Весь груз пришлось переносить на руках по камням на расстояние 10 ярдов , а затем половину его тянули на санях 6 миль вниз по леднику Миллера до площадки у самой горы Куир. Брук и Ганн взобрались с санями обратно на ледник и перетащили вниз остальные грузы; с востока хмурились скалы хребта Киллер, на западе высился крутой, изломанный склон горы. Около полуночи они разбили лагерь и в 3 часа после долгого трудного дня легли спать.
В течение второй половины ноября партия перевозила «челноком» грузы вверх по леднику Маккая, держась вплотную к южной стороне, пока не вышла на него выше главных ледопадов. В эти же дни они провели съемку горы Сьюэсс, а геологи продолжали собирать образцы пород. Поначалу улов геологов был довольно однообразным — коллекция состояла главным образом из гранитных обломков, но потом она пополнилась ископаемыми остатками, о которых сообщал когда-то Дебенем, но, к сожалению, среди них не было ни одного автохтонного.
Партия отметила на водоразделе между ледниками Маккая и Моусона подходящее место для взлетно-посадочной полосы; 1 и 2 декабря Билл Кренфилд доставил на самолете грузы для партии. Брук и Ганн ухватились за возможность совершить короткий разведочный полет на север. Они огорчились, увидев, что вдоль края плато идут ледяные выступы, которые неизбежно осложнят их поход. Ганн обратил внимание на участок, показавшийся ему многообещающим объектом подробных геологических исследований. На следующий день он и Уоррен отправились туда на собачьей упряжке Брука и нашли несколько угленосных горизонтов довольно большой протяженности, но содержащих низкосортные угли.
В течение следующих десяти дней партия шла на север и на восток, останавливаясь через день для топографических съемок; путь их пролегал вдоль южной стороны ледника Моусона, откуда Брук смог засечь теодолитом положение нескольких хорошо приметных точек на северной стороне. Они открыли, что верхняя часть ледника Фрая образована перелившимся через водораздел ледником Моусона. В сочельник партия подошла на санях к высокому пику вблизи начала долины Райта, обойдя по широкой дуге фирн ледника Маккая, чтобы избежать множества трещин. Один раз она приблизилась к области гигантских заструг, по словам Брука, «в четыре фута высотой и имевших форму торпед на пьедесталах». Заструги представляли собой непреодолимый барьер; путешественникам пришлось далеко отклониться от своего маршрута и ехать на санях вдоль гребней.
В последнюю неделю декабря съемки велись вдоль края ледника Тэйлора, около горы Хорсшу и в нескольких милях к востоку от нее, над долиной Райта. Партия пересекла начало ледника Тэйлора, а затем спустилась на ледник между горами Лашли и горой Фезер. Здесь геологи остались, а Брук и Дуглас уехали на обеих упряжках к складу «Плато», забрали по дороге грузы и вернулись на базу под Новый год.
Так шла работа к югу от гор Лашли, на южном краю фирна ледника Скелтона, а в середине января — к востоку от горы Фезер и на южном рукаве ледника Феррара. 20 января партия разделилась: Уоррен и Дуглас, которые должны были возвращаться в Новую Зеландию на американском судне «Гринвилл виктори», улетели обратно на базу Скотт. Самая интересная в геологическом отношении область уже была пройдена, а чтобы держать четырех человек на топографических съемках, было слишком мало приборов.
На следующий день Брук и Ганн наметили начало наступления на гору Хиггинс, которая видела столько партий, выходивших с базы Скотт и с трудом преодолевавших подъем на ледник Скелтона. Гора Хиггинс — соблазнительная цель для альпинистов; кроме того, восхождение на нее весьма полезно, так как фотографирование с ее вершины — единственный способ зафиксировать не поддававшийся наблюдениям водораздел ледник Кетлица — ледник Скелтона, на участке между горами Кемп и Кокс. 24 января Брук и Ганн исследовали гору с отрога Степасайд-Спер и затем разбили лагерь у подножия ледника Тренча на северной стороне. Они несли на себе до истока ледника легкое оборудование для лагеря и 27 января совершили восхождение на вершину горы Хиггинс; восхождение заняло восемь часов, а возвращение в лагерь — тринадцать часов.
Начался сильный снегопад, задерживавший путешественников, а у них кончалось продовольствие. Вечером 29 января они двинулись вниз по долине ледника; футовый слой снега, выпавший на и без того мягкую поверхность, делал продвижение собачьих упряжек медленным и трудным; приходилось то одному, то другому из людей идти впереди, прокладывая дорогу. Спускаясь с ледника Скелтона на остров Тилл, они по дороге нашли маленький склад, оставленный Бруком в предыдущем сезоне. Выкопав его и отметив, что за год накопился слой снега в пять футов, они двинулись дальше, к острову Тилл. Здесь топографы установили последний тригонометрический знак, а к вечеру достигли склада на леднике Скелтона. Глядя на шельфовый ледник Росса, они почувствовали, что ехать на санях по этой плоской поверхности 180 миль до базы — потеря времени, и решили лететь. 6 февраля их забрал самолет.
