В дверях она поймала на себя взгляд Энди, и та вдруг заговорщически подмигнула ей. Смысл этого намека открылся чуть позже, когда Андреа отыскала ее в больничном кафетерии и сообщила:
– Полный порядок!
– Тебе не кажется, что следовало сперва посоветоваться со мной? – спросила Констанс, не потому, что злилась на Энди, а потому, что ее пугало будущее.
Вместо ответа та показала ей левую руку. Обручального кольца на ней уже не было. Констанс вскрикнула и тут же зажала рот рукой, потому что сразу несколько пар глаз устремились в их сторону.
– Так ты сделала это!
Андреа кивнула.
– И как отреагировал Дориан? – шепотом спросила Констанс. Ее трясло, как в лихорадке.
– Как я и ожидала – с облегчением.
– Это правда? – Она могла представить Дориана озадаченным, заинтригованным и даже уязвленным, но облегчение?.. Это было не в его характере. Если он и, правда, не любил Энди, то мог испытать облегчение – втайне, но показать это обрученной с ним девушке было слишком не по-джентельменски.
– Я так думаю, – призналась Андреа. – Он не взял обратно обручального кольца и сказал, чтобы я сунула его в карман, если не желаю носить. Так что все точки на «i» расставлены, и он теперь свободен.
– Под каким предлогом ты расторгла помолвку?
– Я сказала, что недостаточно сильно люблю его и к тому же сомневаюсь в его чувстве ко мне. Он не стал отрицать этого.
– Ты не сказала ему про то, что…
– Нет, – резко оборвала ее Андреа. – Я сдержала слово. И полагаю, он не будет более возражать против того, чтобы ты присматривала за ним. Согласись, с моей стороны это была отличная идея? – В глазах ее блеснул озорной огонек. – Я обещала забрать его вещи из отеля, и тебе нет нужды этим заниматься. Он хочет увидеться с тобой. И не забудь сказать ему про Гарри, – напомнила она.
Констанс неуверенно вернулась в палату Дориана. Он сидел у окна и при ее появлении обернулся.
– Энди сказала тебе? – спросил он с ходу.
Она молча кивнула. Сказать: «Мне очень жаль» было бы как-то глупо. И, потом, разве она действительно сожалеет? Разве не чувствует облегчения? Наверное, не чувствует, потому что брак Дориана с Андреа решил бы все проблемы, а теперь все снова перемешалось и запуталось.
– Для меня это было полным потрясением, – сказал Дориан. – Ты знала, что она собирается сделать это?
– Нет, – ответила Констанс, ощутив, что на этот раз ложь вполне оправдана. В конце концов, она же не знала, что Андреа сделает это именно сегодня утром.
– В результате я оказался лицом к лицу с очень непростым вопросом, – сказал он.
– Каким же? – спросила Констанс, и сердце у нее громко застучало.
– Как это отразится на нас с тобой.
12
– Я обещал Энди, что остановлюсь на пару дней у тебя дома, – сказал Дориан. – Но только лишь для того, чтобы она успокоилась. С учетом присутствия там Гарри этот вариант исключается. Скажи, Констанс, когда ты говорила, что любишь меня, это была правда?
Как ловко он связал эти два вопроса воедино, подумала Констанс и кивнула – медленно и неохотно. Дориан указал ей на стул, и она села напротив окна. День был солнечный и какой-то прозрачный – один из хрустальных дней ранней осени.
– Так что ты с этим собираешься делать?
– С чем? С нашей любовью? – хрипло спросила она.
Он кивнул, и лицо его исказилось мукой.
– Черт, не надо мне было делать этого… – И через несколько секунд: – Ну?
– Тут ничего нельзя сделать, – сказала она.
Губы его сжались.
– Ты имеешь в виду, что не можешь поступиться своими обязательствами перед Гарри?
Констанс поняла, что наступил момент сказать ему правду.
– Нет никаких обязательств. Нет и не было.
Дориан изумленно посмотрел на нее.
– Не понял!
– Гарри – мой друг, не более того, – с виноватой усмешкой сказала она. – Сейчас он снова вернулся в Малайзию. Судя по всему, у него там есть девушка. Я просто предоставила ему ночлег на пару дней, пока он искал, где остановиться на время приезда.
Дориан нахмурился еще сильнее.
– Но ты пыталась внушить мне…
– Мне казалось, что это наилучший выход из ситуации.
– Но почему? – Он уже почти кричал. – Это же совершенная бессмыслица!
– Для меня в этом был смысл, – тихо сказала она.
– Так тебе нужно было, чтобы я оказался на грани смерти, чтобы понять, что ты по-прежнему любишь меня? – Глаза их встретились. – Что ж, может быть, это не очень красиво звучит, но я даже благодарен этому несчастному случаю.
Возможно, лучше всего было позволить ему думать так и дальше.
– По крайней мере, я в полной мере оценила глубину своих чувств, – призналась Констанс и вымученно улыбнулась.
Напротив, Дориан улыбнулся широко и ясно.
