– Я обращаюсь со всеми женщинами на заводе вежливо и дружелюбно, – сказал Ник.
– Может, слишком дружелюбно? – предположил Генри.
Ник поймал взгляд Сэмми. В глазах его пылала такая страсть, что Сэмми тут же почувствовала слабость.
– Только с Сэмми, – тихо ответил он на вопрос Генри.
– И все же, отвергнутая любовь и все такое… – не унимался Генри.
Ник покачал головой.
– Теоретически возможно, но я в это не верю. Ведь ни в одной из записок нам с Сэмми не советовали держаться друг от друга подальше. В обеих говорилось о том, что Сэмми должна уйти с завода. И еще вся эта история с ее личным делом. Все это говорит о том, что кто-то завидует успехам Сэмми в работе, ее роли в деятельности фирмы, а не тому, что происходит между нами.
Сэмми провела в кабинете Ника около часа. Он подробно расспрашивал, с кем она сталкивалась по работе в разных подразделениях завода, в которых работала с того дня, когда пришла сюда впервые. Кто мог позавидовать ее быстрому восхождению по служебной лестнице? Всякий раз, слыша имя Гаса, а Сэмми упоминала его довольно часто, Ник и Генри переглядывались.
– Перестаньте, – урезонивала их Сэмми. – Гас не мог написать эти записки. Мы с ним дружим со дня моего прихода на завод.
– Сэмми, – мягко произнес Генри, – Гас ждет продвижения по службе гораздо дольше, чем ты работаешь на заводе. Разве не логично предположить, что его раздражает то, что ты пришла позже и получила это самое повышение раньше? Он работает здесь пятнадцать лет, и вдруг приходит молодая женщина, не имеющая опыта, и из его подчиненной довольно быстро становится его начальницей. Ты должна признать…
Сэмми изо всех сил защищала Гаса, но Ник и Генри не слушали ее. Что бы там ни говорила Сэмми, оба были уверены, что за записками стоит Гас.
– Давайте вызовем его сюда, – предложил Генри.
– Нет! – воскликнула Сэмми.
– Да, – твердо сказал Ник. – Ты сама говорила, что позавчера он очень сердито с тобой разговаривал. И еще, что видела его в коридоре перед тем, как нашла записку.
Ник потянулся к телефонной трубке.
Когда через несколько минут в кабинет вошел Гас, Сэмми не могла заставить себя посмотреть ему в лицо. Она стояла у окна, повернувшись лицом к комнате. За окном стоял ясный и погожий ноябрьский день. Там было так красиво! Чего нельзя было сказать о происходившем сейчас в этом кабинете.
– Генри! – воскликнул Гас. – Рад видеть тебя. Что случилось?
Сэмми скрестила на груди руки и крепко сжала кулаки. Господи, сделай так, чтобы это был не Гас! Пожалуйста. Он был ее другом. Он не мог так ненавидеть ее. Пожалуйста, Господи, только не он!
Ник не стал зря терять время.
– Вы заходили сегодня к Сэмми в кабинет?
– Сегодня утром? Да, я заглянул. Но Сэмми не было на месте. А что такое?
– Насколько я понимаю, вам не понравилось, что несколько дней назад я перенес Сэмми через лужу возле покрасочного цеха.
– Сэмми?! – удивленно воскликнул Гас. – Что все-таки происходит?
Сэмми повернулась к нему.
– Я…
Гас покраснел. Расправив плечи, он обвел глазами присутствующих.
– То, что я сказал Сэмми, я сказал ей чисто конфиденциально, как друг другу. Если я переступил определенные границы, прошу меня извинить. Именно за этим я искал сегодня Сэмми – чтобы извиниться.
– Вы пошли к ней в кабинет, чтобы извиниться? – спросил Ник.
– Именно так.
– И оставили записку?
– Нет, записки я не оставлял. Объясните же мне, что это за допрос третьей степени? Если хотите что-то спросить, так спрашивайте прямо, черт побери!
