Да тут целый каталог! Джейк представил Энни в этом экзотическом белье, и во рту у него вдруг стало сухо.
– Ночные рубашки справа, – подсказала Энни.
Джейк неуклюже покопался в кружевной пене и вытащил что-то похожее на ночную рубашку. Темно-бордовую. Когда Джейк расправил ее, то увидел, что она коротенькая – до середины бедер и на узеньких бретельках.
Он чувствовал себя просто идиотом, копаясь в женском белье. Наконец Джейк протянул ей рубашку.
– Мой халат висит на дверце стенного шкафа. Можете тоже принести?
Кивнув, он подошел к шкафу и достал цветастое шелковое кимоно.
– Спасибо, – поблагодарила его Энни.
– Не стоит, – хрипло ответил Джейк. Сейчас она будет переодеваться. Ему захотелось побыстрее покинуть комнату. – Пойду достану суп.
– Одну минуточку…
Джейк повернулся к ней. Энни старалась не смотреть ему в глаза.
– Мне неудобно просить вас, но боюсь, я не сумею расстегнуть платье. Оно застегивается на спине. В больнице мне помогла медсестра.
Джейк напряженно вздохнул:
– Ладно.
Энни подвинулась на кровати, он сел рядом. Ему пришлось приподнять ей волосы, чтобы добраться до верхней пуговицы. Волосы были густыми и шелковистыми, и Джейк почувствовал преследовавший его аромат трав. Он неуклюже попытался расстегнуть верхнюю пуговицу.
Джейк вдруг заметил, что Энни почти не дышит. Ее плечи едва опускаются и поднимаются. Она или тоже задержала дыхание, или дышала с ним в унисон. Любой из вариантов его смущал.
У нее была гладкая красивая кожа. Он старался не прикасаться к ней, но не мог избежать этого, пока возился с пуговицами. Тело Энни было еще более теплым и нежным, чем он представлял. Нахмурившись, Джейк попытался сосредоточить внимание на следующей пуговице, потом еще на одной. Он не мог не заметить, что бюстгальтера на Энни не было.
Джейк расстегнул пятую пуговицу, затем шестую. Теперь он видел изгиб ее талии и бедер. Бог мой, да она прекрасна! Может, так падает свет, но кожа ее, казалось, светилась.
Джейк никогда не думал, что спина может быть такой женственной, такой соблазнительной.
Еще одна пуговка, и на верхней губе у него выступил пот. Да она вообще белья не носит! Под тонким облегающим платьем на ней вообще ничего не было.
Неудивительно. Ведь он не сообразил, что ему нужно принести ей белье в больницу. Это его вина.
Джейк должен был почувствовать себя виноватым, но вместо этого еще больше возбудился.
Он слышал, как прерывисто дышит Энни. Она что, тоже чувствует нечто подобное? Скорее всего да. Сексуальное возбуждение парило в воздухе, как туман над озером. Джейк видел, что Энни вся дрожит, и хотел растереть ей руки, чтобы она согрелась, но остановил себя.
– Вы замерзли. Переодевайтесь и ложитесь под одеяло.
Да что с ним происходит? Эта женщина… так неотвратимо привлекает его. А она ведь только после операции, испытывает боль.
Пока Джейк возился с пуговицами, в комнату пробралась такса, а следом за ней и Маделин, загипнотизированная ее хвостом. Он повернулся к ребенку:
– Пошли, Маделин.
Девочка проигнорировала его. Он направился в сторону двери.
– Будь умницей. Пошли со мной готовить маме обед.
Малышка подняла на него глаза, засмеялась и вновь занялась собакой. Не зная, как поступить, Джейк наклонился и взял ее на руки. Маделин принялась отчаянно вырываться, ее личико стало цвета перезрелого помидора.
– Поставьте ее на пол и позовите собаку, – предложила Энни.
– Что?
– Такса пойдет за вами охотнее.