– Не могу дождаться, когда выберусь отсюда. Как ты полагаешь, Энди знает о наших чувствах? – Он снова нахмурился и о чем-то задумался. – Почему она расторгла помолвку? И к тому же настояла, чтобы я переехал к тебе?
Констанс пожала плечами.
– Возможно, она что-то чувствует. Это очень тонкая и наблюдательная девушка, и вообще чудесный человек. Мне казалось, что вы будете идеальной парой.
– Мы с тобой были бы еще более идеальной парой, – с горечью проговорил Дориан и, словно устав от разговора, откинулся на спинку стула и закрыл глаза.
– Я пойду, – сказала Констанс, поднимаясь.
– Ты не можешь уйти, не поцеловав меня на прощание, – сказал он, приподнимая тяжелые веки. – С любимыми людьми целуются перед тем, как уйти.
Пульс у нее участился. Она хотела целовать его и в то же время боялась. Нагнувшись, она легко коснулась щеки Дориана, и вдруг сильная рука поймала ее за шею, и его губы накрыли ее рот.
Поцелуй длился несколько секунд, но для Констанс они показались вечностью. Чувства захлестнули ее. Откуда у нее взялись силы выпрямиться и выйти из комнаты, она и сама не знала.
У Дориана было такое ощущение, будто кто-то молотит кувалдой ему по черепу, насколько острой была боль. Впрочем, врачи сказали, что это пройдет – со временем. На всю жизнь он запомнит, как огромный кусок стены падает сверху прямо ему на голову. Со временем!.. И долго будет тянуться это время?
Он жил в доме Констанс уже без малого две недели. После того памятного разговора в больнице он не задавал ей больше никаких вопросов. Теперь все время в мире принадлежало ему. После того, как она объявила, что Гарри не имеет к ней никакого отношения, Дориан ощутил громадное облегчение. Он готов был пуститься в пляс… и пустился бы, будь чуть более здоров.
Констанс присматривала за ним не хуже медсестры. Она чувствовала малейшую перемену в его настроении, мгновенно улавливала, когда начинались боли, когда он хотел остаться один или, наоборот, искал ее общества.
Когда в ту первую ночь в больнице она призналась, что любит его, Дориан решил, что уже умер и находится на небесах. Теперь же он вообще не видел оснований, почему бы им не сойтись снова.
Мало-помалу он набирался сил, и его прогулки, начинавшиеся с коротких выходов в сад, становились все более продолжительными. Головные боли посещали его все реже. Когда же приступ начинался, настроение у него портилось, но Констанс неизменно оставалась веселой, и любовь его становилась все сильней, если это вообще было возможно.
В какой-то из дней Дориан решил, что пора рассказать ей про Криса. Тема эта занимала его дни и ночи напролет. Перед самым происшествием он собрал воедино все факты и теперь картина гибели ее мужа окончательно прояснилась.
Он дождался, пока они поужинают, и, когда Констанс, задернув занавески и включив свет, собирала посуду, чтобы унести ее на кухню, поймал ее за руку.
– Оставь все это на время, Конни. Я тебе помогу, но попозже. Мне нужно сообщить тебе кое-что. Пойдем в гостиную.
Они сели друг напротив друга, и Констанс настороженно взглянула на него.
– Ты знаешь, что галерею в конце концов снесли? – спросил он.
– Откуда тебе это известно? – удивилась она. – Я делала все, чтобы ты не узнал об этом, пока не выздоровеешь. Не хотела огорчать тебя.
– Я сделал несколько звонков, когда тебя не было дома, и, должен признаться, был оглушен этим известием. Сам по себе шаг, конечно, правильный: здание рано или поздно должно было обрушиться. Я на собственной шкуре удостоверился в этом, – криво усмехнувшись, добавил Дориан.
– Тебе еще повезло.
– Больше, чем Крису, – согласился он. Но ему повезло еще и потому, что его любила Констанс, хотя они за эти дни ни разу не говорили на эту тему. Он просто ждал, пока придет их час, и верил, что однажды это произойдет. – Думаю, ты должна знать, – сказал он, тщательно подбирая слова, – что Крис догадывался о махинациях со стороны Тэлботов.
Брови Констанс взмыли вверх.
– То есть, если бы он не умер, то мог что-то сделать? Ты это имеешь в виду? Но почему он ничего не сказал мне? Впрочем, дома мы избегали говорить о работе. Мне иногда казалось, что Крис-руководитель фирмы и Крис-семьянин – это два разных человека.
– Дело в том, что твой муж собирался предпринять кое-какие шаги, – негромко сообщил Дориан. – Он пошел к Тэлботам и пригрозил им судом, если они не исправят недоделки.
– И что дальше?
После нескольких секунд молчания Дориан ответил, и голос у него звучал сдавленно и глухо:
– Его заставили молчать.
Глаза ее расширились, дыхание замерло.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Его смерть не была результатом несчастного случая, Конни.
– Иначе говоря, это было спланированное убийство?
– Боюсь, что да.
Констанс закрыла руками рот.
