Я полагал, что так будет легче жить нам обоим. – Он сделал паузу. – А вот с Уитни ты переборщила. Пошли слухи. У меня и без того достаточно неприятностей, так что пришлось положить этому конец. – Хиллер внимательно посмотрел на жену. – Но если ты чувствуешь себя несчастной, Надин, я готов дать тебе развод.
Она вздрогнула.
– Спасибо, не надо.
– Чего это ты решил вызвать меня в Сингапур? – Тот, что помоложе, расстегнул молнию на своей черной кожаной куртке и вытащил пачку сигарет. – Должно быть, приспичило.
– Ты точно об этом не пожалеешь, – сказал тот, что постарше.
– И какой заказ будет на этот раз? – усмехнулся его собеседник. – Убить твою жену?
– Не искушай меня.
Джилли была уверена, что Макс в Сингапуре.
Как только его выпустили из тюрьмы, он тут же покинул Сидней.
В госпитале Джилли сказали, что у нее никогда не будет детей. Побои Макса вызвали сильное внутреннее кровотечение и другие нарушения, но все это успешно залечили. А вот детей у нее не будет. Никогда. Выписавшись из госпиталя, она мечтала только о том, чтобы убить его. Ни к кому в своей жизни Джилли не питала такой острой ненависти.
Но главное теперь его найти. И обезвредить.
У Джилли не осталось ни малейших иллюзий по поводу Макса. Этот негодяй способен на все. То, что он ее тогда не убил, просто случайность. Божился, что любит, а бил до смерти.
Она никогда не забудет, какое у Макса было лицо: безумие горело в его глазах. Он маньяк, и очень опасный. Джилли не забыла его угроз.
Причем угрожал он не столько ей, сколько Джордану.
Ланс пребывал в подвешенном состоянии.
Над ним завис топор с того момента, когда Хиллер застал его в Палм-Бич с Надин, и он постоянно ждал, что этот топор упадет. Хиллер должен был уволить Ланса из команды, но почему-то откладывал. Это сбивало Ланса с толку. С какой стати Хиллер до сих пор от него не избавился? Непонятно. То, что он не удовлетворен его игрой, сомнений не вызывало. Так в чем же дело?
– Папа, я за тебя беспокоюсь, – призналась Дасти за ужином в «Большом Шанхае», шумном сингапурском ресторане.
Айан поднял глаза от тарелки и улыбнулся:
– А что, собственно, внушает тебе опасения?
– В последнее время ты сам на себя не похож.
– Ну что тут поделаешь, – усмехнулся он. – Старею. Годы берут свое.
Дасти сделала глоток из своего бокала.
– Ты же знаешь, что я не это имела в виду.
– Знаю, детка, что ты имела в виду, – признался Айан, отправляя в рот очередную порцию китайской пищи. – Но об этом говорить еще рано.
– Очень жаль.
– Дело не в том, что я не хочу, – улыбнулся он. – Просто пока не могу.
– Ты считаешь все это случайностью? – Айан глубоко вздохнул. – А вот я так не думаю.
– Значит, по-твоему, все совершили какие-то злоумышленники? – спросил Джордан.
– Готов даже поспорить и рискнуть кое-какими деньгами.
– И кто за всем этим стоит? У тебя есть какие-то соображения?
– Пока нет.
– Как насчет мотивов?
– По-прежнему самой правдоподобной версией считаю месть.
Джордан нахмурился:
– Тогда в список подозреваемых придется внести примерно полдюжины наших с тобой знакомых.
«И первым в этом списке будет значиться Макс Киньон».
Слоун быстро полезла в дорожную сумку за пузырьком, к которому была приклеена вполне легальная аптечная этикетка. В нем же лежали капсулы барбитурата. В душевой кабине шумела вода, Джордан напевал «Фальшивого ковбоя». «Что-то никогда не меняется, – подумала она. – А что-то меняется очень круто. Слишком круто».
