Другая пара, пожилые мужчина и женщина, были застрелены во время ограбления бара без всякой причины, они отдали грабителю все деньги, что были в кассе. Трехлетняя девочка погибла, когда двое магазинных воров, выезжая на Фрутридж-роуд, врезались в машину, в которой она ехала. Я просто теряюсь. Передо мной никогда не возникало такой проблемы — у меня есть все факты, но я не могу сложить их вместе, не могу написать об этом материал.Мне кажется, что не стоит рассказывать Яну о том отчаянии и чувстве беспомощности, которые охватывают меня во время работы над этой темой. Когда я анализирую факты — акты насилия, совершенные против неизвестных мне людей, — то всегда думаю о Фрэнни. Когда-то я читала подобные статьи и они меня не трогали; зато теперь каждое преступление принимаю близко к сердцу и поэтому теряю способность писать. Как передать Яну, что значит видеть мир словно сквозь залитые кровью очки? Такая задача мне определенно не по силам. Вместо этого я раскладываю салат на тарелки и ставлю их на стол.Ян, кажется, хочет что-то сказать, но вдруг хмурится и замолкает; его голубые глаза озабоченно смотрят на меня. Он выходит во двор, чтобы выяснить, как там цыплята, а вернувшись, сообщает, что нужно подождать еще несколько минут. Когда я откупориваю бутылку вина, он кладет руки мне на плечи.— Милая, — мягко говорит Ян, и я мгновенно настораживаюсь, — может быть, тебе не стоит работать над этой темой? Тебе нужно уйти от этих ужасных мыслей, а не сосредотачиваться на них. Попробуй шире посмотреть на проблему. Уровень преступности в Сакраменто за последние два года почти не изменился, и он не выше, чем в любом другом городе с таким же населением, — просто после убийства сестры ты уделяешь этому больше внимания.Я подаю Яну бутылку вина и два бокала.— Пожалуйста, поставь их на стол.По правде говоря, мне хотелось бы, чтобы Ян был более решительным в своих пожеланиях. Если бы он настоял на том, чтобы я перестала писать эту статью, если бы категорически этого потребовал, я бы, возможно, к нему прислушалась. Со мной теперь нужно быть властным, а Ян, мой милый Ян, подобных наклонностей, увы, не имеет.За ужином он ведет себя крайне предупредительно, мы поддерживаем легкую беседу, стараясь избегать споров. Я рассказываю ему о том, что в прошлую субботу видела Мэйзи, и это его радует — в последнее время он советовал мне чаще выходить из дома, навещать старых друзей. Мы съедаем салат и цыплят и уже поглощаем ягоды со взбитыми сливками, когда Ян вдруг произносит:— О, совсем забыл тебе сказать — я сегодня встретил Филиппа Эллиса!— Кого? — Это имя мне ни о чем не говорит.— Ну, тот мужчина, помнишь, в «Динг хоу» — ты еще о нем писала. Он исследует лягушек: как самки выбирают самцов или что-то в этом роде. Мы с ним несколько минут поговорили около редакции, а потом поехали обедать к Парагари. Он интересный человек, мы прекрасно провели время. На следующей неделе мы собираемся поиграть в гольф — погонять немного шары. Я сказал, что не играл со времени учебы в колледже.Меня начинает тошнить. Я продолжаю бросать в рот ягоды, не чувствуя их вкуса. Сегодня М. упомянул этот ресторан «У Парагари», но не сказал, что обедал с Яном. Их встреча, я уверена, была не случайной. Я слушаю, как Ян рассказывает мне об этом обеде, и пытаюсь понять, что еще затеял М.На ночь я надеваю рубашку с длинными рукавами, чтобы Ян не заметил рубцов и ожогов. Возникшая напряженность со временем прошла, и теперь в обществе друг друга мы снова чувствуем себя свободно. Я решила показать Яну рассказы Фрэнни — «Водяную Крысу» и «Последний довод Фрэнни», не упомянув, что получила их от М. Сказала, что нашла их в компьютере Фрэнни. Ян читает их молча, в его глазах блестят слезы. Потом он так же молча обнимает меня, понимая, что слова здесь не помогут. Удивляюсь, почему я раньше не показала ему первый рассказ?Ночью я лежу в его объятиях и думаю о Фрэнни, об М. и комнате для дрессировки. Когда Ян обнимает меня, я чувствую себя заключенным, получившим несколько часов передышки до следующей пытки. С ним безопасно, я знаю, чего ждать от него, и могу полностью расслабиться, зато М. высасывает из меня всю энергию, как из батарейки. Ян мне нужен, чтобы вновь зарядиться, он придает мне силы, необходимые для того, чтобы выдержать новую дозу безумия М. и продолжить путешествие по темной стороне его души. Глава 27 В соответствии с пожеланиями М. сегодня на мне разрисованная цветами хлопчатобумажная юбка, белая, без рукавов, блузка и сандалии — не слишком сексуально, но и критиковать меня ему не за что.