И Руперт тоже, наверное, нет, и Доминик. Не так грубо. Разве ты никогда не думаешь про себя: “У этой красивые глаза, а у этой – симпатичная мордашка”?– Бывало пару раз.– Пару раз? Когда?– Давненько уже.Вот, опять мы вернулись к жене, подруге или кем там она ему приходилась. Точно. И даже несмотря на то что я пьяна и мне жутко любопытно, я не решаюсь задать вопрос. Просто не могу. Вместо этого говорю:– Я разочарована в мужчинах. Ты все так жестоко обрисовал.– Прости, Стелла. Ты ведь сама просила научить тебя секретам флирта. Пойдем. Тут близко, прогуляемся пешком.Вечеринка, на которую мы отправились, оказалась приемом в честь открытия очередной новой галереи. Как и следовало ожидать, галерея представляла собой огромное белое пространство, заставленное смешными инсталляциями гигантских насекомых из латекса, помещенных в стеклянные кубы. Когда мы входим, в зале стоит дикий шум: гул голосов, громкое дребезжание музыки, от которой у меня тут же начинается мигрень. Канапе все черные; черная икра уложена пирамидками на небольших печенюшках с чернилами кальмара; черный хлеб, намазанный каким-то черным маслом, и с ломтиками черных трюфелей; тарталетки с черешней в шоколаде. Черешня вкусная. Из напитков – коктейли с кофейным ликером.– Да уж, назад в прошлое, – говорю я Фрэнку, пока он тащит меня сквозь толпу, обняв за талию. – Для полноты картины не хватает только Доминика.– Мы тут ненадолго, – роняет Фрэнк, когда на него, визжа от восторга, накидывается классической красоты блондинка.Я отступаю на несколько шагов, изображая интерес к паре латексных уховерток (большие опрокинутые фигуры, обозванные “Инсектицид”). Оторвав от них взгляд, я, к своему великому удивлению, замечаю, что Фрэнк разговаривает уже с брюнеткой. У нее под платьем такой “поднимающий” бюстгальтер, что грудь неестественно бугрится прямо под подбородком. Я пытаюсь встретиться взглядом с Фрэнком, но тщетно, поэтому какое-то время брожу в одиночестве. Естественно, на такой вечеринке нет ни единого шанса избежать встречи с друзьями Доминика. Здесь я насчитала шестерых, включая одного женатика, что набросился на меня за ланчем несколько месяцев назад. Он пришел сюда с супругой, и она не в восторге от нашей встречи. “Дорогая, твой муж отвратителен. И если ты рада, что у тебя есть хоть такой мужик, это еще не значит, что все незамужние женщины Лондона спят и видят, как бы поскорее затащить твоего уродца в постель. Он лысый. У него большое брюхо. Кроме того, я знаю, что у него премерзко воняет изо рта. Так что расслабься и не смотри на меня как на врага народа. А это чудовище можешь оставить себе”. Вот что я хотела бы ей сказать, но...– Привет, Сара. Рада тебя видеть, – чирикаю я.– Помнишь Стеллу? – спрашивает муженек. – Она раньше была с Домиником.– Да, – отвечает Сара без лишнего энтузиазма, демонстративно пытаясь обхватить благоверного за безразмерную талию.– Мы с ними как-то ездили в Прагу на выходные, помнишь? – продолжает муж.– Что-то не припоминаю, – нахально врет Сара, поглаживая его круглую щеку и не сводя с меня глаз.– Неважно, – улыбаюсь я. Да что с ними со всеми, с этими женщинами? Почему они все думают, что при первой же возможности я накинусь на их уродливых мужей и изнасилую не сходя с места? – Приятно было снова встретиться. Мне нужно найти своего друга, – невнятно бормочу я, отчаливая от них.– Надеюсь, она поняла намек, – шипит Сара за моей спиной. – Поверить не могу, что она пыталась и тебя соблазнить.– Просто она очень одинока, – говорит он громко.