— А ты напиши ему письмо, — предложила Хилари.
— Не могу.
— Послушай, Виктория! — взорвалась Хилари. — Если не будешь звонить Дэну, не будешь писать Лайму, как же, по-твоему, у тебя хоть что-нибудь наладится? Слушай, мне пора, мы тут делаем танк. Просто окажи мне любезность, ладно? Позвони Дэну и убедись, действительно ли права эта Кара. И не звони больше экстрасенсам. Я на них разорилась.
Бредя к своему закутку, я спрашивала себя: может, Хилари и права. Не могу же я всю жизнь терзаться из-за сплетен двадцатидвухлетней соплячки с мохнатым зверьем на перегородке и из-за сомнительных сведений от ясновидящей Кары. Словом, довольно. Я взрослая. Мне тридцать, и с проблемами я справлюсь сама. И мне нужно знать, как обстоят дела.
И я позвонила Дэну на работу. Большая ошибка. Колоссальная ошибка.
— У меня люди.
— Просто скажи мне только одно, я должна знать правду.
— Да.
— Да? Ты с кем-то встречаешься?
— Да.
Вот и узнала.
— Адвокатша?
— Да, — бросил Дэн. — Я тебе потом позвоню.
— С татуировкой?
— Слушай, можно потом?
Значит, там кто-то по делу, и он меня будет проклинать до конца года.
Тело-перчик, секс-перчик, может, и нос тоже перчик, и ужимки. И оттого что я кое-что знаю (спасибо тебе, Кара), а адвокатиха — нет, мне нисколько не легче. Это та ярость, от которой буквально трясет. Адвокатов можно скрещивать или они спариваются только между собой? Они еще хуже, чем золотистые ретриверы.
Глава седьмая
У меня была пара выходных на то, чтобы прийти в себя после истории с экстрасенсом и татуированной юристкой; после этого нас созвали на особое мероприятие. Наконец-то прибыли наши пакетики с «Сухими завтраками», и участников наступления по всем фронтам пригласили в местный парк — раздавать этот корм.
Ненавижу развлечения на свежем воздухе. Однажды устроили перетягивание каната — чтобы мы могли собраться все вместе, понимаете? В результате все запутались в веревках. А на прошлое Рождество отправились лазать по горам, и Кайли чуть не угробила меня, отпустив не тот конец троса.
Лайма не было, да я и не рассчитывала его там увидеть. Он не ответил ни на одно мое послание после того кошмарного вечера в «Кроу», и вообще, если верить девчонке-бухгалтерше, он сейчас работал над каким-то каталогом в Перте. Да он, наверное, просто плюнул на нас — и в первую очередь на меня.
И вот мы прикатили в парк, захватив, как заведено, ящик пива и дешевое шампанское, и целые сумки чипсов со вкусом сыра — понятное дело, продукт все той же компании «Сухие завтраки».
Бобби, наша американская руководительница проекта, отозвала меня в сторонку для разговора с глазу на глаз.
— Эй, Вики!
Она кинула мне пакетик — выглядел он именно так, как я и ожидала: пластмассовая блевотина из магазина приколов. Пакетик я не поймала. И пока возилась в кустах, разыскивая сухой корм, Бобби меня и отловила.
— Мы все очень довольны твоей работой, Вики.
— Спасибо.
— Присядем на минутку, — предложила она.
Невыносимо. Деловая встреча под видом забав с хлопьями. Такого дерьма хватает в рекламном бизнесе. Это, видите ли, называется «налаживать контакты в непринужденной обстановке».
— Ты знаешь, что они собираются предложить нам поработать и с другой продукцией? — спросила Бобби.
Я кивнула. Работа у нас такая — кивать головой.
— Правда, на этот раз кое-что поинтересней — «Худей с улыбкой».
О-о, только не «Худей с улыбкой»! Ну что за дерьмо эта Бобби хочет свалить на меня?
