https://wodolei.ru/catalog/rakoviny/dlya-tualeta/
)
Я начала с работы корректора, а позже меня перевели в производственный отдел, где вот уже сорок лет колонку советов рубрики «Вайнона вас поймет» вела Мэри Винтон. Со дня на день ей должно было исполниться восемьдесят пять. Я редактировала материалы для ее рубрики.
Мэри предпочитала письма, в которых спрашивали о том, как должны оформляться тексты благодарственных открыток — от руки или на компьютере. Секретарь отдела, Стелла Лоренцо, которую называли машиной местных новостей, отправляла сотни писем с подписью «С наилучшими пожеланиями, Вайнона».
— Мне кажется это таким несправедливым, — шептала я Стелле. — Она же совершенно игнорирует просьбы людей дать им совет в сложной ситуации.
— Скажешь тоже, — отвечала мне Стелла, закатывая свои огромные глаза и карандашом убирая с лица роскошные, коньячного цвета волосы. — Я каждый день натыкаюсь на письма, в которых женщины всерьез спрашивают, будет ли их детям лучше без матери. Эти женщины доведены до отчаяния. Боже праведный, они готовы на крайний шаг, а мы молчим. Я не знаю, что делать.
Я преодолела робость и подошла к Мэри, приходившей на работу в шляпе, которую она церемонно снимала в офисе, чтобы водрузить ее на вешалку, после чего царственной поступью направлялась к своему месту за рабочим столом.
— Мисс Винтон, я хотела спросить у вас, правильно ли, по-вашему, мы организуем работу с теми, кто обращается к нам в момент кризиса? Мне кажется, что отсылать им номер телефона центра психологической помощи недостаточно. — Дорогая моя, я не намерена вникать в мелкие дрязги и личные неурядицы, которые преследуют людей, — ответила мне Мэри. — Моих читателей волнуют другие вопросы.
Хотя я работала в отделе всего третий или четвертый месяц, я втихомолку начала отвечать людям сама, обращаясь в случае необходимости за помощью к Кейси Глисон, с которой работала в общественной организации «Оклахома!». Я стала одержима этими письмами. Чем больше я вчитывалась в них, тем больше поражалась разнообразию жизненных коллизий. Люди, независимо от положения, возраста и профессии, иногда демонстрировали в письмах полную растерянность. Кассиры, строители, секретари, хирурги. Я только диву давалась, как могут взрослые люди, получившие образование и права на вождение автомобиля, не знать ответа на очевидный вопрос, касавшийся их собственной жизни. Я начала задумываться над тем, что иногда людям просто чудом удается сохранить брак и воспитать ребенка, и удивлялась тому, как они могут в течение десяти лет работать на одном месте, хотя их босс — типичный персонаж из фильма ужасов.
Сначала мне показалось довольно странным, если не пугающим, что они обращаются к незнакомому человеку за советом. Но, в конце концов, я решила, что это похоже на ситуацию, когда вы изливаете душу попутчику в поезде. Вас привлекает перспектива не нести никакой ответственности за свою откровенность.
Однажды Мэри Винтон прошла в туалетную комнату, откуда так и не вышла. Во всяком случае, «Вайнона вас поймет» в тот день приказала долго жить. Спустя час ее обнаружили сидящей на ближайшем к двери унитазе. Журналистки рассказывали, что на лице Мэри застыла невразумительная улыбка, но она сидела с прямой спиной. Мисс Винтон отправили на «скорой» сначала в городскую клинику, а потом в «Дубки» (Стелла и я приходили проведывать ее и приносили ей пачки писем, на которые она вызвалась ответить, хотя мы и не смогли прочесть то, что она написала. Мы с улыбкой уверяли ее, что отправили их по почте. В следующий раз мы дали ей черно-белые рекламные листовки, и мисс Винтон ответила и на них). Новый редактор Стив Каткарт узнал через Стеллу, чем я занималась в последнее время в редакции. Однажды утром он заслонил свет у моего серого металлического офисного стола и произнес:
— Джиллис, мне стало известно, что ты устраивала самодеятельность в отделе. Нам надо обновить рубрику советов. Я могу поручить это тебе? Да? Хорошо, договорились. Назовем ее «Расскажите Джули».