Впервые с того момента, как Гас вошел в кабинет, Сэмми взглянула на Ника. Сердце ее сжалось от боли. Она увидела, как мучает Ника все происходящее. Он не хотел верить в виновность Гаса. Но тут же лицо Ника приобрело упрямое выражение – видимо, он принял решение.
– Хорошо, – сказал Ник. – Я спрошу. Это ты написал?
Он положил на стол обе записки, одну из которых Сэмми видела впервые.
– Боже правый! – воскликнул Гас. – Но кто… – Резко вскинув голову, он внимательно посмотрел на Ника. – Ты думаешь, что я?.. О Господи! Так вы думаете, что это написал я?
– А ты писал? – сквозь зубы процедил Ник.
– Нет!
Сдавленный вскрик, раздавшийся в напряженной тишине кабинета, принадлежал не Гасу. Он раздался от двери, которая оставалась приоткрытой. Ник, Генри, Гас и Сэмми обернулись к двери, возле которой, судорожно держась за косяк, стояла Дарла. По бледным щекам ее катились слезы.
– Это не Гас, – рыдая, сказала она. – Это я. Это сделала я. Прости меня, Гас. Я просто пыталась помочь. Пыталась убрать ее, чтобы все увидели, что это ты заслуживаешь продвижения по службе. Это ты должен был получить ее должность. Я сделала это для тебя, Гас. Я… – Дарла захлебнулась рыданиями, – …для тебя.
Несколько долгих минут единственным звуком, нарушавшим тишину, были сдавленные рыдания Дарлы.
– Дарла, – произнес наконец Гас, – я ничего не понимаю.
Дарла вытерла глаза, затем быстро подняла голову.
– Чего ты не понимаешь? – с горечью сказала она. – Что я влюблена в тебя?
По ошеломленному лицу Гаса всем, в том числе Дарле, было ясно, что он потрясен.
– Да, – кричала девушка, – я люблю тебя! Ты добрый, хороший, умный. Это тебя должны были повысить. Но пока эта женщина работает здесь, тебе не на что надеяться. И пока она здесь, ты никогда даже не взглянешь в мою сторону. Все еще не понимаешь? Я сделала все это ради тебя, Гас, ради нас.
Резко повернувшись на каблуках, Дарла выбежала из кабинета.
Генри попытался подняться, но Гас остановил его.
– Нет, – сказал он. – Лучше я пойду за ней, поговорю с ней. Я… не знал. Понятия не имел.
У Гаса был такой вид, что у Сэмми даже защемило сердце при взгляде на него.
– Гас… мне очень жаль, – сказал Ник.
Гас внимательно посмотрел на него, потом на Сэмми и снова на Ника. Гас и Ник понимающе смотрели друг на друга. Но Сэмми не могла понять смысла этого взгляда.
Наконец Гас кивнул.
– Думаю, что понял тебя. Я поступил бы так же.
Гас отправился за Дарлой, а Генри снова опустился в кресло.
– Никогда в жизни я так не радовался своей ошибке, – сказал он.
– Я тоже, – с чувством произнес Ник.
– Что… – Сэмми пришлось сделать паузу, чтобы прочистить горло. – Что же теперь будет?
– Дарле придется искать новую работу, – угрюмо сказал Ник.
Последовало несколько секунд напряженной тишины, которую прервал Генри:
– Что ж, я рад, что с этим покончено. Вам наверняка надо многое обсудить. Поэтому я лучше пойду.
– Генри, – запротестовала Сэмми.
– Спасибо, пап, ты прав. Нам действительно нужно кое о чем поговорить с Сэмми.
Сэмми вздрогнула. Нет, только не это. Она не может снова остаться один на один с Ником. Но у нее не было выхода, разве что сбежать из кабинета, как убегает непослушный ребенок. Но она уже вела себя сегодня как непослушный ребенок. Пожалуй, хватит. Как только за Генри закрылась дверь, Сэмми глубоко вздохнула и повернулась к Нику.
– Мне тоже надо о многом поговорить с тобой, – твердо произнесла Сэмми.
