Капитан не помогал ему, он стоял и смотрел, как Гарри с трудом выбирается из дверей.
— Мистер Скотт! — закричала выбежавшая навстречу миссис Чанг. — Бобби! Фредди! Полотенце! Опухшими губами Гарри пробормотал:
— Не могли бы ваши парни проводить меня под душ? Пожалуйста, позвоните в Маунт-Иду. И вызовите врача.
СУББОТА, 16 МАРТА 1985 ГОДА
Раздался стук, и в дверях комнаты Гарри появился Фредди, секретарь миссис Чанг. Первые лучи солнца светились за его спиной. Повернув голову, Гарри сморщился от боли.
Фредди протянул красный пластмассовый поднос, на котором стоял стакан с крепким отвратительным чаем — лекарством, которое прописал врач. Рядом со стаканом лежал счет. Фредди встал в позу, соединив вместе большие пальцы ног. Вид у него был извиняющийся.
— Новое правило в гостинице. Все проживающие расплачиваются каждое утро, иначе их выселяют.
«Конечно, если в городе нет другой гостиницы, любой согласится выполнять такое правило», — подумал Гарри. С усилием он обмотал полотенце вокруг пояса и направился к расположенному вне комнаты умывальнику. На носу и левой руке у него был наложен гипс, все болело.
На веранде Гарри едва не столкнулся с плантатором на пенсии, Биллом. В руках у него были две откупоренные банки с пивом.
— Что, старичок, потерял пижаму? — спросил Билл. — Боже правый, попал в переделку?
— Что-то в этом роде, — ответил Гарри.
— Слыхал новости? Старик, впервые в истории человечества эта гостиница закрывается! А куда деваться мне? Рональд Чанг уже заколачивает ставни на верхнем этаже. Сегодня утром никаких завтраков не подавали. Мне удалось заграбастать немного пива и арахиса из бара. Дать тебе чего-нибудь? С тобой все в порядке?
— Все отлично. Вчера было небольшое осложнение в жизни, но в больнице Святой Марии есть хороший врач-китаец. А почему так вдруг закрывают гостиницу?
— Все из-за вчерашней бучи. Ты что, не слышал? Гарри покачал головой.
— Какой-то пьяный солдат пристрелил священника в соборе Святой Марии. Кто-то из прихожан закричал: — Солдаты, вон отсюда! Долой Раки! Несколько минут все прихожане кричали и ругались. — Билл отхлебнул глоток пива. — Из казармы были вызваны солдаты, чтобы очистить церковь. Не очень-то они церемонились с религией.
— Кто-нибудь пострадал?
— Один или двое. Потом все прихожане разбежались кто куда — одни по кустам или к мамочке под юбку, другие в Центральные горы. А Санди сбежал, когда услышал, что все уходят толпами. Разумеется, они избегают дорог. Кому же хочется быть подстреленным из автомата или из бронемашины!
Он осушил до дна пивную банку, швырнул ее в цыпленка, разгуливающего по двору, потом добавил:
— Господи, посмотрите-ка туда! От реки по грязной дорожке сада бежал маленький мальчик. Он возбужденно кричал:
— Миссис Чанг! Миссис Лодка — я вместе с вами — ехать-кисиму-вдоль карим-вы-я, мальчик, ехать, далеко-вместе-вами-высокие-горы.
— Боже правый! — сказал Билл. — Мамаша Чанг делает ноги и возвращается обратно в свой дом в Центральных горах. У нес недь там кофейная плантация. — Он с любопытством смотрел наружу, высунувшись из веранды.
Позади растрепанных бугенвиллий и других растений, в беспорядке растущих на берегу, появилась плывущая по реке лиловая моторная лодка. Она причалила к расшатанной деревянной пристани.
Из задней двери, расположенной за верандой, появилась великолепная туша миссис Чанг. На ней была пурпурная сатиновая пижама, темные очки на тесемке, а на голове огромная соломенная шляпа с зеленой шелковой лентой. В руке она держала красный кожаный чемоданчик.