— Нет, — ответила я ему, приходя в ужас от собственной наглости (как я могла перечить редактору, да еще и новому, да еще и малознакомому!). — Пусть название рубрики не сосредотачивает внимания читателей на моей персоне. Я хочу, чтобы вы назвали ее «Излишек багажа». В конце концов, именно так и следует рассматривать эти письма. Люди хотят поделиться с нами ношей, которая становится им не по силам.
Ему понравилось!
Я не была в редакции и года, а уже вела рубрику!
Тогда я еще не знала, зато хорошо знаю сейчас, что эта работа затягивает. Я думала, что Каткарта впечатлили мой здравый смысл и чувствительность. Позже он поведал мне, что остановил выбор на мне, так как я женщина, а значит, должна с сочувствием относиться к чужим проблемам, кроме того, я была дочерью своего отца, а следовательно, дружила с английской грамматикой и умела красиво выразить свою мысль на бумаге.
Большинство подобных мне женщин занимались психологией или смежными науками, но потом столкнулись с тем, что кто-то попросил их совета и… послушался его! Раз изведав ощущение, что тебе верят и ждут от тебя ответа на вопрос, ты не в силах от него отказаться. Сейчас популярностью пользуются советы для молодежи, людей среднего возраста, политиков, любителей домашних животных, для увлекающихся пэтчворком и садоводством. Но мы стояли у истоков. Мы говорили слова утешения тем, кто столкнулся с неблагодарностью собственного ребенка или с изменой любимого человека. У многих из нас было минимум опыта, но у каждого, как козырь в рукаве, существовал знакомый психолог. Моей палочкой-выручалочкой была Кейси Глисон, моя лучшая подруга, которая специализировалась на семейной психотерапии. Ее собственная семья состояла из нее самой и матери-ирландки, довольно жесткой и мудрой женщины. Кейси была лесбиянкой. Мы познакомились с ней и с ее любимой Сарен во время танцевальной постановки, которую готовили в организации «Оклахома!», и с тех пор подружились. Ей нравилось проповедовать свое отношение к деликатным темам человеческих взаимоотношений, скрываясь за моей фотографией в рубрике. Однажды она сказала, что ведущие рубрики советов должны организовать «горячую линию» с номером: 1-900-О-ДОРОГАЯ. Когда она рассталась с Сарен, потому что та влюбилась в парня, я стала для Кейси такой «горячей линией». Мы сблизились, проведя многие вечера за красным вином под музыку альбома Джонни Митчелл «Blue», которую по праву можно назвать гимном женской грусти. Я наивно спросила, как Кейси, которая дает всем советы, пользуясь знаниями, полученными на университетской скамье, сама может так раскиснуть, набрать вес и проводить все субботние дни, просто валяясь в кровати. Она не раздумывая ответила:
— Не верь тем, кто скажет, что знать, как пережить потерю, — это уметь преодолевать жизненные трудности на своем собственном пути.
Лео и Кейси прекрасно поладили, и мы проводили время как одна большая семья, а в День благодарения устраивали праздничные обеды то в нашем доме, то в доме Кейси и ее матери Конни. Сначала Лео уперся, когда я объявила, что хочу назначить Кейси официальным опекуном, на случай если мы с ним умрем, но, в конце концов, он согласился с тем, что она гораздо лучшая кандидатура, чем моя сестра и ее муж Питер или его родители. Кейси была мне сестрой в большей степени, чем родная Джейн.
