— Мне тоже нужно уходить, — произнесла Сью-Энн. Марсель обвел их всех взглядом полуприкрытых затуманенных глаз.
— Ладно, — неожиданно мягко согласился он. — Возьмите мой лимузин. Только скажите шоферу, чтобы он потом вернулся сюда.
Дакс устроился на заднем сиденье между двумя женщинами. Обернувшись, водитель посмотрел на них вопросительно.
— Подвезите сначала меня, — обратился к нему Дакс, — консульство здесь неподалеку.
Шофер кивнул и поднял отделявшее его от пассажиров стекло.
— Вы не против? — поинтересовался Дакс у своих спутниц.
Обе покачали головами.
Он полез в карман за сигаретами и тут же почувствовал, как справа в него вцепилась Даня, а слева — Сью-Энн. Улыбнувшись в темноте, Дакс запустил руки женщинам под платья. Сью-Энн уже исходила любовной влагой, у Дани же плоть была сухой и горячей, шелковистые волосы щекотали ему пальцы. Почти одновременно женщины коснулись его брюк, вставших бугром. И друг друга.
В изумлении они уставились на него. Дакс был в полной боевой готовности. Соперницы обменялись взглядами.
Не выдержав, Дакс громко расхохотался. Выпростав руки, он возложил их на головы Дани и Сью-Энн и серьезно, как Папа, молвил:
— Благословляю вас, дети мои!
2
Джеймс Хэдли откинулся на спинку кресла.
— Ты уже говорил с Джереми об этом? Дакс кивнул.
— Он обещал мне сделать все, что в его силах. И ту т же заметил, что ты можешь сделать гораздо больше. Поэтому-то я и пришел к тебе.
Хэдли посмотрел за окно, где шел дождь, затем перевел взгляд на Дакса.
— Может, что-нибудь и получится. — Он резким движением подался вперед. — Он сказал тебе, что решил уйти из политики?
— Нет. — Дакс был озадачен. — Про это он не сказал ни слова.
— Тем не менее это так. Он не хочет больше быть одним из тех политиков, которыми становятся в зависимости от итогов выборов. Теперь его больше привлекает перспектива работы в Госдепартаменте. Предвыборные курбеты и суета ему не по вкусу.
— Но это, конечно, не единственная причина? Хэдли грустно усмехнулся.
— Нет, Джереми решил все-таки жениться на той немке. А он прекрасно знает, что выборщики никогда не отдают свои голоса конгрессмену, у которого жена — иностранка да к тому же еще разведенная. Это в католическом-то Бостоне! Никогда!
На это Дакс ничего не ответил, и после минутной паузы Хэдли продолжил:
— Джереми обещал свою поддержку Джеку Кеннеди. Кеннеди войдет в Сенат в пятьдесят втором, в пятьдесят шестом начнет борьбу за пост вице-президента, а в президентское кресло он рассчитывает сесть в шестидесятом. Джереми сказал, что все это время он будет рядом с ним.
Чувство жалости к старику охватило Дакса. Горькую же пилюлю придется ему проглотить. Ведь это была дорога, которую он уготовил своему сыну. А теперь по ней будет шагать другой.
— Так вот что он имел в виду, когда говорил, что ты сможешь помочь мне. Ты знаком с семьей Кеннеди?
Хэдли кивнул.
— В Палм-Бич у них поместье, совсем рядом с нашим. Большая семья.
Дакс невольно улыбнулся — у самого Хэдли семейство тоже было не из маленьких.
— Ты полагаешь, их это сможет заинтересовать?
— Думаю, да. Я не сомневаюсь, что Джереми поговорит с Джеком, а я посмотрю, что можно сделать с его отцом. Насколько я понимаю, они весьма заинтересованы в том, чтобы южноамериканские государства начали играть более активную роль в ООН.
Он вдруг решил переменить тему.
— Ты виделся с Марселем в Нью-Йорке?
