— Будь мы в России, мой брат приказал бы вас обезглавить за такую наглость!
Смущенный сверх всякой меры, Лукас поклонился:
— Прошу прощения, я, видимо, обознался…
Стоявшая рядом фрейлина поцокала языком.
— Боже мой, какие невоспитанные эти англичане! Давайте уйдем отсюда, ваша светлость!
«Ваша светлость!» Боже милосердный, ведь это великая княгиня Олденбургская, и она как две капли воды похожа на Татьяну! Почему он раньше не замечал этого сходства? Она даже застыла и напряглась точно так же, как Татьяна, когда он обнял ее за талию!
— Идемте, ваша светлость, — повторила фрейлина, бросая через плечо презрительный взгляд на Лукаса. Однако что-то в поведении англичанина привлекло внимание се хозяйки, и она медленно повернулась.
— Мы с вами знакомы, месье?
Он приподнял капюшон «домино», с тем чтобы княгиня могла увидеть его лицо.
— Я лорд Стратмир, ваша светлость. Переводчик…
— Вы служите этому наглому принцу?
— Именно так.
Мгновение спустя она рассмеялась, совсем как Татьяна.
— И что, позвольте узнать, дает право переводчику обнимать за талию великую княгиню?
— Я принял вас за вашу дочь, — сказал Лукас, глядя прямо в ее ясные зеленые глаза.
— Но у меня… нет дочери! — Ее голос дрогнул.
— Разве? Должно быть, меня неправильно информировали.
Зеленые глаза следили за ним настороженно — так смотрит кошка, которую загнали в угол.
— Не согласитесь ли вы потанцевать со мной?
— Чего ради?
Лукас подошел к ней совсем близко и еле слышно, так, чтобы не услышала фрейлина, сказал:
— Ради Казимира Молицына.
Княгиня некоторое время молчала, потом обернулась к своей фрейлине:
— София, сообщи его светлости, что я приняла приглашение лорда Стратмира и буду танцевать с ним.
— Но, ваша светлость…
— Делай что приказывают! — Великая княгиня повернулась, и Лукас уловил в ее гордой позе то же царственное величие, которое так восхищало его в Татьяне. Сердце его учащенно билось. Наконец-то он подошел совсем близко к разгадке тайны! Родная сестра самого царя — Боже милосердный! Вот отчего в Санкт-Петербурге, когда он пытался навести справки, никто ему так ничего и не сказал.
Оркестр заиграл менуэт; Лукас был рад этому, рассчитывая поговорить с княгиней во время танца. Едва касаясь его пальцев, она описала вокруг него круг и, прищурив зеленые глаза, сказала:
— А теперь, месье, объясните, почему вы вдруг заговорили о Молицыне?
Лукас поклонился, как того требовала фигура танца, сделал шаг назад, потом шаг вперед.
— Два десятка лет назад вам было причинено непоправимое зло, ваша светлость.
— Членам моей фамилии было причинено немало зла, — высокомерно произнесла княгиня.
— Но в тот раз это коснулось вас лично. — Танец снова свел их вместе, и Лукас сопроводил ее в конец вереницы танцующих пар. — Была оскорблена ваша честь.
Она напряглась, как пружина, и Лукас даже засомневался, не ошибся ли он в своих догадках. Однако она не возразила… Он сделал глубокий вдох и произнес:
— Потом были некоторые… последствия. — Нежная кожа между белым платьем и спрятанным под маской лицом порозовела. Лукас, осмелев, решился продолжить: — Возможно, вы полагали, что последствия были устранены.
Она вздернула подбородок, глаза ее вспыхнули.
— Мы, русские, не какие-нибудь чудовища! — прошипела она сквозь стиснутые зубы.
— Ну конечно. Поэтому вы поручили Казимиру позаботиться о «последствиях».
Она сделала изящной ножкой очередное па в такт музыке.
— Не понимаю, месье, какое отношение все это имеет к вам?
