Потом еще. Было гораздо труднее, чем она ожидала. Снова и снова ее нога касалась безжизненной податливой плоти.
Внезапно человек соскользнул и покатился по камням, упав на спину у самых ног Анни.
За ним быстро спустилась Сюзи.
— Пристрелим его, — сказала она Анни, которая держала его ружье. — Можем воспользоваться его же ружьем.
Анни посмотрела на облаченное в хаки тело. Смуглое лицо солдата было молодо, нос кровоточил, так же как и щеки, в том месте, где камни их поцарапали.
Анни сказала:
— Ему, наверное, столько же лет, сколько моему Фреду.
— Брось, Анни, не время для проявления чувств.
— Я не могу его убить, Сюзи.
— Тогда это сделаю я, — огрызнулась Сюзи, выхватила ружье и приставила дуло к голове человека.
Анни ждала, ужасаясь последствий. При выстреле голова бы разорвалась и превратилась бы в нечто кровавое и жуткое.
Сюзи отвела ружье.
— Я тоже не могу.
Они посмотрели друг на друга. Трусихи. Никто не смог.
Сюзи сказала:
— Помнишь, что как-то сказал Джонатан? Что весь ужас в том, чтобы использовать для убийства руки? Помнишь, он сказал, что нажатие на курок отдаляет от действия и уменьшает чувство ужаса? Анни кивнула.
— Он ошибался. Анни кивнула еще раз.
— У меня идея получше, — сказала она. — Возьмем его в плен и пусть строит плот вместо Сильваны. Даже с поврежденной рукой Сильвана сможет держать его под прицелом.
Сюзи стало легче.
— Но мы все равно заберем его одежду! — Она, прицениваясь, посмотрела на его сапоги, рубашку и брюки, словно крестьянка, приглядывающая товар на базаре. — Завяжем-ка руки за его спиной.
Пользуясь ремнем от ножа Анни, они туго связали руки пленника. Воспользовавшись его островерхой кепкой, Сюзи принесла немного воды из реки и выплеснула ее на лежавшего без чувств человека, прямо в лицо.
Через какое-то время человек издал протяжный стон. Вздохнул, закашлялся и открыл глаза.
Медленно взгляд его сосредоточился. Он увидел женщин над собой и ухмыльнулся.
Сюзи сильно ударила его под ребра — но очень сильно в ее резиновых кедах это было сделать трудно.
— Убери со своего лица эту улыбочку и поднимайся.
— Ладно, ладно, все хорошо, — быстро сказал пленник. Сюзи прикрикнула:
— Эй, ты, заговорил по-английски! На ноги! Пленник попытался встать, но явно не мог этого сделать. Сюзи подбадривала его тем, что продолжала тыкать до тех пор, пока, неуклюже, ему не удалось встать. Он стоял и качался перед ними.
— Что ты делал в этой части леса? — спросила Анни. Пленник содрогнулся.
— Шел гулять. Потерялся.
— Думаю, более удобоваримую ложь он не мог придумать, — сердито сказала Сюзи. Пленник вновь содрогнулся.
— Это правда.
Оказалось, то, что он говорил, было правдой. Лесные потоки петляли, словно змеи, путаясь и возвращаясь к тому же месту. Если ты пересекал один такой поворот петли, затем еще один, казалось, что это два разных потока, но на деле получалось, что ты на том же берегу, с которого начинал, только чуть дальше. Так и поступил этот человек. Он и не подозревал, что так далеко ушел на юг. Пока он не дошел до веревочного моста, он все еще думал, что возвращается в казармы.
— Не подходи к нему слишком близко, — предупредила Сюзи Анни и указала на тропинку у реки, которая вела к морю. — Двигайся.
— Ладно, ладно, все отлично, — пробубнил пленник. Он начал медленно ковылять по тропе, спотыкаясь о камешки и мелкие валуны. Затем остановился и обернулся к женщинам.
— У меня повреждена нога.
— Жаль, — сказала Сюзи. — Двигай! Человек проковылял еще несколько шагов, упал на колени и лишился чувств, кулем свалившись к их ногам. Сюзи проворчала:
— Какая несправедливость. Я только начала обретать силу.
— Не думаю, что мы справимся с этим сами, — сказала Анни. — Сторожи его, а я позову Пэтти и Кэри.
Анни возвратилась в лагерь и привела с собой Пэтти и Кэри, чтобы помочь дотянуть своего пленника. Четверо женщин полунесли, полутащили его вниз по течению, к месту, где река делалась шире, но берега были высотой лишь в несколько футов.
На противоположном берегу они убрали поросль, чтобы Сюзи набрала воды. В этом месте все они переплыли реку. Кэри плыла на спине, держа перепуганного человека поперек своей груди, левой рукой ухватив его за подбородок.
В лагере Сюзи быстро пересказала Сильване ход событий. Та все еще была на посту на вершине дерева.
Анни сняла с пленника его сапоги и пощупала его ногу. Осторожно осмотрев ее, она сказала:
— Ничего особенного, но у него мог быть легкий ушиб.