— Вчера вечером вместе ужинали. — Дакс извлек из пачки сигарету. — Его призывают на военную службу, и он совершенно расстроен.
— Марсель просто дурак. Чего еще можно ожидать, если человек постоянно лезет на рожон? Людям это начинает надоедать. Я же советовал ему быть поскромнее, держаться подальше от ночных клубов, не попадать на первые страницы газет. Но он все пропускает мимо ушей.
— И что же ему теперь делать?
— Я не стал бы на его месте поднимать шума. Принимая в расчет возраст, его направят служить за какой-нибудь письменный стол. А потом можно будет потихоньку освободиться от дальнейшего прохождения службы. Но нет, Марсель и слышать об этом не захочет.
— И что тогда? Хэдли поднял голову.
— Если Марсель будет продолжать в том же духе, он сам уничтожит себя. В Штатах есть одна вещь, бороться с которой бессмысленно, это — общественное мнение. В глазах людей Марсель уже подорвал свой авторитет тем, что уклоняется от призыва.
Дакс поднялся.
— У тебя, должно быть, дел по горло. Не буду больше отнимать твое время.
Хэдли проводил его взглядом до двери.
— Дакс?
— Да?
— Ты странный человек, Дакс. Мы говорили только о делах, о Каролине ты не упомянул ни разу.
— А что я мог сказать? — Дакс пожал плечами. Глаза их встретились.
— Ты знаешь, что я люблю ее, по-своему, конечно, — произнес Хэдли.
— И я тоже любил ее, — спокойно ответил Дакс. — И тоже по-своему.
— Она создана не для тебя и уж явно не для меня. Дакс молчал.
— Ты видел ее или, может быть, что-нибудь слышал о ней?
Дакс покачал головой.
— Нет. Из всего, что я слышал, можно заключить, что она по-прежнему живет с отцом в Париже.
— Я тоже очень давно ее не видел. — В голосе Хэдли слышалась печаль. — Наверное, уже слишком поздно приносить извинения за то, что произошло?
Несколько мгновений Дакс молча вглядывался в него.
— Извиняться тебе не за что. Очень может быть, что нам обоим нужно просить у нее прощения.
С минуту Джеймс Хэдли смотрел на закрывшуюся дверь, а затем поднял телефонную трубку. Перспектива, подумал он. Все сущее — это лишь вопрос перспективы. Решение Джереми бросить политику, Марселя — во что бы то ни стало избежать службы в армии, даже то, что Дакс сейчас сказал о Каролине.
Размышления его были прерваны раздавшимся в трубке голосом секретарши.
— Слушаю вас, мистер Хэдли. Кому же он собирался звонить?
— Ах да, — громко сказал Джеймс вспомнив, — соедините-ка меня с Джо Кеннеди.
Когда Дакс приехал из аэропорта в свою квартиру, располагавшуюся в консульстве, он обнаружил там Сью-Энн и Даню. Брови его в удивлении поползли вверх.
— И что же вы здесь делаете вдвоем?
— Да вот пришли, чтобы забрать тебя на ужин, — ответила ему Сью-Энн.
— Ничего не выйдет, — ответил Дакс на ходу, направляясь к двери спальни. — Я никуда не пойду и рано лягу спать. Завтра мне лететь в Японию.
Сью-Энн улыбнулась.
— Тогда мы тоже останемся и поужинаем здесь. Уж не думаешь ли ты, что мы позволим тебе в одиночестве провести последнюю ночь перед тем, как отправиться на войну?
— У меня куча работы. Нужно подписать всякие бумаги и прочее...
— Ну так приступай же, — быстро ответила Сью-Энн, — а мы устроимся поудобнее и пошлем в ближайший ресторан за роскошным ужином.
Дакс строго посмотрел на нее.
— Что еще задумали твои слабенькие похотливые мозги?
— Предаться похоти, что же еще? — Сью-Энн изобразила на лице притворный ужас. — Ты знаешь, какое открытие я сделала прошлой ночью?
— Нет.
