– Мерибет! – позвала она. – Возьми у меня Несси, ей надо остыть. А где Флора?
– Она здесь, мисс Ларк. – Энди подвел к ней чалую кобылу. – Я уже разогрел ее, и она готова скакать.
Энди подставил руки, и Саманта взлетела в седло.
– Ты просто рыцарь, Энди, – улыбнулась она.
– Мне нетрудно. А как вы думаете, я бы смог выступить на Флоре на следующий год? – спросил он, и глаза его загорелись.
– Это зависит от того, что скажет Бобби, – снова улыбнулась Саманта. – По его словам, из тебя получается неплохой наездник.
Энди радостно подпрыгнул и заторопился в конюшню.
Они пошли к началу маршрута кросса, который Бобби подготовил для них накануне.
– Неужели ты рискнешь выпустить неопытного наездника?
Саманта пожала плечами: сейчас она могла думать только о трассе, которую утром прошла пешком от начала и до конца. Она в уме рассчитывала количество шагов до препятствия, прикидывая, под каким углом его лучше брать, и выискивала взглядом рытвины, опасные как для лошади, так и для всадника. Конечно, у нее была для этого специальная команда, но ей не хотелось испытывать судьбу.
– Энди к следующим соревнованиям станет опытным наездником, сам увидишь.
– И тогда твое ранчо станет еще и школой подготовки наездников?
– Так далеко я не загадываю. Кстати, ты получил доступ к соревнованиям?
– Конечно. Отец нажал на все педали. А кроме того, я ведь все-таки занял десятое место на соревнованиях в Феач-Хилле.
– Ты неплохо выступил, – сдержанно похвалила Саманта.
На самом деле она считала его выступление отличным – ведь Каллен не участвовал в скачках двенадцать лет, – но не собиралась говорить ему этого. Она была твердо уверена, что друзья не должны льстить друг другу. И ее новое отношение к Каллену ничего не меняло.
– Ты не очень щедра на похвалу, – заметил Каллен.
Саманта только пожала плечами:
– Ну что же, начнем?
– Только после вас, мисс Ларк.
Саманта пустила Флору в легкий галоп. Маршрут протяженностью две с половиной мили огибал ранчо «Скайларк» и переходил на земли Маккензи – надо было только преодолеть изгородь. Трасса заканчивалась в четверти мили от конюшен Маккензи, а там уже было рукой подать до пирога Роз Стюарт.
Для Флоры маршрут был новым. Саманта постоянно меняла маршруты, чтобы воспитывать у лошадей выносливость и поддерживать в них интерес к занятиям: она прекрасно знала, что от этого многое зависит.
Каллен вышел на трассу минуту спустя, сохраняя дистанцию, чтобы не врезаться в Саманту, но держался достаточно близко, чтобы перенимать у нее разные хитрости. А она знала их немало: у нее накопился большой опыт, и многочисленные награды подтверждали это. Правда, у Саманты не было возможности участвовать во всех соревнованиях, и она поэтому ни разу не становилась наездницей года. Но ее знали все и отдавали должное ее таланту.
Первое препятствие в виде палатки Флора прошла хорошо, потом начался спуск. Лошадь заторопилась, и Саманта осадила ее. Теперь у них на пути была сложная конфигурация из нескольких бревенчатых заборов разной высоты, а затем на подъеме шел каменный барьер. Бобби окрестил эту группу препятствий Холмом Соломона, потому что каждый шаг и прыжок таили опасность и требовали обдуманного подхода.
Саманта помнила, что после лабиринта шел спуск к неглубокому пруду, в который следовало прыгнуть, затем пересечь его, преодолеть еще один барьер, а затем за ним в нескольких ярдах находилась изгородь, отделяющая земли Ларков от земель Маккензи.
Саманта утром добрые полчаса тщательно изучала Холм Соломона, чтобы пройти его как можно лучше. Держа в уме утренние наблюдения, она направила Флору к входу в лабиринт. Перед первым прыжком лошадь заволновалась, но Саманте удалось успокоить ее. Они благополучно преодолели второе препятствие, третье, и наконец лабиринт остался позади. Флора собиралась заартачиться перед прыжком в пруд, однако Саманта не дала ей остановиться, и пруд чалая пересекла спокойно.
Поднимая брызги, они добрались до противоположного берега. Флора выскочила на берег немного неловко, но устояла. Они поднялись по небольшому склону и поскакали к выкрашенной в желтый цвет изгороди с высокими воротами. Флора шла легко и, навострив уши, ловила слова команд. Однако перед самыми воротами она внезапно остановилась как вкопанная. Саманта не ожидала подвоха и перелетела через барьер.
Многолетний опыт помог ей сгруппироваться в воздухе, она приземлилась, сделала кувырок, но осталась лежать на спине, глядя в затянутое облаками небо: у нее перехватило дыхание. Кобыла взирала на нее через ворота с удивлением, словно хотела спросить: «Что ты там делаешь?»
– Саманта! – вскрикнул Каллен, который как раз пересекал на Гордом пруд. – Ты жива?
Она не могла ответить, просто лежала и ждала, пока пройдет спазм.
