Но если у него не находилось слов, чтобы перекинуть мостик через пропасть, разверзшуюся между ними, Уитни нашла такие слова. И даже очень много. Она предлагала новое решение всех проблем: жить половину года на ранчо в Виргинии, а другую проводить в Европе. Она уверяла, что такой компромиссный вариант удовлетворит их обоих.
Однако Каллен совсем не был доволен. С недавних пор он твердо знал, что его место здесь, тогда как Уитни жизнь на ранчо всегда казалась тягостной. За полгода она стоскуется по благотворительным балам, коктейлям и обедам в клубах. В последнее время Каллен все яснее сознавал, что Уитни создана для шумного блеска больших городов, где она будет сиять, неизменно притягивая к себе внимание. Так зачем же обманывать его и себя? Однако Каллен так и не решился сказать ей об этом. Он чувствовал, что Уитни подталкивал к примирению какой-то непонятный страх, но не мог догадаться, в чем его причина.
– Почему мой друг так мрачен? – Ноэль хлопнул его по спине, улыбаясь во весь рот. – Боишься, что завтра я тебя обскачу?
– Нет, это я его обставлю завтра, – заявила Саманта, подходя к ним. – Между прочим, и вас тоже, месье.
– Ах, бедняжка! Вы живете в мире фантазий, – ласково коснувшись ее подбородка, сказал Ноэль.
– Кто это живет в мире фантазий? – поинтересовалась Эрин, присоединившись к их маленькой группе.
– Вообще-то мы обсуждаем способы, как умерить мужское самомнение, – усмехнулась Саманта.
– О, это моя любимая тема! – оживилась Эрин.
– Мне это доподлинно известно, – грустно признался Ноэль.
– Что, тяжело тебе приходится? – посочувствовал Каллен.
– Не то слово, – вздохнул Ноэль.
– Молодец, так и надо, – похвалила Саманта сестру, обнимая ее за талию. – Эрин во всех схватках первая, и у нее всегда больше всего пленных.
– Да, я такая, – призналась Эрин, скромно разглаживая платье.
– Ну еще бы! – воскликнул Ноэль. – Ведь для нее отношения с мужчиной – всего лишь развлечение, захватывающий спорт.
– Не без этого, – усмехнулась Эрин.
– Но вообще-то она у нас очень рассудительная и благоразумная женщина, – заметила Саманта.
– Она благоразумная? Как же! – сердито возразил Бомон. – Должен тебе заметить, друг мой, – обратился он к Каллену, – Эрин Ларк – самая неразумная женщина из всех, кого я знал.
– Это означает только одно: она устояла перед твоими чарами.
– Ты предатель мужского племени! – мрачно изрек Ноэль.
– Истина дороже всего, – улыбнулся Каллен.
– Пойду поищу более чуткую компанию. Братья Хенли как раз подойдут. – И Ноэль гордо удалился.
– Э, нет, так не годится, – заявила Эрин. – Кто-то же должен проследить, чтобы этот джентльмен не переусердствовал. А то Каллен в результате останется без достойного соперника, который бы заставил его поддерживать форму.
Кивнув обоим, она поспешила за Ноэлем.
– Неужели недостаточно того, что в состязаниях буду участвовать я? – притворно возмутилась Саманта.
– Это только предлог, чтобы сбежать, – усмехнулся Каллен. – Кстати, о мужчинах… – начал он, но Саманта резко перебила его:
– Самая скучная тема. Тебе бы лучше подумать о том, как вернуть свою прекрасную принцессу и наконец устроить счастливую жизнь. А меня ждут.
Она ушла, и Каллен некоторое время смотрел ей вслед с удивлением и разочарованием. Однако ему ничего не оставалось, как послушно последовать ее совету. Найдя глазами Уитни, он медленно двинулся к ней сквозь толпу поклонников и пригласил ее на танец. Но, даже танцуя с женщиной, которую любил двенадцать лет, он постоянно ловил себя на том, что следит, где находится Саманта и нет ли рядом с ней Рейнхарта…
Каллен провел с Уитни целый час. Они стояли у фонтана и говорили о перевыборной кампании сенатора Шеридана. Большинство гостей танцевали. В белой беседке Кинан, сидя в своем кресле, рассказывал благодарным слушателям об истории соревнований на приз Маккензи. На подлокотнике его кресла примостилась Лорел; потягивая пиво, она периодически вносила дополнения в обстоятельный рассказ мужа.
Каллен снова отыскал глазами Саманту и нахмурился: к ней с решительным видом приближался Рейнхарт.
– Слушай, Уитни, – торопливо заговорил он, – я плохой хозяин: еще ни разу сегодня не пригласил танцевать Сэм. Что обо мне подумают?! Я скоро вернусь.
Каллен поспешно направился к Саманте, не заметив, какой убийственный взгляд бросила на него Уитни. Он думал только о том, как бы на несколько шагов опередить немца, и это ему удалось.
– Пойдем потанцуем, – предложил он.
Саманта посмотрела на него и отвела глаза.
– Вообще-то я не собиралась танцевать… – начала она, но Каллен настойчиво потянул ее за руку.