Пока еще рано давать оценку научным результатам этого длительного похода, но некоторые факты уже можно отметить. Путешественники за 126 дней прошли на санях свыше 1000 миль . Они произвели съемки из 29 точек наблюдения на горных вершинах и из 16 — в равнинных условиях. Топографы охватили почти всю область между ледниками Мьюлока и Моусона и совершили два восхождения — на гору Хиггинс ( 12 870 футов ) и пик пониже на южном конце фирна ледника Скелтона. Таким образом, удалось уничтожить еще несколько «белых пятен» на карте Антарктиды.
Боб Миллер и Джордж Марш с двумя собачьими упряжками 19 октября были доставлены самолетом с базы Скотт к складу на леднике Скелтон. Затем они сопровождали партию на тракторах Эда Хиллари, устраивавшую склады вдоль нашего маршрута. 15 декабря их упряжки прибыли в точку, выбранную для склада «700», опередив на 30 миль тракторы. Стоял серый, пасмурный день, и им было трудно выбрать подходящую площадку для посадки самолета. Вечером они связались с базой и сообщили, что готовы принимать грузы.
Расстояние от базы Скотт до этого склада превышает радиус действия «Бивера». Поэтому, пока партия находилась в пути, Джон Клейдон перебрасывал по воздуху запасы в промежуточный склад, устроенный у залива Шеклтона. Было условлено, что дальше, на склад «700», он перебросит припасы, как только будет подходящая погода.
В полдень 17-го ничего еще не было видно, но все собаки вдруг заволновались и стали смотреть на север. Действительно, через три четверти часа из-за гребня холма появились тракторы, а спустя полчаса партия Хиллари уже разбивала лагерь на площадке склада. В партии теперь насчитывалось восемь человек, но погода была плохая, и самолеты не могли летать. В 8 часов вечера 19 декабря Джон Клейдон доставил первую порцию грузов, и люди быстро выгрузили бочки с горючим и ящики с рационами. Чтобы помочь каюрам, Джон взял их с собой в часовой разведывательный полет по маршруту, по которому они предполагали идти на юго-восток, затем полетел обратно на базу Скотт, заправившись по пути в заливе Шеклтона.
Тракторная партия осталась строить склад, но Боб Миллер и Джордж Марш на следующее утро выехали на двух собачьих упряжках курсом 130°, чтобы избежать трещин, которые видели накануне вечером во время полета. Их отъезд засняли; при этом собаки проявили большой интерес к кинокамерам.
Утро выдалось скверное, с общей метелью, но накануне договорились, что Билл Кренфилд перебросит для них вечером следующего дня по воздуху запасы для склада. Поэтому, чтобы избежать излишне длительной езды с такой большой нагрузкой, они стремились успеть покрыть возможно большее расстояние. В первый вечер путешественники заночевали, пройдя 18, 5 мили , а 29-го они выехали рано и покрыли еще 17, 5 мили к половине четвертого, когда им пришлось поставить палатку, чтобы в 4 часа, как было условлено, провести сеанс радиосвязи со складом «700». Они узнали, что самолет прибудет в шесть, и, так как поверхность была очень бугристая, занялись установкой меток вдоль наиболее подходящей посадочной полосы. Билл Кренфилд прибыл с 25-дневным запасом горючего и рационов для людей и собак, двумя консервными банками свинины, одной банкой перченой колбасы и двумя фунтами табаку для Джорджа. Получение табака успокоило Боба: понимая, как себя будет вести Джордж в случае разлуки с трубкой, Боб грозил немедленно вернуться на базу, если самолет не обеспечит снабжение отряда табаком. Через полчаса, разгрузив самолет и выпив с каюрами чашку чаю, летчик уже следовал назад, на базу.
Вечером Боб и Джордж подготовили сани, чтобы выехать пораньше. Каждая упряжка шла по очереди ведущей в течение трех дней подряд; была очередь Боба, и они нагрузили 750 фунтов на его сани, а упряжка Джорджа тащила остальные 1150 фунтов . Они теперь уже хорошо знали своих собак и могли почти точно оценить, какую долю груза нужно положить на те или другие сани, чтобы обеспечить сохранение постоянного расстояния между упряжками в движении. В то время как каюры готовили сани, вокруг лагеря полчаса летал поморник, потом исчез в северо-западном направлении. Исследователи в прошлом видели поморников в глубине континента и считали, что эти птицы, должно быть, следуют за перемещающимися лагерными стоянками, чтобы подбирать остатки.