Слоун вытряхнула две капсулы и запила водой из стакана, стоявшего на ночном столике. Она боролась с искушением принять еще одну, потому что в последнее время лекарство действовало слабо. Достав третью капсулу, Слоун поразмыслила и сунула ее обратно, решив, что при необходимости примет потом, когда заснет Джордан.
В ванной комнате прекратилось пение, потом затих шум воды. Он скоро выйдет. Слоун вернула пузырек на дно дорожной сумки, закрыла ее и поставила в шкаф. Затем легла в постель и выключила настольную лампу.
Когда Джордан появился в дверях ванной комнаты, она лежала на боку, притворяясь спящей.
– Ты спишь? – тихо спросил он.
Слоун не отозвалась.
Но когда Джордан обнял ее и прижался сзади, Слоун, не выдержав ласки, шевельнулась.
– А, значит, не спишь, – пробормотал он, прижимая ее теснее к себе.
– Хм-м… – промычала она, как будто в полусне.
– А мне вначале показалось, что ты на самом деле спишь. – Джордан потерся о ее ухо.
– Я почти спала.
Он поцеловал ее шею.
– Пожалуйста, Джордан, – Слоун отстранилась, – не сегодня.
Он отпрянул.
– Я сделал что-то не так? Скажи, пожалуйста, дорогая, чем я провинился? Мне это очень важно знать.
– Ты ничем не провинился, – тихо ответила она. – Просто я неважно себя чувствую.
– Неважно, да? – Его тон стал прохладнее. – Болит голова. Угадал?
– Нет. Плохо себя чувствую, вот и все.
– Извини. Я постараюсь не беспокоить тебя. – Джордан отвернулся от нее и затих.
Слоун лежала в темноте без сна очень долго, и слезы струились по ее лицу. Рядом с ней был Джордан, но никогда еще она не чувствовала себя более одинокой.
Среди ночи Джордана разбудило бормотание Слоун. В последнее время она очень часто ворочалась во сне и что-то бессвязно бормотала. Но сейчас громче, чем обычно. Он долго лежал в темноте прислушиваясь.
– Я не могу, Родди… Мой ребенок… Если его заберут у меня, я не перенесу этого… А если попаду в тюрьму, его обязательно заберут, Родди… моего ребенка…
Джордан прикусил губу.
«Кто же этот Родди? Кем он приходится Слоун? Почему эти воспоминания так тревожат ее? И что, черт возьми, все это значит?»
Джордан решил, что пришло время поговорить.
Он встал рано, но на тренировку не поехал. Пока Слоун принимала душ, Джордан позвонил и заказал завтрак в номер. Когда она вышла из ванной, завтрак уже принесли.
– Я решил, что мы поедим здесь, – сказал Джордан. – Не возражаешь?
– Нет, но есть что-то совсем не хочется. – Слоун никогда не ощущала голода, потому что амфетамины отбивали аппетит. Она сильно похудела, почти на восемнадцать килограммов, но выглядела не стройной, а изможденной, почти тощей.
– Попытайся все-таки что-нибудь съесть, – попросил Джордан. – Тебе станет лучше.
Слоун села напротив него и подняла крышку с тарелки. Запах пищи вызывал у нее тошноту, но она все же заставила себя прикоснуться к еде.
– Слоун, нам нужно поговорить. – Джордан посмотрел на жену.
Она подняла глаза:
– О чем?
– О человеке по имени Родди.
Слоун застыла.
– Родди? – Ее мысли скакали. «Откуда он узнал?» – Я… я не понимаю, о чем ты говоришь.
– О Родди. Тебе знаком человек с таким именем?
– Знаком, – не сразу ответила Слоун. – Но это было очень давно.
– Не важно. По крайней мере мы установили, что Родди существовал. – Джордан не спускал с нее глаз. – И кем он для тебя был? Другом? Любовником?
Слоун глубоко вздохнула:
– Я считала его своим другом, но уже давно выяснилось, что заблуждалась. А вот моим любовником он был. Правда, только вначале. В основном он был моим напарником.
