Однако, несмотря на все предосторожности, противники раскусили замысел французов и приняли контрмеры. Быстроходный английский пассаж-бот уже направился в Рио-де-Жанейро с предупреждением о готовящемся нападении. В Лиссабоне спешным порядком была снаряжена эскадра под командованием Гаспара да Коста да Атаида, которая стремительно вышла в Бразилию, опережая корабли Дюге-Труена.
Французская эскадра лишь в начале сентября приблизилась к бразильскому побережью и встала на якорь в значительном удалении от берега. В Рио-де-Жанейро все было готово для обороны. Город казался неприступным. Пояс укрепленных гор, батареи, глубокие рвы, наполненные водой, окружали его со стороны открытой равнины, подступающей с севера. Над заливом нависали пушки фортов, прикрывающих вход в порт, а на берегу в спешном порядке были поставлены дополнительные артиллерийские орудия. Поперек залива в оборонительном порядке стояли четыре линейных корабля и три фрегата. Но французам, прежде чем столкнуться с этой массированной обороной, еще нужно было пробиться в залив Рио-де-Жанейро. Этому препятствовали две крепости, расположенные у входа в узкий проход. В его середине находилась большая скала, вынуждающая корабли проходить на расстоянии ружейного выстрела от крепости. Казалось, что дело французов, еще не успев начаться, было безнадежно проиграно. Однако уверенность португальцев в неуязвимости оборонительных позиций, усилившаяся в результате победы 1710 года, сыграла с ними недобрую шутку. Впрочем, заметим, что губернатор города Фран-сиску да Кастро Мораес вовсе не был убежден в том, что французы вообще появятся. Ведь сколько раз уже ложные известия заставляли приводить гарнизон в боевую готовность, а необходимости в этом не было. «Слишком в Лиссабоне быстро предаются паническим настроениям», — рассудил губернатор…
Дюге-Труен действовал молниеносно. На рассвете 12 сентября он подошел ко входу в залив Рио-де-Жанейро и сразу понял, что необходимо действовать немедленно. Пелена густого молочного тумана застилала окрестности, и под его защитой корсар пошел на прорыв. Впереди эскадры шел 74-пушечный «Мананим» («Великодушный»), Не обращая внимания на огонь крепостей, корабли и фрегаты один за другим просачивались в гавань. Недоумевающие жители и солдаты слушали пушечную пальбу, доносившуюся из горловины залива, но не могли в густом тумане разглядеть, что происходит. Наконец мгла рассеялась, и они обомлели от изумления. Перед их глазами, как по волшебству, на рейде предстали корабли Дюге-Труена, в боевом порядке выстроенные перед городом.
Вихрь паники моментально охватил всех. Только что все было в полном порядке, а теперь в городе царил хаос. Растерявшийся губернатор не сумел быстро вмешаться в события и, вместо того чтобы направить подкрепления в опасные точки, терял попусту время. Гаспар да Коста, видя, что французы идут на абордаж, увел корабли на мели под фортами, где три из них сожгли, чтобы не отдать в руки французам.
Первые неудачи португальцев тотчас обнаружили недостатки обороны, и главным образом, недокомплект личного состава и нехватку артиллерии. Так в форте Санта-Круз, прикрывающем вход в залив, оказалось лишь тридцать артиллеристов и солдат, которые героически пытались преградить французам проход в залив и своим огнем нанесли серьезный численный урон на кораблях, но не более того. На острове Кобрас, расположенном при входе в порт и являющемся ключом обороны города, гарнизон вообще оказался неспособным к сопротивлению и покинул его на следующий день при приближении противника. Так в какие-то двадцать четыре часа Дюге-Труен стал хозяином положения. В последующие дни он действовал с методичной предусмотрительностью. 14 сентября он произвел высадку на северо-западе города, овладел господствующими высотами и начал готовить бомбардировку города.
19 сентября, когда к генеральному штурму все было готово, он отправил ультиматум губернатору с требованием сдачи города, материальной компенсации за издержки на организацию экспедиции и удовлетворения за убийство Дюклерка и жестокости, совершенные по отношению к французским пленным. Ответ да Кастро Мораеса был тверд: «Я готов защищать город до последней капли крови. Да хранит Бог вашу милость».
Весь день 20 сентября французы обстреливали город, готовясь к решающему штурму. Страх перед противником парализовал защитников. Ночью 21 сентября разразилась ужасная гроза, засверкали молнии, их чудовищный грохот и треск совпал с начавшейся перестрелкой, и деморализованные португальские войска покинули город. Жители, увидев, что все защитники уходят, обратились в повальное бегство, унося с собой домашний скарб и увозя повозки, нагруженные добром. В смятении, охватившем город, никто не заметил, что французские пленники, сидевшие в тюрьме, разбили двери камер и вырвались на свободу. На рассвете 22 сентября перед Дюге-Труеном, собиравшемся подать сигнал к штурму, предстал один из освободившихся, бывший адъютант Дюклерка, и сообщил, что город оставлен. Так пал Рио-де-Жанейро.