— Чудесно! — сказала Пэтти. — Теперь у нас есть еще лишний рот, который надо кормить, инвалид, за которым надо присматривать, и пленник, которого надо охранять.
— Вы должны были убить его, — грубо сказала Кэри Анни. — Никто в подобной ситуации в плен не берет.
— Ладно, убьем сейчас, — сказала Пэтти.
— Нет, — быстро сказала Анни. — Пускай поработает над плотом. Нам необходима физическая сила, а у него она есть.
Что будем делать с ним, когда будем уходить? — спросила Кэри.
— Привяжем к дереву, — высказывая эту мысль, она проявляла больше решимости, чем чувствовала на самом деде. — Он либо убежит, либо умрет. Но нас уже не будет. А так у нас появится дешевая рабочая сила.
Последовала пауза, пока женщины обдумывали это предложение. Строительство плота было тяжким физическим трудом; работа, которая в более прохладном климате могла бы быть относительно легкой, в этой влажной жаре была почти невыносимо тяжелой. Здесь неизбежной была вялость, а чтобы сделать всего несколько шагов, требовалось столько усилий, что пот просто потоками струился. Соблазн применения рабского труда был велик.
Кэри сказала:
— Положим, он не станет перенапрягаться.
— Мы знаем, с какой быстротой работал Джонатан, — сказала Сюзи. — Если он не будет так же усиленно работать, не будем кормить его.
— Но тогда у него не будет сил работать. Сюзи сказала:
— Отрежем ему ухо или запустим муравьев к нему в шорты, чтобы знал, что мы не шутим. Кэри спросила:
— Где он будет спать?
— Не с нами, — отрезала Пэтти.
— Если у него будет отдельная кровать, он может освободиться, порезав веревку об острые концы бамбука, — уточнила Сюзи.
Анни сказала:
— Мы бы могли опутывать веревкой его ноги днем, а ночью распластывали бы его между двумя деревьями. Пэтти сказала:
— Что он вообще-то здесь делал?
— Этот тип постреливал райских птичек — ответила Сюзи, — к нему был привязан мешок. Перья стоят целого состояния. На прошлое Рождество я купила ленту с двумя синими перышками, так Бретт выложил за нее пару сотен долларов.
— Что, если его друзья примутся искать его? — спросила Пэтти.
Сюзи возразила:
— Он был один, это означает, что он, вероятно, выбрался тайком, чтобы попытаться разбогатеть на стороне. Взгляните на его рубашку, он простой рядовой, не генерал. Не станут они прочесывать джунгли из-за одного пропавшего.
— Могут с одинаковым успехом подумать, что он лишь очередной дезертир, или его укусила змея, или он мог бы быть схвачен одним из племен, которым нужно было его ружье, — придумывала Анни с надеждой. — Джонатан говорил, что здесь никто не удивляется, если ты вдруг бесследно исчезнешь.
Пэтти сказала:
— На случай, если его все-таки хватятся, лучше заткнуть ему рот, чтобы не кричал.
Кэрри мрачно сказала:
— Крикнет хоть раз, получит пулю в живот.
Сильвана сбежала с наблюдательного поста.
— Что тут происходит? Пора кому-то лезть на дерево. Я уже сижу там часами.
Когда Сильвана нагнулась, чтобы разглядеть его, пленник захныкал и открыл глаза. Под прямыми густыми бровями у него были светло-карие глаза, глядевшие укоризненно, глаза щенка, сидящего у обеденного стола и выпрашивающего куски. «Он так молод, — подумала Сильвана, — лет двадцать на вид и очень хорош собой». У него была копна блестящих черных волос, прямой нос, высокие скулы и широкий чувственный рот.
Сильвана с нежностью спросила:
— Ты откуда? — Он не был похож на островитянина.
— Из Манилы.
«Так вот чем объяснялась столь привлекательная внешность их пленника», — подумала Сильвана. С 1751 по 1895 Филиппины были испанской колонией, а у этого мальчика совершенно очевидно в жилах текла испанская кровь.
Дальнейшие расспросы Сильваны выявили, что пленника звали Карлос Вергара, что он старший сын мелкого правительственного чиновника. Он жил в старом квартале Манилы, в квартире вместе с восемью братьями и сестрами и обучался в католической церковной школе. Мать хотела, чтобы он стал священником, но он бросил школу в четырнадцать лет, чтобы работать на кухне в ресторане «Голубой какаду», где он вскоре стал официантом. В прошлом октябре, в одном из баров Манилы, он повстречал группу наемных солдат старше и опытнее его, у которых, казалось, нет недостатка в деньгах. Наутро Карлос проснулся уже в казармах. Ко времени, когда он пришел в себя после перепоя, он обнаружил, что записался в наемники в армию генерала Раки и уже потратил все деньги, заплаченные ему за месяц; в кармане не оставалось ни песо.
Он быстро сообразил, что в его случае спорить не стоило. Напротив, новое положение Карлос воспринял с оживлением и ожиданием. Быть частью секретной захватнической армии было гораздо интереснее, чем прислуживать за столиками. Это было мужское приключение.
