… Дориан ни на секунду не поверил, что Констанс действительно собирается к Камилле. Почему, он и сам не знал, просто так ему показалось. Но, не показав виду, он дал ей уехать и последовал за ней. Увидев, куда она направилась, он удивился. Почему она скрыла, что собирается навестить могилу Криса? Он бы это понял и принял: что может быть более естественного, чем почтить память усопших родственников?
Спрятавшись за деревьями, он смотрел, как она встает на колени и кладет у надгробия цветы, а потом, склонив голову, то ли молится, то ли разговаривает с покойником.
Дориан никогда не видел ее такой печальной. Неужели она говорила неправду, утверждая, что никогда не любила Криса? Что это – очередная ложь во спасение? Он ощутил неприятный вкус во рту при одной мысли об этом.
Когда она ушла, он не удержался и подошел к могиле. На надгробии не было ни фотографии, ни цифр, указывающих на годы жизни, ничего вообще. Только скромная надпись: «Мэри, драгоценной моей малышке».
У Констанс и Криса был ребенок! И, как и его собственный, он не выжил.
Когда Дориан вернулся домой, Констанс была уже там. Она казалась печальной и задумчивой, хотя и пыталась скрыть свое состояние. На этот раз он не стал дожидаться подходящего момента.
– Конни, надеюсь, ты простишь меня, но я следил за тобой, когда ты пошла на кладбище. Мне показалось, что ты собираешься совсем не в магазин, и я не удержался… – Побледнев как мел, она опустилась на кухонную табуретку. Ноги не держали ее. – Я видел могилу младенца. Почему ты ничего мне не рассказала? На ее глазах блеснули слезы.
– Я пыталась, Дориан. Но ты не пожелал меня выслушать.
Он нахмурился, пытаясь вспомнить этот разговор. Последний раз он останавливал ее, когда она начала объяснять причину своего ухода…
– Я знаю, что должна была рассказать тебе обо всем еще тогда, но не могла. Я боялась… Это было выше моих сил, Дориан!
И вдруг истина открылась ему.
– Ты хочешь сказать… – начал он медленно. – Ты хочешь сказать, что Мэри – это мой ребенок?
13
Констанс кивнула. Не так она представляла себе этот разговор, но все равно была рада, что он наконец-то состоялся.
– И ты боялась сообщить мне об этом?
– Я решила, что ты рассердишься, станешь во всем обвинять меня, как после случая с выкидышем. Я не смогла бы снова пройти через все это. Я… – Сквозь влажную, соленую пелену слез она с ужасом увидела в его глазах искры гнева.
– Я должен был знать! – в ярости бросил он. – Боже, это ужасно, ужасно!
– А каково было мне? – возразила она. – Ничего страшнее я в жизни не испытывала!
– Я должен был находиться рядом, чтобы разделить с тобой горе, – бросил он. – Черт возьми, Конни, я же был отцом! Что, по-твоему, я должен чувствовать сейчас?
– Не кричи на меня, Дориан! – Лицо ее исказилось от муки. – Мне и так нелегко! Подумай об этом, пожалуйста!
– Ты не написала на надгробии даты рождения и смерти! – обвиняющим тоном бросил он.
– Я не хотела, чтобы ты узнал об этом.
Дориан вздрогнул, и на лице его появилось выражение величайшей обиды.
– Сколько ей было, когда она?..
– Всего несколько часов.
– О Господи!..
Он метался по комнате, как пойманный зверь, а Констанс сидела, уронив голову в ладони. Ей было неприятно узнать, что он следил за ней. Она действительно не умела лгать. Но… по крайней мере, теперь он узнал о Мэри.
– Констанс! – Он внезапно остановился. – Ты знала, что ждешь ребенка, когда ушла от меня?
Она кивнула, чувствуя себя преступницей.
– Но почему, черт возьми! Ведь тебе как никогда нужна была моя поддержка.
– Да, но я боялась, – срывающимся шепотом сказала она. – Боялась, что потеряю и этого ребенка, и тогда ты уйдешь от меня. Я знала, как ты хочешь иметь детей. И когда Мэри умерла, поняла, что поступила совершенно правильно.
– Ничего более идиотского в жизни не слышал! – взорвался Дориан. – Я не собирался уходить от тебя, Конни. Я что – чудовище какое-нибудь? Почему ты не позвонила? Почему не послала за мной? В конце концов, ты должна была поставить меня в известность!
– Мне казалось, что так будет лучше, – тихо сказала она.
Дориан снова заметался по комнате, и Констанс испугалась, что у него снова начнется приступ головной боли.
– Я бы хотела выпить чашечку чая, – сказала она. – Если тебе не трудно, приготовь его.
Она надеялась, что, занявшись каким-то делом, он остынет и придет в себя. Но понадобилось еще не меньше часа, прежде чем тема была исчерпана. Дориан хотел знать все, до самых малейших подробностей, и когда он, наконец, успокоился, голова разболелась не у него, а у Констанс.
– Одно утешение, – сказал он, когда поздно вечером они смотрели в гостиной передачу из жизни диких животных, – что когда мы снова поженимся, то начнем все сначала. И будь уверена: на этот раз ты будешь находиться под присмотром лучших специалистов.
