Том на этом настаивал.
– Да, один раз он просил нас об этом, – неопределенно пожала плечами миссис Рэслер, – и мы ответили, что подумаем. Но больше не возвращался к этому вопросу, и мы тоже. Он поумнел потом, и собирался покончить с женитьбой. В общем, – свекровь высокомерно подняла голову и поплыла к двери, – чтобы завтра дом был освобожден.
Джулиана молча наблюдала за ними. Она так и стояла, глядя им вслед, даже после того, как закрылась дверь. Из оцепенения ее вывели крики разносчика товаров.
Бог мой, что делать? Куда идти? Она не может больше оставаться в Филадельфии. Полностью подавленная, она опустилась на стул. Оставалось надеяться только на Джона. Наверняка Айва разрешит ей теперь пожить у них: она вдова и идти ей некуда. Она подумала о брате с невесткой, до сих пор удивляясь, почему они не пришли на похороны Тома. Ведь она известила Джона о гибели мужа сразу, как только узнала об этом от командира.
Глаза Джулианы остановились на тощем кошельке, она истерично засмеялась. У нее не было даже денег нанять карету, может быть тетушка Эми… У Джулианы онемели ноги, пока она прошла восемь кварталов до тетиного дома. Ее тепло встретили, провели в гостиную, где ярко горел камин. Китти подала им чай и вышла из комнаты. Тетя сочувственно посмотрела на племянницу и опросила ее с теплотой в голосе:
– Что еще придумала эта змея Рэслер?
Сдерживаемые за два года слезы хлынули из глаз Джулианы. Она выплакивала сейчас все обиды и горечь прошедших лет.
Когда она успокоилась, тетя вручила ей изящный носовой платочек и мягко похлопала по плечу:
– Я знала, что ты несчастлива, но не предполагала, что до такой степени.
– Я заслужила это, тетушка. Я не любила Тома, когда выходила за него замуж.
– Я знаю, дорогая.
Джулиана посмотрела на псе с удивлением.
– Вы знали, тетушка? – Когда Эми кивнула в знак согласия, молодая женщина устремила взгляд на чашку с чаем и честно призналась. – Я делала все, чтобы быть хорошей женой. Он никогда не почувствовал, что я не люблю его.
– В этом ты добилась успеха, дорогая. Когда вы шли вместе, этот парень сиял как солнце. Этого не могла простить тебе его мать.
Слегка помолчав, тетя мягко добавила:
– Хорошо, что ты вернулась. Я скучала без тебя.
Джулиана тоскливо сжала губы.
– Я тоже, но вы знаете, тетушка, что Рэслеры не успокоятся, пока не заставят меня так или иначе уехать из Филадельфии. Филадельфия всегда будет вызывать у меня ужасные воспоминания.
– Да, – согласилась тетя, печально покачав головой, – я понимаю. К тому же эта змея Рэслер имеет слишком ядовитый язык. Она постарается полностью испортить твою репутацию.
Джулиана вынужденно улыбнулась.
– Я полагаю поедешь снова к Джону и Айве?
– А куда мне еще ехать, тетушка? Может быть, Айва разрешит остаться. Да и денег совсем нет. Я хотела попросить у вас немного, чтобы нанять карету.
– Ты не должна стесняться, Джулиана, – сказала тетушка Эми, вставая и направляясь к бюро из розового дерева, – ты – моя единственная племянница, дочь моей дорогой сестры.
Она постояла какое-то время возле бюро, затем вернулась на место и протянула Джулиане конверт.
– Здесь достаточно на дорогу и плюс на случай, если бессердечная Айва откажет тебе.
Глаза Джулианы снова наполнились слезами. Тетя Эми подняла свою маленькую ручку:
– Больше никаких слез, дитя мое. Обещай мне. Если дела пойдут плохо в Трентоне, ничего не предпринимай вдруг, как ты сделала со своим замужеством, а возвращайся ко мне.
«Милая, милая тетушка Эми, – думала Джулиана. – Я верну ей все сполна, как только смогу». Она вздохнула. А сейчас пора вставать и приготавливаться к отъезду. Через час все должно быть собрано. С тетей она попрощалась еще вчера. Оставалось только подготовить к отъезду себя.
Спустя сорок минут она разожгла железную печку, приготовила чай. Одела приготовленную с вечера нижнюю юбку, а сверху красное шерстяное платье, застегнула его. На стройные ноги натянула тонкие шелковые чулки и скользнула в меховые ботинки. До Трентона дорога долгая: можно замерзнуть.
Затем причесалась, водрузила на голову черную бархатную шляпку, завязав под подбородком ленточки. Она едва управилась с двумя саквояжами и накинула на плечи шаль, как услышала грохот по булыжной мостовой тяжелой кареты с высокими колесами. Джулиана взяла багаж и, не оглянувшись, вышла из дома.
ГЛАВА 3
Джулиана вышла на небольшую веранду и тут же ухватилась за перила: сильный порыв ветра отбросил ее к двери. Она поднесла руку к лицу, защищаясь от ветра и пробуя рассмотреть что-нибудь сквозь крупные хлопья снега.
– Я даже не думала, что такая метель, – удивленно прошептала она.