Джейк тупо уставился на нее. Одно плечо у нее оголилось, а он знал, что под платьем у нее ничего нет.
– Мне нет дела до собаки. Я должен позаботиться о Маделин.
Энни терпеливо улыбнулась, как улыбаются выжившему из ума.
– Маделин будет кричать полчаса, если вы сделаете что-то помимо ее воли. Она очень упряма. Но если такса пойдет за вами, Маделин отправится за ней. И решит, что это ее идея.
– О! – Так просто, а он не сообразил. Джейк отпустил брыкающегося ребенка и пошел к двери. – Эй, Хот-Дог, пошли.
Собака с готовностью последовала за ним. И Маделин, конечно же, побежала следом.
Ему еще учиться и учиться, как справляться с ребенком. Надо отдать должное Энни, она умеет успокоить дочку. А вот с ним все наоборот.
Маделин плачет. Энни открыла глаза. В окно светило утреннее солнце. Часы стояли рядом с кроватью.
Девять часов. Бог мой, да она ни разу не вставала так поздно после рождения малышки! Ребенок обычно просыпался в шесть. Она, бедняжка, наверное, до смерти голодна. Похоже, что девочка уже пробралась на кухню.
Энни попыталась сесть, но тяжелый кулак боли опрокинул ее на подушку. Она все вспомнила. Аппендицит. Операция. Джейк.
При мысли о нем у Энни участился пульс. Она слышала, как лает собака. Плач Маделин постепенно затихал. Потом девочка радостно взвизгнула.
Откинувшись на подушку, Энни закрыла глаза. Джейк удивительно хорошо справляется с малышкой. И с ней тоже – призналась она себе. Он ухаживал за ней всю ночь. Хотя голова у нее была довольно тяжелой от обезболивающих таблеток, но Энни помнила, как Джейк сидел на краю кровати, подавал ей лекарства и воду. Он был без рубашки, в одних спортивных брюках. Сначала Энни подумала, что это ей снится. Он наклонился и помог ей сесть. От его прикосновения Энни окончательно проснулась. Его оголенные руки были твердыми и мускулистыми, грудь покрыта темными волосами, на подбородке – щетина, от него пахло мылом.
Энни, откинувшись на подушки, постаралась выпрямиться, несмотря на боль. Отдохнув минуту, она спустила с кровати ноги. У нее болел живот – очень болел. Но она не собиралась все время валяться в постели. К тому же доктор велел ей двигаться.
Энни добралась до ванной, почистила зубы и провела расческой по волосам. Стараясь, чтобы халат не касался шва, она босиком отправилась на кухню.
Она нашла Джейка около раковины, в которой он мыл тарелку. Маделин, сидя на высоком стульчике, пыталась очистить банан. Увидев Энни в дверях, малышка громко стукнула по столику кулаком и засмеялась.
– Ма-ма, ма-ма!
Энни улыбнулась ребенку:
– Доброе утро, дорогая. Джейк, вздрогнув, повернулся.
Энни почувствовала себя неловко, как будто она была чужой в собственном доме.
– Доброе утро, я… ээ… обращалась к ребенку. Джейк кивнул:
– Доброе утро. – Он отвернулся, но перед этим окинул ее взглядом, и ей стало неловко, что на ней только ночная рубашка и короткое кимоно. – Зачем вы поднялись?
– Пошла на запах кофе.
Джейк вытер руки о кухонное полотенце. Даже от этого слабого движения под его футболкой отчетливо выступили мускулы. Энни поневоле вспомнила, как он выглядел без нее.
– Вы не должны были вставать самостоятельно, – сказал он.
Энни пожала плечами и усмехнулась.
– Если вы не вызовете полицию, это будет нашим маленьким секретом.
Джейк нахмурился и хотел что-то сказать, но потом, видимо, передумал. Он повесил полотенце на край мойки.
– Как вы себя чувствуете?
– Более-менее. – Энни вошла в кухню. Он подвинул ей стул:
– Садитесь, я налью вам кофе.