Ну и наглец, учитывая, что это он пригласил меня на ланч и он накинулся на меня. Мужчины такие жалкие, думаю я, гневно шагая по залу, да и женщины тоже. Всегда готовы переложить ответственность со своего мужика на другую женщину. Черт возьми. И все же теперь, когда у меня появилась светская жизнь, я стала более цивилизованной. Еще три месяца назад я бы повернулась и высказала Саре все, что о ней думаю. Но сейчас я направляюсь в дальний конец зала, где не так людно, и, к своему изумлению, сталкиваюсь нос к носу с тем, кто устроил весь этот ужасный музыкальный шум. Великолепный Янгста, в ослепительно желтом спортивном костюме, весь в золотых цепях.– Ой, – говорю я. – Надо же. Привет. Я – Стелла, мы с вами на днях познакомились...– Да, да, помню, – отвечает Янгста.– Вы тут играете?– Верняк. – Он указывает на несколько вертушек, за которыми в данный момент орудует мини-версия Янгсты, тоже в спортивном костюме. – Я собирался вам звякнуть. – При этих словах он мизинцем и большим пальцем правой руки изображает телефонную трубку.– Позвоните, – улыбаюсь я. – Буду рада.– Тусанемся, а? Поужинаем там, то, се?– Легко.– Мне пора к декам, – извиняется он. – А какие планы на сегодня попозжей?– Вообще-то я тут с другом. Думаю, мы потом куда-нибудь еще пойдем.– Я с полуночи диджею в Кингз-Кросс, – говорит он, вручая мне пару контрамарок. – Если хотите, заваливайте.– Хорошо. Если не приду, то созвонимся.– Стопудово, – обещает Янгста, кивая по-собачьи. – Верняк. Заметано.Я пробираюсь в другой конец комнаты мимо всех бывших друзей (вслед то и дело слышу: “Смотри, Стелла, бывшая жена Доминика”), ищу Фрэнка и нахожу его в компании отца моего ребенка. Невероятно, сам Доминик тут как тут. Держится словно король вечера, хоть и немного помят. На секунду мне становится грустно, что мой мир так тесен, но потом я впадаю в ярость. Почему он не сказал, что приезжает? Что, трудно было позвонить? А как же Хани? Она и так редко видится с отцом. А вдруг нас бы не оказалось в городе?– Черт возьми, ты почему не в Токио? – говорю я, как только мне удается пробиться к нему сквозь небольшую толпу.– Стелла! – Он отрывается от своей свиты. – Я прилетел всего пару часов назад. Парень, что открыл галерею, – мой старый друг. Как Хани?– Прекрасно, хорошеет с каждым днем.– Я тут ненадолго по делам. Не возражаешь, если в выходные приду ее повидать, когда высплюсь?– Ты мог бы меня предупредить. Позвонить. Нас могло не быть в городе. Конечно, приходи. Она обрадуется. Ты слишком редко ее навещаешь.– Пожалуй, приду прямо завтра. Ну как дела, Стелла? Выглядишь потрясающе. Фрэнк сказал, что ты здесь. Кстати, если говорить об отсутствующих отцах... – добавляет он вполголоса, – все нормально?– Отлично. А как ты? – Меня очень волнует один вопрос, но я не могу сейчас спросить своего бывшего, хрюкала ли я во время оргазма.– Как обычно. Токио – прекрасный город. Вдохновляет меня. Кстати, когда я был здесь в прошлый раз, я не знакомил тебя с Кейко?– Знакомил, мимоходом.– Она сейчас в отеле, отсыпается, но завтра я бы мог взять ее с собой.– Конечно, приводи.– Ладно, мне пора. Тебя подвезти? Я с шофером.– Нет, мы с Фрэнком сегодня развлекаемся.– Вы с ним...О нет, только не это.– Нет, Доминик.– Хорошо. Он тебе не пара, Стелла. Я его хорошо знаю, даже слишком хорошо, – смеется он. Все-таки есть у Доминика одна очень неприятная черта. – Он, конечно, молодец. Но я не представляю тебя в компании деревенского парня за кружкой темного эля.Я кидаю на бывшего недобрый взгляд, но он его игнорирует.