– Пойдем!
– Хорошо. – Она послушно поднялась. В желтом свете фонарей лицо ее казалось бледным. Некоторое время они молча стояли, не двигаясь с места.
– Ты такая красивая, – чуть слышно выдохнул Каллен.
Рейнхарт уже вылетел у него из головы, ему было очень приятно держать ее руку в своей.
– М… музыка заиграла, – запнувшись, проговорила Саманта и побледнела еще больше.
Словно очнувшись, Каллен обнял ее за талию и увлек в круг танцующих. Только теперь он почувствовал, что вечер по-настоящему удался. Они принялись весело отплясывать зажигательный танец, и на щеки Саманты сразу вернулся румянец. Они рассмеялись, счастливо избежав столкновения с другой парой.
– Осторожно! – воскликнула Саманта: они снова чуть не врезались в Дэвида и Карен О'Коннор – двух серьезных претендентов на победу в скачках.
Но, уклонившись от одного столкновения, Каллен не смог уйти от другого. Они влетели в пышную Хелену Кармихель, танцующую со своим очередным, пятым по счету, мужем.
– Ну держись! Завтра я с тебя глаз не спущу, – пригрозила Хелена.
– Что ты наделал?! – помрачнела Саманта. – Она же член жюри и завтра начнет придираться к нам.
– Чепуха, – беззаботно отмахнулся Каллен. – Кузина Хелена – честнейший человек. Кроме того, я постараюсь ее задобрить увесистой коробкой конфет.
– Ты – мой герой! – с воодушевлением объявила Саманта, и он рассмеялся.
Каллен смотрел в ее смеющиеся глаза и чувствовал, как для него естественно и легко держать в объятиях Саманту. Надо сказать, ему это очень нравилось. Он с удовольствием узнавал настоящую Саманту – ту, что так долго скрывалась за шутками и маской невозмутимого спокойствия. Он радовался, что стал свидетелем того, как в течение лета истончилась и исчезла ее броня, за которой она пыталась скрыть свою чувственность, одержимость, страхи, чувство вины, мрачные воспоминания и душевную боль. А еще – страстную любовь к своему ранчо и к лошадям. Только теперь ему открылась ее преданность и необыкновенная стойкость. А главное – ее неистовая жажда жизни нашла отклик и в его душе. Она помогла ему освободиться от бремени ложной вины и снова обрести себя.
Каллен внезапно почувствовал, что сердце его сильно заколотилось, а голову начал окутывать туман. Он вспомнил пьянящий поцелуй Саманты на вечере у Уитни, и ему безумно захотелось снова поцеловать ее.
В следующую минуту музыка закончилась. Не дожидаясь, когда окончательно потеряет голову, Каллен извинился и благоразумно поспешил подальше от Саманты и остальных гостей. Он нашел убежище в дальнем углу дворика и постарался унять возбуждение. Ему казалось, мир перевернулся с ног на голову.
Неужели он такой же развращенный, как Бомон? Он желал Саманту больше, чем когда-нибудь желал Уитни!
Каллен с трудом переводил дыхание. Как все так могло измениться за одно лето? Может быть, он сошел с ума или просто пьян? «Наверное, у меня нервный срыв», – подумал он и тут же понял, что это не так. Дело в том, что этим летом он, как и Саманта, освободился от сковывавшей его брони и стал по-другому смотреть на свою жизнь и на все, что его окружало.
– Вид у тебя не лучший, явно не помешает что-нибудь выпить. – Перед ним появился Ноэль Бомон в черных брюках и того же цвета рубашке с короткими рукавами.
– Спасибо. – Каллен с благодарностью взял предложенный стакан виски.
Он отпил половину в надежде утолить мучительную жажду, но не смог обмануть себя: желание его только разгорелось.
– В чем дело, мой друг? Ты на себя не похож.
Каллен пристально смотрел на Бомона:
– Кажется, я близок к тому, чтобы изменить Уитни…
– Если дело в этом, то беспокоиться не стоит, – успокоил его Ноэль. – Нельзя изменить, если нет любви. А Уитни ты не любишь.
– Ну, ты и скажешь! – обиженно протянул Каллен. – Извини, пожалуйста, но мне лучше знать.
– Ты всего лишь увлечен ею, – уверенно заявил Ноэль. – А это очень разные вещи.
– Да как ты можешь…
– Поверь мне, мой друг, – сказал Ноэль, жестом прерывая Каллена. – У меня достаточно опыта в таких делах, и я давно научился отличать одно от другого. Невозможно изменить увлечению, потому что оно – лишь обманчивый туман. Поэтому не беспокойся ни о чем и возвращайся к гостям.
– Временами мне кажется, что на двух континентах не найти большего циника, чем ты, – сказал Каллен, озадаченно глядя на Ноэля.
– Если мне не веришь, спроси свое сердце, – сказал Ноэль, положив руку на плечо Каллена. – А если оно не откликнется, обратись к Саманте Ларк.
14
На следующее утро Уитни спустилась в гостиную в коричневых брюках и того же цвета жакете, оставлявшем открытой значительную часть груди.