Медленно миссис Чанг подковыляла к пристани в сопровождении Фредди и Бобби, которые тащили прочую поклажу.
С некоторыми затруднениями миссис Чанг разместилась в лодке. Фредди закрепил зеленый шелковый зонтик за ее сиденьем, так что она оказалась в тени. Заднее сиденье маленькой лодки завалили двумя корзинами для пикников, шляпной коробкой и старым, дорогим чемоданом, обклеенным изображениями старинных пароходов и всемирно известных отелей.
Усадив миссис Чанг около водителя, двое ее провожатых, скрючившись, уселись на корме. Доверху загруженное утлое суденышко медленно отчалило.
На веранде появился ночной сторож. Посмотрев на Гарри, он осклабился:
— Миссис Чанг ехать далеко. Большая беда скоро придет Куйнстаун, мастер.
Гарри кивнул. Он знал, что миссис Чанг лучший барометр надвигающихся беспорядков, чем глава ЦРУ.
Лиловая лодка скрылась за излучиной реки.
— Кажется, вы говорили, что у вас есть самолет? — спросил старый плантатор. — Не найдется ли в нем и для меня местечка? Похоже, вот-вот начнутся неприятности.
— Или закончатся, — предположил Гарри.
— Для Раки это конец.
— Но для Миндо и для Пауи — начало.
— Всегда появится новый Раки, — грустно вздохнул плантатор.
— Но всегда и новый Миндо появится, — уверенно сказал Гарри.
— Как это затронет парней в Маунт-Иде?
— Если Миндо возглавит революцию, мы будем в восторге, — сказал Гарри. — Он меткий стрелок. Он знает, что нужно нам, а мы знаем, что нужно ему, мы придем к простому и далеко идущему соглашению.
«Но на сей раз без специальных оговорок», — добавил Гарри мысленно. Он полагал, что Миндо откажется от отдачи им всех прав и будет настаивать, чтобы в переговорах участвовали высшие австралийские юридические чины.
Вывеска с названием отеля, которая раньше всегда висела над входом, теперь была прислонена к перилам на конце веранды. Зеленым по синему на ней было написано: «Отель Свобода».
Ночной сторож заметил, что Гарри обратил внимание на снятую вывеску.
— Сегодня новый имя отель, — пояснил он. Около вывески в конце веранды появился Рональд Чанг.
Он принялся руководить действиями парней, которые изо всех сил старались, заколачивая ставни. Ночной сторож кивнул в сторону реки.
— Хороший время пора убегай, — сказал он
33

СРЕДА, 20 МАРТА 1985 ГОДА
Зловещие кроваво-красные полосы на горизонте превратились в розовые, потом голубые, и небо посветлело. Анни захотелось закрыть глаза. Она не желала просыпаться. Это был их восьмой день на море, и последние дни женщины провели без воды. Она не хотела видеть ни Сюзи, скорчившуюся на дне лодки, несвязно что-то бормотавшую и беззащитную, ни лица других женщин, до того как солнце не вынудит их надеть защитного цвета капюшоны. Она не могла переносить вида истощенных, осунувшихся тел, выступающих скул, безразличных воспаленных глаз, дрожащих растрескавшихся опухших губ.
Они бросили жребий, кому делать эту работу, и самую длинную щепку вытащила Анни. У нее не было выбора, она знала это. Они все пришли к соглашению, что палач не станет жертвой. За бессонную ночь Анни смирилась с мыслью о возможности собственной смерти, но потом вспомнила своих четверых детей. У Сюзи не было детей и к тому же все они сомневались, что она вообще придет в себя.
Костлявая нога пнула Анни в худую спину. Пэтти прокаркала:
— Анни, ты, черт возьми, начинаешь? Делай это! Чем скорее ты начнешь, тем скорее мы покончим с этим. Я помогу тебе.