Сразу после окончания курса Лео предложили работу юрисконсульта в штате Висконсин. Сумма звучала очень заманчиво, и Лео ухватился за эту работу. Вскоре он уже решал юридические вопросы, которые, по сути, не очень отличались от тех, с какими сталкивалась я. Мы стали зарабатывать больше. Я наняла специалиста по ландшафтному дизайну и нашла школу для Гейба, где обращали больше внимания не на то, что он не знает названия цветов, потому что страдает аутизмом, а на то, что может запустить электроточилку для карандашей от солнечной энергии. Я понимала, что с Гейбом что-то обстоит не так, как с другими детьми. В детстве я тоже отличалась от остальных детей, но тогда для этого феномена еще не придумали названия. Я не была болтливой или чрезмерно вспыльчивой — у меня оказался дефицит концентрации внимания, который проявлялся в гиперактивности. Гейб мог выразить свою мысль ярко и точно, но только в устной форме. Его письменные работы все еще напоминали каракули детсадовского ребенка. Он очень много читал, но при этом не смог бы правильно написать ни одного слова из прочитанного. Для нас он был способным и самым замечательным! Я думала, что усилием воли и желанием добиться результата я сумею смести с пути все преграды, ведь удалось же нам с Лео превратиться из скромно топчущейся на краю танцевальной площадки пары в великолепный дуэт, который вызывал восхищение гостей на свадьбах и торжествах. Мы жили хорошо.
Люди удивлялись тому, что мы, так рано поженившись, смогли сохранить наш союз. Мы и сами удивлялись этому и до сих пор искренне радовались тому, что давным-давно решились вступить в брак. Соседка как-то призналась нам, что однажды вечером проходила мимо нашего дома и застала всех нас на лужайке во дворе: мы учили Каролину стоять на руках. В тот же вечер она ответила согласием на предложение своего бойфренда пожениться, потому что ее вдохновило увиденное. Она хотела создать семью, подобную нашей.
Любой человек желал бы этого. Любой, кроме Лео. Лео не видит своей вины в «повороте событий», как он предпочитает именовать случившееся, словно пропасть, которая разверзлась между нами, была вызвана погодно-климатическими условиями или тем, что в силу вступили новые законы о налогах. Он всегда был склонен считать себя непогрешимым. Теперь, когда я могу оглянуться назад, я понимаю, что Лео занес ногу на выходе из нашего дома еще до того, как я могла подозревать об этом. Его странное поведение служило сигналом того, что от меня скрыта общая картина событий.
Я объясняла поведение Лео тем, что у него нервный срыв. Он Постоянно жаловался на стресс, сумев убедить меня, что это моя Нина, что это вина детей, что это результат невидимого внутреннего конфликта. Он не стенал от горя, крича, что он, Лео Штейнер, является заложником и жертвой невыносимых обстоятельств, по это было ясно по тысяче намеков.
Все началось с непонятных замечаний. Он сказал однажды, что курятина, которую мы покупаем, недостаточно хорошего качества. И вообще мы питаемся неправильно. Нам надо обратить больше внимания на полезность пищи, иначе наша иммунная система не выдержит нагрузки. Он считал, что дополнительная ответственность, которую он ощутил с появлением Аори, неминуемо приведет к новому стрессу, а может, даже станет причиной болезни и ухудшения состояния его здоровья.
Вся эта история завершилась тем, что мы отправились на ферму, которая находилась почти в часе езды на машине, и вернулись с окровавленными сумками в багажнике, которые выглядели, по меньшей мере, устрашающе, так как были до отказа набиты куриными тушками. Вскоре после этого Лео завел разговор о том, чтобы вырастить нескольких цыплят самим, но я сразу же воспротивилась этому, сказав, что дети, которые будут есть только что бегавшую под ногами живность, могут вызвать в будущем гораздо больше беспокойств, чем мы можем себе представить.
Но что же было вначале, курица или… яйцо, из которого «вылупилась» моя младшая девочка?
Наверное, мне уже никогда не дано будет узнать об этом.
Я даже не уверена, что Лео смог бы ответить на этот вопрос.
Если вам открыта истина, недоступная мне, то вы знаете, на какой адрес мне написать.
