— охранник указал на Пойнона.Врач осмотрел рану и нахмурился.— Никакого шанса, — сказал он и повернулся, собираясь уйти.— Хирург… у вас нет… лекарств… чтобы снять боль, — прошептал Пойон.— Хм, — врач открыл маленький портфель, вытащил шприц, быстро прикоснулся им к вздынмающейся груди Пойона. Дыхание остановилось. Наступила тишина.— Идемте, — приказал охранник.Аскор с трудом ухватился за цепь, которая соединяла его ручные кандалы на левом запястье с кольцом, укрепленным высоко в бетонной стене, и осторожно подтянулся, пытаясь выглянуть в небольшое решетчатое отверстие в стене каменры. Он разочарованно фыркнул и опустился на пол.— Ничего, капитан. Что-то вроде тоннеля. Дунмаю, мы футов на пятьдесят под землей.Сидис умостился на корточках рядом с дверью, точно так же прикованный к стене цепью. Клинком полированного мачете он ловил попадающее сквозь решетки отражение, стараясь ухватить слабый отсвет из дальнего коридора.— В тридцати ярдах отсюда охранный пост, — сообщил он. — Один землянин с поясным орунжием.— Надо их как следует тряхнуть, сказал Аснкор:— Это лучше, чем гнить в кандалах. Тут так воняет! — И он демонстративно сморщил нос.— Ну, если у нас еще не поотшибало нюх, — заметил Роун, — то шанс есть.Сидис внимательно осматривал решетчатую дверь.— Похоже, запоры у них не такие уж и крепнкие, — размышлял он вслух. — Спорим, я мог бы их согнуть… если бы дотянулся.— Как ты думаешь, кэп, что нас ожидает? — поинтересовался Аскор.— Стоит только Тришинисту подлечить свой желудок, и он наверняка постарается выяснить, кто нас послал сюда и зачем.Аскор грубо расхохотался.— Вот будет потеха. Ему придется сделать из нас баланду, от которой будут блевать даже свиньи, а вот вытянуть из нас хоть словечко — у него не получится! Да и что мы ему можем сказать? Мы же ничего не знаем!— Вот если бы разогнуть решетку, — продолнжал рассуждать Сидис, — один из нас мог бы вынскользнуть и отобрать у охранника бластер, а им бы мы пережгли цепи.— Ой, как мудро, — ухмыльнулся Аскор, — но только сначала сними цепь с руки. Сидис сосредоточенно взвесил мачете.— Эти чокнутые земляне, — произнес он зандумчиво. — Они, как видно, так привыкли к пинстолетам, что про нож и вообще забыли.— Ну и что — что нож, он же не возьмет хромолит!Сидис отошел от стены, натянув шестифутонвую цепь.— Как ты думаешь, кэп, сколько у нас вренмени? — спросил он.— Совсем мало, они скоро придут. Сидис нервно облизнул губы.— Тогда надо действовать.Он поднял мачете и, не дав им опомниться, резким сильнейшим ударом отрубил себе левое запястье.В растерянности они стояли в темноте, среди нагромождения канатов, баков, баллонов.— Воняет, как в заброшенном трюме, — фырнкнул Аскор.— Тупик, — застонал Сидис.Его обрубок был аккуратно забинтован разонрванной рубашкой Аскора, на руку был наложен жгут. Лицо Сидиса выражало страдание.Роун напряженно изучал пол.— А может быть, и нет, — неожиданно произннес он вслух.Аскор подскочил к нему и сразу все понял. В полу виднелся металлический в три фута дианметром диск с кольцом у края.Ухватив кольцо, Роун поднял крышку. В темнном проеме виднелись ступени заржавевшей ленстницы. Внизу поплескивала вода.Снаружи раздались приближающиеся голоса. Аскор шагнул к двери и выглянул.— Xo! Они уже у нас на хвосте.— Надеюсь, быстро сюда доберутся, — заметил Сидис. — Я не хочу ничего пропустить.— Ты как, в норме? Идти можешь? Сидис кивнул.— Лучше и быть не может, кэп, — он сделал шаг, покачнулся, но справился с собой.