Логично было бы предположить, что те, кто щедро раздают советы, сами не обладают какой-то особенной жизненной мудростью. Или же больше других сами нуждаются в совете. Наверное, так.
Все эти сигналы.
Но… Иногда впечатления обманчивы, и наши самые страшные опасения оказываются пустым беспокойством, а подозрительные личности на пустынной темной стоянке — обычными покупателями. Но иногда случается иначе.
В жизни нередко происходят парадоксальные вещи. Ты можешь зарабатывать на жизнь альпинизмом и получить травму черепа, споткнувшись на обочине тротуара.
Когда-то давным-давно я была женщиной, уверенной, что уж мне-то точно не понадобится горькая микстура, которую я предлагаю другим. Я всегда предполагала, что всем им нужна хорошая жизненная встряска.
Я в это верила?
А-ха-хах.
Что ж, я ошибалась.
Конец истории.
Начало истории.
Все самое интересное, как правило, приходится на середину, не так ли?
Глава вторая
Числа
Излишек багажа
От Джей А. Джиллис
«Шебойган Ньюс-Кларион»
«Дорогая Джей,
Я семнадцать лет встречалась с одним мужчиной. Мы были вместе еще с первого курса колледжа. У нас были замечательные отношения. Он с готовностью открывал мне свои самые сокровенные тайны. Я ощущала себя с ним на седьмом небе. У нас была масса общих друзей. Когда он переехал в Аризону из-за климата и потому, что этого требовала его работа, наша связь не прекратилась. Я была уверена, что наступит день, когда он предложит мне стать его женой. Я могла не получать от него вестей по месяцу, а иногда и по два, а потом узнать, что он едет ко мне, и в такие моменты казалось, что мы и не расставались. Но затем, прошлой весной, он написал мне, что влюбился в женщину, которую встретил на работе, и только теперь понял, что наши отношения можно назвать идеальной дружбой, но не любовью. Я была раздавлена, но простила его. Он пригласил меня на свадьбу, и я с радостью отправилась к нему. Теперь его жена протестует против нашего общения, хотя оно и сводилось лишь к нескольким разговорам. Он сказал, что мне придется прекратить звонить ему без повода, и добавил, чтобы я занялась своей жизнью. Но мне уже 38, и я вряд ли встречу человека, который знал бы меня так хорошо, как он, особенно если учесть тот факт, что многие мужчины в этом возрасте хотят детей, а я уже на том рубеже, когда это может стать проблемой. Кроме того, очевидно, если человек, который так сильно был ко мне привязан, не подумал дважды, прежде чем отказаться от меня, значит, я отношусь к тому типу женщин, которых легко вычеркнуть из памяти. В моем сердце, словно зияющая пустота, которая раньше была заполнена его присутствием, и теперь я не в силах преодолеть свое прошлое. Как вы полагаете, поможет ли мне визит к психотерапевту или обратиться за помощью к группе поддержки?
Сожалеющая из Рейнвилла».

«Дорогая Сожалеющая,
Я верю, что ваше решение проблемы станет идеальным — ведь помощь профессионала неоценима. Возможно, что отношения с любимым человеком вам виделись не в таком свете, какими они представлялись ему. Как бы горько это ни прозвучало для вашего израненного сердца, но он прав в том, что вы должны повернуться лицом к будущему и наладить свою жизнь. Довольно редко двум людям, которые были влюблены друг в друга, удается сохранить отношения, трансформировав их в дружбу. Во всяком случае, для этого должно пройти немало времени. Вам следует пересмотреть свои жизненные перспективы. У вас вполне могут сложиться прекрасные отношения с вашим будущим избранником, и я говорю это как женщина, которая решилась на рождение ребенка в 42 года. Пристальное внимание к прошлому, — пусть даже и хранящему дорогие воспоминания, — грозит только бесконечным самокопанием, которое порождает неуверенность в себе. То, что произошло — не ваша вина. Найдите психотерапевта, специализация которого — вопросы личной жизни женщин, и полный вперед.
Джей».
* * *
В самом начале был Лео.
Конечный продукт семьи, которая в течение четырех столетий строила свое благосостояние на тяжелом и упорном труде, слепой приверженности идеям и на безоговорочном соблюдении принятых ими правил жизни. Естественно, Лео унаследовал и стержень, и характер. Иначе говоря, он был требовательным, потому что к нему самому предъявлялись требования.
С другой стороны — я.
Обо мне вы уже все знаете.
Лео и Джулиана, не одного поля ягоды, решили вместе попробовать построить ячейку общества, вступив в брак.
Наша простая история, как мне кажется, началась тысячу лет назад. Это время мне представляется невообразимо далеким, потому что случилось все до того, как, по крайней мере, восемьдесят докторов подтвердили мой окончательный диагноз и обнаружили у меня все, от синдрома хронической усталости и сухотки спинного мозга, вызванной кровоизлиянием, до депрессии.
