— попросила Чентел, указав на сундук.
Он посмотрел на нее, покачал головой и отпустил. Заглянув в отверстие в стене, он наклонился, вытащил сундук наружу и спросил:
— Что это такое?
Сразу вслед за сундуком на чердак выбралась Алисия. Вся в пыли, она сияла от радости.
— Мы его нашли! В нем одежда леди Дженевьевы! — торжественно заявила она.
Ричард взглянул на Чентел удивленно:
— Это и есть твое сокровище?
— Для меня — да, — ответила она. Раздался удар грома, и чердак содрогнулся.
— Пойдем, — сказал Ричард, взяв в руки свечу. — Пока еще только гремит, но скоро начнется дождь. Мы успеем еще добраться домой до грозы.
— Мы должны забрать с собой сундук, — настойчивым тоном произнесла Чентел.
Ричард повернулся и посмотрел на нее как на сумасшедшую:
— Извини, я не понял…
— Мы должны взять с собой сундук… и еще картину, которая осталась в потайной комнате, — настаивала она.
— Картина? Потайная комната? О чем это ты? — пораженный ее настойчивостью, спросил Ричард.
— Внизу, в потайной комнате, находится портрет леди Дженевьевы, который обязательно надо взять с собой, — пояснила Чентел.
— Что значит — обязательно? — Ричард говорил спокойно, но за этим спокойствием скрывался нарастающий гнев.
— Лучше нам все это захватить, кузен Ричард, — вмешалась Алисия, понизив голос. — Чентел становится какой-то странной, когда речь заходит об этих вещах, она говорит, что они ей очень нужны.
— Сейчас у нас нет времени, чтобы заниматься сундуком, но я пришлю сюда кого-нибудь, и его привезут в Ремингтон-хаус чуть позже, — идя на компромисс, сказал Ричард.
— Нет, и сундук, и портрет мы возьмем с собой именно сейчас. Я не знаю, почему за нами с Алисией закрылась дверь, и я не хочу рисковать, — воспротивилась Чентел.
— Ради бога, дорогая, — раздражаясь все больше, сказал Ричард, — неужели ты всерьез полагаешь, что кому-нибудь нужна эта рухлядь?
— Не знаю, кому еще нужны эти вещи, но мне они определенно нужны, — заявила она.
— Пожалуйста, дорогой кузен, давайте возьмем с собой портрет и сундук, иначе Чентел опять станет называть меня «юной мисс» и «любезной девицей», — умоляющим тоном попросила Алисия. Чентел очень удивилась:
— Алисия, о чем ты говоришь?
Та покраснела:
— Не обращайте внимания. Надо достать картину.
— Хорошо. — Ричард был зол и не скрывал этого. Кивком головы ой указал на отверстие в стене: — Идем.
— Пожалуй, я… я останусь и постерегу дверь. — Алисия побледнела. — А то вдруг она опять закроется?
Ричард посмотрел на Чентел:
— Ты, конечно, останешься с ней?
Чентел посмотрела в проем стены, где она провела три часа в заточении, и у нее комок подступил к горлу. Она тоскливо посмотрела на Ричарда:
— Пожалуйста…
— О, женщины! — воскликнул Ричард и исчез в стене.
Пока они его ждали, никто из них не произнес ни слова; стояла полная тишина. Послышался какой-то шум, и из темноты до них донеслось проклятье. Чентел облегченно вздохнула. Через минуту показался Ричард, который тащил за собой картину.
— Леди Дженевьева выглядит совсем как Чентел, правда? — спросила Алисия.
— Я не рассмотрел, — произнес Ричард сквозь зубы. — У нас совсем нет времени. Женщины, быстро за мной! — И он, неся картину в руках, направился к выходу.
Алисия изумленно посмотрела на Чентел:
— Я никогда не видела кузена Ричарда в таком скверном настроении!