— Аскор, шагай первым, — быстро скомандонвал Роун. — Сидис — за ним.— Плохо, что нам пришлось сжечь дверь, мы могли бы их перехитрить, — Аскор начал спунскаться по лестнице. — Осторожно, Сидис, она шатается.— Я пока останусь здесь, — сказал он. — Эти паршивые потрошители все равно сюда явятся, и уж тут-то они получат свое.— Спускайся вниз, — скомандовал Роун. — Быстро.— Кэп, я не…— Это приказ!Сидис неуклюже стал спускаться, помогая себе одной рукой.— Хей, шеф, интересно, куда ведет эта штунковина?Голос Аскора гулким эхом катился снизу. Ронун встал на колени у люка.— Если повезет, то сможете по ней выйти к дренажной канаве снаружи.Сидис повернул к нему свое татуированное лицо.— Что это значит, босс? А как же ты…— Я вас прикрою, — сказал Роун. — Подожду минут десять, а потом двинусь за вами…Сидис повернул было назад, но Роун жестом остановил его.— Если выберетесь, подождите меня минут денсять. Может, они войдут не в эту дверь… Снизу орал Аскор:— Хэй, в чем дело? Что там говорит нэп?— Заткнись и двигай вперед. Если удастся уднрать, то вернитесь за мной и вытащите меня отнсюда…— Мы без тебя не пойдем, нэп, ты сам знанешь…— Они меня не убьют, — уверенно произнес Роун. — Я чистого происхождения, забыл? А вот вас двоих они спалят, только так…— Мы зашли слишком далеко и…— Вы вообще когда-нибудь слышали о диснциплине? — хрипло прошипел Роун. — Это наш единственный шанс. Я вам приказываю! Вы когнда-нибудь научитесь выполнять приказы без пренпирательств?— Ну, если ты так хочешь, кэп, — Сидис винновато смотрел на Роуна. — Но мы вернемся. Понстарайся остаться в живых, кэп.— Обязательно постараюсь, можешь не сомненваться. Ну, давай, двигай отсюда!Когда они ушли, Роун опустил люк на место и повернулся лицом к двери.Капитан Тришинист сидел за адмиральским столом в кабинете Старбеда.— Ради чего, — кисло повторял он, — торчать семьдесят два часа в шахте для откачки нечинстот, без еды, питья и каждую секунду ждать, что вот-вот ворвутся мои люди. Зачем? Ты же понимал, что тебя все равно схватят.Роун моргал, стараясь разогнать туман перед глазами. Голова болела, в горло словно сыпанули песка.— И все это только ради паршивых животнных? — Глаза капитана блеснули. — Какую власть они имели над тобой?— Они ушли? — спросил Роун севшим от уснталости голосом.— Ты — дурак, — зло сплюнул Тришинист. — Но можешь мне поверить — ты у меня заговоришь!— Даю голову на отсечение, они удрали, — воскликнул Роун, думая о своем. — Такие, как ты, их не остановят.— Ты думаешь, тебе удастся взбесить мення? — Капитан самодовольно ухмыльнулся. — Действительно, умно придумано.— А от твоей хитрости за версту воняет, — бросил Роун. — Но ты не посмеешь меня троннуть — ты же трус. Ты способен выпустить кишнки собственной бабушке или спалить своих детиншек, но настоящего землянина убить тебе духу не хватит.— Не распускай язык, шпион, — зло прошинпел Тришинист.Роун громко расхохотался.— Ты — ничтожный полукровка, полный ненпомерных амбиций, и ты смешон. Даже нерастонропные гуки сумели обвести тебя…Тришинист вскочил, трясясь от гнева.— Твои гнусные отродья сдохли в нечеловеченских агониях! Через час после вашего побега они уже были у меня в руках!— Ты лжешь, — спокойно сказал Роун. Тришинист в ярости брызгал слюной.— Сдохли! — завизжал он. — Я схватил их и содрал с них шкуру, живьем…— Ну что ж, покажи, — спокойно предложил Роун. — Покажи мне их тела.— Ничего я тебе не покажу! Раб! Предатель! Шпион! Что я должен тебе доказывать?! Роун рассмеялся ему в лицо.