К главному входу вел подъемный мост над широким глубоким рвом. Те, кто попадал внутрь этим путем, пробирались под портиком и потом по узкому кривому проходу в наружной стене, толщина которой составляла двадцать четыре фута. Через равные промежутки вокруг этого похожего на туннель сооружения в потолке были расположены металлические решетки, через которые на головы непрошеных гостей проливалось горящее масло. Второе отверстие в стенах было скорее выходом, чем входом.
Это была потайная дверь-калитка около западной башни, где со своей семьей жил владелец замка, предназначенная для немедленного бегства в случае опасности. Никогда за всю историю Бэннингфорда такой необходимости не возникало, и скрытая в стене дверь отворялась, только когда начальник стражи осматривал ее петли, чтобы удостовериться, что они хорошо смазаны и не заржавели.
Один раз во время войны Стефана и Матильды Бэннингфорд был осажден. Но не взят. Джоанна была уверена, что взять замок никому не по силам. Она слишком хорошо знала устойчивость и надежность его высоких и мощных стен. Не было в ее жизни дня, когда она бы не ощущала давящей тяжести мрачных камней, державших ее в плену этой тюрьмы ее мечтаний и надежд. Освободить ее может только смерть – в этом Джоанна уже не сомневалась.
Услышав принесенный ветром звук, пленница печально улыбнулась, узнав голос сына. Она наклонила голову набок, чтобы лучше расслышать. Но этому любимому голосу вторил другой, который был ей так же дорог.
– Джоанна, закрой ставню. Я не выношу холода. У меня пальцы побелели. – Роэз обхватила себя руками и засунула пальцы под мышки, чтобы согреть. – Ну, дорогая, пожалуйста.
– Там на дороге отряд путешественников.
Здесь, высоко в башне, узкие бойницы нижних уровней сменялись узкими парными окнами комнаты, расположенной прямо над господской спальней. Джоанна высунулась в окно, стараясь получше разглядеть незнакомцев.
– Их шестеро. По-моему, четверо мужчин и две женщины. Путники так закутались от ветра, что трудно рассмотреть. Наверное, они обезумели, если ищут тут убежища.
– Пожалуйста, будь добра, отойди ты от этого окна! – Роэз стояла около жаровни с древесным углем так близко, насколько было возможно, чтобы не опалить одежду. – Джоанна, мы обе с тобой замерзнем!
– Они достигли южной башни, где дорога поворачивает. Больше ничего не видно. – Джоанна задвинула засов на ставне и, дрожа, подошла к жаровне. – Бедняги! В такой день оправиться путешествовать!
– В Бэннингфорде они не найдут ни теплоты, ни уюта, – с горечью заметила Роэз. – Бэрд отошлет их прочь.
– Мне это совершенно не нравится, – посетовал Пирс Элану. – Не следовало брать Самиру сюда. Это слишком опасно для нее. Я должен был настоять, чтобы она осталась в аббатстве Святого Юстина. С дядей Эмброузом она была бы в полной безопасности.
– То, что нам предстоит, необычайно важно и для меня, папа, – возразила услышавшая его Самира. – Мы уже договорились: я должна отвлечь все внимание этих «тюремщиков» на себя, чтобы вас с дядей Эланом в Бэннингфорде не узнали.
– Вряд ли нас кто-нибудь узнает через столько лет, – грустно промолвил Пирс, все еще не смирившись с рискованной ролью, которую должна была сыграть Самира. – С прорезавшимися морщинами и бородами… И потом, нас здесь никто не ждет. Рэдалф, может, и забыл про нас совсем.
– Не вздумай в это поверить, – предостерег его Элан. – Самира, не забудь наши новые имена. Твой отец – Спирос, а я Люкас. Ошибка в именах может нам дорого обойтись.
– Не забуду, стражник Люкас, – блеснула улыбкой Самира, затем поглядела на замок Бэннингфорд. – Господи, ну и мрачное же место. – Она крепко натянула поводья, остановив лошадь на краю рва, где кончалась дорога. Ее спутники тоже остановились: Пирс и Элан по бокам, остальные выстроились сзади. Самира сдвинула назад капюшон, чтобы наблюдающие за ними солдаты смогли разглядеть, что перед ними – женщина. Она гордо восседала на лошади, подавив невольную дрожь и не обращая внимания на то, что ветер выдернул из толстой косы блестящие черные прядки и швыряет их ей в лицо. На стене с другой стороны рва появилась фигура в кольчуге и шлеме, и низкий мужской голос проревел грозный окрик караульных:
– Кто идет?
– Я леди Самира Аскольская. – Они договорились не упоминать Сицилию из осторожности, если слух о жизни Элана или Пирса в Италии дошел до Англии, а главное, до ушей Рэдалфа. – Я воспользовалась правом путника просить пищи и крова на время непогоды. Прошу вас, добрый сэр, опустите мост и впустите нас.
– Убирайтесь!
– Мы устали и очень замерзли, – умоляла Самира. – Поблизости нет другого подходящего места, где мы могли бы укрыться на ночь.