— Дане двадцать семь лет. Она перепробовала больше десятка мужчин и ни разу, слышишь, ни разу не испытала оргазма. По-твоему, это не трагедия?
— Зависит от того, как к этому подойти. — Дакс перевел взгляд на Даню. — А что по этому поводу думает она сама?
Даня спокойно выдержала его взгляд, на лице ее ровным счетом ничего не отразилось.
— А по-моему, это настоящая трагедия. Как только я об этом узнала, то сразу поняла, что нужно делать. Ей необходим настоящий мужчина. Хотя бы раз.
— А может, она лесбиянка, — предположил Дакс, по-прежнему не сводя с Дани глаз.
— Никоим образом. Я достаточно имела дела с этим товаром, чтобы сразу ее распознать.
Дакс вновь повернулся лицом к Сью-Энн.
— А где же будешь ты, пока мы с нею займемся нашими делами?
— Конечно же, здесь, моя радость, — Сью-Энн ухмыльнулась. — За все блага мира я не упустила бы такого зрелища. А потом, не такая уж я и жадная, нам обеим тебя хватит.
— По-моему она отключилась, — негромко сказал Дакс, переворачиваясь на бок.
— Со мной бы произошло то же самое, заставь меня до двадцати семи лет дожидаться первого оргазма. — Сью-Энн скорчила гримаску. — Уж и не знаю, чего это ей столько времени понадобилось. Ты накачивал ее целый час, если не больше. Я пока смотрела, успела трижды кончить. Все беспокоилась, что и тебе не удастся ее удовлетворить.
Она опустила руку вниз, и лицо ее вытянулось от изумления, а в глазах зажегся голодный блеск.
— Да ты опять готов?!
Неожиданно раздался телефонный звонок.
— Какого черта? — раздраженно спросила Сью-Энн. Дакс потянулся к трубке.
— Сейчас узнаем, кто это.
— Ну, и кто же? — прошептала она. Дакс прикрыл трубку рукой:
— Марсель. — Убрав руку, он проговорил:
— Да?
— Даня с тобой?
— Нет.
— Она с тобой! — полным негодования голосом закричал Марсель. — Я обзвонил всех, Она должна быть у тебя. Да я только что слышал ее шепот.
Во взгляде Сью-Энн засветилась свирепость. Она схватила трубку,
— Марсель, это Сью-Энн. Перестань быть идиотом и не мешай нам, пожалуйста. Мы все же в постели. Она спокойно положила трубку на рычаг.
— Это должно охладить его, — произнесла она с удовлетворением и посмотрела на спящую Даню. — Не понимаю, что такого она нашла в этом жадном выродке. — Она вновь приступила к Даксу:
— Но ты великолепен! Уж тебя-то с толку не собьешь, а?
Он покачал головой.
Она уселась в постели, опершись спиной на подушки.
— Знаешь, мне даже нравится, что мы сейчас как бы одни. Сначала я решила, что это будет забавно, ну, если мы все втроем, а потом почему-то почувствовала ревность.
— Идея принадлежала тебе. — Дакс надвинулся на нее.
— Нет-нет, — сказала она, упираясь руками ему в плечи и толкая вниз. — Поешь меня немножко. Ты же знаешь, как я люблю, когда ты меня ешь.
3
Находясь в Корее, Дакс, безусловно, подвергал себя опасности, но только не на поле боя. Ближе всего к огневому рубежу он находился, сидя в офицерском клубе в Сеуле, куда раз в неделю стекались старшие чины, чтобы посмотреть кадры последней кинохроники. Катушки с пленками доставлялись самолетами из Токио. В течение уже пятнадцати месяцев он сидел за собственным столом в штабе, ведая вопросами связи с войсками из стран Латинской Америки. Обязанности его нельзя было назвать слишком тяжелыми, поскольку войск таких просто не было.