Ник указал ей на кресло напротив.
– Очень хорошо. О чем же ты хочешь поговорить? О работе или о личных делах?
«Не раскисай, Сэмми! Держи себя в руках».
Она уселась в кресло и положила ногу на ногу.
– О работе, – холодно произнесла Сэмми.
Ник тоже сел.
– Хорошо. Начнем с работы.
Начнем… Значит, он хочет продолжить их утренний разговор.
К сожалению, единственная тема, которая пришла в голову Сэмми, была слишком щекотливой. И все-таки разговор на эту тему будет менее болезненным, чем то, о чем собирался поговорить Ник.
Глубоко вздохнув, Сэмми выпалила:
– Завтра истекает мой испытательный срок. И что же будет дальше?
Ник удивленно изогнул брови.
– А я думал, что ты забыла об этом. – Сложив руки, он оперся локтями о стол. – Что ж, твой испытательный срок действительно истекает, и ты можешь продолжать работать.
Сэмми хотелось запрыгать от радости и облегчения. Но надо было выяснить еще один вопрос.
– Работать на тебя или на Дж. В.?
Ник едва заметно улыбнулся.
– Думаю, теперь тебе хотелось бы, чтобы я сделал тебя подчиненной Дж. В. Но нет, не надейся – ты продолжаешь работать непосредственно на меня, как полноправный начальник отдела, такой же, как другие начальники производственных отделов. Если я найду вице-президента, который будет курировать производство, ты будешь подчиняться ему.
Сэмми подавила вздох. За работу можно было больше не волноваться. А вот за сердце… Надо было продолжать разговор о работе, используя любой благовидный предлог. И даже не очень благовидный.
– А как насчет «Скайберда»?
Откинувшись на спинку кресла, Ник скривил губы.
– Когда мы закончим выполнять текущие контракты, – а осталось, как ты знаешь, всего несколько месяцев, – то, если конгресс примет закон об ответственности производителей, мы переоснастим производство и начнем выпуск самолетов.
Сердце Сэмми учащенно забилось. Наклонившись вперед, она сжала пальцами край стола.
– Со «Скайберда-2000»?
– Да.
– Ты не шутишь?
Ник улыбнулся. Опять эти его ямочки!
– Тебя действительно очень трудно убедить в чем-либо. – Обойдя вокруг стола, он сел на кресло рядом с Сэмми. – Нет, черт возьми, я не шучу. «Скайберд-2000» вернется на конвейер. Конечно, если примут закон.
– А ты уверен, что закон примут?
– Да. Сэмми…
О Господи, Ник твердо решил перейти к разговору об их личных делах.
– А как насчет моей идеи о дешевом коммерческом самолете?
– Нет.
Сэмми удивленно заморгала.
– Нет? Вот так просто – нет, и все?
– К тому времени, когда мы разработаем конструкцию самолета и проведем испытания, мы упустим рынок.
– Но только не в том случае, если мне удастся проследить судьбу «Маверика».
Ник выпрямился и изумленно посмотрел на Сэмми.
– Проследить судьбу?.. Но этот чертов «Маверик» исчез много лет назад. И даже если ты найдешь его следы, это не значит, что его можно будет купить.
– Но можно ведь попытаться, Ник. Я уже провела кое-какие предварительные исследования.
– Мне ты этого не говорила.
– А зачем? Ведь это только самое начало работы. И я была не единственной, кто интересуется сейчас «Мавериком».
– Что ты хочешь сказать?
– Все, с кем я говорила, так или иначе упоминали, что им уже во второй раз за последнее время задают вопросы о «Маверике». Он понадобился кому-то еще. Но, если мы поторопимся, то, возможно, сумеем выйти на него первыми.
Ник уронил голову на спинку стула и закрыл глаза. У него был усталый вид. Почему? Это оставалось загадкой для Сэмми.
– Оставь это. «Маверик» потерян навсегда.