Ледяной воздух обжег ей глаза и уши. Она стала осторожно спускаться со ступеней, покрытых льдом.
– Я покидаю Филадельфию в такую ужасную погоду, соответствующую моему настроению, – подумала Джулиана.
Когда карета подъехала к ступенькам веранды, она откинула все мрачные мысли. Лошади отворачивали головы от ветра. Худощавый мужчина, лет шестидесяти, спустился вниз со своего незащищенного от ветра места. Он коротко ей кивнул, распахнул дверцы кареты, кое-как втолкнул туда багаж; затем, поддерживая за локоть, помог ей войти внутрь.
– Кажется, поездка будет не совсем удачной, – раздраженно пожаловался он, прежде чем захлопнуть дверцы.
Как только возница взобрался на свое место и щелкнул длинным кнутом, тяжелая карета заскрипела. Джулиану отбросило назад, она больно ударилась о спинку сидения. Карета тронулась в путь. Она была единственным пассажиром и очень этому обрадовалась. Ей было бы тяжело с кем-то разговаривать просто так, ни о чем. Ее внутреннее состояние совсем к этому не располагало. Она отрешенным взглядом смотрела перед собой. Мысль о предстоящей встрече не шла у нее из головы.
– А что если Айва не захочет принять ее? Что ей тогда делать? На что жить? У нее нет опыта никакой работы. Или она, действительно, будет вынуждена возвратиться к тетушке? Туда, откуда уезжала.
Едва сдерживая слезы, она закусила губу. Но если невестка разрешит ей остаться, как сможет Джулиана выносить присутствие рядом такой женщины? Жена Джона сделает снова ее жизнь невыносимой. Она уверена в этом.
Наконец Джулиана устала от всех мыслей, подобрала под себя ноги и стала устраиваться удобнее. Если она вздремнет, время пройдет быстрее. Карета визжала и подпрыгивала на ухабах, и, промучившись полчаса, она оставила мысль о спокойном сне. Потерев пальцами замерзшее стекло, Джулиана попыталась рассмотреть дорогу. Город был уже позади. Они ехали через лес, а снежная метель превратилась в настоящий буран.
Белые, замерзшие крупинки снега безжалостно сыпались с темно-серого неба, яростно хлестая по окнам.
Джулиана со вздохом откинулась назад.
– Бедняга, – сочувственно подумала она о вознице.
Она едва различала его крики на лошадей между порывами ветра.
– Как он видит дорогу? Вдобавок он, наверное, замерз.
Не успела она подумать, как экипаж резко остановился. От внезапного толчка она чуть не упала с сидения. Джулиана попыталась выпрямиться. Дверь распахнулась, и она увидела возницу. Обмотанный вокруг головы шарф и плечи были в инее. Он сдвинул с губ шарф и мрачно посмотрел на нее.
– Не знаю, мисс, как я смогу ехать дальше. Мы уже на полпути к Трентону, но даю голову на отсечение, не знаю, как мы туда доберемся.
Он помолчал, шмыгнул носом, затем вытер его рукавицей.
– По правде говоря, надо повернуть назад. Иначе попадем в большую беду. Не знаю, как поступить. Что вы скажете?
Джулиана смотрела на него. Он с нетерпением ждал ответа. Она не могла поверить, что впервые в жизни ее спросили, как поступить.
– Я… я не знаю… как быть. Боюсь ошибиться, – заикалась она. – Примите решение сами. Ведь вы и раньше ездили здесь.
– Это ни о чем не говорит, – пробурчал старик и задумчиво покачал головой. – Я никогда не попадал в такой буран. – Он снова шмыгнул носом, потер глаза и сказал, что, наверное, надо ехать вперед. – Я не знаю, что впереди, но точно знаю, что сзади.
Возница полез на свое место и тряхнул поводьями. Экипаж заскрипел. Усталые лошади продолжили путь, а Джулиана снова откинулась на спинку сидения и облегченно вздохнула. Ей не хотелось возвращаться в ненавистную Филадельфию.
Следующие два часа лошади еле тащились вперед. Едва различимый диск солнца все больше клонился на запад, а буран не ослабевал. Джулиана изрядно проголодалась. Она утешала себя мыслью, что Джон и Айва еще не успеют пообедать до того, как экипаж прибудет в Трентон. Если она пропустит обед, ей вряд ли что останется.
Она с тоской вспомнила о куске яблочного пирога, оставленного ею утром в спальне. Вдруг от резкого удара карета остановилась, и испуганно заржали лошади.
В голосе закричавшего на перепуганных лошадей старика она услышала ужас.
Дрожа всем телом, Джулиана осторожно приоткрыла дверь со своей стороны. Порыв ветра, обдавший ее, вырвал дверцу из рук и с силой снова хлопнул. От испуга она застыла на месте, когда увидела, что одним краем карета висит над глубоким ущельем. Колесо бешено крутилось в воздухе.
