Перед лучниками была поставлена задача обстрелять бастионы с помощью любого метательного оружия, в то время как легкая пехота будет брать штурмом стены, поднимаясь на них.
Воины начали свой марш рано днем, соединяясь воедино у подножья горы ниже Ифомы.
Клейдемос и Карас, вооруженные с головы до ног, разместили всех дееспособных мужчин на стенах, а женщины и дети приносили камни и песок, раскладывая их на щитах, чтобы нагреть под палящим солнцем.
Антинея всегда была рядом с Клейдемосом, передавая ему стрелы для огромного лука из рога.
Когда по приказу царя Архидама трубы протрубили сигнал к атаке, воины стали подниматься по склонам горы, маршируя в полном молчании, сомкнутым строем, плечо к плечу.
Первыми к стенам подоспели лучники, начиная обстрел стрелами, осыпающими градом бастионы, где защитники пытались укрыться под щитами.
Когда к стенам подошли гоплиты, двигающиеся медленнее под грузом своих доспехов, лучники и воины с пращами разомкнули свои ряды, пропуская их, но не прерывая своей атаки.
Начинался сильный ветер, поднимавший тучи пыли на склонах горы. Спартанские воины прорывались через эту мглу, низко опустив головы, с побелевшими от пыли доспехами и гребнями шлемов. Страшные призраки, предвестники смерти…
Клейдемос вытащил свой меч, подавая сигнал с высокого бастиона.
Лучники начали прицеливаться во врагов с энтузиазмом, вызванным отчаянием. Полегло множество солдат легкой пехоты, поддерживающей спартанские войска, однако летящие вниз стрелы не могли нанести большой урон, отскакивая от щитов гоплитов, упорно продолжающих свое наступление в тучах пыли.
Сейчас солнце стояло уже высоко, их доспехи поблескивали сквозь дымку. Различные подразделения достигли вершины горы, смыкаясь друг с другом, и окружили Ифому, подойдя к ней вплотную.
С высоты башен они казались роем чудовищных насекомых в металлических оболочках. Защитники стали бросать вниз камни и переворачивать щиты, наполненные обжигающим песком. Камни и песок летели вниз на осаждающих, попадая между пластинок кирас, заставляя врагов отступать от мучительных ожогов.
Но вперед шли другие, заменяя их…
В это время легкая пехота уже приближалась с десятками лестниц, прикрываемая плотным градом критских стрел.
Клейдемос понял, что бесполезно дальше отвечать градом стрел, потому что враг теперь укрывается под выступами бастионов. Он оставил свой лук из рога и повернулся к Антинее, чтобы попросить копье.
В этот момент стрела, выпущенная критским лучником, спускаясь сверху в долгом полете, попала в Антинею, которая упала с криком. Клейдемос бросил щит и взял ее на руки.
Тем временем сотни спартанских гоплитов уже забрались на лестницы и перелезали через бастионы во всех направлениях. Защитникам не удавалось сдерживать прорыв. Караса, сражающегося рядом, атаковала группа легких пехотинцев, которые уже были на бастионе.
Он пронзил мечом одного из них; захватчик упал, свешиваясь головой через парапет, из его тела торчал стальной клинок. Оставаясь без оружия, Карас схватил другого нападавшего, высоко поднял и швырнул на его товарищей, продолжавших подниматься по приставной лестнице, сбрасывая всех вниз в одну бесформенную кучу.
Великан повернулся и увидел Клейдемоса наверху восточной башни. Он держал на руках Антинею, на груди которой выступили пятна крови. На него нападала группа спартанцев с обнаженными мечами.
Карас ужаснулся, когда увидел его: словно вернулся царь Аристодем, восстав из мертвых, держа на руках свою дочь, принесенную в жертву, которую был готов поглотить Гадес.
Он сделал глубокий вдох и взревел, заглушая шум боя и крики раненых. Он прокричал «Спасайте царя!», кидаясь вперед, хватая копье у павшего воина, лежавшего в проходе для часовых.
Осторожно положив на землю Антинею, Клейдемос быстро отреагировал на призыв. Он повернулся, оглядываясь вокруг и вытаскивая меч: он был окружен со всех сторон.
Преодолев все препятствия на своем пути, Карас подоспел вовремя, чтобы разрушить кольцо окружения. Один из врагов пошел на него, но Карас бросил в него свое копье. Копье пронзило щит и кирасу воина и вонзилось ему в грудь; великан поднял нападавшего на копье и бросил в остальных, которые попятились в испуге.
Клейдемос сражался рядом с ним, размахивая мечом; противник был выброшен через парапет.
При виде этого бойцы-илоты пришли в себя, собрались с духом и восстановили контроль над бастионом, отгоняя врага и отталкивая приставные лестницы, забрасывая остающихся внизу градом камней и дротиков, бросая вниз балки, оторванные от парапета.