– Это ваша забота, а не моя.
Однако в этот момент рядом с солдатом на стене возникла еще одна фигура – более высокий мужчина с непокрытой головой. Его светлые волосы развевал сильный ветер. Этот добрый человек перегнулся через парапет и стал разглядывать отряд внизу, пересчитывая их.
– Опустить подъемный мост! – приказал звучным молодым голосом высокий мужчина, и его слова четко и ясно донеслись до ушей Самиры.
– Но, милорд… – возразил стражник.
– Неужели вы позволите даме замерзнуть насмерть? Опустите мост. Немедленно! – Более мягким тоном он крикнул Самире: – Я встречу вас во внешнем дворике, миледи, и провожу в большой зал. – И тут же исчез из вида, а подъемный мост стал опускаться.
– Вот видишь, папа, тебе оказалась нужна моя помощь. Будь вы сами по себе, вам бы никогда не попасть в Бэннингфорд так легко. – Самира поскакала вперед к деревянному помосту, но Пирс обогнал дочь и преградил ей путь.
– Первым поеду я, – сказал он. – Все время держись между мной и Эланом. Это не будет выглядеть странным, ведь мы же твои телохранители.
Им едва хватало места, чтобы пробираться гуськом по длинному узкому ходу, который сначала поворачивал налево, а затем направо, пока в конце концов они не въехали во двор замка. Здесь высокие крепостные стены хотя бы защищали от ветра, но ледяной дождь и мокрый снег продолжали падать на них. Около лестницы, которая вела к караульной дорожке наверху стены, стоял белокурый молодой человек, по чьему приказу путников впустили сюда. Он сразу подошел к ним, приветливо улыбаясь и протягивая руку.
– Господи Иисусе! – вырвалось у Элана.
– Святые небеса! – прошептал Пирс в то же мгновенье.
Если бы в этот момент на них напали, никто из мужчин не смог бы оказать Самире никакой помощи. И Элан и Пирс замерли на своих конях и ошеломленно глядели на приближающегося юношу-призрака. Он был копией давно убитого незабвенного Криспина. Перед ними возник, словно вновь воскресший, их друг, юный белокурый красавец Криспин.
– Добро пожаловать в замок Бэннингфорд, леди Самира. – Молодой человек взялся за повод ее лошади. – Я лорд Вильям Криспин и ваш покорнейший слуга, миледи. Мы не привыкли к гостям, но я позабочусь, чтобы было сделано все возможное для вашего удобства.
– Я благодарю вас, сэр. Вы барон этого замка? – Самира прекрасно знала, что это не так, но ее делом было приковать всеобщее внимание к себе. Она одарила молодого человека самой ослепительной своей улыбкой и осталась сидеть на лошади, так что была хорошо видна всем солдатам во дворе и на крепостных стенах.
– Здесь правит мой дед, барон Рэдалф, – ответил Вильям Криспин. – Его сейчас нет дома. Позвольте мне проводить вас в большой зал.
Все еще держа руку на поводьях лошади Самиры, Вильям Криспин повел их наискось через двор ко второй каменной стене.
– Как надежно вы защищены, – изумилась девушка, нагибая голову, чтобы проехать по низкому ломаному переходу в стене. – По-моему, никакая армия не сможет захватить Бэннингфорд.
– Он был построен для ведения войн, – сказал Вильям Криспин. – Возможно, вы знаете более роскошные, но я родился в Бэннингфорде, здесь живет моя мать, так что для меня это родной дом.
– Ваша мать? – Они уже выбрались из узкого прохода и въехали во внутренний большой двор, и Самира могла держаться свободно, но она не осмеливалась оглянуться ни на Элана, ни на Пирса. Глаза ее были прикованы к лицу Вильяма Криспина. Когда он протянул к ней руки, она положила свои ему на плечи и позволила снять себя с седла. Он был сильным, и в его руках она почувствовала себя невесомым лепестком цветка, слетающего на землю. Боже мой, как же он был прекрасен! Его белокурая, голубоглазая красота так отличалась от облика смуглых и черноволосых мужчин Сицилии. Самира затаила дыхание, любуясь юношей, а его руки еще лежали у нее на талии, и лицо ее было обращено вверх, к его лицу. Она услышала, как откашлялся отец, и тотчас вспомнила свои дипломатические обязанности. – Я жду встречи с вашей матушкой, милорд.
– Это невозможно, милая леди. – Лицо Вильяма Криспина изменилось, стало сдержанным и холодным. – Моя мать отказывается видеться с кем-либо, кроме ближайших членов семьи. Но моя бабушка, ее мачеха, здесь, так что необходимые приличия будут соблюдены и вы не окажетесь единственной женщиной среди нас.
Вильям Криспин подал ей руку, и Самира протянула ему кончики своих нежных пальцев. Учтивым жестом свободной руки он пригласил путницу в западную башню и повел за собой. И сразу же они были остановлены массивной фигурой самого высокого, самого мощного и самого безобразного человека, которого Самира когда-либо видела. Из-под темно-каштановой с проседью челки на нее свирепо глядели острые карие глаза. Нос мужчины выглядел так, словно был не раз сломан, выдубленное непогодой лицо пересекали несколько глубоких и длинных шрамов.