— Им очень понравилось, что ты проделала с хлопьями, и теперь вот — «Худей с улыбкой». Ну как? И Деннис охотно поработает с живыми людьми.
— Деннис?
— Ты его знаешь. Вон там.
Я посмотрела, куда она указывала: под деревом на одеяле восседало нечто среднее между Паваротти и очкастым уродом из «Соседей».
— А под живыми людьми подразумеваются, конечно же, толстяки?
Бобби залилась смехом. Смехом, типичным для женщины, которая визжит от восторга при виде рекламы туалетной бумаги со щенятами. Собственно, она такой и была.
— У нас есть несколько замечательных «живых» людей, — сказала она. — Раньше они были тяжеловаты, а теперь ощутимо сбросили вес. И это благодаря «Худей с улыбкой».
— Что-то вроде «До и после»?
Бобби кивнула.
— Да, именно. И хорошо бы нам сделать небольшую историю про каждого человека. Пойдем, я тебе все покажу.
И мы отправились «на разговор», как выразилась Бобби, ко всемогущему Деннису — маркетинговому директору «Сухих завтраков», чипсов «Куд-кудах» и — куда от этого денешься — корма «Худей с улыбкой». Если Деннис так обозвал свои продукты, хотелось бы мне знать, как он окрестил собственных детей. Но не стоит спорить с фирмой, которая выдает за год десять триллионов единиц товара.
Деннис оказался обладателем объемистого брюшка, голубого костюма, безвкусного галстука, мобильника, сверкающей машины и изрядной доли апломба. Ему было явно не по себе на этой подстилке — то ли дело ресторан. И еще неуютнее он себя чувствовал, изображая непринужденную болтовню с четырьмя женщинами. Я глазам своим не верила: все они, как одна, лакомились из банок «Худей с улыбкой»!
— Вики, вот милые люди, о которых я тебе рассказывала, — возвестила Бобби. — Это Марджи, Робин, Надя и Дебби.
— Можешь называть меня Дебора или Дебби, я не против, — сказала Дебора-Дебби.
— Денниса ты, конечно же, знаешь, — добавила Бобби.
Обе мы прекрасно понимали, что мне не отличить его от бензозаправщика, но я знала, что нас наверняка уже знакомили, и потом, ему понравились мои слоганы для хлопьев. Так что я улыбнулась и протянула Деннису правую руку, и он, отложив мобильник, пожал ее — без тени улыбки.
Тут Бобби удалилась, кромсая траву каблуками-шпильками. И по сути бросила меня на произвол судьбы.
— Что нам нужно, Вики, так это человеческий фактор, — изрек Деннис. — Бобби, наверное, тебе уже объяснила. Вот у Марджи есть своя история, и у Нади есть, и у Дебби тоже история.
Дебби-Дебора вся засветилась.
— А у Робин — целая сказка, — закончил Деннис.
— «Худей с улыбкой» спасло мою личную жизнь, — объявила Марджи. Ей, видно, кто-то сказал, что ее покажут по телевизору, и теперь она репетировала.
— У меня был двадцать второй размер, но меньше чем через полгода стал четырнадцатый, — произнесла Надя; рот у нее был набит домашним сыром.
— И у меня, — подхватила Робин. — А жених говорит, что теперь он на других женщин и смотреть не хочет.
И вот что я должна сказать: хотя у меня позади уже три пластмассовых стаканчика шампанского и игра в пакетики с Бобби, тут меня пробрало. Наш разговор был покруче банковских реклам со счастливыми парочками. Мы говорили о том, что клубничный джем «Худей с улыбкой» помог встретить своего мужчину. И от одной этой мысли мне захотелось вскарабкаться на дерево.
— Я тут слышал, Вики, что вы из одиноких, — сказал Деннис.
— Вообще-то... Нет.
Это еще что! Какое его собачье дело?
— А, значит, меня неправильно информировали.