Глава третья
Судьи
Излишек багажа
От Джей А. Джиллис
«Шебойган Ньюс-Кларион»
«Дорогая Джей,
У меня живет удав, и это почему-то очень беспокоит моих соседей по квартире. Геркулес представляет собой семь футов чистой мышечной массы. Он чистоплотный и красивый. Он ни разу не покидал своего террариума, и ни один из наших гостей не пострадал от него ни в малейшей мере. Я выпускаю его только в своей комнате, при закрытой двери. Ему нужна свобода, чтобы поиграть и размяться. Мои соседи возмущенно заявили, что им достаточно одного того, что Геркулес ест живых мышей (которых я тоже держу в клетке в своей комнате). Они требуют, чтобы я или выехал, или избавился от Геркулеса, но поскольку я заключал договор долгосрочной аренды как основной квартиросъемщик, а в объявлении четко указал, что у меня есть необычное, но гипоаллергенное и покладистое животное, то считаю, что у них нет причин жаловаться. Они угрожают мне тем, что съедут сами, но тогда мне придется ежемесячно выкладывать такую сумму за квартиру, которую я не в силах потянуть. Что же мне делать?
Раздраженный из Эпплтауна».
«Дорогой Раздраженный,
Хотя вы и идеально подходите на роль хозяина Геркулеса, тем не менее, все же не можете отказать своим соседям в праве испытывать некоторую тревогу в связи с необходимостью делить квартиру с существом, которое вы сами описали как семь футов чистой мышечной массы, да еще и поедающего живых мышей. Поставьте себя на их место. Отвечая на ваше объявление, они, вероятно, думали, что у вас живет хорек. Я бы советовала вам дать соседям оговоренный срок, на то чтобы подобрать квартиру, иначе вы поставите их в стесненные обстоятельства, а затем поместить новое объявление, в котором ясно указать, что в вашем доме живет питон. Многочисленные опыты показали, что змеи у большинства людей ассоциируются с опасностью и вызывают ужас. Желаю вам удачи.
Р. 8. Вы не задумывались над тем, почему вы считаете удава «нежным» другом, совершенно игнорируя теплокровных? Например, мышей?
Джей».
* * *
Мне тысячу раз приходило в голову, что я наказана за свое презрение. К читателям. Они часто вызывали у меня пренебрежительное отношение.
Когда я читала эти письма Кейси (так развенчивается миф о конфиденциальности информации, которой владеют доктора, юристы и журналисты, хотя в нашем случае она не покидала стен дома), мы, бывало, заваливались друг другу на плечо от приступов безудержного смеха. Взять хотя бы этого любителя пресмыкающихся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
Я начала с работы корректора, а позже меня перевели в производственный отдел, где вот уже сорок лет колонку советов рубрики «Вайнона вас поймет» вела Мэри Винтон. Со дня на день ей должно было исполниться восемьдесят пять. Я редактировала материалы для ее рубрики.
Мэри предпочитала письма, в которых спрашивали о том, как должны оформляться тексты благодарственных открыток — от руки или на компьютере. Секретарь отдела, Стелла Лоренцо, которую называли машиной местных новостей, отправляла сотни писем с подписью «С наилучшими пожеланиями, Вайнона».
— Мне кажется это таким несправедливым, — шептала я Стелле. — Она же совершенно игнорирует просьбы людей дать им совет в сложной ситуации.
— Скажешь тоже, — отвечала мне Стелла, закатывая свои огромные глаза и карандашом убирая с лица роскошные, коньячного цвета волосы. — Я каждый день натыкаюсь на письма, в которых женщины всерьез спрашивают, будет ли их детям лучше без матери. Эти женщины доведены до отчаяния. Боже праведный, они готовы на крайний шаг, а мы молчим. Я не знаю, что делать.
Я преодолела робость и подошла к Мэри, приходившей на работу в шляпе, которую она церемонно снимала в офисе, чтобы водрузить ее на вешалку, после чего царственной поступью направлялась к своему месту за рабочим столом.
— Мисс Винтон, я хотела спросить у вас, правильно ли, по-вашему, мы организуем работу с теми, кто обращается к нам в момент кризиса? Мне кажется, что отсылать им номер телефона центра психологической помощи недостаточно. — Дорогая моя, я не намерена вникать в мелкие дрязги и личные неурядицы, которые преследуют людей, — ответила мне Мэри. — Моих читателей волнуют другие вопросы.
