Его лицо перекосилось и почернело, оно стало страшным.— Ты видишь? — слащаво пропищал он.Он продолжал еще что-то говорить, а зрители скандировали за ним и аплодировали. Наконец пыль осела, и Железный Роберт поднял свои мощные расплавленные руки.— Железный Роберт рожден для борьбы, Роун, — сказал он. — А теперь я не могу бороться. Время умирать Железному Роберту. — Он поверннулся, железная дверь перед ним открылась, и он не спеша вошел в печь.Пламя метнулось из печи, обожгло Роуну линцо. Он отвернулся, но грубые руки потащили его назад, к этой адской двери-…— Не вздумай сдохнуть, — прошипел совсем рядом голос Похлебки. — Ты тут уже двое суток валяешься, бредишь. А теперь развяжи язык, черт тебя побери, или я вышибу из тебя мозги! — Руки, точно каменные клешни в кожаных пернчатках, сомкнулись на шее Роуна…Послышалось звериное рычание, кошмарные звуки разрываемой плоти и истошный вопль… Неожиданно руки на его шее разжались и над ним склонилась морда Состеля, испачканная кровью.Роун в ужасе закричал и отшатнулся от принзрака.— Хозяин! Это я — твой пес Состель. Мне только сейчас удалось разыскать тебя!.. И тут еще со мной, посмотри, хозяин…Прохладная рука прикоснулась к пылающему лбу Роуна. На него нахлынула волна мягкого занпаха духов, тонущего в удушающем зловонии комнаты. Роун открыл глаза. На него смотрела Дэзирен. Она была болезненно бледной, но бодро улыбалась ему.— Теперь все в порядке, Роун, — сказала она мягко. — Я с тобой.— Ты… настоящая?— Настоящая, как все мы, — снова улыбнунлась она.— Твоя рука…Она показала ему забинтованную кисть.— К сожалению, теперь я несовершенна, Роун.Появился озабоченный пес-врач. Он что-то говорил, но грохот в ушах мешал расслышать. Роун лежал и наблюдал за лицом Дэзирен, пока оно не поблекло и не растворилось в тумане, пронизанное тусклыми огнями. Они сияли, как далекие звезды, а затем погасли один за друнгим…Роун сидел на постели. Его рука, покрытая шрамами от незаживших язв, лежала на коленнях, она была так тонка, что ее можно было обхватить пальцами. Дэзирен сидела возле него и кормила его с ложки. За последние дни она сильно похудела, остриженные волосы, схваченнные тесьмой, торчали сзади маленьким хвостинком. Роун поднял руку и взял ложку.— Я теперь и сам могу, — сказал он. Ложка дрожала, проливая суп, но он не останновился до тех пор, пока не опустошил всю миску.— Мне лучше, — заявил он. — Надо вставать.— Роун, пожалуйста, отдохни еще несколько дней.— Нет, Дэзирен, мы должны добраться до конрабля. Сколько я тут провалялся? Недели? Монжет, Аскор и Сидис уже ждут меня там. Мы навсегда покинем этот отвратительный мир. — Он откинул покрывало и спустил ноги на пол.За дни болезни они так истощали, что Роун невольно усмехнулся.— Я похож на старого Тарга, — сказал он.С помощью Дэзирен он едва сумел подняться, от напряжения все поплыло перед глазами. Он шагнул, не удержался и упал. Дэзирен испуганно вскрикнула, сразу же появился Состель и водрунзил Роуна обратно на кровать.Неделей позже Роун уже сидел на стуле у окнна, глядя на полуразрушенные дома Нижнего Гонрода… На подоконнике стояло какое-то чахлое растение в глиняном горшке.Вошел Состель, неся залатанный плащ.— Это все, что удалось достать, хозяин.— Сколько раз тебе говорить? Не называй мення хозяином, — огрызнулся Роун. — У меня есть имя.— Да… Роун. Но лучше бы тебе не ходить. По крайней мере, не сейчас. Собаки сегодня снова вертелись вокруг…Роун поднялся, пытаясь не обращать вниманния на головокружение.