Любая женщина может оказаться в ситуации, когда она остается без поддержки, но, как правило, это не происходит случайно.
Ничего необыкновенного нет в том, что бросают всяких женщин: красивых, ангелоподобных, задиристых или заболевших. Это такая заезженная тема, которая не может пригодиться даже для песни к вестерну. Все такие истории уже придуманы до нас. Долли Партон сделала великолепную работу за две с половиной минуты, исполнив Jolene. А если ваши интеллектуальные запросы повыше, вы можете прочесть все о высокомерной красавице, которую незаслуженно бросили, в «Доме счастья и веселья».
От остальных мою историю отличает тот факт, что с тех пор, как все эти вещи были написаны, в отношениях между мужчинами и женщинами многое изменилось.
Возьмите, например, взгляд на старение. Предполагается, что мужчины относятся к изменениям, которые с течением времени происходят с женским телом, так же философски, как и к переменам в собственном теле. Грудь, которая внешне больше не привлекает внимания, даже если включить немного воображения, все-таки воспринимается по-прежнему. Возможно, женщина выкормила его детей, а может быть, на этой груди мужчина выплакивал свое горе, чего не смог бы сделать больше ни при каких обстоятельствах. Предполагается также, что, когда страсть постепенно угасает и жизнь становится похожа на мерно раскачивающийся маятник, мы, как и прежде, привязаны друг к другу, потому что отношения, построенные на верной дружбе, преданности и уважении, гораздо прочнее и важнее, чем мимолетная радость, даруемая сексом.
Вся эта переоценка ценностей, однако, относится к разряду полной ерунды.
Поскольку ничего не изменилось, а, как выразилась бы Алиса, побывавшая в Зазеркалье, изменились лишь слова, которыми мы называем эти вещи.
* * *
Мы были влюблены друг в друга как сумасшедшие — Лео и я.
Наверное, кроме всего прочего, мы хотели позлить своих родных. Родители Лео ожидали, что он женится на Шайне Френкель. Мои же родители думали, что избранником их дочери станет… кто-нибудь повыше рангом и положением.
Все началось в колледже.
Мама и папа (так мы их называли тогда) учились в университете Нью-Йорка. Для них не существовало учебного заведения классом выше. Я восстала. Их тихая и сговорчивая девочка, самая лучшая на свете, вдруг восстала. Я решила поступать в университет Колорадо в Баулдере. «Откуда это желание стать отшельницей в горах, отрезать себя от внешнего мира?» — спрашивал меня отец, рисуя в своем воображении Баулдер как какое-то захолустье. Я объяснила, что хочу смотреть на горные вершины, носить синие джинсы и танцевать закутанной в шарф под наставничеством Риты Лионеллы — легендарного инструктора современного танца, которая вернулась из Нью-Йорка в родной город и возглавила там факультет танца. Мой энтузиазм не нашел отклика в душе отца — человека, который привык летать в Лондон, как другие посещать местный супермаркет, но при этом считал поездку в Провинстаун сродни путешествию в цыганской кибитке по безлюдным дорогам. Отец полагал, что максимум, на что может решиться нормальный человек, — это преодолеть путь к теннисному корту.
Я одержала победу в этой битве, хотя уже к тому времени знала, что мне не суждено стать настоящей танцовщицей. Мечты об известных балетных школах я оставила, когда мой рост достиг пяти футов восьми дюймов, а вес — ста тридцати фунтов. У меня все-таки достало здравого смысла понять, что я не желаю провести три года своей жизни в балетной школе Хьюстона, где мне удалось оттанцевать целое лето, не пристрастившись к сигаретам и перцовой водке. Я представляла, как однажды стану примой местного театра, или буду преподавать хореографию. Альтернативой служило преподавание английской литературы в колледже, так как этот предмет был для меня родным и знакомым.
Однажды зимой я вышла из-за кулис после репетиции. Я исполняла сольную партию и ощущала приступ исступленной ярости, настолько хорошо она у меня получалась. Мои родители были в Швейцарии. Они прислали розы, которые я все до единой раздала другим девочкам, и те смотрели на меня, как на щедрую принцессу. Мои волосы были гладко зачесаны назад, а глаза подведены, как два миндальных ореха, золотисто-черным. Там стоял этот парень. В черной кожаной куртке с бахромой. Один уголок рта вздернут в кривой улыбке.
— Привет, — обратился он ко мне. — Ты классно выступала. Затем он решил, что я сейчас поблагодарю его и уйду, поэтому добавил:
— Знаешь, я был единственным зрителем, который не доводится здесь никому ни другом, ни родственником.
— Тебе нравится балет? — спросила я, решая про себя, был ли он геем или жителем родного мне Нью-Йорка.
— Нет, я здесь подметаю, — ответил он.