— Зачем вы это делаете? — спрашиваю я М., имея в виду его новую дружбу с Яном. Мы обедаем на Бейкер-сквер, в моем любимом кафе. Уже довольно поздно, за соседними столиками никого нет, только несколько официантов обеденной смены заняты уборкой — расставляют соль и перец, моют и сервируют столы, подметают кабинки. Я заказываю только кофе и суп, а вот М. предпочитает жареного цыпленка и овощное рагу.— Чтобы развлечься, — как я и ожидала, говорит он. Это его любимый ответ. — В воскресенье я даю сольный концерт в галерее Крокера, мне хотелось бы, чтобы ты пришла.Я не отвечаю, потому что все еще злюсь на него за то, что он собирается втянуть в свои игры Яна.— О, не смотри на меня так мрачно, — говорит М. — Я не рассказывал ему о нас — можешь на меня положиться.— На вас ни в чем нельзя положиться. — Я отворачиваю лицо. Не в моих силах помешать ему встречаться с Яном, и я решаю спасти то, что еще можно спасти. — Вы собираетесь и дальше с ним встречаться?М. кивает.— Хорошо, тогда дайте мне что-нибудь взамен.— Что именно? — спрашивает он.— Вы говорили, что порвали с Фрэнни за три недели до ее смерти — расскажите мне об этом.Прожевав то, что было у него во рту, М. откладывает в сторону вилку и пристально смотрит на меня. Я вижу, как бьется жилка у него на виске.— Чего ради я должен тебе это рассказывать?Его слова застают меня врасплох.— Ради вашего развлечения, по той же причине, что и всегда.Взяв вилку, М. снова начинает есть.— Не сегодня. Это скучная тема. Давай лучше поговорим о тебе. — Размышляя, он не спеша пережевывает пищу. — Я хочу, чтобы ты ответила на мой самый первый вопрос, который я задал тебе когда-то. Не старайся казаться такой удивленной, — он улыбается, — ты знаешь, о чем я говорю. Я хочу знать, почему ты не слишком сближаешься с мужчинами.— Ну, это уж точно вам наскучит. — У меня вовсе нет желания обсуждать с ним эту тему.— Ничего, я все-таки попробую выдержать. — М. пристально смотрит на меня. — Расскажи, почему ты прежде была довольно равнодушна к мужчинам?Я отпиваю глоток воды. Многие годы мое отношение к представителям противоположного пола не казалось мне чем-то необычным — я была занята учебой и работой: у меня просто не было времени. Только недавно, последние несколько лет, я стала задумываться над своим поведением.— Говорить особенно не о чем, причина довольно банальная и важна только для меня. — Я отпиваю еще один глоток. М. терпеливо ждет продолжения. — Если вам хочется отыскать какую-нибудь детскую травму, то вы ее не найдете, ничего ужасного или пугающего со мной в детстве не случалось, обычная скучная история. В выпускном классе школы я забеременела, и парень меня бросил. После этого я стала осторожной с мужчинами, и на этом точка. Рассказ окончен. Такое постоянно случается с тысячами женщин. Что делать? Надо жить дальше. Скептически поглядывая на меня, М. усаживается поудобнее.— Ну, рассказ пока не закончен. Давай поподробнее. Суп еще слишком горячий, и я дую на него, прежде чем есть; потом, раскрыв пакет с сухариками, кладу один из них в рот, а остальные бросаю в тарелку.— Это было восемнадцать лет назад — тогда на такие вещи смотрели по-другому и это казалось большой проблемой. Парень — отец ребенка — в основном говорил мне, что это моя проблема, а не его, и я не должна ни в чем на него рассчитывать. Он был полным ничтожеством. Чего я не ожидала, так это реакции моих подруг — в старших классах у меня их было много. Каждая из них реагировала точно так же, как мой парень: это твоя проблема.Я кладу на стол ложку и выглядываю в окно. По небу плывут белые облака. Возле окна кругами летает, жужжа, одинокая муха — стекло служит ей преградой на пути к прогрессу. Потом я вновь поворачиваюсь к М., который все еще ждет продолжения.— Ну, это действительно была моя проблема. Не знаю, чего я ждала от них. Может быть, моральной поддержки. Знаете, что сказала моя лучшая подруга? «Когда моя мама узнает, что ты беременна, то решит, что я тоже напропалую сплю с парнями». Конечно, теперь, задним числом, я понимаю, что ждала от нее слишком многого, и от других тоже, но тогда я чувствовала себя одинокой, брошенной. — На моем лице появляется слабая улыбка. — Знаю, это звучит мелодраматично, но именно так я себя тогда чувствовала. Мне не хотелось ничего говорить родителям — это бы их только расстроило. Я была в панике и не надеялась на чью-то помощь. Вот почему я сделала аборт. Это решило проблему: после аборта все мои подруги снова пришли ко мне. Они хотели возобновить отношения с того момента, когда мы расстались, хотели, чтобы я снова веселилась с ними, как будто ничего не случилось, но со мной что-то произошло. Я не могла жить так, как жила раньше. Закончив школу, я постепенно рассталась со всеми моими подругами: когда они мне звонили, отвечала, что занята. Через некоторое время мне перестали звонить. Именно