Господи, разве он сможет и отстреливаться и править лошадьми одновременно? Сбросив с себя плащ, она перелезла через Бронтона и выскользнула из кареты.
— Назад, черт бы тебя побрал!
Но она уже вскарабкалась на козлы.
— Брось мне поводья и садись сам!
На мгновение ей показалось, что Лукас начнет спорить, но в этот момент раздался еще один выстрел, заставивший его дернуться и схватиться рукой за шею.
Татьяна наклонилась вперед и на ощупь отыскала вожжи.
— Ну же, ради Бога, забирайся скорее! — крикнула она.
Лукас забросил ногу на приступок и прижался спиной к стенке кареты.
— Эге-гей! Пошевеливайтесь, клячи! — Татьяна хлестнула гнедых вожжами, и они рванули с места как раз в тот момент, когда в ночном воздухе снова засвистели пули.
Лукас отстреливался наугад. Потом ему пришлось перезарядить пистолет, действуя одной рукой, и Татьяна услышала, как он застонал от боли.
— Ты ранен? — крикнула она.
— Гони!
— Но я не знаю, куда ехать!
— Туда, где есть люди и свет.
Это означало — в город. От непривычного напряжения у нее заболели плечи, но она из последних сил сжимала вожжи.
Наконец вдали показались огни газовых фонарей, и Лукас, повернувшись, взобрался на козлы и уселся рядом с ней.
— Сколько их было? — прерывающимся голосом спросила Татьяна.
— Не знаю, не разглядел. Но по крайней мере одного я уложил.
— Это разбойники?
Лукас покачал головой:
— Они поджидали именно эту карету.
Судя по топоту копыт сзади, их пытались догнать, и Лукас снова выстрелил. В темноте испуганно заржала лошадь. Гнедые шарахнулись в сторону, перестав слушаться.
— Гони! — крикнул он.
— Пытаюсь! Эге-гей! Пошевеливайтесь!
Карета опасно наклонилась на повороте, едва не налетев на каменное ограждение. От ветра и дождя пряди волос упали Татьяне на глаза, но она не осмеливалась ни на секунду выпустить вожжи. Лошади неслись как безумные. Еще несколько сотен ярдов — и они выскочат на пирс.
— Ты сумеешь заставить их свернуть? — спросил Лукас, взглянув вперед.
— Сумею. — Она напрягла все свои силы, и гнедые, подчиняясь, замедлили бег.
Лукас с одобрением взглянул на нее.
— Теперь можно не спешить? — спросила Татьяна, когда они оказались на освещенной фонарями улице.
— Еще рано. Гони прямиком к отелю «Савой» — там есть швейцар у входа и наемные экипажи. Они не осмелятся сунуться туда.
— Но кто все-таки это был? — начала она и вдруг замолчала, увидев при свете фонаря кровь на его воротнике. — Боже мой, Лукас! Ты ранен?
— Пустяковая царапина.
От волнения Татьяна выпустила из рук вожжи, и он подхватил их свободной рукой.
— Держись. Не подводи меня.
Когда карета остановилась перед входом в «Савой», улица позади них была пуста, и они решили продолжить путь.
На Креснт-стрит было темно, но едва они подъехали к дому номер десять, в окнах верхнего этажа зажегся свет. Сми-терс открыл дверь в тот момент, когда Лукас спрыгнул с козел кареты.
— Сэр! Мы не ждали…
— Заткнись и позаботься о Бронтоне. В него стреляли.
— Стреляли? — Дворецкий словно прирос к месту, и Татьяна с удовлетворением увидела, как Лукас хлопнул рукой по его надменной физиономии.
— Да, стреляли, болван ты этакий! Пошли кого-нибудь за доктором Трэвисом, да поживее! И пусть Джем хорошенько накормит лошадей — они сегодня показали, на что способны… — Повернувшись к Татьяне, он снял ее с подножки и замер, не убирая рук. — И ты тоже. — Он наклонился к ней и только было хотел прикоснуться губами к ее губам, как в вестибюле появилась графиня.