— А я видела, и не раз! — усмехнулась Чентел. До них снова донеслось ругательство: Ричард на что-то натолкнулся по пути.
— А я видела! — с торжеством повторила она еще раз.
9.
Чентел блаженствовала в горячей ванне. Легкое потрескивание дров в камине, возле которого стояла ванна, приятно убаюкивало. Приоткрыв глаза, она посмотрела на портрет леди Дженевьевы, прислоненный к креслу возле кровати. Сундук стоял на полу рядом с ним.
Удовлетворенно вздохнув, она снова закрыла глаза. Теперь все было хорошо. Ей пришлось выдержать непростую схватку с Ричардом по поводу картины и сундука, и она одержала трудную победу, хотя Ричард чертыхался все время, пока тащил холст. Кстати сказать, ей с Алисией тоже пришлось нелегко — сундук был тяжеленный, но все-таки они донесли (или доволокли) его до повозки.
Когда они погрузили на нее свой бесценный груз, начал накрапывать дождь, который вскоре превратился в настоящий ливень. Ричард был мрачен и молчалив всю дорогу, глаза его метали молнии. В гневе он был страшнее, чем разыгравшаяся гроза. Когда они наконец вошли в дом, как трое бродяг, вымокшие до нитки и продрогшие, Ричард резким тоном приказал слугам приготовить для них ванны и ушел к себе.
Дверь в комнату Чентел открылась. Она оглянулась, ожидая увидеть свою горничную. Но на пороге стоял Ричард. Он с вожделением смотрел, не в силах отвести от нее глаз.
У Чентел перехватило дыхание, смутившись, она погрузилась в ванну по самый подбородок. Интересно, успел ли он разглядеть ее прелести? Судя по выражению лица Ричарда, успел, и очень внимательно.
— Ты не мог бы для разнообразия стучаться? — разозлившись, спросила она. Словно околдованный, Ричард не мог ничего ответить.
Вдруг помимо воли у нее на губах появилась улыбка, лукавая женская улыбка, которую она не смогла сдержать. Что с ней такое? Вместо того чтобы прогнать Ричарда, она улыбалась ему. Чентел поймала себя на мысли, что ей приятно было смотреть на него, и его зачарованный вид грел ее сильнее, чем горячая ванна и огонь в камине.
— Я… я хотел убедиться, что у тебя все в порядке, — наконец произнес он.
— Я чувствую себя на небесах, — чистосердечно призналась Чентел.
— Тогда тебя наверняка не заинтересует мое предложение принять пищу земную. — Он улыбнулся, и глаза его посветлели.
— Еда! — Чентел пришла в такое возбуждение, что выпрямилась в ванне. Заметив, как у Ричарда заблестели глаза при этом, она тотчас погрузилась в спасительную воду.
— Тогда одевайся, а я принесу тебе поднос с едой в постель, — любезно предложил Ричард. Он вышел, закрыв за собой дверь. Чентел смотрела ему вслед с изумлением. Неужели это тот самый человек, который неистовствовал всю дорогу домой, могущественный и высокомерный Сент-Джеймс? И он собирается принести еду ей в постель! Кто бы знал, как она была голодна!
Она сидела на кровати уже в халате, вытирая полотенцем голову и рассматривая портрет прапрабабки, когда раздался стук в дверь.
— Войдите, — произнесла она, почувствовав, что у нее перехватило дыхание.
Вошел Ричард с подносом в руках. Он поставил поднос на Прикроватный столик, и отблески огня заиграли в его каштановых волосах. Он был очень привлекателен. Привлекателен? Нет, в эту минуту он был просто божественен!
— Я умираю от голода! — сказала Чентел, наконец взглянув на блюда с едой.
— Почему-то я так и подумал, — с мягкой улыбкой произнес Ричард. Он протянул ей руку:
— Если ты разрешишь, я вытру тебе волосы, пока ты будешь подкрепляться.
Чентел в изумлении протянула ему полотенце и жадно принялась за еду.