этого я и добивалась, или по крайней мере считала, что добивалась. Потом это положило начало привычке. Когда я встретила в колледже новых друзей, то была с ними крайне осторожна — не только с мужчинами, но и с женщинами. В душе я считала, что могу полагаться только на себя, и не сближалась ни с кем — ведь в конце концов меня ждало бы только разочарование. У меня были любовники, но они всегда оставались как бы на расстоянии — я была занята работой, любимой работой, и не желала, чтобы мне мешал какой-нибудь парень. За долгие годы я привыкла к одиночеству, но с Яном у нас все по-другому. Смерть Фрэнни сделала меня ранимой, а он оказался рядом. Этот человек заставил меня понять, что я могу доверять ему, полагаться на него. Если бы дела повернулись по-другому, у меня был бы сейчас восемнадцатилетний сын, а может, дочь. Теперь это кажется невероятным: ребенок, мой ребенок, начинает учиться в колледже. А потом, наверное, появились бы внуки.Я комкаю лежащую на коленях салфетку, затем снова ее разглаживаю, думая о том, стоит ли рассказать М. конец истории, но так и не делаю этого.М. испытующе смотрит на меня: возможно, он видит боль ше, чем мне хотелось бы.— Ты что-то пропустила. — Он по-прежнему не отрывает от меня глаз.— Да, но сейчас я не хочу об этом рассказывать. Слегка наклонившись вперед, М. мягко касается моей руки — жест, которого я не ожидала.— Ладно, — говорит он, — дослушаю эту историю как-нибудь в другой раз. Но есть еще кое-что, о чем я хочу услышать от тебя. Подробности убийства Фрэнни. Газеты…— Разве не вы должны мне об этом рассказать? — холодно говорю я и отдергиваю руку.В темных глазах М. мелькает раздражение, но он быстро справляется с собой.— Газеты опустили подробности, а полиция… Как ты можешь понять, они не намерены делиться со мной своей информацией.Подойдя к столику, официантка вновь наполняет мою чашку. Когда она уходит, М. продолжает:— Расскажи мне то, что я прошу, а я расскажу тебе о последней встрече с твоей сестрой. Это важно, Нора. Я могу помочь тебе найти ее убийцу.Я отодвигаю в сторону тарелку. Не понимаю, что за игру он затеял, к чему все это? М. прекрасно знает обстоятельства смерти Фрэнни.Мы молча ждем, пока официантка уберет наши пустые тарелки. Она спрашивает, не хотим ли мы на десерт пирожные, и затем уходит, смущенная нашим молчанием.— Ты ничего не потеряешь, рассказав мне об этом, — настаивает М. — Если я убил Фрэнни, эта, информация для меня бесполезна, но если я ее не убивал, то ты можешь рассчитывать на мою помощь.Я обдумываю его слова.— После этого вы расскажете мне о последней встрече с Фрэнни?— Да.Я колеблюсь, все еще не зная, как поступить. Его настойчивость кажется мне подозрительной.— Ладно. — Я решаю не сообщать ему слишком много. — В газетах все напечатано верно, но о том, как она умерла, ни кому не известно. В свидетельстве о смерти причина указана как «неустановленная».— А остальное? — М. наклоняется вперед, жадно прислушиваясь к моим словам.Я пожимаю плечами:— Когда ее нашли, она была связана и обнажена. Это все, что сказали мне в полиции.Я не сообщаю ему, что Фрэнни связали изолентой и у нее были следы от порезов на груди и животе — не просто царапины, а что-то вроде узоров. Одна из «картинок» изображала перечеркнутый круг — общепринятый символ отрицания, математический символ пустого множества, как будто убийца перечеркивал существование Фрэнни. Я не говорю М. и о том, что рот у Фрэнни был заклеен, чтобы соседи не слышали ее криков.— Вскрытие ничего не дало: отчего она умерла, осталось тайной.Откинувшись назад, М. молчит, и я тоже молчу.— Ну так как, эта информация поможет вам найти ее убийцу?М. качает головой:— Пока не знаю, но у меня есть одна идея.— Теперь ваша очередь. Я хочу услышать о вашей последней встрече с моей сестрой.Он машет рукой официантке, показывая, что хочет еще кофе, и после того, как она наполняет его чашку, начинает говорить. Я внимательно слушаю, чтобы, придя домой, как можно точнее все это записать. Часть 3ФРЭННИ Глава 28 Введя пациенту, мистеру Коулу, гепарин, Фрэнни направилась к сестринскому посту проверить его анализы. За ним нужен глаз да глаз, подумала она, — у Коула низкое давление, а на прошлой неделе у него перед самой процедурой выскочил шунт, так что ей пришлось отправить его в больницу.Клиника теперь была полностью укомплектована персоналом, поэтому Фрэнни исполняла чисто административные функции, выдавала лекарства, совершала обходы вместе с доктором, следила, как выполняются его распоряжения. Неделя прошла великолепно, осложнения были только с мистером Коулом. Все пациенты сейчас или читают, или спят, некоторые смотрят телевизор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45