Джордан удивленно вскинул брови:
– Напарником?
Она кивнула:
– Мне давно уже следовало тебе рассказать. Слоун Дрисколл – мой псевдоним. На самом деле меня зовут Сэмми Дуглас. И эта Сэмми Дуглас занималась в Чикаго мошенничеством.
– Что?!
– Да-да, мошенничеством, – повторила она. – А Родди был моим напарником и… учителем. Это он научил меня всему, что я умела.
Джордан побледнел:
– Чему же именно?
– Да всему. Долгое время мы занимались разного рода гаданиями. Получалось довольно неплохо, во всяком случае, народу облапошить нам удалось предостаточно. – Слоун опустила глаза. – После того как нас с этим делом засекли, мы перешли на карточное шулерство. Родди был большой мастер. Знал много приемов и кое-какие изобрел сам. – Она помолчала. – Мы играли с ним в паре. Причем ставки были довольно высокие, но я ничуть не походила на мошенницу, поэтому никто не мог ничего заподозрить.
Джордан онемел от изумления.
– Зачем, Слоун? – спросил он наконец. – Зачем ты это делала?
Она пожала плечами:
– Трудно объяснить.
– Попытайся.
На несколько секунд Слоун задумалась, а затем начала:
– Я выросла в рабочем предместье Чикаго. Мой отец – простой рабочий, а мать – домохозяйка. Мои предки прекрасно подходили друг другу. Папа упрямый, своевольный и очень властный. Он постоянно диктовал, что делать, когда делать и как. Мама, напротив, тихая, покладистая, возможно, слишком покладистая, не знаю. Она всегда в нашей семье поддерживала мир, всегда шла на компромиссы.
– Ты говоришь так, – заметил Джордан, – будто ты не одобряешь ее.
Слоун кивнула:
– Верно, не одобряла… и не одобряю. Мне очень не нравилось, что она подкаблучница.
– Но какое это имеет отношение к тому, что ты стала… мошенницей?
– Сейчас скажу, – усмехнулась Слоун. – Стоит ли упоминать о том, до чего скучно протекала моя жизнь? И вот, едва я окончила колледж, в нее ворвался Родди. – Она сделала паузу. – Это было почти как в кино. Он воплощал в себе все, что я искала, – красивый, умный, дерзкий, забавный.
– Теперь начинаю понимать, – тихо проговорил Джордан.
– Родди ввел меня в мир таких же авантюристов, как и он сам. Сразу же занялся моим образованием. Я оказалась способной ученицей, все схватывала на лету. Через очень короткое время я уже начала работать самостоятельно.
– Похоже, это доставляло тебе удовольствие, – заметил Джордан.
– Да, – призналась Слоун. – Я жаждала приключений и получила их с лихвой. Временами мне это очень нравилось.
– И когда же все изменилось?
– Когда я забеременела Тревисом.
Джордан внимательно посмотрел на нее:
– Этот Родди… отец Тревиса?
Она покачала головой:
– Нет. С отцом Тревиса я сошлась в момент одной из размолвок с Родди. Такое у нас случалось периодически. – Слоун поморщилась. – Но с отцом Тревиса мы довольно скоро расстались.
– Итак, ты забеременела и решила завязать… А дальше?
– Родди это очень не понравилось. Он меня уговаривал, утверждал, что наконец-то появилось действительно стоящее дело и если мы его осилим, то разбогатеем по-настоящему. Но я боялась. Пару раз мы уже были с ним на волосок от тюрьмы, и я боялась угодить туда. Если бы ребенок родился там, его бы у меня отобрали и поместили в приют. Такое невозможно перенести.
– И чем же все закончилось? – спросил Джордан.
– В конце концов Родди пришлось отдать мне мою долю. Я родила и жила на эти деньги сколько могла. Вскоре после рождения Тревиса начала писать «Откровения». Родди я никогда больше не видела. Долгое время опасалась, что он явится и станет меня шантажировать, но этого не случилось.