— Мы идем сегодня. Может, Аскор и Сидис уже ждут нас и недоумевают, что же с нами произошло. Они, вероятно, думают, что я понгиб. — Его пальцы нащупывали выщербленные пуговицы.— Да, хоз… Роун. — Пес помог ему надеть плащ.Это была выгоревшая, голубого цвета хламида из такой жесткой ткани, что каждое ее прикоснновение к коже отзывалось болью.В дверях появилась Дэзирен.— Роун… ты так слаб…— Со мной все в порядке. — Он заставил себя улыбнуться и, шатаясь, прошел мимо нее. — Это же недалеко, — убеждал он ее. — Всего пара шангов.Они спустились по стертым ступеням, не обнращая внимания на настороженно-любопытные взгляды, которыми их провожали бродяги из злополучного бара, на собаку, которая перегрызнла горло грозному Похлебке, на бледную женщинну из Верхнего Города и больного сумасшедшего. Снаружи, на вылинявшей от солнца, продуваенмой всеми ветрами улице шныряли прохожие. Когда один из них рискнул приблизиться, Состель оскалился, обнажая клыки.Через полчаса Роун со своими друзьями останновился отдохнуть у бездействующего фонтана с разбитой статуей мужчины с рыбьим хвостом.Роун удивленно смотрел на его. Интересно, к какому миру принадлежал этот человек?Он и Дэзирен опустились на разрушенное осннование этого каменного сооружения. Солнце панлило нещадно, сухой ветер песком скрипел на зубах. Пока Роун отдыхал, Состель, заложив руки за пояс, прохаживался рядом, совсем как ченловек. Потом они снова двинулись в путь.Было далеко за полдень, когда им удалось донбраться до улицы, которая вела мимо порта и дальше, к величественным башням Верхнего Гонрода. Роун, заслонившись рукой от солнца, с усинлием вглядывался вдаль.— Где же они? — произнес он растерянно. — Я не вижу корабля.Его охватило болезненно-тревожное предчувстнвие… Взобравшись на дамбу и пройдя по ней под зелеными деревьями, он сумел разглядеть припаркованные флаеры, блестящие на солнце движущиеся повозки, крошечные фигурки собак, занятых работой. Но лБлудницы Преисподней» не было.— Может быть, хозяин Дарел и другие его увели?.. — неуверенно предположил Состель.— Не могли, — срывающимся голосом ответил Роун. — Только Аскор и Сидис знают, как открынвать лацпорт и как им управлять.— Роун… мы должны возвращаться.Ладонь Дэзирен легла на руку Роуна. Он нежнно прикоснулся к тонким пальцам, не отрывая взгляда от Состеля.— Ты знал, — сказал он.— Роун… я не был точно уверен… и как я мог тебе об этом сказать!— Хорошо, — одолевая отчаяние, Роун пыталнся говорить уверенно. — В конце концов, они все-таки улетели. Я знал, что эти голубые их не смогут остановить.— Вероятно, они еще вернутся, Роун, — пронизнес Состель. — Возможно…— Нет, не вернутся. Они ушли туда, откуда пришли… далеко-далеко. — Роун запрокинул гонлову, глядя вверх, в бездонную голубизну бесконнечного неба. — Я сам прогнал их, — с горечью произнес он. — Я выдал их врагам, а потом отнвернулся от них. Им незачем сюда возвращаться. Глава двадцать четвертая Роун сидел с Дэзирен и Состелем за маленьким столиком в баре, которым когда-то владел Похлебнка. Комната, залитая лучами заходящего солнца, еще сохраняла дневной жар. Музыкант, сидящий в углу, ласково прикасаясь к струнам, извлекал звуки, оплакивающие любовь и мужество.Неожиданно в комнату ворвался одноглазый мужчина.— Я видел еще один патруль, — произнес он с упреком. — Тебе вместе с твоей женщиной и сонбакой лучше убраться отсюда сегодня ночью.Роун равнодушно взглянул на него.