Объясняя женщинам, как он оказался возле их лагеря, Карлос старался создать у них впечатление, что он был похищен против воли, что он вместе со старшими солдатами восставшей армии, что он слишком боится выполнять что-либо, кроме приказов.
Сильвана, казалось, сочувствовала ему, но Пэтти отрезала:
— Спроси, помогал ли он стрелять в наших мужей. Пленник взглянул своими печальными карими глазами:
— Карлос не стреляет никто. Работать в кухне.
— Пэтти, не делай из него врага, — предупредила Анни. — Мы не хотим, чтобы он замыкался. Нам надо знать, что делается на острове.
Через полчаса они знали, что происходит. Карлос рассказал им о военном перевороте и о том, что за ним последовало. Генерал Раки за одну ночь захватил власть. Теперь он был президентом Пауи и ввел в стране военный режим. Выборы, благодаря которым он пришел к власти, были поддержаны со стороны армии, якобы установили правление правой Националистской партии. Президент Раки не желал больше никаких неприятностей. Он желал лишь счастья для всех. В скором времени он собирался расставить военные посты вдоль южного побережья. На равнинах северо-запада было нетрудно установить контроль над фермерами, в горах людей было мало; но вдоль южного берега жили рыбацкие племена, гораздо более злобные и примитивные, поэтому взвод пленника ожидал приказа в отеле «Пэрэдайз-Бэй», служащий теперь казармами.
Пленник умолял женщин отпустить его, чтобы он мог присоединиться к своей части. Он не хотел возвращаться, но если его поймают с женщинами в джунглях, то пристрелят как дезертира. Или, может, им всем, всей группой, вернуться в отель, нет?
Пэтти отрицательно покачала головой:
— Нет!
Казалось, он не понимал:
— Почему вы, американки, прячетесь здесь? Почему не идти со мной назад? Мой сержант смотреть за вами, повезет в Куинстаун. Нехорошо американки жить так! — он кивком указал за две хижины.
Пэтти, которая, казалось, ненавидела пленника, сказала;
— Помните, как они «присмотрели» за Изабель?
Сильвана думала, что было что-то мальчишеское и привлекательное в удивленном взгляде больших темных глаз пленника. С жалостью в голосе она сказала:
— Похоже, он получил сверх меры.
— История правдивая, — согласилась Анни, почувствовав жалость к его бедной матери.
— Смотрите сюда! — Сюзи, которая только что обыскала карманы куртки пленника, высоко держала ржавую банку из-под лимонного печенья, в которой Джонатан хранил их часы. Когда Сильвана потеряла свое изумрудное кольцо, женщины стали класть в нее и свои кольца, считая, что могли бы воспользоваться ими для торговли. В любом случае их пальцы были сейчас настолько худыми, что колечки попросту с них соскальзывали.
Сильвана сказала:
— Жестянка вместе с запасами была в одном из моих бамбуковых горшочков под пристройкой.
— Значит, ублюдок все-таки нашел наш лагерь сегодня днем, — сказала Сюзи, — когда мы прятались в пещере. — Она посмотрела вокруг на неожиданно настороженные лица. — Ну, будем делать вид, что он простой вор? Или определим, что он искал доказательства того, что мы живы и живем в лагере в джунглях?
— Вы должны были его пристрелить. — Кэри посмотрела на Пэтти. Они никогда этого не обсуждали, но обе женщины знали, что они убийцы, что обе нарушили главное табу женщин. Женщины призваны давать жизнь, а не отнимать ее, но, называй это самозащитой, непредумышленным убийством или убийством, они убивали. Не говоря об этом вслух, каждая знала, какое чувство депрессии испытывает другая и какой это груз на совести, который ничто не в состоянии оправдать.
— Знаю, что должны были застрелить его, — сказала Анни. Она очень хорошо поняла, что именно имела в виду Пэтти. — Но мы не сделали этого. Я приняла неверное решение. — Она посмотрела на оба непрощающих ей этого лица и добавила: — Обещаю, в следующий раз колебаться не буду.
Пэтти вышла из себя.
— Важно сейчас! — закричала она. — И поэтому может не быть другого раза. Только потому, что он похож на любимого брата каждой, поставила нас в опасное положение, сентиментальная плакса ты.
Сильвана сказала:
— Все мы совершали глупые ошибки. Мы не сверхженщины и не автоматы. Следующую ошибку могла бы сделать и ты, Пэтти.
Пэтти нахмурилась.
— Посмотрим, что еще украл у нас этот ублюдок. — Она целилась в пленника своим «М-16», пока Анни развязывала ему руки.
Пэтти сказала:
— Ну, снимай. Расстегивай. Не стыдись, все это мы уже раньше видели.
Он выглядел удивленным:
— Что хотите делать?
— Снимай с себя одежду. Медленно, — приказала
Пэтти.
Он начал расстегивать свою грязную изодранную рубашку.
Анни сказала:
— У него может быть еще какое-нибудь оружие. Нож, например.
— Я держу палец на спуске, предохранитель снят, сказала ей Пэтти.
— Теперь брюки, — прорычала Пэтти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92