Мне показалось, что у него проблемы с дикцией, и я решила уйти. В то время я могла быть настоящей стервой. Оказалось, что он знал об этом.
— Я подметаю полы, — повторил Лео, ускоряя шаг, чтобы успеть за мной. — Здесь и в зале репетиций.
— Ты обслуживаешь столы в братствах тоже? — спросила я. Я знала, что многие студенты, получавшие стипендию, делали это. Я сама жила в тесной квартирке — это позволяло мне почувствовать счастье быть независимой.
— Честно говоря, я уж лучше буду подметать, — ответил мне Лео.
— Почему? Официантам ведь положена бесплатная еда.
— Мне не нравятся, высокомерные и заносчивые стервы. Да и потом, отчего я должен обслуживать кого-то по фамилии Спенсер?
Я изучала его лицо.
— Но я как раз отношусь к высокомерным и заносчивым стервам, — произнесла я, и бретелька сценического костюма небрежно соскользнула с моего плеча.
— Нет, — ответил он все с той же неуловимой улыбкой на лице, — ты можешь быть и высокомерной, и заносчивой, но ты не стерва.
— А кто говорит, что я высокомерная и заносчивая?
— Я знаю таких людей. Твое имя у всех на слуху. Мне известно, что в гостях у твоего отца бывал Курт Воннегут.
— Только потому, что они одного возраста, и он живет неподалеку от нас…
— Все равно об этом говорят.
— Ну что ж, — откинув голову, проговорила я. — Благодарю тебя за то, что пришел на репетицию и преподал мне урок нравственности и моральной чистоты. Удачного подметания и сметания.
— Я могу смести с лица земли твой привычный мир, — сказал Лео.
Я захлопала глазами от удивления.
— Ой!
— Послушай. Я пришел сейчас только потому, что это единственное время, когда я могу наблюдать за тобой, не притворяясь, будто я работаю. Ты так прекрасна, что мне больно смотреть на тебя.
— Джеймс Джонс, — ответила я.
— Почти, — вымолвил Лео.
— Так кто высокомерный и заносчивый? — парировала я.
— У меня высокомерие другого рода. У меня высокий уровень интеллекта. Мои родители бедные, но гордые. Мама пережила Холокост. Ей было всего два года, и вся ее семья чудом избежала гибели.
— Так ты тоже сноб, но только наоборот.
— Точно. У меня безупречная позиция. Высокая нравственная планка и жизненная мудрость.
— Джек Леммон.
— Ну, Билли Уайлдер.
— На чем ты специализируешься?
— Не на танцах.
— Но я тоже. Мне очень нравится то, чем я занимаюсь, однако я уверена, что закончу тем, что буду принуждать детей к чтению Нелла Харпера.
— Известного миру под именем Харпера Ли.
— Замолчи! — засмеялась я. — Я не привыкла к парням, которых не могу одурачить.
Он хотел быть поэтом. Его специальностью должно было стать управление бизнесом.
Затем мы отправились в кафе «Кафка», где купили липких булочек и чая. Мы их даже не донесли до стола.
Мы очутились в постели. Чай с молоком, который мы вынесли в бумажных стаканчиках, превратился в желеобразную массу за долгие ночные часы. Я так хотела лишиться невинности, что это было сравнимо только с моим желанием покорить горную вершину (нам удалось вместе сделать и то и другое). Мы старательно обучали друг друга в ту ночь после моей репетиции — так старательно, что на следующий день не могли и шага ступить от боли. Мне хотелось встать во время пары по английской литературе (Свифт, Поуп и Филдинг) и закричать: «Я уже не та, что была вчера!» Раздражение на коже от его щетины (мы называли это «колючим поцелуем») прошло только через неделю.
Спустя два месяца после начала нашего романа — это слово возмутило бы нас, мы были согласны только на то, чтобы назвать наши отношения Вечной Любовью, — Лео написал:
Одной своей рукой волшебной Джулиана
Сумела изменить весь мир вокруг меня.
Унылый тусклый свет она окрасила цветами радуги и счастья,
И неуклюжий мальчик позабыл ненастье на дворе.
Он страсть впустил, боясь, робея, не смея сделать шага,
Потом, смелея, он плечи распрямил и двинулся вперед
Лишь потому, что Джулиана, взмахнув рукой волшебной,
Как птица золотым крылом,
Сумела мир вмиг в сказку превратить.
Может ли хотя бы кто-то вспомнить свои университетские годы под знаком слова «робея»?
Боже милосердный, как могла я не влюбиться в парня, который не только получал престижную и перспективную специальность, но еще и выбрал меня своей музой? Бизнес-менеджмент не вызывал у Лео тоски, хотя и не мог служить источником вдохновения. Он понимал такие вещи, которые были недоступны пониманию его товарищей по учебе. Кроме того, он нашел себе приличный источник заработка, занимаясь тем, что писал за других курсовые и другие научные работы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52