Держа поводья в руке, Каллен опустился рядом с ней на колени.
– Не можешь дышать? – В его серых глазах застыла тревога.
Саманта с усилием покачала головой.
– Так я и думал!
Каллен надавил ей на диафрагму, отпустил, потом надавил еще. Постепенно ее легкие наполнились воздухом.
– Спасибо, – с трудом выдавила она.
– Не за что. Полежи немного.
Но Саманта только несколько раз вздохнула и благополучно села. Каллен сразу почувствовал огромное облегчение.
– Вот это был полет! – съязвил он. – У тебя определенно есть чему поучиться.
– Всегда рада помочь, – откликнулась Саманта.
– Жаль видеокамеры не было, – посетовал Каллен. – Могли бы потом внукам показывать. «Выдающийся прыжок Сэм Ларк!»
– Ты здорово меня подбодрил, – сердито проговорила Саманта, вставая. – Вот если бы Уитни свалилась с лошади, Каллен бы не шутил, а собрал бы кучу докторов и извелся от волнения. Я так не падала уже больше трех лет, – с вызовом сказала она.
– Значит, к этому шло, – пожал плечами Каллен и тоже поднялся. – Может быть, ты решила включить падение в сегодняшнюю программу, чтобы на соревнованиях не отвлекаться?
– Слава богу, догадался, – буркнула Саманта, перебираясь через ворота. – Помоги, – попросила она, забрасывая поводья на голову Флоре.
Каллен перепрыгнул барьер и помог Саманте сесть в седло.
– Дерек ди Грази придумал что-то в этом духе для сентябрьских скачек.
– Я слышала. Поэтому Бобби и сооружил эту чертову штуку. Вперед! – Она повернула Флору обратно к пруду. – Давай повторим?
– Все сначала?
– Конечно.
– Но мы только что прошли лабиринт целыми и невредимыми. Почему бы нам не начать с пруда?
– Потому что именно сочетание барьеров с водной преградой представляет основную сложность. Ну давай, Каллен!
Со вздохом Каллен прыгнул в седло и последовал за Самантой через пруд к лабиринту.
– Уж лучше бы я отсидел на десяти заседаниях совета, – проворчал он, глядя на Холм Соломона.
– И лишил бы себя такого удовольствия? Чушь! – отрезала Саманта и направила Флору к бревенчатым барьерам.
Чалая на этот раз отнеслась к ним с большим доверием. Она даже не упрямилась перед прудом и легко выбралась на противоположный берег. Перед желтыми воротами Саманта почувствовала колебания Флоры и послала ее вперед, не дожидаясь, пока она передумает.
Последний участок трассы они прошли благополучно, хотя Флора сбила перекладину на разновысоком барьере – самом легком препятствии на маршруте. Саманта подавила вздох и отметила про себя, что ей придется пересмотреть свой рабочий график: с Флорой надо будет проходить дистанцию утром и вечером. Она чувствовала, что не может пока целиком положиться на Флору, а чтобы успешно пройти многоборье, всадник и лошадь должны безраздельно доверять друг другу.
Когда Каллен пересек финишную линию, Саманта уже спешилась и ослабляла подпругу на Флоре. Он спрыгнул на землю в нескольких шагах от Саманты.
– Совсем, совсем неплохо! Не боюсь себя похвалить, – сказал Каллен, перебрасывая поводья через голову Гордого.
Почти касаясь друг друга, они пошли по зеленому лугу к конюшням; рядом брели лошади.
– Мне бы чувствовать усталость, – заметил Каллен, – но я мог бы, кажется, скакать так целый день. Мне нравится кросс.
Саманта весело рассмеялась, радуясь его бодрому настроению.
– Вид у тебя жизнерадостный, – подтвердила она.
– Именно так я себя и чувствую, – усмехнулся он. – Я наконец обрел форму и заново ощутил прелесть подготовки к соревнованиям. Отец поправляется, дела на ранчо идут хорошо, я с удовольствием этим занимаюсь… Чего еще желать? Кроме всего прочего, выяснилось, что можно отлично всем руководить, не уезжая с ранчо. Почему бы мне не радоваться жизни?
– Но как быть с Уитни? – напомнила Саманта, хотя ей и не хотелось омрачать его радость.
– Верно, – со вздохом проговорил Каллен. – Есть еще Уитни…
Саманта скосила на него глаза. Ну почему ему суждено так сильно любить Уитни и так мучиться? Она была уверена, что Каллен не заслуживает этого.
– По-моему, тебе нужно с ней поговорить.
– Я пытался, но мы каждый раз приходим к одному и тому же. Я понимаю, чего ей хочется. Но, черт возьми, почему она не желает понять, что нравится мне? Почему она не видит, как много значит для меня ранчо?
– Она поймет, – успокаивала Каллена Саманта. – Уитни образумится и увидит, что жизнь, которая тебя удовлетворяет, хороша для вас обоих. Ты на ней женишься, и я еще повеселюсь на вашей свадьбе.