– Кроме того, – никак не угомонится Доминик, – он не слишком разборчив в связях. И надежным его тоже не назовешь. Ты ведь помнишь, у него есть...– Да, – прерываю я его. – Я знаю.– Хорошо, – повторяет Доминик. – Не забывай.Фрэнк проталкивается к нам.– Не говори ему, что я тебе сказал, ладно? – шепчет Доминик. – Знаешь, информация о клиенте... все-таки – это профессиональная тайна. И вообще, по-моему, с ним эту тему лучше не затрагивать.– Спасибо за заботу.– Всегда пожалуйста, – говорит непробиваемый Доминик. – Слушай, я позвоню тебе утром. Может, вместе сходим пообедать куда-нибудь. Рад тебя видеть.– Я тоже. Созвонимся завтра. Доминик уходит.– Хватит? – шепчет Фрэнк мне на ухо.Я вижу, что это заметила женщина со вздыбленной грудью, и вижу, что ей это не нравится.– Да, пошли отсюда. Куда мы теперь и кормят ли там? Я проголодалась.– Ты что, ничего не ела?– Нет, только пару тарталеток с черешней. Не потому что невкусно, просто от всего остального у меня бы зубы почернели. Какой умник догадался подавать на приеме такие закуски?– Я бы и сам не прочь что-нибудь съесть. Как насчет карри? Тут за углом Брик-лейн.– Фрэнк, ты гений. Пошли. Он смотрит на свои часы:– Сейчас пол-одиннадцатого. Мы могли бы перекусить, а потом пойти на вечеринку.– Отлично.Полчаса спустя, когда мы уютно устроились в душной и людной “Звезде Индии”, между нами возвышается стопка горячих ароматных лепешек.– Тебе хоть иногда бывает весело на этих вечеринках? – спрашиваю я Фрэнка. – Тебе не бывает скучно? Потому что мне они надоели очень быстро.– Да, очень скоро перестаешь замечать разницу – они все кажутся похожими одна на другую. Но, – он пожимает плечами и макает лепешку в чатни из йогурта с кориандром, – ведь со всеми вечеринками так бывает. Наступает момент, когда просто хочется сидеть дома.– С трубкой в зубах и в домашних тапочках? Верю. Ты не мог бы пожирать эти лепешки помедленнее, поросенок. Я тоже хочу.– Мы еще закажем. И потом, это еще вопрос, кто из нас поросенок.Я чувствую, как краснею. Фрэнк хитро улыбается и протягивает последнюю лепешку.– Прости, Бейб, – и издает тихий, почти неслышный хрюк.Я в ответ пинаю его под столом.– Ты никогда не скучаешь по Доминику? – спрашивает он, шаря в кармане в поисках зажигалки.– Нет, с чего бы?– Не знаю. Разве так не бывает?– У меня нет. Ты когда-нибудь скучаешь по своим подружкам? У тебя вообще были отношения, которые длились больше часа?– Да. Ты что хочешь заказать?– Пока ты живешь со мной в одном доме, не было. Почему? Твоя первая любовь была безответной или плохо закончилась? Ты пытаешься кого-то забыть и потому трахаешься со всеми подряд?– Нет, – смеется Фрэнк. – Прости, но мне уже тридцать пять, а не двадцать.– Ты отбеливал зубы? Какие-то они у тебя очень ровные и белые. Я буду курицу тикка масала, одну парату, один простой йогурт, рис с овощами, оладьи бхаджи, и если ты согласишься, порцию острого картофеля на двоих. Ты запомнил? Мне срочно надо по-маленькому.– Валяй, Зигмунд Фрейд, – говорит Фрэнк. – Что пить будешь? Пиво?– Да.Сходив в туалет и заодно позвонив папе, проведать, как там Хани – оказалось, она не спит и смотрит с папой телевизор, – я возвращаюсь в зал. Фрэнк сидит, откинувшись на спинку стула, и мило беседует с женщинами за соседним столиком. Они явно ему симпатизируют, поскольку активно хлопают глазками и хихикают.Я сажусь на свое место.– Пока, – говорит дамам Фрэнк и отворачивается от них. – Я уже сделал заказ. Так на чем мы остановились?