Неужели она не осознала, что это не имеет никакого значения?
– Почему ты вдруг затих? – спросила Слоун.
– Просто задумался. – Джордан взял ее за руку. Они пересекли Пиккадилли и направились к дворцу.
– Могу я спросить – о чем?
– О тебе, о ком же еще. О том, как ты иногда упряма.
– Полагаю, в этом отношении мы оба друг друга стоим.
Наконец-то Тревис увидел Букингемский дворец. Ему, конечно, тут же захотелось забраться на высокие железные ворота. Когда выяснилось, что это запрещено, он минут двадцать дразнил одного из стоящих в карауле гвардейцев, тщетно пытаясь вызвать эмоции на его каменном лице. Тревис показывал язык, корчил невероятные рожи – все бесполезно.
– Может, ты наконец перестанешь? – строго сказала Слоун.
Тревис тряхнул головой:
– Неужели придется вернуться домой с пятном на моей безупречной репутации?
– Мой сын способен вывести из себя даже святого, – сказала Слоун. – Думаю, от него стонут все учителя в Манхэттене.
Джордан засмеялся:
– Послушай, сейчас одиннадцать тридцать. Давай немного задержимся, пусть парень увидит смену караула.
– Вот это класс! – воскликнул Тревис.
Джордан посмотрел на Слоун:
– Ну как?
Она вяло кивнула:
– Давай.
Сейчас ей безумно хотелось где-нибудь присесть, чтобы не упасть в обморок.
– Лучше бы я взяла в дорогу побольше газет! – Слоун сняла свои очки для чтения и отложила в сторону роман в мягкой обложке. Справа от нее Тревис смотрел на землю с высоты десяти километров. В кресле слева перелистывал журнал Джордан.
– Что, такое скверное чтиво? – улыбнулся он.
Она положила на книгу очки и нахмурилась:
– Хуже некуда. Это не роман, а какой-то конспект. Причем очень длинный.
Джордан накрыл ее руку своей.
– Не слишком ли ты строга?
– Плохая книга – это плохая книга. Даже при моем теперешнем положении, если я напишу такую муть, Адриенна вполне может дать мне под зад.
Джордан уже знал, что если Слоун настроена так критически, то это означает плохое самочувствие, не обязательно физическое, порой и эмоциональное.
– Может, поспишь? – предложил он. – Лететь еще долго.
Она через силу улыбнулась:
– Попробую.
– Обещай мне показаться врачу, как только мы вернемся в Штаты.
– Уверена, у меня ничего серьезного.
– Согласен. Но эту уверенность надо подтвердить.
– Джордан…
– Дай слово, – настаивал он.
Слоун неохотно кивнула:
– Хорошо, если это сделает тебя счастливым.
Она не сказала ему, что решение показаться доктору созрело у нее сразу же после их приезда в Лондон. Просто не хотелось показывать Джордану, насколько она сама обеспокоена.
Нью-Йорк, июль, 1987
– Вы беременны.
Слоун изумленно уставилась на доктора:
– Вы это серьезно?
Доктор Холси улыбнулся и сделал в ее карточке какие-то пометки.
– Разумеется. Вы беременны примерно три месяца.
– Три месяца! – повторила она, совершенно пораженная.
– Вы что, действительно не знали?
– И не подозревала, – смущенно призналась Слоун. – Задержки у меня не редкость, особенно в стрессовых ситуациях, так что я об этом и не подумала.
Доктор вскинул брови:
– У вас в последнее время были стрессовые ситуации?
Слоун пожала плечами:
– Вроде бы нет.
– Понятно, понятно. – Доктор начал методично постукивать ручкой по столу. – Учтите следующее: осенью вам исполнится тридцать шесть лет, а после вашей последней беременности прошло уже одиннадцать…
– Поверьте, доктор, – улыбнулась Слоун, – об этих двух обстоятельствах я не забываю ни на секунду.
