. Внезапно Папа вздрогнул, его плечи задрожали. Он поспешно встал, надел ботинки и вышел.
— Что случилось? — спросил я.
— Твой Папа что-то почуял.
— Что?
— Послание, предостережение.
— Как?
— Своим телом.
Я замолк. Необъяснимый страх проник в меня. Я слышал, как мир тяжело вздыхал. Мама перестала считать деньги, отложила в сторону корзину и послала меня купить немного огогоро.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70