– Ну, как тебе? – спросила она взволнованно.
– Как всегда – бесподобно! – ответила Мисси из кресла у двери.
Конечно, они опаздывали, но Мисси не горела особым желанием попасть на открытие соревнований. Конные состязания всегда оставляли ее равнодушной.
– Я стараюсь изо всех сил, но Каллен в последнее время какой-то странный. Я не знаю даже, чего он от меня хочет.
– Очень возможно, что ничего, – глубокомысленно заметила Мисси, лениво листая журнал мод.
– Не говори так! – возмутилась Уитни. – Не напрасно же я шесть лет ждала, когда он сможет наконец устроить для нас ту жизнь, которая мне нужна. Я слишком долго на него рассчитывала, чтобы теперь отступиться. Если он будет молчать, я сама сделаю ему предложение. Я припру его к стенке и заставлю на мне жениться!
– Он человек порядочный и, возможно, позволит загнать себя в капкан. – Мисси отложила журнал и встала. – Но подумай, Уитни, стоит ли тебе выходить замуж за человека, которого ты не любишь, и который, возможно, уже разлюбил тебя.
– Ничего подобного, Каллен продолжает меня любить! Он просто немного растерян, поскольку ему стало ясно, что я готова сказать «да». Все мужчины теряются, когда дело доходит до алтаря.
– Но ты промолчала, когда я предположила, что ты его не любишь. Это странно. – Мисси, прислонясь к двери, с лукавой усмешкой внимательно смотрела на подругу.
Уитни придирчиво оглядела себя в зеркале, висевшем над столом.
– Ты как-то сказала, что я никогда никого по-настоящему не любила. Наверное, это так и есть. Но Каллен мне нравится больше других – кроме Тига, конечно. Он богат, великодушен, готов сделать для меня все, что я захочу… По-моему, он мне вполне подходит.
– Но есть и другие способы получить то, что ты хочешь. Для этого не обязательно выходить замуж за Каллена.
– Но я не из тех, кто делает карьеру! – Уитни обернулась и с вызовом взглянула на подругу. – И роль любовницы меня тоже не прельщает. Что же мне остается? Закладывать драгоценности?
Мисси протянула руку, ласково погладила распущенные волосы Уитни и поцеловала ее тем поцелуем, о котором мечтала с шестого класса.
– Дорогая, нам нужно поговорить.
В первый день состязаний на приз Маккензи погода обещала быть хорошей. Белые кучевые облака плыли в голубом небе, к которому скоро должны были взлететь десятки воздушных шаров. Звук заполнявшего шелковую оболочку воздуха смешивался с пением птиц, шумом подъезжавших машин и фургонов и приглушенным гулом голосов все прибывающих зрителей. В первый день их ожидалось около пятнадцати тысяч, а в последующие дни – до тридцати.
На соревнования съехалось столько участников, что все гостиницы в радиусе пятидесяти миль оказались забитыми до отказа. Были полны все стойла, выстроенные дедушкой Каллена за основной конюшней специально для этого случая.
Всевозможного размера и расцветки трейлеры с лошадьми запрудили дороги, ведущие к ферме Маккензи. В специальных фургонах продавалось что угодно: от горячих сосисок и пива до футболок и кепок с эмблемами состязаний. К западу от дома раскинули огромный шатер, где были расставлены столы и стулья. Там можно было перекусить более обстоятельно.
Уже были установлены телевизионные камеры, чтобы транслировать первый этап.
Кинан сидел в своем кресле на веранде и с довольным видом посматривал вокруг.
– Вот мы и снова все устроили.
Лорел хотела было сказать, что это дело рук ее и еще восьмерых помощников, но благоразумно промолчала. А Кинан удовлетворенно заметил:
– Слава богу, английская корона в свое время верила в будущее крупных хозяйств.
– Слава богу, Эйдан Маккензи оказался честолюбивым малым, – поправил отца Каллен. Он стоял рядом с ним и с не меньшим удовольствием оглядывал радующую глаз картину.
– И это верно, – весело фыркнул Кинан.
– Интересно, представлял ли себе дедушка, во что выльется его затея, когда учреждал эти соревнования шестьдесят семь лет назад?
– Думаю, все это лучше представляла себе твоя бабушка, – с иронией заметила Лорел, сжимая руку Кинана. – Сколько раз она повторяла мне, что у Дарби была только общая идея, а вытаскивать все досталось ей.
– Смотрите, вон Саманта. – Кинан указал в сторону дороги.
Каллен повернулся и увидел Сэм, ведущую в поводу Чародея. В отличие от нарядной публики она была в джинсах и изумрудного цвета рубашке с закатанными до локтя рукавами. Медные волосы ее были собраны в пучок на затылке, и Каллену почему-то пришло в голову, что в такой же пучок были сжаты ее нервы все эти пять лет.
Чародея, очевидно, волновало обилие лошадей, людей и царившая вокруг суета. Каллен заметил, как Саманта погладила лошадь по шее и прошептала ей на ухо что-то ободряющее. Потом она посмотрела на собравшихся на веранде Маккензи и, широко улыбнувшись, приветственно махнула рукой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38