– Я спрашивала тебя о нормальных отношениях. Было ли в твоей жизни что-то серьезное, выходящее за пределы кровати?– А я сказал тебе, что было.– С кем?– С подругами, Стелла. У меня были подруги, с которыми у меня были продолжительные отношения. А с одной мы встречались целых три года.– А кто она? – Сердце бешено колотится: вот он, момент истины.– Девушка из моего родного города на севере. Я молчу. Он тоже.– Ну же, Фрэнк. И?..– И мы с ней встречались три года, – повторяет он скучающим голосом, – но отношения наши никак не развивались, и мы расстались.– И как она это приняла?– Не очень хорошо. Обычно, когда тебя бросают, это трудно принять.– Да, верно. – Для храбрости я глотнула пива. – Вы поддерживаете отношения?– С Карен? Нет.– А почему?– Это что такое? – Фрэнк смеется. – Допрос с пристрастием? А ты поддерживаешь отношения со своими бывшими дружками?– В основном – да.– Что, со всеми?– Нет, – вынуждена я признать. – Но со многими.– Думаю, просто наши с ней дороги разошлись. Следующий вопрос. Почему я никогда не могу заставить его говорить об этом? – А что будет потом, как ты думаешь?– Где будет?– С тобой; что будет с тобой потом, в будущем? Какие у тебя планы? Ты хотел бы остепениться?– Осесть в своем доме с трубкой в зубах, в теплых домашних тапочках?– Да.– Когда-нибудь, но до этого еще далеко.– Фрэнк, можно тебе задать очень старомодный вопрос?– Валяй.– Тебе никогда не кажется, что твоя жизнь, сексуальная жизнь, пустая? Неправильная?– Неправильная?– Да.– Нет. Мне не нравится жить с женщиной под одной крышей.– Но со мной ты живешь.– Но я с тобой не сплю. Спасибо, – говорит он официанту, когда нам приносят еду. – Ненавижу, – продолжает он, – все это нытье и ссоры, а спустя какое-то время они обязательно начинаются.Значит, с женщиной под одной крышей он уже жил. – Может, ты женоненавистник? – спрашиваю я, прожевывая шпинат. – Или гомик?– Я спал пару раз с мужчиной, давно, еще когда учился в художественном колледже, но мне не понравилось, – отвечает Фрэнк. Как современно. – Мне нравятся женщины.– Но общаться или жить с ними тебе не нравится.– Я же общаюсь с тобой и живу с тобой, так?– Это не одно и то же.Какое-то время мы жуем молча. Я знаю, что это неприлично, но не могу удержаться и спрашиваю, пытаясь придать своему голосу деликатность:– В задницу?– Что?– С мужиками. В задницу?Фрэнк ухмыляется мне зловеще:– Стелла, ты уверена, что хочешь это знать?– Да.– А ты сама так пробовала?– В зад?– Угу.– Нет. Я боюсь. У меня фобия. Это как-то негигиенично. А ты?Фрэнк вздыхает:– Тебе не кажется, что ты слишком много хочешь знать?– Нет. Мне интересно.– Ты прямо как парень, – удивляется Фрэнк. – Симпатичный парень.– А ты бы меня поимел сзади, если бы я была симпатичным парнем?– Стелла, я не “имел сзади” парней.Я киваю, но потом с ужасом выдыхаю:– Так ты был пассивом?Фрэнк проводит руками по волосам.– Ты ужасна, ты знаешь об этом?– Фрэнки, ну скажи мне, ну пожалуйста. Скажи своей Стеллочке. Откройся, сбрось камень с души.– Никаких задниц, ясно? Нет, в задницу – нет. Господи боже мой!Я щедро награждаю его за откровенность куском шпината со своей тарелки.– А с женщинами?– Ты опять про задницы?– Да.– Да.– Мамочки... – Я смотрю на Фрэнка во все глаза – он невозмутим, ни тени улыбки.– А тебе не кажется, что это грубо?– Стелла, ни за что бы не подумал, что ты такая ханжа. Что значит – грубо?– Как же не грубо. У женщины есть отличное влагалище, но ты его игнорируешь, и, по-моему, это очень невежливо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27