Совершенно неосознанно она улыбнулась ему в ответ; она разглядывала с ног до головы потного, растрепанного, небрежно одетого Ричарда и покачала в изумлении головой. Когда она вынуждена была выйти за него замуж, она и представить себе не могла, что этот импозантный, властный человек, который всегда побеждает, сможет понравиться ей. Более того, этого мужчину она обожала.
Смеясь, он спрыгнул в яму и протянул Чентел шампанское.
— Почему ты смеешься? — спросила она.
— Ты выглядишь сейчас точь-в-точь, как в тот день, когда затеяла большую стирку, — заметил он.
— А ты нет, — тихо сказала она, отдавая ему шампанское.
— Что ты хочешь этим сказать? — притворился рассерженным Ричард.
— В тот день ты был на меня страшно зол, — напомнила ему Чентел.
— Да, ты права. Я должен перед тобой извиниться за тот день, — виновато произнес он.
— Но есть и другая разница. — Чентел готова была откровенно высказать все, что в данный момент думала. — Сейчас ты приносишь мне шампанское, называешь меня «дорогой», и даже рубашка у тебя расстегнута. Почему ты сегодня такой?
Ричард убрал у нее со лба непослушный влажный завиток. Нахмурившись, он ответил:
— В твоем обществе мне хочется быть самим собой. Каждый человек может играть множество разных ролей. — Его улыбка показалась Чентел загадочной. — Мы живем в мире, где большое значение имеет происхождение, общественное положение, правила поведения, наконец. Но рядом с тобой я забываю об условностях, — признался он.
— Понятно, — тихо сказала Чентел. Она и сама испытывала то же самое, когда он был рядом. Как несправедлива жизнь: они не смогут долго быть вместе.
— Ты устала, — сказал он, заметив изменившееся выражение ее лица. — Давай на сегодня прекратим поиски. Мы вернемся завтра, если ты этого хочешь. Тебе просто придется отложить на один день свой триумф, — улыбнулся он.
Она согласилась с ним. Завтра они снова будут вместе! Ричард помог ей выбраться из ямы, и, собрав свои вещи, они отправились в обратный путь. Всю дорогу они разговаривали, мирно обсуждая вопрос о сокровище, о том, где оно спрятано и почему они до него не докопались. Их беседу прервал громкий крик.
Они подняли головы и увидели Эдварда, скакавшего к ним во весь опор.
— Ричард, мне надо срочно с тобой поговорить! — заявил он еще на ходу.
— Подожди меня здесь, — сказал Ричард Чентел и послал свою лошадь вперед. Он о чем-то переговорил с Эдвардом, пока их скакуны плясали на месте, а потом галопом вернулись к повозке.
— Что случилось? — в тревоге спросила Чентел, когда он натянул поводья и спешился рядом с ней. Она не смогла прочитать, что у него было на лице, и снова повторила:
— Ради бога, Ричард, скажи мне, что случилось?
— У нас появился новый след, и на этот раз мы обязательно достанем этого мерзавца. Пожалуйста, слезь на минутку. — Он протянул к ней руки.
— Зачем? — в замешательстве спросила Чентел, но все-таки сошла на землю. — Ричард, в чем дело?
Он нагнулся и, притянув к себе, страстно ее поцеловал. Инстинктивно она к нему прильнула и прижалась к его груди. Ричард внезапно отпрянул назад, и Чентел, заморгав в удивлении, услышала:
— Я должен уехать на три дня. Обещай мне, что ты не сбежишь с Чедом, пока меня не будет.
— Но… — начала было она. Он снова поцеловал ее, на этот раз очень нежно. Когда он отпустил ее, все ее чувства были в смятении.
— Обещай мне, Чентел! — потребовал Ричард, поцеловав ее так, что у нее подогнулись коленки.
Когда он оторвался от ее губ, она снова прижалась к нему всем телом.
— Обещай! — повторил он.