Во всем агентстве есть хоть одна живая душа, которая не в курсе моей личной жизни?
— Как бы то ни было, Вики, вот реальные любовные истории, — продолжал Деннис. — Нам стоило немалых трудов найти этих леди.
В идеальном мире наверняка сейчас появились бы Джоди с Диди — во главе целой банды вооруженных цепями женщин, с громадными питбулями на поводках. Но, увы, здесь только я, Марджи в сандалиях и легком цветастом платье, Надя в пестром свитере и еще Робин с Дебби-Дебо-рой, наворачивающие клубничный джем «Худей с улыбкой».
— Итак, Марджи, — собралась я с духом, — вы говорите, что «Худей с улыбкой» спасло вашу личную жизнь?
— Да, — кивнула она. — Несомненно. Я как раз порвала кое с кем, но он передумал, когда увидел, сколько я сбросила.
Они дружно рассмеялись. Действительно рассмеялись! История — прямо обхохочешься, верно?
— Он даже бросил женщину, с которой тогда жил, — восхищенно добавила Надя.
— Значит, другую он оставил. Разбил ее сердце, бросил в беде и рысью прискакал к вам, потому что задница у вас стала поменьше или что там еще.
— Ну, не совсем так.
— Что ж, я должна знать подробности, — объявила я тоном, достойным старшего копирайтера.
— По-моему, у них действительно была любовь, — произнесла Надя.
— А сколько ему лет? — осведомилась я.
— Тридцать семь.
— Значит, что мы имеем? Жалкого урода, тридцати семи лет от роду, который боится ответственности. Только вы сбросили в весе, и он — бац! — бросил любимую женщину и вернулся к вам. А у вас нет предчувствия, что такое может повториться?
— Ну, я бы не сказала, что я сейчас полная... — еле слышно пробормотала Марджи.
Меня явно куда-то занесло. Я словно услышала себя со стороны. Бобби представила меня старине Деннису как Вики — юного гения из агентства, а я тут же выбилась из роли. Что со мной происходит? Я же помню времена, когда сломя голову кинулась бы в эту кампанию. «Худей с улыбкой»? Грандиозно! Этот корм известен по всей стране. А для меня он — скачок по служебной лестнице, возможность отхватить такой заработок, что татуированные адвокатихи покажутся жалкими дилетантками. О... Кажется, я довела до слез бывшую толстуху Марджи.
Дело ведь вовсе не в Марджи и ее личной жизни. Дело во мне. Вернее, в двух приключившихся со мной историях. Джейми Стритон, американец, помешавшийся на бейсболе. И еще история с анорексией. Виной всему была прежняя подружка Джейми. Она играла в женской хоккейной команде, которую тренировал его друг, и на протяжении всей зимы я каждое субботнее утро торчала дома, давилась тертой морковкой, грызла ломтик белого сухарика и выхлебывала по два литра воды, а Джейми сидел на очередной игре. У его прежней подружки были потрясающие бедра. Волосы она убирала в конский хвост, который забавно подпрыгивал, когда она ускоряла шаг.
Никакая сила на свете не могла бы помешать Джейми ходить на все ее матчи. В пятницу вечером мы с ним всегда ходили в кино, потом отправлялись ко мне, занимались сексом, а на следующее утро он вскакивал, залезал в мой душ, мыл голову моим шампунем, вытирался моим полотенцем, напяливал свои шмотки и укатывал на ее игры — только ради дружеской поддержки, ха-ха-ха, — да что ты, Виктория, о чем тут говорить? Ты что, с ума сошла?! Да что там. Все дело было в репортажах об этих матчах, которые он мне неизменно выкладывал.
— Ну и как? — спрашивала я дрогнувшим голосом. Старалась ведь сохранять спокойствие и все равно срывалась.
— Знаешь, классный матч, у них команда не из слабых. Совсем не из слабых. Сначала все шло вяло, но потом они разыгрались.