Вначале он появлялся на службе ровно в восемь и весь день проводил за столом, листая рабочую тетрадь из желтоватой бумаги. В пять часов пополудни он укладывал тетрадь в пустой ящик и закрывал его на ключ. После чего следовал в офицерский клуб — пропустить глоток чего-нибудь бодрящего и послушать последние армейские сплетни. В семь вечера он ужинал, в десять обычно уже спал.
Раз в неделю Дакс являлся к помощнику начальника штаба и наводил у него справки относительно того, не слышно ли чего в верхах о прибытии нового контингента. Ответ неизменно был один и тот же. Через некоторое время Дакс перестал ежедневно усаживаться за стол: потом решил, что хватит и одного раза в неделю. Дело дошло даже до того, что когда он неделю-другую не показывался в штабе, никто этого не замечал.
Он выехал из гостиницы для офицеров и снял небольшой домик рядом с офицерским клубом, и теперь каждое утро, а часто и дважды в день, его можно было видеть на поле для гольфа. За три месяца он восстановил утраченный было навык.
Примерно через полгода после того, как он перебрался в новое жилье, ему случилось вернуться домой раньше обычного. Еще на подходе он услышал чьи-то голоса и, решив узнать, кому они принадлежат, пошел вокруг дома.
На заднем дворике стоял Котяра в окружении группы женщин, на лице его была написана смертная тоска. Женщины галдели.
— Что здесь происходит?
При звуке его голоса Котяра подпрыгнул, женщины, разом смолкнув, стали прятаться друг за дружку. Дакс перевел взгляд на Котяру.
— Чего они хотят? Что они вообще здесь делают?
Котяра заговорил медоточивым голосом, к которому всегда прибегал в тех случаях, когда совершал что-то такое, о чем Даксу лучше было бы не знать. Круглое лицо его выражало кротость и ангельскую невинность.
— Вы не узнаете их, ваше превосходительство?
— Не узнаю.
— Это наши слуги.
— Наши слуги? — Дакс повернулся к женщинам, чтобы еще раз взглянуть на них. Женщины опустили головы и принялись хихикать Он вновь обратился к Котяре. — Все?
— Да, ваше превосходительство. Дакс опять оглядел женщин.
— Но их же восемь!
В доме было всего четыре комнаты: две спальни — его и Котяры, гостиная, служившая одновременно столовой, и кухня.
— Восемь, — повторил Дакс, глядя на Котяру. — И где же они спят?
— Здесь, ваше превосходительство. — Котяра повел его за угол, женщины потянулись следом.
Напротив глухой стены дома стояло некое сооружение, более всего походившее на навес от солнца. Крыша его было тростниковой, а стенами служили занавеси из джутовых мешков. Дакс раздвинул их и заглянул внутрь. На земле лежало семь матрацев, туго набитых соломой. Опустив занавес, Дакс выпрямился.
— Но здесь только семь постелей.
Вид у Котяры был совершенно несчастный.
— Им больше не нужно.
Дакс пристально посмотрел на него. На естественно возникавший очередной вопрос ответ Даксу уже был известен.
— Так где же спит восьмая?
Котяра молчал, лицо его чуть заметно покраснело.
— Ну? — Дакс не сводил с него взгляда. У него и в мыслях не было позволить Котяре отвертеться и на этот раз.
— Видите ли, ваше превосходительство, именно об этом мы с ними и говорили.
— Ничего я не вижу.
— Ну... — Котяра сделал глубокий вдох, — они спорили о том, чья очередь спать в доме.
— С тобой? — холодно спросил Дакс.
— Да, ваше превосходительство. — Котяра уныло склонил голову. — Понимаете, трое из них уже беременны. Остальные считают, что я к ним несправедлив, лишая их такой же возможности.
— По-моему, мне необходимо выпить. — Обойдя дом, Дакс вошел внутрь, снял фуражку и упал в кресло. Через мгновение появился Котяра.
— Джин с тоником, ваше превосходительство, — почтительно произнес он, — со льдом и в высоком стакане.
Он поставил стакан на столик рядом с креслом и собирался уже улизнуть в кухню, но его остановил голос Дакса:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102