— Казимир был убит в Париже.
Княгиня чуть не споткнулась, но Лукас ее ловко поддержал, успев при этом поклониться леди Борнмут, которая оказалась их визави в танце.
— Сейчас «последствия» перешли в мои руки.
— Невероятно! — Голос великой княгини задрожал. — Довериться англичанину! Он никогда не сделал бы этого!
— Он опасался за безопасность предмета нашего разговора в России и был прав. В ту ночь, когда я, следуя его указаниям, нашел этот предмет в глухом селении неподалеку от Вологды, деревушку сожгли дотла. Никого из жителей не осталось в живых…
— Боже милосердный!
— Никого, кроме одного человека. Того самого, за которым я туда приехал.
Зеленые глаза искоса взглянули на него.
— Вы… спасли ее?
Он кивнул. Княгиня тут же что-то беззвучно пробормотала одними губами, очевидно, молитву.
— И вы… привезли ее сюда?
— В то время я не знал, что именно было поручено моим заботам.
Его собеседница наконец взяла себя в руки.
— Все это очень интересно, лорд Стратмир, но вы говорите загадками. Что вам нужно от меня?
— Со времени нашего возвращения в Англию были совершены три покушения на ее жизнь. Я подумал, что, возможно, вы стоите за этим.
— Я? — изумленно воскликнула она. — Зачем мне… Как я уже сказала вам, мы не чудовища, не то что вы, англичане.
Танец подходил к концу, в его распоряжении почти не оставалось времени.
— Если не вы, — тихо сказал Лукас, — тогда, возможно… ее отец?
Она снова застыла в напряжении.
— Повторяю вам, милорд, мне непонятно…
— Послушайте, я ее люблю и хочу жениться на ней. Вы можете счесть, что я недостоин породниться с домом Романовых, но, клянусь жизнью, единственная моя цель — сделать ее счастливой. Если она вам небезразлична, если хоть какая-то часть вашего существа все еще…
— Загадки, — хрипло прошептала она. — Сплошные загадки.
— Он англичанин, не так ли? Потому вы и ненавидите нас… потому вы и ваш брат задумали расстроить планы принца-регента?
— Моему брату ничего об этом не известно! — горячо возразила княгиня. — Если вам вздумается рассказать ему эти сказки, он вам не поверит, и вы ничего не сможете доказать. Казимира нет в живых…
Еще немного терпения…
— Она любит вас, она вас чтит. Я знаю, что она никогда не станет просить признать ее; но встретиться с ней…
— Это невозможно.
— Значит, вы мне не скажете, кто ее отец?
Танец закончился, и великая княгиня слегка присела в реверансе.
— Умоляю вас! — воскликнул Лукас. Окружающие с любопытством оглядывались на них, но его это уже не беспокоило. — Поймите: кто-то пытается убить женщину, которую я люблю!
— Мы все время говорим загадками, — повторила княгиня и, опустив глаза, прошла прочь.
— Черт бы побрал вас! — взорвался Лукас.
Она на мгновение оглянулась.
— Один ваш соотечественник уже позаботился об этом! — В ее голосе прозвучала откровенная ненависть.
— Лукас! — услышал он и неохотно оглянулся, заметив Далси, которая, приподнявшись на цыпочки, издалека махала ему рукой. Ему с большим трудом удалось протиснуться к ней сквозь плотную толпу гостей.
— Ты видела Татьяну? — встревоженно спросил он.
— Неужели ты потерял ее? — в ужасе воскликнула графиня, но тут же с облегчением вздохнула. — Успокойся, дорогой. Вот она. Смотри, рядом с царем!
Взглянув на женщину в белом, Лукас покачал головой:
— Это великая княгиня Олденбургская.
— Ты шутишь! Но я могла бы поклясться… — Далси вдруг замолчала. — Силы небесные, Лукас, неужели Татьяна…
— Не болтай лишнего, мама, — коротко приказал он. — Лучше помоги мне найти ее — я и без того потерял слишком много времени, — А куда исчез атаман Платов? — удивленно спросила графиня.