Иными словами, горестно думала я, взвешивая банки с тунцом и подсчитывая килоджоули, он все еще любит ее. И ноги у нее лучше, чем у меня. А что я тут могу поделать? Ничего. Разве что превратиться в спятившую от ревности гарпию. Из них получилась отличная пара. Я сама убедилась в этом на одной вечеринке — на кошмарном бейсбольно-хоккейном сборище. Она доложила ему о своем последнем приятеле — шутливым таким, дружеским тоном, — а он в такой же шутливой манере вставлял фразы типа «да, парень, похоже, влип». А смотрели они при этом друг на друга, по выражению Хилари, совсем как Ромео и Джульетта на смертном одре.
Был ли Джейми Стритон действительно влюблен в свою бывшую, если любил в это время меня? Ведь случались и такие субботние вечера, которые он проводил с ней, а не со мной («Ты же нормально к этому отнесешься, да, Виктория?»), и при этом и сама бывшая, и все ее подружки вели себя так, будто они с Джейми и не расставались. Но теперь, годы спустя, я думаю, что вовсе он ее не любил. Похоже, что в конечном счете влюблен он был только в самого себя.
Кстати, это было одно из его излюбленных выражений. Прямо слышу, как он произносит это, растягивая слова в своей нью-йоркской манере: «В конечном счете, Виктория, „Янкиз“ без хорошего менеджера полное барахло» или «В конечном счете мы с ней просто друзья». И в конечном счете я с уверенностью могу сказать: очень уж не хотел Джейми отказывать себе в удовольствии мотать нервы двум бабам сразу. Потому он так легко и оставлял меня горестно грызть морковку и морить себя голодом, а сам по-дружески, только по-дружески обнимал свою хоккеистку. Он хоть замечал, что стряслось с моим пищеварением? Сомневаюсь. Только не во время матча «Янкиз» — «Бостон Ред Сокс». И не во время хоккея. Чудесно. Сколько лет прошло, а мысли об этом все еще убивают меня. А как я гордилась собой, когда обнаружила, что немного ниже горла у меня выпирает ключица! Сочла это настоящим достижением — после двух недель супчика из сельдерея и шпината (никакой соли!), апельсинов от случая к случаю, пятикилометровых пробежек и нескольких литров воды в день. На грани анорексии? Только не я. Ха!
По лужайке к нам шагала Бобби. Ясновидящей вроде Кары из «Хрустальных контактов» Бобби не была, но профессиональное чутье у нее работало. Точно так же кошка вскидывает нос, когда открывается дверца холодильника. Бобби явно умела чуять служебные неприятности на расстоянии в пятьдесят метров.
— Ну, как дела, Вики? Давай отойдем на минутку.
— Я этого делать не стану, — прошипела я, едва мы оказались достаточно далеко.
— Уже поняла. Почему бы нам не присесть и не обсудить все?
— У тебя в машине.
— Хорошо.
Она не такая уж плохая, эта Бобби, просто всю жизнь смотрела американское телевидение у себя в Нью-Джерси. Бобби улыбалась и склоняла голову набок, совсем как миссис Брейди, удивленно раскрывала глаза, как Летающая Монахиня, а руки у нее на бедрах лежали, как у мамаши из «Семейства Партридж». Кайли, кстати, она нравилась. Да и мне тоже. А может, я просто жалела ее, эту несчастную симпатичную сорокалетку.
— Бобби, я не могу этого делать.
— Миленькая, ты и не обязана это делать.
— Я только что поссорилась со своим парнем. Нет... Он меня бросил. У него есть другая. Я понимаю, это никакого отношения не имеет... Ох, черт, можно салфетку?..
И я плакала, плакала... Бобби вытащила из бардачка сразу несколько пахнущих мятой салфеток, и я сморкалась в них, пока ментол не забил мне всю носоглотку и поток слез не прекратился.
— И однажды я чуть не довела себя до анорексии, — бормотала я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37