Энни медленно опустилась на стул рядом с Маделин, стараясь не морщиться от боли. Чтобы отвлечься, она посмотрела на ноги Джейка. Он был в шортах, и его ноги, загорелые и мускулистые, были, как и его грудь, покрыты темными волосами. Она повернулась к ребенку:
– Как ты, Маделин?
Малышка хлопнула кулачком по столику стульчика и весело засмеялась.
– Она завтракает или просто играет?
– Маделин так увлечена бананом, что можно сказать, это у нее второй завтрак. Первый она съела, проснувшись в шесть.
Энни кивнула:
– Да, она ранняя пташка.
– Может, это в меня.
У Энни подпрыгнуло сердце. Ей потребуется время, чтобы привыкнуть к мысли, что это их общий ребенок.
Все так странно! Вот они втроем завтракают на кухне. Как все нормальные люди. За исключением того, что они с Джейком не женаты. Они даже не любовники. Произвели на свет ребенка, но ни разу не поцеловались.
Энни бессознательно посмотрела на его губы. Джейк подошел к ней с чашкой кофе. Их взгляды встретились. Какую-то долю секунды они смотрели друг на друга, и оба почувствовали одно и то же. Это был просто взгляд, но он говорил не меньше, чем слова, был материален и осязаем.
Джейк отвел глаза. Ее желудок нервно сжался, когда он поставил перед ней чашку.
– Спасибо. – Она сделала один глоток. Кофе был приятно горячим и крепким. Ей хотелось что-то сказать, чтобы разрядить атмосферу. – И спасибо за то, что вы нянчились со мной ночью.
– Пустяки.
Маделин опять ударила по столику, на футболку Джейка полетела банановая кашица. Он, отвернувшись к мойке, взял кухонное полотенце.
– Да, одежде от нее достается, – доброжелательно усмехнулся он. Девочка засмеялась и засучила ножками, затем ударила по соседнему стулу. – Не говоря уже о мебели.
Энни улыбнулась:
– Стулу ничего не сделается. Он твердый, как дуб, из которого сделан. В нашей семье переживает третье поколение. Его сделал мой дедушка, когда родился мой отец.
Джейк погладил резную спинку:
– Отлично сработано. Я когда-то тоже столярничал.
Брови Энни удивленно приподнялись.
– Вы не похожи на человека, который что-то делает своими руками.
– Думаю, да. Во всяком случае, не сейчас. Но когда-то мне это нравилось.
– А почему вы бросили? Джейк пожал плечами:
– Мои работы не вписывались в стиль меблировки дома. Да и мне казалось разумнее тратить время на гольф и теннис – они помогали карьере.
– Мне кажется, суть отдыха в том, чтобы делать то, что тебе хочется.
– В сутках все равно лишь двадцать четыре часа. Для того чтобы чего-то достичь, надо уметь не распыляться.
«Говорит как трудоголик», – подумала Энни и сделала еще глоток.
– И что вы сооружали?
– Столик для игр. Книжный шкаф. Скамью.
– Они сохранились?
– Да нет. Хлам такой.
Энни улыбнулась:
– То, что для кого-то хлам, для другого – ценность. Так говорила моя бабушка.
– Ваш дедушка, по-видимому, был способнее меня.
– Это потому, что он не жалел на это время. Этот стул он делал восемь месяцев.
– Вы находите это правильным?
Энни кивнула:
– Дедушка начал его делать в тот день, когда узнал, что бабушка беременна. Он хотел удивить ее, когда родится ребенок. Но на восьмом месяце она как-то разрыдалась оттого, что у нее такой большой живот и она не может наклониться и надеть носки. Дедушка помог ей надеть носки и туфли, затем вышел, принес стул, надеясь развеселить ее. – Энни улыбнулась. – Бабушка так растрогалась, что начала плакать еще сильнее. Дедушка решил, что начались роды.
Джейк усмехнулся:
– Славная история.