Кровь стучала в висках. Джулиана решила одно: ей как-то нужно выбраться. В любой момент они могли полететь в разверзшуюся пропасть. Едва дыша, она медленно и осторожно стала передвигаться на другую сторону кареты. Ее пальцы нащупали ручку дверцы. Попытка открыть ее была безрезультатной. На лице появилась испарина; ее охватила паника. Она была заперта и в любую секунду может сорваться в ущелье. В отчаянии Джулиана стала пытаться снова открыть дверь, удерживая крик, рвущийся из груди.
Внезапно дверца распахнулась. Она облегченно перевела дыхание. Из-за охватившего ее страха она ворочала ручку в другую сторону. Джулиана собрала все силы, открывая тяжелую дверцу кареты навстречу неистовому ветру. Наконец ей удалось это сделать. Раскачиваясь на ступеньке, она соображала, куда выпрыгнуть в этой густой снежной пелене, поглотившей все вокруг.
У нее оставалось мало времени для размышлений, карета начала медленно съезжать вниз. Джулиана крепко зажмурилась и прыгнула. Едва она оттолкнулась от подножки, вся громадина опрокинулась вниз. Она знала, что если ей повезет остаться в живых, она уже никогда не сможет забыть это жуткое ржанье лошадей и крики возницы, падавшего в ущелье.
– Помолюсь за него, – подсознательно пронеслось у нее в мозгу. – Сейчас нужно отсюда выбираться.
При помощи обледеневшей сосновой ветки она кое-как встала на ноги. Казалось, все вокруг нее пляшет. Постояв несколько минут, пока не прошло головокружение, она стала прокладывать себе путь в наступающих сумерках. Никаких признаков дороги не было.
– Ничего удивительного, что возница ехал куда придется, – прошептала она, соображая, что делать дальше.
Джулиана решила взобраться выше и осмотреться. Все напрасно: кроме деревьев и сугробов ничего не было видно.
– Должно быть, я иду не туда, – молча сказала она себе и свернула вправо. Через несколько шагов она споткнулась, едва не просмотрев узкую тропку, еле различимую среди снега.
– Слава богу, – выговорила она, переводя дыхание. – Тропинка всегда куда-нибудь выведет.
Она пошла по узкой извивающейся среди деревьев дорожке, молитвенно приговаривая:
– Только бы дойти до ее конца раньше, чем стемнеет.
Ей казалось, что она идет уже много часов, тяжелые ветки со снегом били по лицу. Промокшие шаль и верхняя одежда холодным обручем стягивали ноги.
В мозгу билась одна мысль: быстрее, скоро будет темно. До полной темноты надо найти кого-то.
Вдруг она оцепенела от жуткого волчьего воя и сразу остановилась. Затем она, как пружина, распрямилась и опрометью бросилась сквозь быстро сгущающуюся темноту. Казалось, ее сердце выскочит из груди. Несколько раз ветки деревьев цепляли ее, и она падала на снег, но продолжала ползти вперед. Когда поднялась на ноги, снова раздался волчий вой.
– О, боже! – прошептала она.
Затем застонала, когда вдали второй волк ответил призывным воем. Она мчалась, не разбирая дороги. Ужас охватил все ее существо.
Была уже ночь, когда волк снова завыл. На этот раз где-то рядом. Глаза Джулианы отчаянно метались среди окружавших ее деревьев. Она так вымоталась, что была готова сдаться на произвол своей несчастной судьбы.
Замерзая, она едва различила безмолвно возникшую из темноты фигуру человека, пробирающегося к ней. Когда он приблизился к ней, Джулиана вскрикнула и потеряла сознание.
* * *
Сэйт Магрудер проснулся перед самым рассветом от свиста ветра. Он облокотился, отбросил со лба длинные спутанные волосы и стал смотреть в окно. Начинало светать; метель прекратилась. Он мрачно прислушивался к вою ветра в трубе. Затем услышал, как Докси кашляет и шмыгает носом, и перевел взгляд в ее сторону. Индианка на коленях стояла перед огнем, пытаясь установить горшок с мясом. Магрудер покачал головой, видя, как она рукой трет слезящиеся глаза. Глупая индианка, не сообразит даже прикрыть горшок крышкой. Он сам ощутил горечь во рту.
Сэйт опять лег, положил под голову руки и стал молча смотреть в закопченный потолок. Надо что-то предпринимать, вряд ли он выдержит эту индианку всю зиму. Он быстро понял, что с ней не о чем говорить. И, черт побери, ко всему прочему, она не умела готовить. Да и хижина была скорее похожа на гнездо, чем на человеческое жилье. Все, что они умела, так это пить виски да раздвигать ноги.
Размышляя, он положил одну руку под одеяло и стал дотрагиваться до члена, решая, нужна ли сейчас ему женщина или нет. Придя к мысли, что впереди ночь, он решительно сбросил с себя одеяло и сел на постели. Если сегодня пойдет снег, а было очень похоже на это, нужно поберечь силы.
Когда Сэйт вышел из хижины просмотреть капканы, стало вполне очевидно, что повалит снег. Северный ветер обжег лицо, дыхание перехватило.
– Черт! – пробурчал он и отскочил в сторону: рядом упало промерзшее дерево. – Кажется, сейчас начнется настоящий буран, – он снова чертыхнулся.
Сэйт около часа обходил капканы, когда пошел снег.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41