— Лукас! Татьяна! Господи, дитя мое, что ты сделала со своим платьем?
Лукас поклонился ей, и Татьяна в ужасе увидела, как по его шее стекает струйка крови, смешиваясь с дождевой водой, капающей с темных волос.
— Полюбуйся, мама, результатами твоей затеи. — Лукас пошатнулся, и Татьяна протянула руки, чтобы поддержать его. — Я бы с удовольствием выпил кларета, — сказал он заплетающимся языком.
— Силы небесные! — срывающимся голосом воскликнула Далси. — Кажется, это кровь!
— Он хочет выпить. — Татьяна помогла Лукасу переступить через порог. — Какой диван вы не боитесь испортить?
Далси не медлила ни минуты.
— Какой угодно, — сказала она и взяла сына за руку. — Надеюсь, ты не убил Принни?
— Нет, о чем очень жалею. — С этими словами Лукас рухнул на ковер у ног матери.
Глава 18
Доктор Трэвис, прибывший с достойной восхищения быстротой, в первую очередь, по настоянию Лукаса, осмотрел Бронтона, у которого пуля застряла в плече. Только после того, как пулю извлекли, Лукас позволил заняться своей раной.
— Царапина, — подтвердил доктор, делая перевязку, — но вы потеряли много крови. Рекомендую крепкий бульон и, если потребуется, лауданум…
— Надеюсь, не потребуется.
— Вам повезло, — строго сказал доктор, — отклонись пуля на один дюйм, и она задела бы позвоночник. — Он не спеша собрал свои инструменты. — Два огнестрельных ранения. Придется сообщить об этом констеблю.
— На нас напали разбойники, — попыталась объяснить Татьяна.
— В Брайтоне нет разбойников, — непререкаемым тоном заявил доктор.
— Но сегодня они были. Вы спрашивали Бронтона, кучера?
— Он считает, что в него ударила молния.
Лукас рассмеялся.
— Может быть, всех нас поразила молния? Так и запишите в вашем отчете.
— Меня удивляет ваш юмор, сэр, — сдержанно заметил доктор. — После того как вы заглянули смерти в глаза, можно бы было ожидать, что вы станете…
— Более серьезным?
Татьяна, не сдержавшись, фыркнула, и Трэвис нахмурился:
— А что касается вас, молодая леди, то, если не ошибаюсь, вы находитесь на грани истерики. Я вернусь утром; надеюсь, к тому времени вы оба придете в себя.
Видя, что Лукас готов сказать в ответ что-то резкое, Татьяна поспешила вмешаться:
— Мы сделаем все, как вы говорите.
— Надеюсь. Нельзя допускать, чтобы в людей стреляли на набережной Брайтона.
Когда он ушел, графиня накинула на плечи Татьяны шаль.
— Тебе следовало бы пойти и переодеться, дорогая, — сказала она.
— Сначала расскажи, мама, о чем ты думала, посылая ее туда в сопровождении леди Борнмут?
— Мы поговорим об этом утром, после того как вы отдохнете.
— Мы поговорим об этом сейчас! — Судя по тону, Лукас был настроен очень решительно.
— Я… я была нездорова. Спроси Тернер. Надеюсь, тебе понравился павильон, дорогая девочка, и…
— Принц-регент попытался изнасиловать ее, — мрачно перебил Лукас.
— Принни? — воскликнула графиня. — Нет, не верю! Он — никогда! Разве что ему дали повод думать…
— Леди Борнмут шепнула этому негодяю, что Татьяна горит желанием прыгнуть к нему в постель.
Далси застыла на месте.
— Антея? Какая мерзавка! Но, Лукас, не думаешь же ты, что это я подучила ее?
— Нет, разумеется, эта выдумка — плод ее больного воображения. Но ты отправила Татьяну в логово льва — одну и без защиты!
Глаза Далси, так похожие на глаза сына, на мгновение остановились на Татьяне; потом она отвела взгляд в сторону.