– Бэрд, – произнес Вильям Криспин, – у нас гостья.
– Гостья?! – недоумевал Бэрд, хмурясь так, что его звероподобное лицо пошло морщинами, сделав урода еще безобразней. – Рэдалф не давал мне никаких распоряжений насчет гостей.
– Леди – путешественница, нуждающаяся в убежище, – объяснил Вильям Криспин. – Мы не можем ей отказать во временном убежище.
– Я отказал бы. – Бэрд не двигался с места.
– Но ведь это не твой замок, не так ли? – Вильям Криспин сурово поднял брови и надменно смотрел на Бэрда, пока тот не отодвинулся в сторону, позволяя молодому человеку провести Самиру к входу в башню.
– Кто эти люди? – потребовал ответа негодующий Бэрд, разглядывая спешивающихся спутников Самиры.
– Это мои слуги, – ответила Самира. – Двое рыцарей, мои личные телохранители, их два оруженосца и моя служанка. Неужели четверо мужчин и две женщины представляют угрозу для такой крепости, как Бэннингфорд?
– Барон Рэдалф запретил принимать гостей, – не унимался Бэрд.
– Я беру на себя ответ перед отцом за то, что леди Самиру пустили в Бэннингфорд, – резко ответил Вильям Криспин.
– Ну ладно, – сказал обозленный Бэрд. – Это гнев на вашу голову, не на мою. Вы сами объясните присутствие в замке этой незнакомки Рэдалфу, когда он вернется. А как поступить с другими людьми? Где их разместить? Эй, вы, к конюшням не сюда, – заорал он на одного из оруженосцев.
– Слуги совсем не понимают вашего языка. Правда, телохранители немножко говорят на французском нормандском, – объяснила Самира, как ей было велено заранее. – Моя служанка будет спать в комнате со мной. А телохранители – у двери моей спальни, снаружи, как всегда. Оруженосцы готовы спать в конюшне с лошадьми, если вы будете так добры и покажете им, куда идти.
На самом деле каждый член их отряда прекрасно говорил на нормандском французском, но в Бэннингфорде об этом никто не должен был знать. Они надеялись, что таким образом обитатели замка будут не стесняясь разговаривать в присутствии слуг, а Самира, Элан и Пирс смогут беседовать с хозяевами и задавать им свои вопросы.
Приезд чужаков в замок, куда никогда никого не пускали, привело к тому, что все слуги и солдаты сбежались поглядеть на прекрасную молодую девушку, которую провожали в большой зал. Распространившаяся шепотком новость заставила леди Роэз спуститься с верхнего уровня западной башни.
– Уилл, – воскликнула она, торопясь навстречу молодому человеку и Самире, – дорогой мой мальчик, что ты делаешь?
– Только то, чему меня учили, когда воспитывали в замке Болсоувер, – сказал Вильям Криспин. – Я проявляю уважение и гостеприимство даме, которая чуть не погибла на морозе. Бэннингфорд должен наконец стать более гостеприимным и открытым замком, а не оставаться военной крепостью.
– Гостеприимным? О, Уилл, ты слишком долго был вдали от дома, – покачала головой Роэз, – и совсем мало прожил в Бэннингфорде, чтобы понять, чего в таких случаях требует Рэдалф.
– Я так и сказал молодому барону. – Бэрд последовал за Самирой и ее спутниками в большой зал. – Но он отказался меня слушать.
– Если мое присутствие неудобно для вас, – высокомерно сказала Самира, – мы тут же уедем и проведем эту ледяную ночь в лесу.
– Так-то будет лучше, – заявил Бэрд, который десять лет назад был возведен в чин капитана и очень дорожил своими обязанностями главы охраны замка. – Мы должны выполнять приказы барона Рэдалфа.
– Но как же мы можем теперь просить их уехать? – разволновалась Роэз. Она потерла свои замерзшие пальцы. – Слишком холодно, чтобы выпроваживать кого бы то ни было из дома.
– Вы никуда не уедете отсюда, – объявил Самире Вильям Криспин. – Роэз, я хочу, чтобы для нашей гостьи была приготовлена маленькая комната в западной башне.
– В западной башне? – Роэз казалась испуганной. – Но, несомненно, в замке найдется комната получше?
– Вовсе нет, – возразил молодой лорд. – Комната, принадлежавшая моей матери, когда она была девочкой, явится как раз достойным покоем для нашей знатной гостьи. И еще, Роэз, я хочу, чтобы к вечерней трапезе были поданы горячее мясо, свежий хлеб и вино с пряностями. И постели чистую скатерть на высокий стол. Я хочу, чтобы ты сидела с нами, составляя компанию леди Самире.
– Но, Уилл, ты же знаешь, я всегда ем с… – Роэз оборвала свою речь и с отчаяньем оглянулась по сторонам.
– Бэрд, разве тебе нечего делать на внешней стене? – осведомился Вильям Криспин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42