Анни заставила себя сесть и взглянуть на других женщин, привалившихся к противоположной стороне лодки Она видела открытые раны и волдыри на исцарапанных руках, там где тело оставалось незащищенным от палящего солнца. Их форма обвисла на сжавшихся телах и сморщившейся коже, болталась на костлявых выступавших бедрах.
Пэтти связала канатом руки и ноги Сюзи. Она не встретила сопротивления. Кэри взглянула на бормочущую что-то Сюзи и заплакала.
— Вынь свой рыбный нож и заставь себя, — понуждала Пэтти Анни, когда последняя схватилась за черпак. — Сосредоточься на быстром, чистом разрезе на шее, и она никогда не почувствует это.
С ужасом Анни вытащила свой длинный, с узким лезвием рыбный нож.
Но Сюзи почувствовала. Она изогнула спину и закричала, завизжала, тонко и пронзительно.
Пэтти бросилась на колени за Сюзи, чтобы поймать темно-красную струю крови из ее шеи. Жажда была сильнее голода и нуждалась в удовлетворении сначала, перед тем как они смогут есть.
Сюзи шлепнулась и затихла на дне лодки.
Пэтти погрузила свое лицо в черпак и шумно начала пить. Анни ждала, что ее начнет рвать. Нет, Капая кровью с подбородка, она передала черпак Анни.
Опустив глаза и не глядя друг на друга, четыре женщины быстро пили кровь, пока она не застыла. Ее было не так много, как они ожидали. Они глотали ее старательно, поворачиваясь, чтобы слизнуть сгустки с ковша.
Пэтти развязала запястья Сюзи, ее руки шлепнулись по бокам, как у куклы. Затем Пэтти освободила ее ноги.
— Помоги мне, — хрипло сказала она Сильване. Дрожащими руками две женщины раздели Сюзи, затем Пэтти взглянула на Анни и приказала: — Теперь тело. Быстро.
Анни оглянулась на три других, измазанных кровью лица. Все они понимали, что она испытывает в эту минуту, но именно Анни вытащила длинную щепку. У нее не было выбора. Если она промедлит, будет еще хуже. Пытаясь помочь, Сильвана подбодрила ее:
— Делай это так, словно отрезаешь мне палец. Анни задумалась, какой страшной стала теперь Сюзи, уже неживая. Содрогаясь от того, что делает, она подняла безвольную руку Сюзи.
Пэтти затрясла своей головой:
— На пальцах нет мяса. — Она показала на обнаженные ягодицы Сюзи, покрытые язвами от соленой воды. Анни замотала головой.
— Начни с этого, — прорычала Пэтти.
Заставляя свои пальцы сделать это, Анни вонзила нож, глубоко врезаясь в левое бедро Сюзи. Кровь заструилась между ее пальцами, когда она вырезала трехдюймовый куб сырого мяса. Она разрезала его на четыре куска и, насадив первый на затупленный конец своего рыбного ножа, предложила его Пэтти. Пэтти взяла кусок мяса, но заколебалась.
— Продолжай. Ешь это! — Анни затрясло от негодования.
Наконец Пэтти взяла кусочек. Перед тем как она смогла прожевать его, ее вырвало. Розовая пенка капала из ее рта.
Остальные женщины ждали.
Пэтти взяла другой кусок. На этот раз она была в состоянии проглотить его. С трудом двигая челюстями, не в состоянии глядеть друг на друга, женщины жевали маленькие кусочки, напоминавшие по вкусу сырую свинину. Они съели очень мало. Мысль о том, что они делают, была для них почти так же ужасна, как мысль о собственной смерти. Пэтти прохрипела:
— Моряки сначала едят сердце и легкие — едят их теплыми.
Здесь силы оставили Анни, и она пронзительно закричала:
— Я не собираюсь потрошить eel Она швырнула вниз свой нож.
Кэри разрыдалась:
— Я не могу переносить ее изумленные глаза. То же чувствовали и остальные.