Клейдемос поднял Антинею и отнес ее в безопасное место внутри укрытия, где женщины занимались ранеными.
Спартанцы выслали посланцев с просьбой перемирия, чтобы забрать тела погибших. Просьба была удовлетворена, рабы с носилками медленно поднялись за стены Ифомы, чтобы забрать трупы павших воинов, по возможности стараясь составить воедино тела, раздробленные камнями и искалеченные.
Царь Архидам, стоя на входе в свой лагерь, наблюдал печальную процессию носильщиков, возвращающуюся в лагерь с трупами своих гоплитов. Он смотрел на них, на каждого по очереди, кулаки и челюсти его были плотно сжаты.
Когда они все прошли мимо, он поднял голову в сторону города. Садящееся солнце окрасило склоны гор в красный, темно-красный цвет, цвет крови его воинов.
ГЛАВА 12
Волк
Антинея долго боролась со смертью. После того, как из плеча вытащили стрелу, у нее началась сильная лихорадка, она горела как в огне. Клейдомос проводил долгие часы около ее постели каждую ночь, возвращаясь со стен, гладя ее по горячему лбу и умоляя богов спасти ее.
О ребенке заботилась кормилица, женщина, у которой родился мертвый ребенок, но у нее оказалось достаточно молока, чтобы кормить сына Антинеи.
Старейшины города построили скромное святилище на развалинах древнего храма Зевса Ифомского, где они возносили богу молитвы за здоровье своего вождя и выздоровление его супруги.
В конце концов, их молитвы были услышаны, Антинея начала медленно поправляться. Но все равно ее жизнь наполнялась страданиями всякий раз, когда она видела, как Клейдемос надевает доспехи и берет в руки меч.
Вместе с зимой пришли дожди и холода, а также установилось временное перемирие, когда сократилось число военных операций. Спартанцы ограничили свои усилия и держали в долине лишь небольшое по численности подразделение, что позволяло жителям Ифомы пополнять свои продовольственные припасы.
Обычно они уходили по ночам, несколько человек за один раз, со своими вьючными животными, нагружая на них пшеницу в ближайших городах мессенян.
В деревнях они также могли узнавать новости о том, что происходит в округе и на остальной части Пелопоннеса. Таким образом, Клейдемос узнал, что Спарта находится в сложных отношениях с соседствующими государствами, особенно с аргивами, которые всегда были ей враждебны, и с аркадцами, которые не могли смириться с гегемонией спартанцев. Поэтому у него появилась надежда на то, что Ифома еще долго сможет сопротивляться.
С приближением весны его сын начал ходить и лепетать первые слова…
Клейдемос размышлял о том, что может случиться, если Спарта решит бросить все свои силы на штурм Ифомы. Когда до Совета дошли слухи, что старейшины и эфоры решили положить конец переговорам с Мессенией раз и навсегда, Клейдемос был вынужден отправить малыша Аристодема и Антинею в безопасное место.
Клейдемос попросил Караса увезти его жену, сына и стареющую мать подальше от Ифомы, в какое-нибудь безопасное место в Аркадии или Арголиде, куда он мог бы добраться сам или откуда их можно было вызвать обратно после того, как он завоюет свободу своему народу.
Карас решил, что лучше всего сделать это до начала весенней военной кампании.
Однажды ночью Клейдемос сообщил Антинее о своих намерениях.
— Послушай меня, — сказал он. — Стало известно, что Спарта решила закончить войну, что, по их мнению, может означать только одно: разрушение Ифомы и уничтожение или порабощение нашего народа. Я принял решение. Я хочу, чтобы ты была подальше отсюда, вместе с нашим ребенком и моей матерью. Карас готов отправить вас в тайное место в Аркадии, где вы будете в безопасности в семье хороших людей, которых он очень хорошо знает. Я остаюсь здесь защищать город. Если нам удастся выстоять или победить спартанцев, то мы, наконец, обретем свободу. И тогда ты вернешься ко мне или я приеду за тобой.
Антинея залилась слезами.
— Неужели это та удача, которую ты желаешь мне? Ты плачешь, словно я уже умер.
Антинея повернулась к нему и крепко обняла.
— Пожалуйста, не отправляй меня! Умоляю тебя, не отсылай меня отсюда. Я умру от тоски без тебя, не зная, что происходит с тобой. Уверена, что не смогу перенести это!
— Ты должна выжить, — ответил Клейдемос, осторожно освобождаясь из ее объятий. — Подумай о нашем сыне: ты нужна ему.
Антинея была безутешна.
— Ты не уцелеешь! Спартанцы не остановятся, пока не разрушат город до основания, сравняв его с землей. Я хочу умереть с тобой, с моим сыном, и если боги пожелают, то и с моим народом.