— Следит за Джиллиан; по крайней мере я очень надеюсь, что это так, — сказал Лукас, окидывая взглядом толпу в поисках Татьяны. Снова заиграла музыка — на этот раз вальс. У него застучало в висках. Он почувствовал себя беспомощным, потерпевшим поражение. Разве можно надеяться, что удастся узнать, кто отец Татьяны, если великая княгиня не пожелает открыть свой секрет?
— Смотри! — вдруг воскликнула Далси, указывая пальцем на танцующих. — Видишь? Она танцует! — Лукас взглянул на проносившуюся в вальсе пару. — С кем это?
Заметив черную повязку на глазу партнера Татьяны, Лукас ответил:
— С герцогом Камберлендским.
— Подумать только! С родным братом принца-регента! Тебе надо держать ухо востро, Лукас, иначе можешь потерять эту девочку. — Она некоторое время наблюдала за танцующими, потом покачала головой. — Нет, беру свои слова обратно. Ты, конечно, можешь ее потерять, но он тебе не соперник.
— Что ты имеешь в виду, мама? — поинтересовался Лукас, собираясь идти за Платовым.
Далси рассмеялась.
— Ты только посмотри, как напряженно она держится! Мне вспомнилось, что Татьяна так же держалась, впервые танцуя с тобой, дорогой, еще в Сомерли-Хаусе. Припоминаешь?
Лукас остановился, вспомнив, какой ненавистью горел ее взгляд, как напряглось ее тело, как утратила она привычную выдержку. Но почему она ведет себя таким образом с Камберлендом? Медленно повернувшись, он взглянул на другую леди в белом, которая все еще стояла на возвышении возле царя и тоже наблюдала за танцующими, точнее — за герцогом Камберлендским и его партнершей. Спина ее снова была напряжена, по-восточному раскосые зеленые глаза смотрели сквозь прорези белой маски с ненавистью, пылая адским пламенем.
Камберленд. Боже милосердный!
— Татьяна! — крикнул Лукас и бросился к ней, расталкивая танцующих. — Татьяна! — Голос его потонул в женских визгах, потому что в этот момент погасли огни и все погрузилось в кромешную тьму. Лукас услышал перекрывавший весь этот шум довольный хохот принца-регента. Потом над возвышением зажегся ярко-желтый огонь, и все присутствующие от неожиданности замолчали.
— Все на лужайку! — весело крикнул Примни, тучная фигура которого освещалась мерцающими огнями. — Все на лужайку, смотреть фейерверки!
То, что началось потом, можно сравнить лишь с паническим бегством. Лукас попытался идти против течения к тому месту, где последний раз видел Татьяну, но напор толпы был слишком силен. Его подхватило и понесло течением. Единственным утешением была уверенность в том, что Камберленд тоже не сможет противостоять натиску толпы и вместе с Татьяной обязательно окажется снаружи.
Нащупав рукоятку пистолета, спрятанного за поясом, Лукас продолжал оглядываться вокруг в надежде увидеть Татьяну. Раскат грома вдалеке заставил всю честную компанию дружно охнуть. В потемневшее небо над цветниками взвился огонек, рассыпавшийся множеством звезд. Пока они падали на землю, отражаясь в темном пруду, Лукас успел заметить Джиллиан Иннисфорд, опиравшуюся спиной о столб рядом с балюстрадой, и Матвея Платова, неподвижно стоявшего перед ней.
Звездочки погасли, Джиллиан и Платов исчезли из виду. Лукас бросился к ним, надеясь, что успеет — ведь они находились не больше чем в десяти шагах от него.