— Обещаю, — только и смогла вымолвить она.
— Хорошо, — с довольной улыбкой проговорил Ричард.
Он забрался в седло и сказал ей на прощание:
— Помните, мадам, вы дали мне три дня!
Она молча кивнула, наблюдая, как он поскакал к Эдварду, и они галопом помчались дальше; она стояла так до тех пор, пока силуэты всадников не превратились в еле заметные точки, которые исчезли на линии горизонта. Голова у нее была как в тумане. Три дня. Но чего можно добиться за три дня?
12.
Ричард и Эдвард остановили своих лошадей в рощице неподалеку от таверны самой скверной репутации. Деревья скрывали всадников, отсюда открывался прекрасный вид на захудалую гостиницу и ее двор. Дом обветшал настолько, что стены его, казалось, вот-вот рухнут — и рухнули бы, если бы не были сложены из булыжника, балки же годились только как насест для кур. К этой развалюхе, расположенной на самых задворках Лондона, вела узкая ухабистая дорога, вся в ямах и рытвинах. Мало кто заглядывал в это захолустье, но сегодняшний вечер должен был стать знаменательным исключением.
Друзья выжидали уже несколько часов, но все это время двор представлял собою сонное царство. Наконец к таверне на большой скорости подъехала нарядная карета, заставив разгуливающих во дворе кур и уток броситься врассыпную, а кошек вспрыгнуть на забор. Из экипажа вышел стройный, очень хорошо одетый мужчина и уверенной походкой направился к дому. Не прошло и четверти часа, как он вышел из него, что-то сказал своему кучеру, снова сел в карету и уехал.
— Он передал сообщение. Теперь наша очередь, — тихо сказал Ричард и пришпорил лошадь; Эдвард поскакал вслед за ним. Их приближение вызвало новый переполох во дворе, и они, спешившись, ворвались в таверну под громкое кудахтанье и мяуканье.
В помещении не было никого, кроме хозяина, наслаждавшегося своим собственным разбавленным пивом, но Ричард успел заметить краешек темного плаща, владелец которого исчез за дверью в глубине комнаты.
— Он там! — закричал Эдвард.
Ричард побежал к двери, сшибая на ходу стулья и скамейки, и, открыв ее, попал на кухню. Костлявая неряшливая хозяйка стояла у стола с куском мяса в одной руке и ножом в другой.
— Куда он побежал?
Женщина посмотрела на него и указала ножом на выход. Ричард кивнул и с быстротой молнии выскочил из дурно пахнувшей кухни наружу через черный ход. Рядом с его головой просвистела пуля, и он вынужден был спрятаться за корзиной с отбросами. Он так ничего и не увидел, зато услышал удаляющийся конский топот.
— Черт побери! — выругался он.
— Что случилось? — спросил Эдвард, только что к нему подоспевший.
— Он удрал. — Лицо Ричарда потемнело от досады.
— Мы еще можем его догнать! — воскликнул Эдвард с надеждой.
— И что нам это даст? Он успеет избавиться от улик, прежде чем мы его поймаем, — заметил Ричард.
— Так что же нам теперь делать? — нахмурился его приятель.
— Снова ждать подходящего случая… Это дело нескольких дней, ведь теперь мы знаем, кто он. Я прошу тебя вернуться в город и доложить обо всем начальству. — Ричард направился к двери.
— А куда ты теперь? — спросил его Эдвард.
— Домой, к Чентел, — последовал ответ.
— Ты собираешься ей все рассказать? — поинтересовался приятель.
Ричард задумался на минуту, прежде чем ответил:
— Да.
— Это будет нелегко. — Эдвард покачал головой.
— Да, это будет чертовски трудно, — вздохнул Ричард.
— Мадам, к вам пришли, — объявил Рид. Чентел оживилась и подняла глаза от своего вышивания, но тут она сообразила, что это не может быть Ричард, потому что о его появлении дворецкий не стал бы ей сообщать.