Констанс разразилась потоком слез, и он изумленно взглянул на нее.
– Что я такого сказал? Ты не хочешь снова стать моей женой, Конни? Ах да, я не спросил твоего согласия… Но после того, как мы выяснили, что по-прежнему любим друг друга, этот вопрос казался мне решенным…
Она отвела глаза.
– Не в этом дело. Мне не хотелось тебя огорчать, но я уже не смогу…
О Боже, дай мне сил выговорить это, взмолилась она.
– Не сможешь… – Он заглянул ей в глаза. – Чего не сможешь?
Она судорожно сглотнула, но комок слез снова подступил к горлу.
– Я не смогу быть для тебя настоящей женой, Дориан. После рождения и смерти Мэри что-то произошло… Я больше не смогу иметь детей!.. Никогда!
Она смотрела ему в лицо, ожидая увидеть ужас, разочарование, брезгливость, но в глазах Дориана светилось сострадание, нежность… любовь.
– Ах, моя дорогая, милая Конни! Ты на самом деле думаешь, что это хоть как-то повлияет на мои чувства к тебе? – Он нежно заключил ее в объятия. – Важно только то, что я тебя люблю, Конни. Все эти годы, проведенные без тебя, жизнь моя была пуста. И ничто не сможет отнять тебя у меня, ничто и никогда!
– Но ты хочешь иметь детей! Ты всегда мечтал о большой семье! – Констанс взглянула на него через радужную дымку слез. – Ты сказал об этом Андреа. И она готова была подарить тебе столько малышей, сколько ты захочешь. Лучше бы ты женился на ней!
Он привлек ее к своей груди.
– Единственной причиной того, что я сделал Энди предложение, была мысль, что ты для меня навсегда потеряна, – сказал он тихо. – Не спорю, я хорошо отношусь к ней, и она чудесный друг, но я бы не стал просить ее руки только для того, чтобы обзавестись детьми. Это как у тебя с Крисом. Но в браке с Энди не было бы того отсвета, который озаряет наши с тобой жизни.
Констанс с сомнением посмотрела на него.
– А кружевная блузка?.. Нижнее белье, которое ты собирался купить ей в моем магазине? – обвиняющим тоном спросила она.
Губы его скривились в усмешке.
– Я пришел в магазин взглянуть на тебя в последний раз. Надо было хоть что-нибудь купить для виду. А о блузке попросила сама Андреа – ей не в чем было пойти в ресторан. Ты же знаешь, что такое женщина… Я использовал ее, и мне самому было от этого противно. Когда она принесла в больницу мои вещи из гостиницы, я попросил у нее прощения, но она сказала, чтобы я не травил себя зря. Кажется, она поняла нас и простила.
– Это потому, – сказала Констанс, – что она знала о наших истинных чувствах друг к другу.
Брови Дориана изумленно взмыли вверх.
– Знала?
– Да.
– И добровольно удалилась со сцены. Потрясающая девушка!
– Не то слово! – кивнула Констанс.
– Но мы отвлеклись. Если ты решила, будто я отвернусь от тебя только потому, что ты не можешь иметь детей, значит, ты плохо меня знаешь.
– Так ты?.. – с надеждой встрепенулась она.
– Я люблю тебя, дурочка! Тебя! И я хочу, чтобы ты была со мной до конца жизни.
– Тогда, возможно, мы могли бы кого-нибудь усыновить или удочерить…
– Об этом мы еще успеем поговорить, – сказал он. – А вот что нам нужно сделать, не откладывая в долгий ящик, так это отправиться в постель. Вместе. Тебе так не кажется?
Констанс, улыбнувшись во весь рот, кивнула. Последние ее сомнения улетучились, и она чувствовала себя восхитительно свободной, будто сбросила гору с плеч. Она знала главное: Дориан любит ее.
На следующее утро, после восхитительной ночи любви, равной которой она не могла припомнить, позвонила Бернис.
– Откуда ты звонишь? – спросила Констанс, пытаясь угадать, в какой части света мать и отчим наслаждаются сейчас отдыхом.
– Из дома. У меня началась такая жуткая морская болезнь, что пришлось прервать наше путешествие. Я только что звонила в Америку и обнаружила, что тебя там нет.
– Да, отъезд пришлось отменить в последний момент, потому что Дориан…
– Да, я знаю, – оборвала ее мать. – Бретт позвонил в офис, и ему сообщили о несчастном случае. Как сейчас Дориан?
– Он уже поправляется, – сказала Констанс. – После завтрака я заеду, и мы обо всем поговорим. У меня для тебя хорошие новости. Нет, нет, придется подождать, пока я приеду.
Она повернулась к Дориану.
– Молодожены дома. У матери началась морская болезнь, и они вернулись.
– Бедная Бернис, – сказал он сочувственно. – А что именно тебе пришлось отменить из-за несчастного случая со мной?
Придется быть правдивой до конца, поежившись, подумала Констанс и призналась:
– Отъезд в Америку.
– Что?!
Она невольно рассмеялась, настолько смешным было выражение лица Дориана.