Хотя я работала в отделе всего третий или четвертый месяц, я втихомолку начала отвечать людям сама, обращаясь в случае необходимости за помощью к Кейси Глисон, с которой работала в общественной организации «Оклахома!». Я стала одержима этими письмами. Чем больше я вчитывалась в них, тем больше поражалась разнообразию жизненных коллизий. Люди, независимо от положения, возраста и профессии, иногда демонстрировали в письмах полную растерянность. Кассиры, строители, секретари, хирурги. Я только диву давалась, как могут взрослые люди, получившие образование и права на вождение автомобиля, не знать ответа на очевидный вопрос, касавшийся их собственной жизни. Я начала задумываться над тем, что иногда людям просто чудом удается сохранить брак и воспитать ребенка, и удивлялась тому, как они могут в течение десяти лет работать на одном месте, хотя их босс — типичный персонаж из фильма ужасов.
Сначала мне показалось довольно странным, если не пугающим, что они обращаются к незнакомому человеку за советом. Но, в конце концов, я решила, что это похоже на ситуацию, когда вы изливаете душу попутчику в поезде. Вас привлекает перспектива не нести никакой ответственности за свою откровенность.
Однажды Мэри Винтон прошла в туалетную комнату, откуда так и не вышла. Во всяком случае, «Вайнона вас поймет» в тот день приказала долго жить. Спустя час ее обнаружили сидящей на ближайшем к двери унитазе. Журналистки рассказывали, что на лице Мэри застыла невразумительная улыбка, но она сидела с прямой спиной. Мисс Винтон отправили на «скорой» сначала в городскую клинику, а потом в «Дубки» (Стелла и я приходили проведывать ее и приносили ей пачки писем, на которые она вызвалась ответить, хотя мы и не смогли прочесть то, что она написала. Мы с улыбкой уверяли ее, что отправили их по почте. В следующий раз мы дали ей черно-белые рекламные листовки, и мисс Винтон ответила и на них). Новый редактор Стив Каткарт узнал через Стеллу, чем я занималась в последнее время в редакции. Однажды утром он заслонил свет у моего серого металлического офисного стола и произнес:
— Джиллис, мне стало известно, что ты устраивала самодеятельность в отделе. Нам надо обновить рубрику советов. Я могу поручить это тебе? Да? Хорошо, договорились. Назовем ее «Расскажите Джули».
— Нет, — ответила я ему, приходя в ужас от собственной наглости (как я могла перечить редактору, да еще и новому, да еще и малознакомому!). — Пусть название рубрики не сосредотачивает внимания читателей на моей персоне. Я хочу, чтобы вы назвали ее «Излишек багажа». В конце концов, именно так и следует рассматривать эти письма. Люди хотят поделиться с нами ношей, которая становится им не по силам.
Ему понравилось!
Я не была в редакции и года, а уже вела рубрику!
Тогда я еще не знала, зато хорошо знаю сейчас, что эта работа затягивает. Я думала, что Каткарта впечатлили мой здравый смысл и чувствительность. Позже он поведал мне, что остановил выбор на мне, так как я женщина, а значит, должна с сочувствием относиться к чужим проблемам, кроме того, я была дочерью своего отца, а следовательно, дружила с английской грамматикой и умела красиво выразить свою мысль на бумаге.
Большинство подобных мне женщин занимались психологией или смежными науками, но потом столкнулись с тем, что кто-то попросил их совета и… послушался его! Раз изведав ощущение, что тебе верят и ждут от тебя ответа на вопрос, ты не в силах от него отказаться. Сейчас популярностью пользуются советы для молодежи, людей среднего возраста, политиков, любителей домашних животных, для увлекающихся пэтчворком и садоводством. Но мы стояли у истоков. Мы говорили слова утешения тем, кто столкнулся с неблагодарностью собственного ребенка или с изменой любимого человека. У многих из нас было минимум опыта, но у каждого, как козырь в рукаве, существовал знакомый психолог. Моей палочкой-выручалочкой была Кейси Глисон, моя лучшая подруга, которая специализировалась на семейной психотерапии. Ее собственная семья состояла из нее самой и матери-ирландки, довольно жесткой и мудрой женщины. Кейси была лесбиянкой. Мы познакомились с ней и с ее любимой Сарен во время танцевальной постановки, которую готовили в организации «Оклахома!», и с тех пор подружились. Ей нравилось проповедовать свое отношение к деликатным темам человеческих взаимоотношений, скрываясь за моей фотографией в рубрике. Однажды она сказала, что ведущие рубрики советов должны организовать «горячую линию» с номером: 1-900-О-ДОРОГАЯ. Когда она рассталась с Сарен, потому что та влюбилась в парня, я стала для Кейси такой «горячей линией». Мы сблизились, проведя многие вечера за красным вином под музыку альбома Джонни Митчелл «Blue», которую по праву можно назвать гимном женской грусти. Я наивно спросила, как Кейси, которая дает всем советы, пользуясь знаниями, полученными на университетской скамье, сама может так раскиснуть, набрать вес и проводить все субботние дни, просто валяясь в кровати. Она не раздумывая ответила:
— Не верь тем, кто скажет, что знать, как пережить потерю, — это уметь преодолевать жизненные трудности на своем собственном пути.