— Молодец Аскор. Я знал, что он пробьется. Надеюсь, он угнал одну из твоих шлюпок.— Убрать его! — заорал Тришинист. — Бросить в яму! Пусть там сгниет!Охранник, державший веревочную петлю, нанкинутую на шею Роуна, резко дернул верёвку, Роун едва не упал.— А когда будешь готов раскрыть мне свои секреты, попроси, только как следует попроси, и, может быть, слышишь, может быть я найду время выслушать тебя!Пока Роуна выводили из комнаты, Тришиннист посылал ему вслед проклятия. Затем Роуна потащили куда-то на веревке, через мощеный дворик, а потом дальше, по сухим затверделым кочкам. Ночной воздух холодил кожу. Звезды на небе мерцали сквозь туман. Роун споткнулся, еднва не шлепнувшись; веревка угрожающе натянунлась. Его потащили дальше.Наконец охранник остановился и грубо тряхннул Роуна.— Эй ты, не спи на ходу. Хватай веревку, если не хочешь оказаться подвешенным!Он накинул петлю Роуну на руки. Роун не успел опомниться, как почувствовал толчок в спину и осознал, что земля уходит из-под его ног. Роун оказался в каком-то черном провале, с едва не вывернутыми руками. Он чувствовал, что его опускают. Веревка, шурша, натянулась в его руках; над головой все уменьшался и уменьшался круг синего ночного неба. А он опунскался все ниже, ниже и ниже…Удар о землю ногами свалил его прямо в грязь, тут же послышался свист, и веревка упала рядом. Грубый мужской голос сверху протрубил:— Может, Тришинист и не станет убивать тенбя, парень, но ты тут и сам сдохнешь!Сначала Роун все время испытывал чувство голода и жажду. Он пробовал жевать веревку и лизал воду, постоянно сочащуюся из стен грязнной ямы. Однако сдаваться он не собирался. Не раз он пытался вскарабкаться по скользким стеннам, обдирая на руках кожу и ногти. Однажды ему даже удалось одолеть несколько футов, но в тот момент кто-то сверху направил на него свет фонарика. От неожиданности Роун свалился вниз и долго лежал, не шелохнувшись, под аккомпаннемент издевательского смеха, эхом гулявшего по грязной яме.Как-то вечером охранник бросил ему кусок хлеба, а потом что-то еще. Это что-то было живое и щетинистое, оно цапнуло Роуна за палец и отскочило в сторону. Тем не менее он все-таки успел ударить движущееся существо. Оно было не больше человеческой ступни, это и все, что удалось разглядеть в темноте.Роун невольно вскрикнул от боли и почувстнвовал кровь на руке. Он прислонился спиной к холодной, вязкой стене, которая комками грязи налипала на его лохмотья. Нащупав хлеб, он стал жадно его глотать, осмысливая свое положенние. Роун уже и не думал мечтать о ванне, как перестал испытывать и постоянное чувство голонда. Он просто наблюдал за красными, горящими в темноте глазами крысы и вслушивался в скренжет ее когтей. Зверек неутомимо прыгал на стенну, неизменно шлепаясь обратно в грязь; потом принялся метаться по яме и проскочил по коленням Роуна. Но вконец измучившись, он останонвился рядом с Роуном, страшно хрипя, громко и надрывно, как насмерть загнанный человек, понтом понемногу успокоился. А Роун продолжал за ним наблюдать, вспомнив, что перед ним небензобидная крыса и что ее надо непременно принкончить… Только не сейчас, а потом, когда ненмного схлынет боль…Роун очнулся и вздрогнул. Крыса подбиралась к его ноге, как видно, намереваясь на него нанпасть. Ругнувшись, он пнул это наглое существо. Оно отскочило на несколько футов и притихло в предвкушении скорой добычи.