– Я боялась, что ты пригласишь меня на свою свадьбу с Андреа, и вообще не хотела оставаться там, где постоянно была бы в курсе твоих дел. Я решила уехать из Англии на год, упаковала чемоданы, и вдруг мне на глаза попалась газета с сообщением о несчастном случае. Если бы не это, я сидела бы сейчас на ранчо у родственников Криса и ведать не ведала, что с тобой происходит.
Дориан ласково привлек ее к себе и воздел глаза к небу.
– Спасибо тебе, Господи!
– Я уже тысячу раз благодарила его, – рассмеялась Констанс.
– На какое время намечен наш визит к матери?
– Поедем сразу после завтрака?
– А что делать, если вместо еды я хочу…
– Я тоже, – смущенно улыбнувшись, призналась Констанс.
Только ближе к полудню они смогли, наконец, выехать из дома.
Для Бернис оказалось полным сюрпризом увидеть дочь вместе с Дорианом, но на сей раз она обошлась без своих обычных ядовитых комментариев и просто поинтересовалась его здоровьем. Зато на редкость озабоченным выглядел Бретт.
– Какая жалость – внезапно прервать свое свадебное путешествие! – сочувственно сказала Констанс. – Бедная мама! Это, должно быть, было ужасно?
– И не напоминайте! – В глазах Бретта мелькнул смех. – Меня морская болезнь разобрала, как только я ступил на берег. Что желаете выпить, Констанс? Вина? А вы, Дориан, наверное, предпочтете виски?
Дориан и Констанс переглянулись.
– Думаю, – сказал он, – шампанское будет более уместно. Кстати сказать, на всякий случай я прихватил его с собой. – И он жестом фокусника выставил на всеобщее обозрение спрятанную за спиной бутылку.
– Мы решили пожениться, – объявила Констанс, сияя от счастья.
Бернис испустила сдавленный вопль, но тут же, к совершенному изумлению дочери, сказала:
– Я рада за тебя, дорогая. – И, обращаясь к Дориану, добавила: – Я была несправедлива по отношению к тебе, но теперь буду гордиться таким зятем.
Бретт, деликатно поинтересовавшись, что стало с Андреа, тоже принес свои поздравления. Они откупорили шампанское, выпили за будущих супругов, и Констанс отправилась на кухню помочь матери.
– Я должна извиниться перед тобой, – начала Бернис, – за то, что я упорно не давала Дориану возможности поговорить с тобой. Он звонил тогда, не переставая, но я была непреклонна. Мне искренне жаль. Я считала, что действую тебе во благо.
День прошел незаметно. Помимо прочего за столом обсуждался ход судебного дела против Тэлботов по обвинению в жульничестве, махинациях и организации убийства. Пресса широко обсуждала этот процесс, и в результате репутация Дориана Клиффорда и фирмы «Си-Би-Эй» была полностью восстановлена.
Когда Констанс и Дориан ехали домой, она передала ему разговор с матерью.
– Она призналась, что скрывала от меня твои звонки и визиты.
Он лишь усмехнулся.
– Рад слышать, что инициатива исходила не от тебя, потому что тогда я подумал, будто ты действительно возненавидела меня.
– Этого не было никогда, – твердо заявила Констанс.
– Раз так, то это не имеет никакого значения, – сказал он, поймав ее руку.
– Забудем обо всем плохом, Дориан, – сказала она. – Я всегда любила тебя, и это главное.
– … А теперь жених может поцеловать невесту!
Это был счастливейший день в жизни Констанс. Выходить за Дориана в первый раз было славно, но то, что она ощущала сейчас, не поддавалось никакому описанию. Пройдя столько испытаний, они знали, что ничто уже не разлучит их.
Поцелуй оказался таким долгим, что викарию пришлось кашлянуть, дабы напомнить молодым, что они в церкви. Из толпы гостей на них смотрела сквозь слезы Андреа. Гарри тоже хотел приехать, но не смог. Он прислал свои поздравления и наилучшие пожелания. Бернис стояла неподалеку и плакала навзрыд.
После свадебных торжеств молодые улетели в Санта-Фе, чтобы провести там медовый месяц.
– Ты счастлива? – спросил Дориан Констанс.
– И ты еще спрашиваешь! – рассмеялась она. – Я не знаю лучшего места во всем мире.
Белый песок, лазурное небо, колышущиеся пальмы. Чего еще может желать человек?
– Я тоже, – признался он. – Похоже, этот медовый месяц включает в себя и тот, первый, который в свое время не состоялся.
– Точно! – сказала она, поправляя скромное золотое кольцо, которое он второй раз надел ей на палец.
Дориан хотел купить ей новое с алмазом, куда более дорогое и красивое, но Констанс сама была тверда, как алмаз. Именно это старое колечко было для нее символом их вечной любви.
– Я так люблю вас, миссис Клиффорд!
– А я вас, мистер Клиффорд! Я лежу здесь и думаю лишь о том, какая же я везучая! А еще мне все время хочется спросить тебя, где мы собираемся жить по возвращении в Англию?
Бракосочетание, отъезд – все произошло так молниеносно, что они не успели обсудить этот животрепещущий вопрос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18