Лео и Кейси прекрасно поладили, и мы проводили время как одна большая семья, а в День благодарения устраивали праздничные обеды то в нашем доме, то в доме Кейси и ее матери Конни. Сначала Лео уперся, когда я объявила, что хочу назначить Кейси официальным опекуном, на случай если мы с ним умрем, но, в конце концов, он согласился с тем, что она гораздо лучшая кандидатура, чем моя сестра и ее муж Питер или его родители. Кейси была мне сестрой в большей степени, чем родная Джейн.
Сразу после окончания курса Лео предложили работу юрисконсульта в штате Висконсин. Сумма звучала очень заманчиво, и Лео ухватился за эту работу. Вскоре он уже решал юридические вопросы, которые, по сути, не очень отличались от тех, с какими сталкивалась я. Мы стали зарабатывать больше. Я наняла специалиста по ландшафтному дизайну и нашла школу для Гейба, где обращали больше внимания не на то, что он не знает названия цветов, потому что страдает аутизмом, а на то, что может запустить электроточилку для карандашей от солнечной энергии. Я понимала, что с Гейбом что-то обстоит не так, как с другими детьми. В детстве я тоже отличалась от остальных детей, но тогда для этого феномена еще не придумали названия. Я не была болтливой или чрезмерно вспыльчивой — у меня оказался дефицит концентрации внимания, который проявлялся в гиперактивности. Гейб мог выразить свою мысль ярко и точно, но только в устной форме. Его письменные работы все еще напоминали каракули детсадовского ребенка. Он очень много читал, но при этом не смог бы правильно написать ни одного слова из прочитанного. Для нас он был способным и самым замечательным! Я думала, что усилием воли и желанием добиться результата я сумею смести с пути все преграды, ведь удалось же нам с Лео превратиться из скромно топчущейся на краю танцевальной площадки пары в великолепный дуэт, который вызывал восхищение гостей на свадьбах и торжествах. Мы жили хорошо.
Люди удивлялись тому, что мы, так рано поженившись, смогли сохранить наш союз. Мы и сами удивлялись этому и до сих пор искренне радовались тому, что давным-давно решились вступить в брак. Соседка как-то призналась нам, что однажды вечером проходила мимо нашего дома и застала всех нас на лужайке во дворе: мы учили Каролину стоять на руках. В тот же вечер она ответила согласием на предложение своего бойфренда пожениться, потому что ее вдохновило увиденное. Она хотела создать семью, подобную нашей.
Любой человек желал бы этого. Любой, кроме Лео. Лео не видит своей вины в «повороте событий», как он предпочитает именовать случившееся, словно пропасть, которая разверзлась между нами, была вызвана погодно-климатическими условиями или тем, что в силу вступили новые законы о налогах. Он всегда был склонен считать себя непогрешимым. Теперь, когда я могу оглянуться назад, я понимаю, что Лео занес ногу на выходе из нашего дома еще до того, как я могла подозревать об этом. Его странное поведение служило сигналом того, что от меня скрыта общая картина событий.
Я объясняла поведение Лео тем, что у него нервный срыв. Он Постоянно жаловался на стресс, сумев убедить меня, что это моя Нина, что это вина детей, что это результат невидимого внутреннего конфликта. Он не стенал от горя, крича, что он, Лео Штейнер, является заложником и жертвой невыносимых обстоятельств, по это было ясно по тысяче намеков.