— Я лишь хотела, чтобы она вращалась в самом изысканном обществе. Там масса достойных мужчин, с отличными манерами… О Господи! Он тебе ничего не сделал, дорогая?
— Не успел, — проворчал Лукас. — Слава Богу, я вовремя оказался там.
— Да, но как вам это удалось? — с любопытством спросила Татьяна.
— Благодари за это Каррутерс — она послала записку к лорду Рашфорду. Беру назад все свои высказывания про непригодность этой девушки — она настоящее сокровище, которым следует дорожить. Но сейчас речь не об этом. Мама, ты еще не объяснила мне, что заставило тебя выбрать в качестве сопровождающей дамы именно леди Борнмут?
Графиня молчала.
— Позволь подумать. Неужели… сто фунтов?
— Лукас! Если ты считаешь меня такой корыстной…
— Две сотни?
— Ты меня шокируешь своими инсинуациями.
— Не может быть, чтобы пять сотен?
— Что плохого в том, что я устроила приглашение для своей хорошей приятельницы? — не выдержала Далси. — Неужели обязательно из-за этого оскорблять меня?
— Тысяча? — удивленно воскликнул Лукас.
— Я не оказалась бы в таком критическом положении, если бы ты не был так прижимист!
— И все карточные долги. — Лукас бросил испепеляющий взгляд на графиню. — На этот раз после игры в карты у Паркеров прошлым вечером.
Далси опустила глаза.
— В этом нет ничего необычного… все так делают. — Она протянула руку Татьяне. — Но поверь, я и понятия не имела, что она устроит такую мерзость!
— Скажи спасибо, что я не раскроил ему череп. — Лукас поморщился. — Не увиливай, отвечай: Принни получает свою долю?
— Как ты мог такое подумать!
— Так получает?
— У него тоже есть расходы, — сердито заявила графиня. — Как у всех нас.
— Вас послушать, так и Иуду можно считать благородным человеком…
Графиня возмущенно фыркнула и подхватила юбки.
— Я не намерена оставаться здесь и выслушивать оскорбления от человека, который затеял перестрелку на набережной Брайтона.
— Правильно, — согласился Лукас. — Тем более что у тебя мало времени. Предстоит еще уложить вещи.
— Уложить вещи? — не поняв, переспросила графиня.
— Да. Завтра вы покидаете эту клоаку. Рано утром.
Далси схватилась за сердце.
— Уехать? Но куда?
— Конечно, в Сомерли-Хаус.
— Мы не можем уехать сейчас, в самый разгар сезона!
— Считай это наказанием за свою жадность, мама.
Графиня попробовала применить обходной маневр.
— Можешь наказывать меня, если тебе так хочется, — надменно заявила она, — но не заставляй страдать Татьяну. Она трудилась в поте лица ради успеха, и ты не можешь лишить ее справедливой награды. Если она возвратится в Дорсет, то потеряет целый месяц, не говоря уже о том, сколько времени нам потребуется, чтобы приготовиться к лондонскому сезону в таком захолустье.
— О Лондоне тоже забудь, по крайней мере на эту зиму.
— Забыть о Лондоне? — Далси схватилась за голову. — И все из-за незначительной ошибки в оценке ситуации?
— На днях кто-то пытался напасть на Татьяну в парке. Сегодня предприняли новую попытку. Эти люди думали, что ты находишься в карете вместе с ней.
Татьяна внимательно слушала, стараясь уловить ход его мысли.
— Вы полагаете, что между этими нападениями есть связь? — спросила она.
— Трудно было бы думать иначе.
— Но зачем кому-то потребовалось причинять вред Татьяне? — в смятении воскликнула графиня.
— Именно это я и намерен выяснить. Не следовало мне уезжать из России, не узнав побольше о том, что за сокровище доверил Казимир моему попечению.
— Значит, ты едешь в Россию? Но это невозможно! Именно тогда, когда у меня появилась надежда устроить твое счастье! — В отчаянии качая головой, Далси бросилась в кресло. — И потом, почему ты думаешь, что мы будем в безопасности в Сомерли, когда ты уедешь?