— Кто это? — спросила она без всякого энтузиазма.
— Ваш кузен, миледи.
— Чед! Так скоро! — недовольно воскликнула она.
С тех пор, как она обещала Чеду убежать с ним, прошло около недели, и два дня — с того момента, когда она дала слово Ричарду не убегать с кузеном. «Мне надо завести специальный календарь и подчеркивать даты, когда я собираюсь выполнять свои обещания», — подумала она.
— Что ж, приведите его сюда.
Рид поклонился и исчез за дверью, а Чентел снова взяла в руки пяльцы.
Вошел Чед, на нем был плащ темно-синего цвета, отделанный соболиным мехом, который он почему-то не отдал дворецкому. Чентел выдавила из себя улыбку:
— Здравствуй, Чед. Почему ты вернулся так скоро?
— Потому что дела пошли быстрее, чем я рассчитывал. — Он подошел к ней, не сводя с нее взора, и внезапно его брови удивленно поползли вверх: — Неужели зрение меня не обманывает, и ты действительно увлеклась столь бесполезным занятием, как вышивание?
Чентел попыталась спрятать свою работу от его любопытных глаз:
— Боюсь, что я испортила эту вещь. Это просто удивительно — годами я зашивала, ставила заплаты и штопала, и все у меня получалось, а вот с вышиванием — никак. Но в этом доме мне не остается ничего, кроме вышивания. Здесь всю работу по хозяйству выполняют слуги. Мои руки соскучились по работе, и я взялась за вышивание. — Она грустно вздохнула. — Боюсь, я не слишком гожусь на роль хозяйки дома.
— Моя бедная Чентел. — Чед уселся рядом с ней и обнял ее за плечи. — Не беспокойся, ты гораздо лучше справишься с ролью хозяйки моего дома.
Чентел сжала руки, глубоко вдохнула и, набравшись мужества, произнесла:
— Чед, дорогой мой, мне очень жаль, но… но я не могу бежать с тобой.
Чед сжал плечи Чентел и весь напрягся.
— Почему? — спросил он, пронзая ее взглядом.
— Видишь ли, я… Я обещала Ричарду, что в течение трех дней я от него не убегу. — Она прикусила нижнюю губу и спрятала свои глаза.
— Но в связи с чем ты дала ему такое обещание? — раздраженно сказал он. Чентел неловко пожала плечами:
— Он догадался о наших намерениях и попросил меня дать ему хотя бы три дня.
— Три дня? Почему именно три — за три дня он собирается сотворить новый мир, что ли? — усмехнулся Чед.
— Нет, он сказал, что ему нужны три дня, чтобы оправдаться передо мной и доказать, что его намерения всегда были честны, — подняв на него глаза, ответила Чентел.
— Оправдаться? Каким образом? — прищурился кузен.
— Он собирается за эти три дня найти истинного изменника, Чед. — Она взяла его за руку. — Он сказал мне, что держит Тедди в тюрьме только до тех пор, пока его место не займет настоящий предатель, — это лучший способ доказать невиновность моего брата и, возможно, единственный.
— И ты ему веришь? — Он крепко сжал ее ладонь.
— Я думаю, что справедливо будет дать ему шанс доказать правдивость своих слов.
— Понятно, — тихо сказал Чед. Он отпустил ее руку, встал и, подойдя к окну, устремил свой взгляд вдаль. — Это значит, что ты ему веришь. — Чентел молчала, и он снова повернулся к ней: — Могу я спросить, какой сегодня пошел день?
— Второй. — Она покраснела.
— А где Сент-Джеймс?
— В Лондоне, как я полагаю. Эдвард сообщил, что знает, кто предатель, что есть этому доказательства. Ричард сказал, что должен уехать, и попросил у меня эти три дня. Он уверен, что за это время сможет поймать изменника.
— Правда? — Чед криво усмехнулся, и глаза его потемнели. — Но если он не сдержит своего слова, ты убежишь со мной?