— Моряки обычно отрезают голову, — сказала Пэтти. Через два часа Анни занималась именно этим. Пэтти положила голову на передний рундук, поскольку в случае ее падения за борт, нетерпеливые акулы могли бы перевернуть лодку в своей бешеной схватке за пишу.
— Давай положим ее всю на рундук, — сказала Пэтти. — Так мы не будем видеть это.
Когда Анни разрубила тело и расчленила его, Пэтти затолкала каждую часть в шкафчик. Лодка была в ужасном состоянии, покрытая черной блестящей кровью, уже начавшей вонять.
— Мы не отважимся вымыть лодку. Акулы, — сказала Пэтти.
Женщины почувствовали облегчение от того, что не должны были больше смотреть на тело Сюзи. В полдень они разрезали свежее мясо на полосы и разложили полосы на сидениях — сушиться на солнце. Женщины двигались очень медленно. Казалось, их непослушные руки отяжелели, когда они неохотно готовили себе пищу. Каждую мучила невысказанная мысль: «Кто будет следующим? Убьют ли меня ночью? Одолеют ли меня эти трое?»
Позже к Анни пришла еще более страшная мысль:
А если я буду последней выжившей? Если я останусь в этой жуткой, испачканной кровью лодке, обреченной на смерть на солнце, окруженной мертвыми, распухшими, разлагающимися телами, как тело солдата на дне пещеры, зловеще и сладко пахнувшее смертью?»
Никто не мог говорить в этот день. Анни видела, что они взвинчены до крайности. Сквозь щели в капюшоне она видела других. Она боялась спать. Сюзи не знала, что должно было случиться с ней. Ее судьба была решена перешептываниями в темноте.
Яркое солнце ослепительно сверкало над маленькой, белой, запачканной кровью лодкой.
Вконец измучившись, Анни не могла больше бодрствовать. Ее голова склонилась набок. Она заснула.
— Проснись! Проснись же!
Кто-то тряс Анни за плечо. Она открыла глаза. В жемчужном свете зари Кэри показывала:
— Черепахи! Быстро!
Анни потрясла головой и села. Ее рот открылся. Недоверчиво она прошептала:
— Сюзи!
Кэри взглянула на маленькую фигуру, спящую на носу.
— Сюзи достаточно хорошо провела ночь. Я не хочу будить ее. Возьми другое весло, Анни. Мы должны поймать одну из этих черепах! Ради Бога, Анни, шевелись!
В ста ярдах от них из воды высовывались три черепашьих головы.
— Но Сюзи жива, — задохнулась Анни.
— Конечно, жива, — нетерпеливо сказала Кэри. — Быстро, возьми другое весло и греби со мной к черепахам.
Согнувшись посреди лодки, Пэтти и Сильвана поспешно скручивали все свои куски каната в одну длинную ленту.
Анни начало трясти. Ее сон был настолько ярок! С того времени, как они оказались в лодке, все женщины спали отвратительно. Беспокойные, они бормотали всякий вздор во сне. Всех их мучили ночные кошмары.
Кэри хрипела:
— Хватай весло. Поторапливайся. У Пэтти есть план!
— Куда делись все акулы? — спросила Анни, оглядываясь вокруг.
— Не знаю. Нашли лучший пикник. Греби сильнее. — Кэри задыхалась.
Когда лодка проплыла мимо первой черепахи, она повернула свою голову и презрительно посмотрела на возбужденные, истощенные лица, выглядывавшие над планширем. Черепахи очень умные твари, и поймать их из лодки почти невозможно. На берегу, как показывал Джонатан, можно просто перевернуть черепаху на спину — есть выражение: как перевернутая черепаха, — но в воде черепахи подвижны, ловки и труднопобедимы. В борьбе их роговые лапы опасны.
Черепаха исчезла из поля зрения, красиво и стремительно нырнув в синюю водную глубину, и стала невидимой в темной пучине океана.
— Бесполезно пытаться ударить их якорем по голове, потому что они просто уплывут, — объяснила Пэтти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92