— Матвей! — крикнул он. В небо взлетел еще один фейерверк, осветив ночное небо каскадом синих, белых и желтых огоньков. В их неестественном свете он увидел улыбающуюся Джиллиан, которая доставала из рукава платья что-то сверкающее. Толпа замерла, любуясь россыпью огней в небе над садом. — Матвей! — снова крикнул Лукас, продираясь к нему сквозь толпу. — У нее…
Снова взлетел фейерверк, снова охнули восторженные зрители…
И тут Лукас услышал значительно менее громкий хлопок; прозвучавший совсем близко от него.
Атаман упал на колени.
— Будь ты проклята! — крикнул Лукас и, преодолев разделяющее их расстояние, успел подхватить его.
— И ты будь проклят! — в ярости прошипела какая-то дама, которой он нечаянно наступил на подол платья.
Лукас обеими руками поддерживал Платова. Гаснущие звездочки успели на мгновение высветить рыжеватые локоны.
— Останови ее! — хрипло пробормотал казак.
Лукас сделал выпад и успел зажать в кулаке рыжую прядь. Джиллиан взвизгнула, попыталась высвободиться, но он подтянул ее за волосы, как на канате. Она попробовала поднять пистолет, но Лукас выбил его из ее рук, и он упал где-то внизу, в цветнике.
— Ты тяжело ранен? — спросил он Платова.
— Пуля попала в плечо, но кость не задета. Ничего страшного.
Джиллиан упала на колени и приняла расчетливо соблазнительную позу, отчего ее грудь натянула ткань платья.
— Лукас, слава Богу, ты здесь! Этот иноземец имел наглость…
Лукас, воспользовавшись темнотой, дал ей увесистую затрещину.
— Кто убил Казимира Молицына? — прохрипел он, затем, не получив ответа, с такой силой дернул Джиллиан за волосы, что она громко лязгнула зубами.
— Ты делаешь мне больно…
— Ну же! Это Уиллоуби?
— Откуда, черт возьми, мне знать?
Он выхватил свой пистолет и приставил к ее щеке.
— Не рассчитывай, что я пощажу тебя. Тем более после того, что ты позволила ему сделать с Татьяной.
— Я не понимаю, о чем ты, — со злостью сказала она. Мускусный аромат ее духов смешался в ночном воздухе с запахом серы от фейерверков.
— Где твоя сабля, Матвей?
— Здесь, — со стоном расправил плечи Платов.
Лукас кивком головы показал на тициановские локоны, зажатые в кулаке.
— Режь, — сказал он.
— Нет, Лукас, только не это!
Клинок сверкнул в воздухе. Лукас зажал рукой следующую прядь волос.
— Ах ты, мерзавец!
Сабля со звоном опустилась. Джиллиан, всхлипывая, наблюдала, как к ее ногам падают рыжие локоны.
— Если угодно, он может обрить тебя наголо.
— Лукас, умоляю, ради любви, которую когда-то мы испытывали друг к другу… — Джиллиан с торжествующей ухмылкой пустила в ход главный козырь: — Ради нашей дочери…
— Ты говоришь о Бекки Синклер из Смитфилда?
Снова взлетели в небо разноцветные ракеты. При их свете Джиллиан пристально взглянула на него, потом расхохоталась.
— Думаешь, ты такой непогрешимый и такой умный? — Она прищурилась. — Ты полагал, что можешь спасти меня, не так ли, Лукас? Подумай лучше о спасении своей души! В то утро на берегу Темзы ты убил не того, кого следовало. Ты убил невинного человека!
— Невинного? — в ужасе выдохнул Лукас.
— Вот именно, голубчик. Гарри вовсе не занимался контрабандой — он думал, что с ялика выгружают шотландское виски. Я послала его на реку на рассвете, так как знала, что ты ждешь там. Неужели ты в самом деле считал, что я не разгадаю твою затею? Я даже организовала своевременное появление там компании мастеровых. А знаешь, что я им пообещала, Лукас? Что они смогут поразвлечься в моей постели. И будь уверен, я выполнила свое обещание, как только ты столь удачно для меня пристрелил моего мужа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35