— Нет, Антинея, ты не понимаешь, что говоришь. Сейчас я уже принял решение, и ты должна выполнить его. Ты отправишься в первую ночь новолуния вместе с Карасом. Я заставляю тебя уехать, чтобы оградить тебя от серьезной опасности. Но ситуация не безнадежна. Следующую военную кампанию будет возглавлять царь Плистарх. Он сын Леонида. Я попрошу встречи с ним, чтобы переговорить. Возможно, мы сможем избежать напрасного кровопролития. Даже Спарта не может безответственно подвергать опасности жизнь своих воинов. Многие из них погибли при землетрясении, еще больше пали на этой войне.
Антинея ничего не ответила, но ее охватила глубокая печаль. Она положила голову на грудь Клейдемоса и слушала, как бьется его сердце.
— Многие годы судьба держала нас в разлуке, — начал он снова. — Давно, в тот день, когда я смотрел, как ты уезжаешь на своем осле, я горько рыдал, потому что думал, что больше никогда не увижу тебя. И все же я нашел тебя после того, как сотни раз рисковал своей жизнью в дальних странах. Мы должны постоянно надеяться, Антинея, надеяться, что увидим друг друга снова. Иногда боги не дают нам покоя, но глубоко в нас есть такая сила, которая не позволяет думать о смерти. Эта сила и привела меня обратно к тебе, из земель далекой Азии, из одиночества варварской Фракии. Я всегда буду с тобой, Антинея, и с нашим малышом, но не допускай, чтобы я оказался единственным из нас, кто верит и надеется. Если ты уверена, что увидишь меня снова, однажды мы вновь соединимся, но уже свободные, чтобы жить в покое, пока не состаримся, и увидим, как растут и становятся сильными дети наших детей, словно молодые оливковые деревья. В разгар бури мы забываем, что солнце существует, мы боимся, что мир останется под покровами тьмы. Но солнце продолжает сиять над черными тучами, и рано или поздно его лучи найдут свой путь на землю, принося нам свет и жизнь.
Антинея замерла, крепко обнимая его. Она старалась открыть свое сердце его словам и сдержать горючие слезы, которые выступали у нее на глазах.
В первую ночь новолуния Карас усадил в повозку двух женщин и маленького мальчика, чтобы увезти их подальше от Ифомы. Клейдемос провожал их, подняв руки высоко над головой, как в тот далекий день на равнине.
Его успокаивал их отъезд в надежное место, защищенное от опасности. Но глубоко в тайниках своего сердца он почувствовал невосполнимую потерю после того, как расстался с теми, кого любил больше самой жизни.
Народ Ифомы, переполненный печалью и надеждами, наблюдал за ним, стоя в северных воротах города. Они тоже хотели, чтобы сын Талоса-волка остался в живых. Они знали, что их вождь в роковой момент своей жизни должен быть один.
Осада началась той же весной. В самом начале ее возглавляли два главнокомандующих и четыре командующих батальонами. Царь Плистарх должен был прибыть позднее, после празднования в честь Артемиды Орфии; он должен возглавить праздник вместе с царем Архидамом.
Эфоры в Спарте в течение долгого времени пытались установить, кто командует илотами. Когда из Мессении поступили первые сообщения о загадочном воине, одетом в полный набор доспехов, подобных которым раньше никто и никогда не видел, они старались выследить его, но все попытки оказались безуспешными.
Сообщали, что человек был хромой, некоторые называли его Клейдемосом, сыном Аристарха, но ведь тот пропал еще во время землетрясения, и все считали его погибшим. Хотя никаких определенных доказательств не было.
Хотя эфор Эписфен и чувствовал истину, он не делал никаких заявлений. Никто из спартанских воинов не видел его черт, потому что Клейдемос всегда сражался, закрывая шлемом лицо.
Карас успешно выполнил свою миссию… Он не вернулся сразу же в Ифому, а остановился в Аркадии, чтобы узнать новости. Когда же он, наконец, вернулся, как раз успевая во время до того, как осада сомкнулась вокруг города, то рассказал Клейдемосу все, что узнал.
Энергичное сопротивление илотов произвело глубокое впечатление на афинян, они оказывают давление на Спарту, требуя освободить илотов от рабства раз и навсегда. Никто не знает, что спартанцы думают по поводу этого предложения.
Когда, наконец, в лагерь прибыл царь Плистарх, Клейдемос попытался добиться с ним встречи, но бесполезно.
Однажды он увидел, как царь проезжает верхом на коне по тропе, которая вела вверх из долины, осматривая укрепления осажденного города.
Он написал короткую записку и привязал ее к стреле. Прицеливаясь из лука в сторону неба, он рассчитал траекторию и выстрелил.
Стрела со свистом полетела по заданному курсу и воткнулась в землю всего в нескольких шагах от коня царя.
Плистарх спешился и торопливо вытащил стрелу, пробегая глазами послание. Он посмотрел в сторону города: бастионы были совершенно пусты, но на самом верху одной из башен он увидел неподвижного воина, закованного в сверкающие доспехи, который, казалось, смотрел на него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48