Следующие два дня плохая погода не дала возможности им двигаться, впрочем, у обоих был гастроэнтерит, возможно, из-за консервированной свинины, которой они угощались накануне вечером; поэтому каюры были рады вынужденному отдыху. Вечером второго дня Джордж вышел кормить собак; погода стала проясняться, и он увидел гору Маркема ( 15 000 футов ), самую высокую из известных гор Антарктиды.
23 декабря наши путешественники снова были в состоянии продолжать путь и в течение трех дней продвигались хорошо, несмотря на то что местами путь преграждали громадные заструги высотой пять-шесть футов. В половине пятого в прекрасный, солнечный канун рождества они разбили лагерь в 90 милях от склада «700». Собаки, видимо, инстинктивно чувствовали, когда кончается рабочий день, и, если ведущие сани останавливались, бежавшая сзади упряжка автоматически сворачивала с дороги и выстраивалась в стороне, ожидая, чтобы ее привязали ярдах в двадцати от передней.
Собаки выжидательно смотрели на людей, развязывавших груз на санях, и появление ящиков с рационами служило сигналом к началу буйной сцены. Каюрам приходилось поворачиваться возможно быстрее, потому что собаки в нетерпении часто вытаскивали колья из снега и тогда наступал полный хаос. Каждая собака получала в день от одного до полутора фунтов пеммикана.
Затем, следуя обычной процедуре разбивки лагеря, Боб и Джордж ставили палатку, сгружали спальные мешки, начатый ящик рационов, ящик с горшками и кастрюлями и
примус, а бидон с керосином помещали между двумя слоями своей треугольной палатки. Затем «внутренний» каюр исчезал в палатке, чтобы уложить палаточный пол, а «наружный» наваливал лопатой глыбы снега на края полотнищ. Как только «внутренний» кричал: «Готово», ему подавались внутрь спальные мешки и прочее оборудование, и он зажигал примус, чтобы приготовить горячий чай или какао. Тем временем его товарищ закреплял все снаружи и отмечал, где что находится, на случай бури, которая может засыпать все снегом. Затем он подавал внутрь карты — на них позже будет наноситься пройденный днем путь — и вносил термос и мешок для еды: необходимо было приготовить все к утреннему завтраку. К этому времени поспевал желанный горячий чай.
Через день Боб устанавливал теодолит и определял свое местоположение по солнцу; Джордж записывал его отсчеты. Два раза в неделю они проводили сеансы радиосвязи с базой Скотт; прием шел по телефону, но при передаче приходилось возиться с азбукой Морзе. Раз в две недели они примешивали витамин в рагу из собачьего пеммикана и давали каждой лайке по две ложки.
В лагере, разбитом на рождество, путешественники намеревались оставить две банки собачьего пеммикана, пол ящика рационов для людей и два галлона керосина; этого было достаточно для обратного путешествия к складу «700». Перед ужином они снова вышли и построили снежный столб, чтобы отметить место склада, конечно получившего название Рождественского. Ужин был особый, дополненный перченой колбасой и глотком бренди, взятого с собой специально для этого случая, а спать легли после полуночи.
Теперь Миллер и Марш повернули прямо на восток, к замеченной ими горной цепи и нунатакам к северу от нее. На следующий день после рождества они сделали остановку ко времени ленча и выбрали свою первую точку наблюдения для топографической съемки. Топографы замерили ряд углов и сделали серию фотоснимков. После двухчасовой съемки они поехали дальше и прошли в этот день 18, 5 мили . 27-го начались неприятности с трещинами. Сани Боба Миллера провалились сквозь скрытую снежную перемычку и опрокинулись. Закрепив их с помощью ледорубов и веревки для связывания при восхождениях, каюры вынуждены были разгрузить сани полностью, чтобы получить возможность вытащить их. После этого Боб и Джордж решили сделать крюк на северо-восток, в сторону нунатаков. Это дало бы им возможность перейти через зону трещин в гораздо более безопасных условиях, пересекая их под прямым углом. Во время остановки для ленча они расположились на таком маленьком участке между трещинами, что обе упряжки пришлось привязать рядом, чтобы не дать собакам забрести на опасное место, хотя животные могли отойти только на длину постромок. Через четыре мили упряжки вышли из зоны трещин и поехали вниз по слабому уклону; обнаружилось, что нунатаки — это в действительности вершины непрерывной горной цепи.
В этот вечер путешественники разбили лагерь на леднике, а так как у Джорджа Марша выпала из зуба пломба, то Боб попробовал заняться зубоврачебным делом. Вечер был прекрасный; после ужина они поднялись на 1000 футов , на вершину самого южного пика новой, открытой ими горной цепи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48