– Позвольте мне закончить, – нахмурился доктор Холси. – У вас немного повышено артериальное давление, и вообще, по моим прогнозам, эта беременность будет протекать непросто. Не так, как в двадцать лет. Короче, существует определенный риск.
– И что же это конкретно означает? – насторожилась Слоун.
– А то, что вам нужно успокоиться. Чуть позже я сделаю вам ультразвуковое исследование.
– Уточните, доктор, что значит «успокоиться»?
– Ну, меньше поездок. Много меньше. Их надо сократить до минимума. Придется меньше работать и больше отдыхать. Иными словами, балуйте себя.
Слоун рассмеялась:
– Мне казалось, что я только этим все время и занимаюсь.
– Возможно, вы не отказывали себе в некоторых удовольствиях. Это совсем другое дело. – Он взял рецептурный бланк. – Я выпишу вам несколько специальных витаминов, которые следует принимать во время беременности. Режим у нас с вами будет такой: четвертый и пятый месяцы – консультации ежемесячно; шестой и седьмой – консультации дважды в месяц, а начиная с восьмого месяца и до наступления родов я буду осматривать вас каждую неделю. – Доктор вручил ей рецепт.
– Когда вы сделаете ультразвук? – спросила она, кладя рецепт в сумочку.
– Не раньше четвертого месяца.
– Вы сказали, что существует элемент риска, – напомнила Слоун, помолчав.
– В таком возрасте, как у вас, риск неизбежен.
Слоун кивнула:
– Понимаю.
Она все еще не вполне осознала, что беременна.
Итак, декабрь. Ребенок должен появиться в декабре.
Слоун не могла в это поверить. И хуже всего было то, что она и сама не знала, хочет ли ребенка. Слоун не была уверена, найдет ли время и силы вставать в два часа ночи, чтобы покормить ребенка, и вообще сможет ли выполнить все тяжкие обязанности, связанные с появлением малыша. Она помнила, как намучилась с Тревисом. Сейчас будет раз в десять хуже.
Но Джордан хочет ребенка.
Слоун думала об этом, идя по Парк-авеню. Она так привыкла к энергичному, быстрому стилю жизни. Ей и прежде нравились поездки, а теперь, когда она путешествовала с Джорданом, все стало еще лучше. Едва ли ей удастся «успокоиться», даже если она очень постарается.
Но Джордан хочет ребенка.
А Слоун хотела Джордана. Хотела, чтобы он был счастлив… счастлив с ней. Если она справится с беременностью, разве это не докажет ему, да и ей самой тоже, что Слоун способна дать ему ничуть не меньше, чем молодая женщина?
«А для ухода за малышом, – подумала Слоун, успокаиваясь, – можно пригласить няню».
– Ты уверена? – Джордан сидел на диване и смотрел на Слоун, боясь радоваться.
Она кивнула:
– Абсолютно.
– А в этом смысле у тебя все в порядке? – спросил он, внезапно встревожившись. – Никаких проблем не предвидится?
– Доктор Холси говорит, что мне нужно перейти на щадящий режим. Он требует, чтобы я снизила темп жизни, советует успокоиться. Но все остальное, кажется, в полном порядке. – Слоун не упомянула о том, что доктор говорил о риске. Лучше умолчать об этом, по крайней мере пока.
Джордан поднялся.
– И когда родится ребенок?
– В декабре. Как раз перед Рождеством. – Слоун немного помолчала. – Ты рад?
Он расплылся в широкой улыбке:
– Конечно! – и подхватил ее на руки.
– Осторожнее, ты, медведь! – весело вскрикнула она. – Раздавишь нашего малыша!
* * *
– Главное – хочешь ли ты этого сама. – Кэти пристально посмотрела на Слоун.
Та улыбнулась:
– Конечно, хочу. Кэти, ты знаешь меня уже очень давно. Разве я согласилась бы пройти через все это, если бы не хотела?