– Но коронер вынес вердикт о несчастном случае! – Две большие слезы выкатились из ее глаз и поползли по щекам.
Дориану хотелось обнять и утешить ее, но он сдержался. Он должен был досказать историю до конца.
– Все было сделано так, что комар носа не подточит. Бретт Форбс кое-что заподозрил и пошел в полицию, но его там сочли параноиком. Когда же Тэлботы узнали об этом визите, они дали Бретту понять, что следующий несчастный случай может произойти с ним самим. Беднягу запугали до смерти, так что даже я из него слова не мог выдавить.
Констанс задрожала всем телом, и в глазах ее появился ужас.
– А ты не думаешь, что с тобой тоже?..
– Нет, – резко оборвал он ее. – Я сам виноват. Насколько я понимаю, Тэлботы вышли из дела, как только возникли нелады с галереей. Думаю, они страшно перепугались.
– А этот человек, который уронил кирпичи на Криса… Что произошло с ним? – спросила Констанс, побледнев.
– С ним все в порядке, и нам известно, где он живет.
– Нам?
– Мне и детективу, которого я нанял, – пояснил Дориан. – Я довел свое расследование почти до конца, когда попал в больницу. Сегодня эта работа закончена, и материалы переданы прокурору. – Он сел рядом с ней и положил руку ей на плечо. – Извини, но я должен был рассказать тебе это, потому что знаю, как ты любила Криса.
– Я его не любила, – сказала она тихо.
Дориан подождал, пока сердце у него чуть успокоится, и только потом сказал:
– Но ты говорила…
– Я помню, что говорила, – сказала она. – Мне он нравился, я уважала его. Нам было хорошо вместе, и, может быть, я даже любила его, но совершенно не так, как тебя. – Последние слова прозвучали так тихо, что их почти не было слышно.
– Так почему же ты лгала мне? – спросил он негромко.
– Я защищалась.
– Ты не желала признаться, что по-прежнему любишь меня?
– Да.
Это было самое тихое «да», которое он когда-либо слышал в жизни. Застонав, он обнял Констанс и прильнул к ее губам.
Сердце бешено колотилось у него в груди, кровь ускорила свой бег по жилам. Ему хотелось овладеть ею сейчас же. Но готова ли к этому Констанс? Не слишком ли он спешит?
Дориан ощутил на вкус мягкие, влажные глубины ее рта, осыпал поцелуями любимое лицо, поймал ладонями мягкие округлости грудей. О небо! Дрожащими от нетерпения руками он расстегнул пуговицы ее блузки, затем – лифчик, любуясь нежными полушариями.
Какое долгожданное блаженство прикасаться к ней!
Склонив голову, он целовал соски, покусывал, щекотал их кончиком языка. Глаза Констанс закрылись, голова откинулась назад, дыхание участилось.
И вдруг боль пронзила его голову, и он понял, что позволил себе слишком много. Проклятье!
– Дориан! – Как всегда, Констанс мгновенно почувствовала перемену в его настроении. – Голова?
– Извини…
– Не надо! – Она ласково погладила его по волосам. Тепло ее руки постепенно снимало боль.
И Констанс почувствовала, когда ему стало легче. Он еще не сказал ни слова, а она уже все знала.
Теперь настал ее черед говорить. Пока они рядом, пока он готов слушать ее… и до того, как они станут окончательно близки, потому что тогда ему будет гораздо трудней уйти от нее.
– Мне тоже нужно сказать тебе кое-что, – сказала она, приглаживая колкий ежик его коротко остриженных волос. Дориана это не портило, даже делало еще более мужественным и сексуальным.
– Если это плохая новость, то я не желаю ничего слушать, – сказал он, закидывая голову так, чтобы видеть ее лицо.
Но Констанс даже не улыбнулась.
– Ты хотел узнать, почему я ушла от тебя. По-моему, и в самом деле важно…
– Конни! – Он сел и поймал ее руку. – С прошлым покончено. Я не хочу вспоминать о нем. Перед нами будущее, и я надеюсь – нет, молюсь о том, чтобы оно было счастливым. И, пожалуйста, больше ни слова!
– Дориан, ты не понял! Я…
И снова он прервал ее.
– Я не желаю больше страдать. И, как мне кажется, ты тоже. Не трави себя чувством вины: мы оба наделали кучу ошибок. Я просто прошу тебя: начнем все сначала.
Констанс вздохнула. Он не давал ей сказать и слова. Но она больше не могла молчать. Оставалось ждать более удачного момента.
В конце недели Констанс, как всегда, отправилась на кладбище. Она сказала Дориану, что едет в Шеффилд, и предложила ему составить ей компанию, но предупредила, что собирается обсудить кучу деловых вопросов с Камиллой.
Положив перед надгробием аккуратный букет розовых гвоздик, она рассказала Мэри о несчастном случае, от которого чуть было не погиб ее отец, и том, что они, ее папа и мама, теперь живут вместе.
Когда она вернулась домой, Дориана там не было. Констанс даже обрадовалась: после посещения кладбища ей хотелось хотя бы несколько часов побыть одной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18