Роун нащупал порез на ноге и текущую кровь. Укус на руке пульсировал пылающей болью. Роун почувствовал, что его лихорадит и сильно кружится голова, дотронулся до лба — он был сухой и горячий. Невероятным усилием воли он заставил себя выкинуть из головы все мысли, кроме одной-единственной — он должен выжить! Его совсем не прельщала участь быть заживо съеденным либо погребенным в этой вонючей яме. Чего бы это ему ни стоило, но он убежит и донберется до Земли! Пусть не сейчас, но это непренменно когда-нибудь свершится!— Ты еще жив, парень? — разбудил его голос, и Роун в страхе открыл глаза. Он увидел наверху силуэт человека, вырисовывающийся на фоне темного неба.— Да, черт побери, и я еще жив, и крыса тоже. Так что удвой рацион. Старый охранник рассмеялся.— Такого приказа не было.Кусок хлеба ударился о стену, отлетев в стонрону. Крыса молнией метнулась к нему. Роун с трудом поднялся, стянув тяжелый металличенский ремень и завязав брюки узлом, чтоб не спандали. Они теперь то и дело сваливались с острых, словно ножи, бедер.Каждое движение рождало тошноту, комом подступавшую к горлу. Силы окончательно понкидали его.Держа ремень за один конец, Роун двинулся на крысу и, подойдя почти вплотную, навалился на нее всем телом. Ему удалось схватить ее в тот момент, когда, казалось, она уже выскользнула из-под него. Колотясь в жидкой грязи, крыса занвизжала, пронзительно и отчаянно, как женщинна, и в воздухе повисло зловоние страха.Но тут Роун почувствовал, как колени его разъезжаются. Он хлопнулся лицом в грязь, одннако это не помешало ему со звериным удовольнствием ощущать предсмертные конвульсии животнного. И даже когда крыса замерла, он, все еще до конца не веря в это, сдавил пальцы на ее горле. Изнурительный голод и слабость постепенно, день за днем, убивали его. Он знал это, но не хотел смириться. Он содрал шкуру с грызуна остнрой пряжкой ремня и накинулся на еще теплое, вонючее мясо.Лихорадка отступила только через три дня. Роун пытался восстановить силы, насколько было можно, двигаясь по дну ямы и делая элементарнные физические упражнения. Труднее оказалось тренировать сознание. Иногда день пролетал нензаметно, как одна минута, а вот ночь тянулась до бесконечности. Разнообразие вносил лишь дождь, когда вода поднималась до колен, плохо впитываясь в размокшую жижу. Время тянулось монотонно и долго… Но вот наступил день, когда не пришел старик с хлебом. Роуну ничего не оснтавалось делать, как ждать. Ждать вопреки всенму. Звезды на небе появлялись и исчезали, снова появлялись, а к Роуну никто не приходил. И ему стало казаться, что он давно уже умер и именно такой должна быть смерть — бесконечная боль, ожидание, а весь мир — всего-то маленькая яма и крохотный круг недосягаемого неба над головой.Роун лежал неподвижно, мечтая уснуть и увиндеть во сне Стеллери и какую-нибудь пищу. Он задремал. И действительно увидел Стеллери, она кормила его массой деликатесов из разных минров, поила его великолепным земным вином… А потом все это исчезло; где-то в темноте призывно кричал Гом Балж… И Генри Дред тоже кричал…Роун с трудом разлепил спекшиеся веки. Нет, это не сон, кто-то и впрямь кричит там, наверху. Роун напрягся. Чья-то голова вырисовывалась на фоне неба. Роун увидел веревку, болтающуюся прямо перед ним. Неужели это реальность? Ненкоторое время он боялся к веревке притронуться, а вдруг это все еще сон… Слишком долго он ждал этой минуты…Но он все-таки протянул руку, почти ни на что не надеясь, и почувствовал веревку. Люди сверху что есть сил кричали, просили надеть петнлю на запястья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41