– Но, Ник, если нам удастся добраться до конструкторских разработок, может, мы даже сумеем найти человека, который их сделал…
– Говорю тебе, «Маверик» мертв. – Вскочив со стула, Ник начал ходить по комнате.
– Что такое? Что ты имеешь против «Маверика»? Я не вижу в твоих словах никакого смысла. Если я смогу…
Ник резко повернулся к Сэмми, кулаки его были крепко сжаты, в глазах стояла боль.
– Я тот конструктор, которого ты ищешь, черт бы все это побрал! «Маверик» был моим – и он потерян, мертв, как и человек, укравший его у меня. Мертв и похоронен. И давай оставим все как есть.
16
Сэмми буквально остолбенела.
– Ты? Но почему ты не сказал мне?
– Не сказал тебе что? Каким дураком я оказался? Каким глупцом может быть человек в этом мире?
– Ник…
– Я был одержим идеей сконструировать свой самолет, видеть, как он сходит с конвейера, самому первый раз поднять его в воздух. Папа… – Ник покачал головой. – Ты знаешь, какие у нас с ним были отношения. Он сказал, что я просто сошел с ума, и мне пришлось пойти в другое место.
– К Сэму Барнетту?
Ник поморщился.
– Да, к старому доброму Сэму. Отец предупреждал, чтобы я не доверял ему, но я не слушал. В те дни я не мог думать ни о чем – только о том, как подниму «Маверик» в воздух. – И что же случилось?
– Я был настолько поглощен разработкой и испытаниями, что не обращал внимания на то, что делал Барнетт. У нас была устная договоренность относительно будущих прибылей, но мне не стоило этим ограничиваться. Сэм и его адвокаты зарегистрировали всю документацию в федеральном управлении на его имя. А потом этот сукин сын взял и погиб в авиакатастрофе.
– И права на проект перешли к его наследникам.
– Ты все поняла правильно. К его наследникам. К его сыну, если быть точным. Сына зовут Боб, и никто не может его найти. Я нанимал нескольких детективов, но все оказалось бесполезно. У меня не осталось никаких официальных прав на «Маверик» и никакой возможности получить его обратно.
– О, Ник, неудивительно, что тебе всегда так не хотелось говорить о «Маверике». Но, – неожиданно Сэмми пришла в голову новая идея, – если ты сделал это один раз, то сможешь сделать и второй.
– Что именно? – устало спросил Ник.
– Сконструировать самолет.
На долю секунды в глазах Ника загорелся огонь энтузиазма, но тут же погас.
– Нет. Я не могу этого сделать. Я вложил в «Маверик» всю душу и никогда не решусь начать все сначала. Кроме того, я не смогу управлять «Эллиот эйр», если посвящу все свое время разработке самолета.
– Хорошо. – Сэмми сдалась, видя, какую боль причиняет Нику разговор о «Маверике». – Давай оставим эту тему. – «Пока оставим», – подумала Сэмми. – Но я не понимаю одного. Зачем же ты поехал со мной в Новый Орлеан, если вовсе не интересовался возможностью выпуска пассажирских самолетов?
Стоя спиной к Сэмми, Ник смотрел в окно.
– У меня были на то свои причины.
– О! – Что ж, эти причины наверняка ее не касались.
– Если точно, причин этих было две, – к удивлению Сэмми, продолжал Ник. Она-то решила по его тону, что разговор на эту тему окончен.
Ник вернулся к креслу, стоявшему рядом с Сэмми, и снова сел.
– Одна состояла в том, что там я мог встретить кого-то, кто слышал что-нибудь о Бобе.
– Бобе?
– Бобе Барнетте. Сыне Сэма. Я… думал, я все еще надеялся, что он объявится и я получу шанс вернуть «Маверик». Это было очень глупо с моей стороны.
Сэмми сидела молча, прекрасно понимая, что сейчас не время для споров с Ником. Она прибережет все свои доводы до лучших времен. Сэмми вовсе не собиралась сдаться и отказаться от идеи выпуска дешевых коммерческих самолетов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28