Дюге-Труен прекрасно понимал, что в городе ему долго не продержаться. Его уверенность опиралась на трезвую оценку ситуации. Вышедшие из города португальцы обосновались на высотах недалеко от города и, разбив здесь лагерь, перекрыли снабжение продовольствием. В ближайшее время они ожидали подхода подкреплений, спешно собранных в глубине страны капитаном Антониу д'Албукерки. Поэтому Дюге-Труен отправил губернатору ультиматум с требованием выплаты большой контрибуции. В случае отказа, предупредил корсар, город будет сожжен дотла. С целью заставить португальцев быть более сговорчивыми, он отправил вооруженные отряды в окрестности города и отдал приказ сжигать жилые дома. Условия, содержавшиеся в ответе губернатора, не удовлетворили корсара, и переговоры окончились неудачей.
Однако время шло, а отряд д'Албукерки приближался. Положение становилось отчаянным. Дюге-Труен решил действовать. В ночь с 9 на 10 октября он совершил неожиданный рейд к лагерю португальцев и на рассвете предстал перед ними, готовый к сражению.
Давление на португальцев достигло кульминации. Под угрозой сожжения города и кровопролитного сражения они выслали парламентеров. Дюге-Труен, в свою очередь, был крайне озабочен заключением мира и вынужден был заключить соглашение лишь с небольшим увеличением суммы контрибуции по сравнению с ранее предложенной. По условиям, достигнутым 10 октября, французы должны были получить 610 тыс. золотых крузадо, 100 ящиков сахара и 200 голов скота. До тех пор, пока сумма не будет выплачена целиком, французам передавались заложники из числа офицеров и знатных жителей.
На следующий день после подписания договора в португальский лагерь ворвался полуторатысячный отряд кавалерии д'Албукерки. На его беду, он попал в полосу страшных дождей. Размытые горные дороги и половодье вынудили его замедлить скорость передвижения. Не имя возможности тащить артиллерию, он бросил увязнувшие в грязи повозки и, оторвавшись от основных сил, совершил изнуряющий бросок к Рио-де-Жанейро, но опоздал.
Дюге-Труен отдавал отчет в том, что с прибытием отряда д'Албукерки его положение резко ухудшилось. Однако в его руках оставались форты, а у португальцев отсутствовала артиллерия. Поэтому платежи были произведены до конца, и к 4 ноября португальцы выполнили все условия соглашения. После последней выплаты Дюге-Труен вышел из города, предусмотрительно сохранив за собой контроль над укреплениями, занятие которых противником могло помешать отплытию его эскадры.
Началась погрузка на корабли. В ходе ее было собрано все церковное золото и серебро и передано иезуитам. Солдаты, у которых нашли церковную утварь, были расстреляны. 13 ноября эскадра подняла паруса и пошла во Францию.
Несколько слов необходимо сказать о возвращении эскадры. На обратном пути Дюге-Труен задумал разграбить Байю, но противные ветры заставили его отказаться от этого намерения. На широте Азорских островов эскадра попала в ураган (12.01.1712), во время которого два судна затонули. На одном из них, упоминавшемся выше «Мананиме», находилась наиболее ценная часть захваченной добычи на сумму 600 тыс. золотых ливров. В феврале эскадра вошла в Брестский порт. После выплаты королевской доли, прибыль компании составила 92 процента!
Уничтожение судна в порту
Триест. 1703г. —Клод де Форбен
Шел 1703 год. Европа была охвачена пламенем Войны за испанское наследство. На суше, на море и в колониях ситуация складывалась явно не в пользу Франции. Всюду, но не в Адриатике. Здесь хозяйничал граф де Форбен. Его корсарская эскадра парализовала местную торговлю и оставила на голодном пайке сухопутную армию австрийского императора, лишив ее поставок по морю. Корабли Форбена блокировали адриатические порты от Бриндизи до Триеста и рыскали в поисках добычи по всем возможным путям поставок. Ничто не спасало корабли, владельцы которых были заподозрены в контрабанде в пользу врага, — от судов оставались лишь плавающие по воде обгорелые доски. Охваченные паникой имперские корабли устремились в Триест и, сгрудившись на его рейде, вместе преодолевали страх перед корсарами.