— Одним своим присутствием ты натравливанешь их на нас, — возмущался вошедший, и губы его кривились в ненависти, поедающей его изннутри. — Если собаки напали на человеческий след, они уже не отступают. И пока они в городе, житья никому не будет.— Они ищут не меня, — равнодушно заметил Роун. — Не столь я важен, чтоб меня разыскиванли целый год.— Год… десять лет. Собаки не люди, им безнразлично, они натренированы. Охота — это… смысл их жизни.— Он прав, Роун, — вставил Состель. — Котшаи никогда не прощает человеку, который опонзорил его, удрав из-под носа. Вероятно, нам дейнствительно лучше уйти и подыскать себе другое место…— Я не уйду, — упрямо заявил Роун. — Если они ищут меня, пусть найдут. — Он взглянул на одноглазого. — Если мы все выступим против них, им не устоять. Их же всего несколько сотен, а нас — тысячи. А потом вы сможете покинуть этот очаг заразы, уйти в сельские районы, сонздать там новые поселения…Мужчина тяжело покачал головой.— Тебе просто повезло, — сказал он с гонречью. — Ты ушел от них только потому, что был в Верхнем Городе. Они потеряли бдительность. Но сюда они придут в полном снаряжении, с панрализующими ружьями. Никто не сможет сландить с такими силами. И ты в том числе. — Он оскалился, обнажая крепкие, желтые зубы. — Понэтому либо ты уйдешь, либо — умрешь.Роун рассмеялся ему в лицо.— Это угроза? Разве жизнь в таком гетто лучнше, чем смерть?— Вот это и предстоит узнать тебе довольно скоро… тебе и твоим… друзьям. — И он ушел.— Роун, — начал Состель. — Мы можем уйти сегодня ночью…— Я собираюсь уйти сейчас. — Роун поднялнся. — Хочу подышать свежим воздухом.— Роун… ты бросаешь вызов собакам… а занодно и людям?Дэзирен схватила его за руку.— Они же нас увидят… Роун мягко отстранил ее.— Не нас, а только меня. Пусть поберегутся.— Я иду с тобой, — твердо заявил Состель.— Останься здесь, Состель, — равнодушно бронсил Роун. — Я прятался от них целый год, с меня довольно.Выходя из лачуги, он краем уха услышал:— Пусть идет, хозяйка. Такой человек, как он, не может все время жить как загнанный раб.Слух о нем с быстротой молнии разлетелся по всему городу. Люди сбегались посмотреть на Роуна, и когда он размашистым шагом проходил мимо, защищались магическими заклинаниянми, а потом толпой устремлялись вслед за ним. Некоторые разбегались по залитым помоями пенреулкам, спеша принести слух о Роуне. Последнние солнечные лучи исчезли, и несколько дунговых ламп своими огнями прорезали надвиганющуюся темноту, бросая потускневшие блики на старые разбитые стены, треснувшие фасады зданний и смело шагающего Роуна с бегущей тенью впереди.— Они приближаются, — предупредил Роуна кто-то из полуоткрытой двери. — Лучше быстрее уноси ноги, господин Чудотворец!Он вышел на широкую улицу, в середине конторой вместо бывшей клумбы чернела утрамбонванная грязь. В дальней перспективе улицы вынступал фасад здания с колоннами, крыша котонрого обвалилась, а сквозь разбитые мраморные ступени пробились высокие сорняки. В свете дуговой лампы здание казалось до призрачности белесым. В тени полуразрушенного фронтона, словно поганки, ютились лачуги.На побитых ступенях появилась собака-ищейнка: на ее широкой грудной клетке, перетянутой ремнями, поблескивала полицейская бляха. Роун уверенными шагами направился к ней. Преслендовавшая его толпа испуганно откатилась назад.— Стой там, рыжий человек! — крикнул пес, выхватывая парализующее ружье, висевшее на ремне под передней лапой. — Ты арестован.— Беги, — произнес Роун бесстрастно. — Беги, или я убью тебя.