– У них был замечательный брак. – Энни посмотрела на свою чашку. – Я всегда хотела такой же, но у меня не получилось.
Подняв на Джейка глаза, Энни увидела на его лице выражение боли. Видимо, у него тоже был хороший брак. Она испытала при этом какое-то странное чувство, которого не понимала сама.
– Дедушка мог сделать все, что угодно, – поторопилась она заполнить неловкую паузу. – Он соорудил шкафчики в кухне, стол в столовой, туалетный столик в спальне бабушки. Его инструменты до сих пор лежат в сарае.
– Может, я как-нибудь взгляну на них.
Из-за кома в горле Энни с трудом проглотила кофе. Она вынуждена смириться с тем, что Джейк стал частью ее жизни – важной частью. Она все еще ощущала тревогу, но уже не такую паническую, как раньше. Он сказал, что не собирается увозить от нее Маделин. Он очень хорошо обращается с ребенком, он был так добр и так помогает ей. Энни никогда не думала, что отец Маделин появится в их жизни, но вот он тут. И ей надо привыкать к этому.
Кивнув, Энни заставила себя улыбнуться:
– Конечно. Может, вы даже захотите поработать с ними, когда в следующий раз приедете навестить Маделин.
– Тихо, Маделин. – Джейк пытался закрепить памперс. Он привез Энни сюда два дня назад и кое-чему научился. – Давай, девочка. Нам нужно отвезти маму к доктору, нельзя опаздывать.
Малышка ухитрилась встать на коленки. Джейк осторожно перевернул ее и положил на спину, как черепаху. Ребенок засмеялся и снова попытался перевернуться на живот.
– Клянусь, Маделин, в следующий раз я тебя свяжу и заткну тебе ротик.
– Надеюсь, этого не случится.
Джейк, повернув голову, увидел в дверях детской Энни. На ней было свободное летнее цветастое платье. Волосы заколоты сзади двумя черепаховыми гребенками, в ушах сверкали маленькие сережки. Если бы она не хмурилась, то была бы похожа на солнечный луч.
– Вы ведь на самом деле не будете ее связывать?
– Нет, конечно. Все дело в памперсе. Если вы заметили, надеть его на эту барышню труднее, чем седло на гремучую змею.
Энни, усмехнувшись, подошла и встала рядом. Он почувствовал запах ее цветочных духов. Маделин брыкнула ножками и завела:
– Ма-ма, ма-ма.
– Я здесь, дорогая. – Наклонившись, Энни надела на дочку памперс с первой попытки.
Джейк иронически усмехнулся:
– Пытаетесь выставить меня дураком в глазах ребенка? Энни засмеялась:
– Нисколько. У вас самого это отлично получается. Джейк не удержался от смеха. Глаза матери внимательно оглядели девочку.
– Похоже, что ей уже нужны памперсы следующего размера. Я не знаю, чем вы ее тут кормили, но, по-моему, она набрала в весе, пока я болела.
Джейк виновато потупился. Матери может не понравиться, что ребенок жил почти на одних «Твинки». Он давал малышке печенье, как только она собиралась плакать, что, с его точки зрения, случалось чересчур часто. Оно действовало чудодейственно, но отбивало аппетит ко всему полезному.
Маделин протянула ручки:
– Ма-ма, ма-ма.
– О, дорогая, мне тебя пока нельзя поднимать, – вздохнула Энни, бросив на Джейка горестный взгляд. – У меня просто сердце разрывается от того, что я не могу взять ее на руки.
Ребенок был, безусловно, очень привязан к Энни. Ничего удивительного. Несмотря на всю ее эксцентричность, она любящая и заботливая мать. Постель, на которой Энни была вынуждена лежать все это время, она превратила в игровую площадку для Маделин, читала ей книжки, играла во всевозможные игры, пела песенки. Она дала Джейку целый список рекомендаций и постоянно спрашивала, следует ли он им.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37