– Ты такая милая, Сэм…
Каллен внезапно протянул руку, погладил ее по щеке, и это легкое прикосновение затуманило разум Саманты. Ей почудилось, что Каллен хочет ее поцеловать, а она так устала, что защитный панцирь еле держался… Саманта качнулась к нему и едва не поцеловала его сама – но вовремя остановилась. Он вовсе не собирался ее целовать! Это была лишь ее фантазия. Ей просто слишком хотелось этого… Саманта побледнела, шагнула в сторону и налетела на Флору.
– Господи, Сэм, да ты вымоталась окончательно! – воскликнул Каллен, решив, что ее качает от усталости. – Я не могу тебя видеть такой. Скажи, что тебя тревожит. Скажи, Сэм.
Он снова погладил ее по щеке, и Саманта почувствовала, что совершенно обезоружена этой простой лаской. Она уже не могла рассуждать здраво, у нее не было больше сил и дальше нести в себе весь груз волнений и тревог. Кончилось тем, что она рассказала Каллену все. И о долге, который накопил ее отец, и о том, как она навязала ему свою программу, которую он оказался не в силах выдержать. Она рассказала о кредиторах, требующих денег, о договоре с банком и о том, что ее единственная надежда связана с осенними соревнованиями. На карту было поставлено все.
Каллен слушал ее, не перебивая, сжав губы и сдвинув брови. Наконец он взорвался.
– Ты сошла с ума! – Его крик испугал лошадей. – Ты медленно убивала себя все эти пять лет, а мне бы понадобилось десять секунд, чтобы выписать чек – и не было бы этого безумия!
– Как ты смеешь так говорить? – Саманта возмутилась до глубины души. – Все эти пять лет я одна вела дела, я так гордилась собой… А ты хочешь все перечеркнуть каким-то чеком?
– Сэм…
– Нет! Я не Уитни, мне не нужно, чтобы меня спасал рыцарь на белом коне. Так что давай задний ход, Каллен.
– Я не собираюсь тебя спасать… хотя, конечно, был бы не прочь. Это будет просто ссуда – беспроцентная в отличие от той, что предложил тебе банк. Ты вернешь мне эти деньги, когда сможешь, а пока хоть немного придешь в себя, вздохнешь спокойно. Тебе не придется больше медленно, но верно убивать себя работой. Ты снова заживешь по-человечески…
– Нет, я должна это сделать сама.
– Но почему?
В сердце Саманты смешались горечь, боль утраты, чувство вины.
– Как же ты не понимаешь? Ведь я во всем виновата сама! Это у меня родилась «блестящая» идея вывести новую породу. Я, а никто другой, целый месяц уговаривала отца, хотя и видела, что он не в восторге. Это я настояла на покупке лучших племенных жеребцов и кобыл. Я повесила на ранчо долг в четверть миллиона – в добавление ко всем долгам отца. Я едва не оставила нас с Эрин без наследства. Это по моей вине жизнь у родителей превратилась в кошмар. Это я их убила, Каллен! И теперь я сама должна вытащить «Скайларк» из долгов. Это мое дело, и касается только меня.
– В жизни не видел таких упрямых женщин! – с досадой бросил Каллен и схватил ее за руку, заставив остановиться. – Ты виновата в случившемся меньше, чем кто бы то ни было. Ты же знаешь, у Руфуса была масса планов, но в бизнесе он разбирался слабо. И задолго до твоей программы он успел накопить непомерный долг, который целиком на его совести, а не на твоей. В отличие от тебя он-то был в курсе дел. А ты разъезжала по Европе и думала, что дома все в полном порядке. Разве не так?
– Да, но…
– В этом все и дело! Как ты могла избежать новых осложнений, не зная истинного положения дел? Неужели это не ясно? – Он взял ее за руки и повернул к себе. – Руфус должен был твердо сказать тебе, что следует отложить программу, пока не удастся поправить дела. Ведь в то время ответственность за ранчо нес он, а не ты. Но он не подумал об этом, хотя хорошо знал свое финансовое положение. Твой отец, как всегда, принял рискованное решение – и это был прямой путь к банкротству. Он сам загнал себя в ловушку и чуть было не оставил детей без наследства. Я люблю Руфуса, Сэм, и вовсе не хочу упрекать его: он уже поплатился за свои ошибки. Я хочу другого – ты должена понять, что ни в чем не виновата.
Долго, слишком долго сдерживаемые слезы потекли по лицу Саманты. Она увидела удивление на лице Каллена, а потом он обнял ее и начал утешать, поглаживая по спине.
– Но ты не понимаешь! – рыдала она. – Первые неудачи с моей программой разрушили последнюю надежду отца снова встать на ноги. Он не смог выдержать груза, который я на него взвалила. Я его убила, Каллен, и маму тоже! Ты же не можешь не понимать, что это так…
– Я ничего такого не понимаю. – Голос его звучал мягко, но руки сжимали ее все сильнее. – Ты взваливаешь на себя чужую вину, Сэм. Ты не больше виновата в смерти родителей, чем я в… – Каллен запнулся. Она подняла голову и удивилась, увидев на его лице грустную улыбку. – Ты так же не виновата, как и я в гибели брата.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38