— Я все предусмотрел. Ты сегодня же напишешь миссис Катберт, леди Паркер и всем прочим, кого это может касаться, и сообщишь им, что вам с Татьяной пришлось срочно поехать в Италию в связи с неожиданной болезнью одной из ее родственниц, а Татьяна сообщит то же самое Сюзанне, Фредди и другим своим друзьям. Тимкинс наймет дюжину крепких парней, чтобы охранять дом — их можно также использовать, чтобы вскопать землю в розарии. — Лукас виновато взглянул на Татьяну. — Боюсь, тебе там будет до смерти скучно: ни посетителей, ни верховых прогулок, ни развлечений.
— Но я могла бы поехать с вами, — робко предложила она.
— Ей будет скучно? — возмущенно переспросила Далси. — А каково будет мне?
— Ты потеряла право на то, чтобы учитывались твои интересы, когда нынче вечером продала Татьяну дьяволу.
Графиня собралась было протестовать, но, заметив гнев в глазах сына, передумала и гордо удалилась вверх по лестнице.
Лукас снова перевел взгляд на Татьяну.
— Спасибо за предложение, но я все же поеду один. Пиши мне на адрес посольства в Санкт-Петербурге.
— Милорд…
— Ты сегодня называла меня Лукасом. Я хотел бы снова услышать, как ты делаешь это.
— Лукас, не уезжай.
— Возможно, в твоих силах убедить меня.
— Каким образом?
Он взглянул на нее, поманил к себе и указал пальцем на свои губы. Татьяна отвела взгляд.
— Что такое? Ты отказываешься поцеловать меня, когда я собираюсь рисковать ради тебя своей жизнью?
— Лучше бы ты отослал меня назад.
— Извини, этого я не могу сделать. Когда в меня стреляют, я воспринимаю это как личное оскорбление.
— Что ты надеешься там выяснить? — спросила она. — Что за сумасбродная затея!
— Поживем — увидим. Подойди сюда.
Татьяна неохотно приблизилась к нему и, приподнявшись на цыпочки, прикоснулась губами к его щеке.
— Вот твой поцелуй. Храни тебя Бог.
Он поймал ее за локоть.
— Даже своих собак ты целовала горячее!
Проговорив это, Лукас с нежностью прикоснулся губами к ее губам. Он смотрел в ее глаза, словно пытаясь заглянуть ей в душу. Она тоже смотрела на него, понимая, что ее дальнейшие действия навсегда изменят судьбы каждого из них.
— Лукас, — запинаясь прошептала она. — Ох, Лукас…
Буря разразилась внезапно и яростно. Он целовал ее шею, плечи, глаза; его поцелуи обрушились на нее, как недавно обрушился на них обоих дождь.
Пальцы Лукаса зарылись в ее роскошные волосы.
— Если бы ты только знала, как давно мне хотелось сделать это! — воскликнул он и рассмеялся, когда длинные белокурые пряди накрыли их, словно занавес, навсегда отделивший его от прошлого.
Подхватив Татьяну на руки, Лукас закружил ее по комнате, прижимая к себе так крепко, что она чувствовала, как бешено бьется его сердце.
— Татьяна. Какое милое имя, — пробормотал Лукас, нежно прикасаясь губами к ее уху. Затем он прервал танец и, держа ее на расстоянии вытянутой руки, стал с улыбкой вглядываться в нее. Его пальцы, прикоснувшись к ее шее, скользнули ниже, под промокший от дождя шелковый лиф платья. — Какая ты красавица! — Его большой палец прикоснулся к затвердевшему соску, и она охнула, почувствовав, как его прикосновение отдалось во всем теле, заставив ее задрожать от желания. Взяв в ладонь ее грудь, он прижался к ней губами сквозь шелк, описывая языком круги вокруг соска. Потом, снова подняв, Лукас отнес ее на диван и, едва успев уложить, принялся развязывать шнуровку на платье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35