– А по-моему, ты делаешь это больше для Джордана, чем для себя.
– Нет. – Слоун покачала головой. – Вначале, может, так оно и было, но не сейчас. Я люблю Джордана. А лучший способ выразить любовь к мужчине – подарить ему ребенка. Его ребенка. Кроме того, я думаю, что вообще завести еще одного ребенка совсем даже неплохо.
– Неплохо? Вот как? Ты считаешь, что это будет неплохо?
– Просто не знаю, как это лучше выразить, – искренне призналась Слоун. – Например, отца Тревиса я не любила. Как теперь выяснилось, никогда. Интересно, каково это – родить ребенка от любимого мужчины? – Слоун улыбнулась. – И вообще, разве в решении женщины забеременеть есть какая-то логика?
– В решении? – удивилась Кэти. – Помнится, ты вовсе не собиралась забеременеть.
– Что верно, то верно.
– Остается надеяться, что все это тщательно продумано, – сказала Кэти. – И если ты этого действительно хочешь…
– Да, хочу, – заверила ее Слоун. – Молись за нас, Кэти, и не забудь перекрестить пальцы, чтобы не сглазить.
Кэти в первый раз засмеялась:
– Моя дорогая, с тех пор как я с тобой познакомилась, мои пальцы все время перекрещены.
Мартас-Виньярд, июль, 1987
– И зачем только я согласилась на это? – Слоун в отчаянии посмотрела на список приглашенных и сняла очки. – Мы же договорились, что все пройдет в камерной обстановке, а тут пятьсот гостей.
– Это все моя мама, – усмехнулся Джордан. – У нее слишком много старых друзей. Пригласив одного, она не может не пригласить другого, и так далее. Ты же знаешь, как это бывает.
Слоун застонала и подняла глаза к небу.
– Еще как знаю!
– Ну вот и отлично. Обсуди это с моей мамой. – Джордан, вставая, потянулся и похлопал Слоун по бедру. – А мне надо проведать Пиковую Даму.
– Премного благодарна! – Слоун схватила его за руку. – Надо же, взял и все переложил на меня.
– Но ведь у тебя есть какие-то особые соображения насчет количества гостей, это ты хочешь, чтобы свадьба была немноголюдной. Что же до меня, то мне все равно. Я готов отметить нашу свадьбу в парке на скамейке. Лишь бы не прогнал полицейский. А кроме того, мне на самом деле нужно пойти посмотреть, как там Пиковая Дама.
– Она тебя беспокоит? – серьезно спросила Слоун.
– Да, – вздохнул Джордан. – Она должна ожеребиться со дня на день, а у нее уже были две неудачные попытки… Так что шансы не очень велики.
Слоун его понимала. О Пиковой Даме она узнала почти сразу после того, как сошлась с Джорданом. Скаковая карьера этой чистокровной кобылы оказалась весьма непродолжительной, и он возлагал большие надежды на ее потомство. В первый раз у кобылы случился выкидыш, во второй – жеребенок появился на свет мертвым, но Джордан не сдался, а спарил ее снова, на сей раз с Секретарем, победителем двух ежегодных дерби в Англии. Он говорил, что если и на этот раз не выйдет, то начнет тренировать лошадь для поло, хотя никогда не сделал бы этого. Ведь вывести на игровое поле такую породистую скаковую лошадь – все равно что забивать гвозди микроскопом.
Слоун отложила в сторону список приглашенных. Пусть будет что будет. Главное для нее Джордан, а все остальное значения не имеет.
– Как она, Кэппи? – спросил Джордан, входя в конюшню племенных кобыл.
Главный конюх повернул к нему голову.
– Сегодня немножко возбуждена. – В голосе его не слышалось особой озабоченности. – Видно, чувствует, что срок приближается.
Джордан похлопал черную кобылу по шее.
– Док еще не приехал?