– Выходит, не таким уж он был законченным негодяем.
Слоун грустно усмехнулась:
– Выходит, так.
Некоторое время они молчали.
– Ну, Джордан, – нерешительно проговорила она, – теперь ты знаешь все о моем прошлом. О том, что я была обманщица, мошенница. Короче говоря, преступница…
– Это не имеет никакого значения. – Он встал и поднял ее. – Поверь, мне совершенно безразлично, кем ты была в прошлом. Потому что я люблю тебя.
Слоун прижалась к его груди.
– И ты не сердишься?
– Сержусь? Нет, не сержусь. – Джордан обнял ее еще крепче. – Просто немного обижен, что ты не рассказала мне этого раньше.
Слоун глубоко вздохнула.
– Я боялась… боялась тебя потерять.
Джордан коснулся губами ее волос и тихо засмеялся.
– Потерять меня? Но это совершенно невозможно, моя дорогая.
Лондон, июнь, 1988
Действительно ли это так?
В этом Слоун не была уверена. Прислонившись к капоту автомобиля, она наблюдала, как Джордан садился в седло, и вспоминала их разговор в Сингапуре. Теперь он знал все. Вернее, почти все. Джордан отреагировал правильно, сказал те слова, которые нужно, но ей почему-то все равно было не по себе.
Он выехал на игровое поле и присоединился к остальным игрокам. Такой красивый, такой молодой и сильный. Любая женщина падет к его ногам. Не то что она, во-первых, уже немолодая, а во-вторых, развалина – физическая и моральная.
Находясь в таком состоянии, ей едва ли удастся долго его удерживать.
– Ждешь друга?
Слоун подняла глаза. К ней приближался Ланс, но почему-то не в форме.
Она через силу улыбнулась. Ланс подошел и встал рядом с ней.
– Я принес тебе друга, получай. – Ланс извлек из кармана рубашки небольшой коричневый конверт и осторожно прижал к ее ладони.
– Спасибо, – выдохнула Слоун.
Он кивнул:
– Поможет, но только на время. Чтобы достичь определенного эффекта, тебе придется постоянно увеличивать дозу.
– Да, об этом я уже догадалась. – Слоун пристально смотрела на игровое поле.
– И давно? – спросил Ланс.
– Что?
– Давно ли ты в этом?
– Довольно давно.
– Не хочешь говорить?
– Не хочу. – Она продолжала следить за игрой. – Разве это важно?
– Не очень.
Там, на игровом поле, проход Джордана к воротам не удался. Ему с трудом удалось передать мяч Эрику Ланжоне. Потом мяч вскоре снова вернулся к нему. Это было какое-то чудо, но Джордан все-таки сделал удар слева, примерно метров с тридцати.
– Почему не играешь? – спросила Слоун.
Ланс пожал плечами:
– Наверное, Хиллер хочет, чтобы команда выиграла.
Слоун снова посмотрела на поле. В этот момент команда противника организовала массированную атаку. Джордан и его соперник под номером один устремились за мячом. И вдруг их лошади столкнулись и повалились на землю. Такого поворота событий никто не предвидел.
Сердце у Слоун бешено заколотилось. Увидев, что Джордан с трудом поднимается на ноги, она перевела дух.
Затем завыла сирена «скорой помощи».
Машина со вспыхивающим проблесковым маячком выехала на поле. Там начала собираться толпа. Слоун и Ланс тоже двинулись туда.
– Что случилось? – спросила она у Джордана, который шел к ним навстречу.
– Он сильно разбился. Кажется, повредил голову. – Джордан обнял Слоун. – Во всяком случае, он без сознания.
– Боже мой, – прошептала она.
«На его месте с таким же успехом мог быть Джордан».
Пострадавшим был англичанин Уильям Марки, игрок с шестым рейтингом. В коматозном состоянии его увезли в госпиталь, расположенный примерно в тридцати милях от стадиона «Большой виндзорский парк».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38