— Извини, что нет ничего горячего. Но кухарка впала в такое расстройство из-за твоего отсутствия, что совершенно позабыла об обеде. Я сказал ей, чтобы она не беспокоилась — этого вполне достаточно, правда? — ласково спросил он.
Набросившись на сыр и хлеб с рвением голодающего индуса, Чентел согласилась с ним. С полным ртом, наслаждаясь вкусом пищи, она пробормотала:
— Конечно. Мне очень нравится.
Ричард подошел к портрету леди Дженевьевы. Он долго смотрел на него и потом обратился к Чентел, жующей ветчину:
— Это просто мистика какая-то! Она выглядит точь-в-точь, как ты!
— Ты хочешь сказать, что я на нее похожа! — усмехнулась Чентел.
Он снова обратил свой взгляд на картину:
— Мне кажется, что я уже это видел.
— Ты мог видеть портрет леди Дженевьевы в гостиной Ковингтон-Фолли, он точно такой же, — сказала Чентел.
— Нет, — Ричард отрицательно покачал головой, — он бы мне обязательно запомнился. Нет, почему-то мне приходит на память наша брачная ночь — я видел тогда эти драгоценности… Впрочем, забудем об этом. Достаточно того, что вы удивительно похожи.
Он подошел к кровати, опустился рядом с Чентел и принялся вытирать ей волосы. На этот раз она и вправду почувствовала себя на небесах. За окном шел дождь как из ведра, а она сидела в тепле и уюте, перед ней стоял поднос с вкусной едой, потрескивал огонь в камине, и красивый, улыбающийся муж гладил ее по волосам.
И тут хлебная корочка застряла в ее внезапно пересохшем горле. Все это неправда! Это не ее муж, это не ее уютный дом!
— Почему ты вдруг стал со мной таким милым? — спросила она слабым голосом, проглотив эту горькую мысль.
Ричард молчал, продолжая вытирать ее волосы полотенцем.
— Может быть, я просто хочу извиниться перед тобой, — сказал он некоторое время спустя.
— Что? — Чентел не поверила своим ушам. Он улыбнулся, отложив в сторону полотенце, поднялся и задумчиво на нее посмотрел.
— Неужели тебя так удивляет то, что я хочу извиниться?
Чентел была обескуражена. Ричард подошел к ней поближе и, запустив обе руки в ее густые волосы, стал поглаживать ее голову. От удовольствия она прикрыла глаза и чуть не замурлыкала.
— Я не должен был так грубо обращаться с тобой, — виновато произнес он.
— Да, — прошептала Чентел, отвечая скорее на его действия, чем на слова.
— Я… я так злился только потому, что боялся за тебя.
Чентел вдруг снова почувствовала знакомый холод, пронзивший ее, когда за ее спиной внезапно опустилась стена; ощущение блаженства бесследно улетучилось. Она широко открыла глаза и тихо сказала:
— Да, я понимаю. Я тоже боялась. Не знаю почему, но я уверена, что кто-то намеренно закрыл потайную дверь.
В этот момент раздался сильный раскат грома, и комнату на мгновение осветила молния.
Они не сводили друг с друга глаз. Ричард пробормотал какое-то проклятие. Его руки стали ласкать голову Чентел, ее лицо, шею, плечи… Не отдавая себе отчета в том, что они делают, Чентел поднялась, и они прильнули друг к другу. При следующем ударе грома их губы слились в долгом поцелуе. Отчего-то Чентел просто необходимо было в этот момент почувствовать его, его жизненную энергию; ей нужно было ощущать его руки на своем теле. Они готовы были на всякие безумства, лишь бы забыть о своих страхах. Вместе они упали на постель, и их тела переплелись.
— Я боялся, что потерял тебя, — прошептал Ричард, прильнув губами к ямочке у основания ее шеи и целуя нежную кожу. Тело Чентел горело в тех местах, где только что побывали его руки и губы.