Кэппи покачал головой:
– Пока нет. – Он поглубже натянул на лоб кепку. – Я звонил. Док приедет немного позже. У него сегодня жеребится кобыла в Лонгворте.
– Когда появится, дай мне знать. Я хочу с ним поговорить. – Джордан задумчиво осмотрел кобылу с головы до хвоста. – Ну что, Пиковая Дама, на этот раз справимся?
– Выглядит она неплохо, – улыбнулся Кэппи. – Может, на третий раз повезет.
– Должно повезти. – Джордан повеселел. – Если и теперь ничего не получится, мы с этим покончим. Верно, девочка? – Кобыла потерлась о его плечо.
– Черта с два ты покончишь, – проворчал Кэппи.
– А что толку бросать деньги на ветер. – Джордан пожал плечами. – Причем немалые.
– А я о чем толковал все время? Но ты же не слушаешь.
Джордан засмеялся:
– Пиковая Дама стоит того, чтобы немного рискнуть. Верно, девочка? – Он обнял ее за шею и свободной рукой погладил гриву. Лошадь тихо заржала.
– Пока этот риск обошелся довольно дорого, – констатировал Кэппи. – Остается надеяться, что на сей раз затраты оправдаются.
– Должны оправдаться. В этом году, Кэппи, я рисковал так, как еще никогда в жизни. И пока все оправдалось.
Слоун стояла перед старинным овальным зеркалом в спальне, повернувшись боком, и задумчиво изучала свое отражение. Это было давно, но она ничего не забыла. Мать такое никогда не забывает. Она помнила, как была беременна Тревисом, так отчетливо, будто он родился на прошлой неделе. Помнила, как смотрелась в зеркало, стоя на постели в своей маленькой квартирке в Чикаго, потому что зеркала в полный рост у нее не было. Помнила, как ждала, когда начнет увеличиваться живот, помнила, что поправилась на семнадцать килограммов, причем пять так и остались после родов навсегда. На сей раз придется проявить большую осторожность. После родов необходимо вернуться в прежнюю форму. Она хотела этого ради Джордана. Он утверждал, что любую беременную женщину считает красивой, но Слоун ужаснуло бы, если бы он видел ее беременной постоянно.
Она вспомнила, как в первый раз Тревис шевельнулся у нее внутри. Вспомнила странное трепетное ощущение, которое испытала, лежа на постели в темноте во время жуткой грозы. Вспомнила глупые шуточки подруг по поводу ее комплекции, когда она была уже на последних месяцах. Затем наступили и сами роды. Но об этом лучше не вспоминать. Слоун улыбнулась. Появление на свет Тревиса было для нее чудом. А появление на свет этого ребенка станет чудом вдвойне.
Это дитя зачато в любви, все, что было хорошего и правильного в ее жизни, воплотится в нем, оно станет свидетельством прочности их отношений. Риск, конечно, существует, но он оправдан.
Слоун плотно запахнула красную хлопчатобумажную рубашку и снова посмотрела в зеркало. Ей показалось, будто что-то уже заметно. Взяв с кресла маленькую подушку, она сунула ее под рубашку и состроила гримасу своему отражению. Толстой она станет еще не скоро. Хорошо, что под свадебное платье не придется надевать корсет.
Слоун очень хотелось, чтобы у них все шло хорошо и гладко, но как реалистка она в это не верила. Проблемы, уже обозначившиеся в их отношениях, сами собой не исчезнут даже после того, как они произнесут клятву у алтаря. Тем не менее ее охватило ощущение, что, когда она выйдет замуж, все пойдет по-другому. Джордан очень серьезно относится к браку. Для него важно связать себя обязательствами по отношению к ней. Выйдя за него замуж, Слоун тоже свяжет себя обязательствами. То есть сделает первый шаг. Но ведь с первого шага начинается даже самое трудное и долгое путешествие.
А Слоун верила, что их путешествие будет долгим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38