В центре гавани возвышался огромный 50-пушечный корабль — главная ударная мощь этой запуганной флотилии. Вокруг него собралось бесчисленное множество судов, как бы укрывшись под защиту этого гиганта. Сюда уж французский волк Форбен не сунется, а если он будет настолько безумен, то получит достойный отпор. А то, что он рыщет где-то рядом, доказывали постоянно подплывающие лодки с уничтожаемых им кораблей. Вот и сейчас еще одна группа несчастных вошла в гавань. В лунном свете дивной ночи три шлюпки лавировали между судами, приближаясь к величественному кораблю. Если бы только могли на судне знать, кто на них; но весла шлюпок уже коснулись корпуса судна. Пятьдесят человек отчаянной храбрости с белыми повязками на рукавах, чтобы узнавать друг друга в ночном мраке, стремительно вскарабкались на борт. А во главе их — Форбен. Дело было проведено молниеносно — корсары убили караульных, сломали сопротивление сонных солдат, захватили корабельный склад оружия, в яростной схватке обезоружили капитана и его помощников. Всех оставшихся в живых быстро посадили в лодки и отправили на берег, а затем… Горючие материалы были взяты с собой, и огромный корабль одновременно запылал со всех сторон, заряженные пушки открыли самопроизвольную пальбу по городу. Перепуганные жители проснулись, поднялась тревога. Огонь добрался до крюйт-камеры, и по гавани прокатился ужасающий взрыв…
Нападение на город в глубине материка
Гранада. 1670г. —Джон Девис
«Безумным по дерзости замыслом» назвал историк пиратства Ф. Архенгольц предприятие, осуществленное разбойником с Ямайки Джоном Девисом. О нем подробно рассказал Эксквемелин: «Довольно долго он (Девис. — Д. К. ) крейсировал в заливе Покатауро, надеясь встретить корабль, который ходил из Картахены в Никарагуа. Но это ему не удалось, и он решил со всей своей командой отправиться к реке Никарагуа, оставить судно около устья и подняться вверх по течению на каноэ. С наступлением ночи они намеревались войти в город и разграбить дома самых богатых торговцев. На его корабле было девяносто человек и три каноэ. Пираты оставили на судне человек десять, а все остальные сели в каноэ. Дождавшись ночи, они действительно вошли в реку, а днем спрятались среди деревьев (точно так же они скрыли и свой корабль, чтобы его не заметили индейцы, которые ловили рыбу в устье реки). На третьи сутки, где-то около полуночи, они добрались до города. Стража приняла их за рыбаков, промышляющих в лагуне: ведь часть из них хорошо говорила по-испански. Кроме того, среди них был индеец как раз из тех мест. В свое время он бежал, поскольку испанцы хотели обратить его в рабство. Индеец выпрыгнул на берег и убил стражника. После этого пираты пробрались в дома трех или четырех именитейших горожан и забрали все деньги, которые могли обнаружить. Потом разграбили церковь. Но тут один из церковных служек, вырвавшись из рук пиратов, поднял крик на весь город. Горожане и солдаты тотчас же пробудились, однако пиратам удалось скрыться, захватив с собой всю добычу, какую они смогли унести. Кроме этого, они успели захватить с собой пленников, рассчитывая в случае погони использовать их как заложников. Вскоре они добрались до берега, поспешно сели на корабль и вышли в открытое море… Когда пираты еще были в устье реки, на берег высыпало человек пятьсот испанцев, вооруженных ружьями. Пираты дали по ним залп из пушек. Таким образом, испанцам оставалось лишь бессильно горевать, видя, как уплывает их добро, и проклинать тот миг, когда пираты высадились на берег. Для них было совсем непостижимо, как у пиратов хватило смелости подойти к городу с гарнизоном в восемьсот человек, да еще лежащему от берега по меньшей мере в сорока милях. Да к тому же еще пиратам удалось разграбить город за такой короткий срок! Пираты захватили чеканного золота, серебряной посуды и ювелирных изделий на сорок тысяч с лишним реалов…»
Засада на торговой трассе
Азорские острова. 1522 г. — Жан Флери
В 1522 году знаменитый испанский конкистадор Эрнандо Кортес отправил своему повелителю императору Карлу V сокровища, захваченные после разгрома ацтекского государства. Современник событий, Берналь Диаз вспоминает: «…отправились на двух кораблях, везя королю не только золотых слитков на 88 000 дукатов, но и личные сокровища Монтесумы , перешедшие в обладание Гуатемосина , — подарок поистине королевский, ибо там были жемчужины величиной с орех и большое количество драгоценных камней и вещей. Посланы были также гигантские кости, найденные в одном из храмов Кохоуакана… три тигра (ягуара. — Д. К.) и разные другие редкости, которых теперь уж не упомню…» Отрядом каравелл командовали начальник телохранителей Кортеса Антонио де Киньонес и известный конкистадор Алонсо де Авила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63