Голова у нее была как в тумане, она все крепче прижимала его к себе, целовала его голову, никак не могла надышаться его запахом.
И вдруг она почувствовала, что Ричард отстранился от нее. Она все так же была в его объятиях, но седьмое чувство подсказало ей, что он был уже не с ней.
— Нет, не смей… — Ее ногти впились ему в плечи, но это не помогло: он отстранился и поднялся на ноги. Чентел была совершенно обескуражена. Что с ним такое? Он что, сделан из камня? Как он может оставить ее, когда всего лишь минуту назад…
— Я должен еще раз перед тобой извиниться. — Он угрюмо посмотрел на Чентел.
— Извиниться? — Девушка ничего не понимала. Ей совсем не нужны были его извинения. Ей нужен был только он — в ее объятиях и в ее постели. Волны желания все еще будоражили ее, и она вся горела в незнакомом ей дотоле огне. — За что?
— За то, что я воспользовался ситуацией, — холодно ответил Ричард.
— Какой ситуацией? — Чентел была просто в отчаянии. Неужели он не проведет эту ночь с ней, не утешит ее и не прогонит своими ласками ее страхи? — Что ты имеешь в виду?
— Опасность часто действует на человека возбуждающе, — пояснил он сухим тоном, как доктор, ведущий беседу с пациентом; Чентел запылала от стыда — ей показалось, что он прочел ее мысли. — После сильного потрясения может появиться желание… э-э…
— Заниматься любовью? — Чентел не в состоянии была посмотреть ему в глаза.
— Да, — услышала она ответ. — А теперь тебе надо отдохнуть… — Сказав это, он почти бесшумно вышел, тихо притворив за собой дверь.
Чентел даже не посмотрела ему вслед. Что она могла ему сказать? Да, она хотела, чтобы он любил ее всю ночь, и в его объятиях она забыла бы о своих страхах. Да, ей нужно было ощущение того, что она в полной безопасности.
В бессилии что-либо изменить она впилась ногтями в одеяло. Вдруг она отчетливо осознала, что любит Ричарда. Этой ночью он должен был стать ее настоящим мужем! Сколько бы времени им ни оставалось до конца брака, Ричард должен принадлежать ей!
Чентел в отчаянии зажмурилась. Он должен принадлежать ей, потому что она-то полностью, душой и телом, принадлежит ему! Осознание этого факта оказалось для нее очень болезненным. Случайно она взглянула на портрет своей прапрабабки.
— Леди Дженевьева, что же мне делать? Я его люблю! — Она легла ничком на постель, чересчур просторную для нее одной, и уставилась в потолок. — Подскажи, как мне поступить? Я хочу, чтобы он был мне настоящим мужем!
Ричард с трудом добрался до своей комнаты. Неудовлетворенное желание в буквальном смысле причиняло ему боль. Ему нужна была Чентел Эмберли. Но, овладей ею сегодня ночью, он больше не сможет от нее отказаться. Он поступил опрометчиво, сказав ей, что не хочет ее потерять… Он надеялся лишь на то, что до нее, опьяненной страстью, не дошел смысл его слов.
Да, она готова была отдаться ему этой ночью, она сама желала близости, но что будет завтра, через несколько месяцев? Она покинет его, ведь их брак — фикция.
Его нервы были напряжены до предела, да и тело тоже. «Надо же быть таким глупцом, — думал он про себя. — Я потерял столько времени, стараясь держаться от Чентел подальше и не поддаться ее чарам, читал ей нотации, обвинял во всех смертных грехах, хотя в действительности она единственная женщина, которую я хочу видеть своей женой!»
Ему был отпущен совсем недолгий срок, чтобы исправить положение и убедить ее остаться с ним навсегда. Он уселся на кровать, его мозг лихорадочно работал, решая, что ему делать.
Первым его побуждением было вернуться и заняться с Чентел любовью, страстно, неистово.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42