— Нет, — покачала головой Чентел. — Он просил у меня три дня, но я даю ему всю жизнь.
Чед вздрогнул, будто его ударили. Потом он пришел в себя и покачал головой:
— Ты влюбилась в него, правда?
Чентел только молча кивнула, не в силах произнести ни слова. Чед снова подошел к ней и дотронулся до ее пылающей щеки:
— Как я теперь смогу доказать свои чувства?
Чентел посмотрела ему в глаза:
— Ты уже давно доказал, что ты мой лучший друг, на которого я всегда могу положиться. Разве этого недостаточно?
— Друг и возлюбленный — как можно сравнить эти понятия? — Он натянуто улыбнулся, и его карие глаза вдруг заблестели. — Но хватит об этом. Если ты не собираешься со мною бежать, то, по крайней мере, ты можешь выйти со мной во двор и посмотреть на мою новую карету. Тедди сказал бы, что она просто шик-блеск! Внутри она отделана тонкой кожей и атласом!
Чентел рассмеялась, радуясь тому, что к нему снова вернулось хорошее настроение. Она крепко взяла его за руку:
— А ты не собираешься, дорогой кузен, подкупить меня, чтобы я все-таки с тобой сбежала?
— Атлас и кожа, — искушал ее Чед, заставляя подняться на ноги, — и множество вещей, которые были приобретены для вас, мадам, и будут вашими, если захотите. Они в сундуках на крыше кареты. Эти наряды превосходят все, что когда-либо дарил тебе Сент-Джеймс. Пойдем, Чентел, разве ты не хочешь взглянуть на это великолепие!
— Чед! Ты собираешься соблазнить меня подарками, чтобы я бежала с тобой! — воскликнула она. Он рассмеялся, подводя ее к двери:
— Ты совершенно права! Я все-таки надеюсь, что ты передумаешь. Ведь это безумие — оставаться с Сент-Джеймсом! Ты только подумай о скучной, размеренной, полной условностей жизни, которая тебя с ним ожидает! А его семья, черт побери! Неужели тебе хочется жить рядом с этими высокомерными ханжами? Представь, какой свекровью станет тебе его мать! Если, конечно, она тебя не убьет.
— Твоя мать не лучше! — парировала Чентел.
— Я возражаю! — Он принял преувеличенно-сердитый вид, и Чентел хихикнула. — Моя мать примет тебя с распростертыми объятиями. Она всегда этого хотела.
— Я совсем не это имела в виду, и ты это прекрасно понимаешь.
— Конечно, я тебя понимаю, — усмехнулся он, — но, если ты помнишь, я собирался увезти тебя в Европу, где никакая свекровь тебя не достанет!
— Да, тут ты прав, — вынуждена была с ним согласиться Чентел.
— Пошли, — он снова потянул ее за руку, — я хочу, чтобы ты увидела карету и мою шестерку гнедых.
Они быстро прошли через холл к парадной двери; оба смеялись, и Чентел вспомнила свои чувства, какие она испытывала, когда они были детьми и Чед тащил ее за собой, чтобы похвастаться новым щенком.
Распахнув дверь, кузен слегка подтолкнул ее, и, оказавшись во дворе, Чентел замерла от восхищения. Великолепная карета вся сияла, лакированное дерево гармонировало с узкими золотыми полосками на перламутровых дверцах. Она действительно была запряжена шестеркой гнедых, от нетерпения они били копытами.
— Ох, Чед, какой красивый экипаж! А что за лошади! — восхищенно воскликнула Чентел.
— Самые быстрые во всей Англии, — горделиво заявил Чед; он подбежал к карете и, открыв дверцу, поманил к себе Чентел: — А теперь посмотри, что внутри, моя Золушка.
— Это наверняка стоило тебе целое состояние, — едва смогла выдохнуть Чентел. — В любом случае ты не должен был так тратиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42