— Что? Ты убьешь меня? Да ты просто дурак, рыжий. У меня есть оружие…Роун двинулся прямо на пса. Животное принсело, прицелилось и выстрелило. В неожиданно болевом шоке Роун почувствовал, как ноги поднкашиваются и их сводит судорога. Он упал. Пес подошел к нему и махнул лапой толпе.Это всего лишь боль, внушал себе Роун. Он отдыхал, стоя на четвереньках. Боль — это нинчто, а вот умереть и не сдавить пальцами горло врага — это настоящая твоя агония.Он неожиданно вскочил на ноги, полицейский пес потянулся за ружьем, но Роун коротким резнким ударом в ухо свалил его. С бешеным рычаннием пес тут же вскочил и бросился вперед. Роун встретил его ударом ноги в челюсть. Розовое понбритое туловище отлетело в сторону и замерло. Роун наклонился и подобрал оружие. Тревожный шепот пробежал по толпе.— Вы видите? — закричал им Роун. — Это всего-навсего собаки… Не более того!— Теперь они наверняка убьют тебя! — пронкричала костлявая женщина. — И поделом тебе! Ты приносишь одни несчастья!— Вон они идут! — раздался другой голос.И еще две собаки выскочили из руин, несясь во весь опор. Роун прицелился и выстрелил. Одна из них упала, визжа и дергаясь, другая рванула в сторону, спасая свою шкуру. Толпа взревела.— Да, это обыкновенные собаки, — сказал однноглазый, подходя к Роуну. — Погоди, вот встрентишь Котшаи, тогда узнаешь вкус настоящего страха!— Говорят, ему уже триста лет, — вставил нинзенький мужчина с лицом землистого цвета. — Хозяева научили его магическому искусству прондления жизни. И с каждым годом он становится все сильнее, умнее и злее. Еще мои прародители помнили его…— Он всего лишь пес! — закричал Роун. — А вы — люди!Из сквера на небольшую площадь выскочил целый взвод собак с оружием наперевес. Они бынстро выстроили цепь, отрезая Роуна от толпы. Затем цепь молча разомкнулась, и огромный пес вышел вперед. В полной тишине он приблизился к Роуну, брезгливо обогнув раненую собаку, понвизгивающую от боли и скребущую когтями по плитам. Он остановился от Роуна футах в дваднцати.— Кто смеет бросать вызов Котшаи-Карателю? — прорычал он.Массивного телосложения пес, с жилистыми передними лапами и мощными челюстями, вознвышался перед Роуном. Его розовато-серое тулонвище было все в шрамах, только вокруг шеи махрилось кольцо шерсти. Сбруя на нем побленскивала медными шишечками и эмалью, а надо лбом торчал железный рог, который, казалось, давно уже врос в плоский, уродливый череп. Понврежденный хвост нервно подергивался, причинняя боль хозяину.— Как посмела собака бросить вызов человенку? — возмущенно ответил Роун вопросом на вопрос.— Это приказ моего хозяина. Тяжелые челюнсти двинулись в ухмылке, и розовый язык облинзал черные десны.— Ты можешь побороть нас всех? — Роун женстом указал на молчавшую толпу за цепью собак.— Они не в счет, — лениво бросил Котшаи. — Речь идет только о тебе. Я вижу, у тебя оружие. Тем хуже.— Нам не нужны ружья, — жестко бросил Ронун. — Чтобы помериться силами, достаточно рук и зубов.Котшаи уставился на Роуна маленькими нанлитыми кровью глазами. Затем поднял морду и понюхал воздух.— Да, — сказал пес. — Я чую запах человеченской жажды крови. — Казалось, он даже вздрогннул. — И этот запах мне не по душе.— Тогда тебе лучше поучиться ползать на брюхе, выполняя приказы человека, — громко произнес Роун, чтобы его слышала толпа.— Я никогда не проходил таких уроков, хонзяин, — сказал Котшаи спокойно.— У тебя были не те учителя, пес.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41