Все началось с непонятных замечаний. Он сказал однажды, что курятина, которую мы покупаем, недостаточно хорошего качества. И вообще мы питаемся неправильно. Нам надо обратить больше внимания на полезность пищи, иначе наша иммунная система не выдержит нагрузки. Он считал, что дополнительная ответственность, которую он ощутил с появлением Аори, неминуемо приведет к новому стрессу, а может, даже станет причиной болезни и ухудшения состояния его здоровья.
Вся эта история завершилась тем, что мы отправились на ферму, которая находилась почти в часе езды на машине, и вернулись с окровавленными сумками в багажнике, которые выглядели, по меньшей мере, устрашающе, так как были до отказа набиты куриными тушками. Вскоре после этого Лео завел разговор о том, чтобы вырастить нескольких цыплят самим, но я сразу же воспротивилась этому, сказав, что дети, которые будут есть только что бегавшую под ногами живность, могут вызвать в будущем гораздо больше беспокойств, чем мы можем себе представить.
Но что же было вначале, курица или… яйцо, из которого «вылупилась» моя младшая девочка?
Наверное, мне уже никогда не дано будет узнать об этом.
Я даже не уверена, что Лео смог бы ответить на этот вопрос.
Если вам открыта истина, недоступная мне, то вы знаете, на какой адрес мне написать.
Глава третья
Судьи
Излишек багажа
От Джей А. Джиллис
«Шебойган Ньюс-Кларион»
«Дорогая Джей,
У меня живет удав, и это почему-то очень беспокоит моих соседей по квартире. Геркулес представляет собой семь футов чистой мышечной массы. Он чистоплотный и красивый. Он ни разу не покидал своего террариума, и ни один из наших гостей не пострадал от него ни в малейшей мере. Я выпускаю его только в своей комнате, при закрытой двери. Ему нужна свобода, чтобы поиграть и размяться. Мои соседи возмущенно заявили, что им достаточно одного того, что Геркулес ест живых мышей (которых я тоже держу в клетке в своей комнате). Они требуют, чтобы я или выехал, или избавился от Геркулеса, но поскольку я заключал договор долгосрочной аренды как основной квартиросъемщик, а в объявлении четко указал, что у меня есть необычное, но гипоаллергенное и покладистое животное, то считаю, что у них нет причин жаловаться. Они угрожают мне тем, что съедут сами, но тогда мне придется ежемесячно выкладывать такую сумму за квартиру, которую я не в силах потянуть. Что же мне делать?
Раздраженный из Эпплтауна».
«Дорогой Раздраженный,
Хотя вы и идеально подходите на роль хозяина Геркулеса, тем не менее, все же не можете отказать своим соседям в праве испытывать некоторую тревогу в связи с необходимостью делить квартиру с существом, которое вы сами описали как семь футов чистой мышечной массы, да еще и поедающего живых мышей. Поставьте себя на их место. Отвечая на ваше объявление, они, вероятно, думали, что у вас живет хорек. Я бы советовала вам дать соседям оговоренный срок, на то чтобы подобрать квартиру, иначе вы поставите их в стесненные обстоятельства, а затем поместить новое объявление, в котором ясно указать, что в вашем доме живет питон. Многочисленные опыты показали, что змеи у большинства людей ассоциируются с опасностью и вызывают ужас. Желаю вам удачи.
Р. 8. Вы не задумывались над тем, почему вы считаете удава «нежным» другом, совершенно игнорируя теплокровных? Например, мышей?
Джей».
* * *
Мне тысячу раз приходило в голову, что я наказана за свое презрение. К читателям. Они часто вызывали у меня пренебрежительное отношение.
Когда я читала эти письма Кейси (так развенчивается миф о конфиденциальности информации, которой владеют доктора, юристы и журналисты, хотя в нашем случае она не покидала стен дома), мы, бывало, заваливались друг другу на плечо от приступов безудержного смеха. Взять хотя бы этого любителя пресмыкающихся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52