https://wodolei.ru/catalog/accessories/komplekt/
Он просто валился с ног в изнеможении.
И только слабая надежда, что Грета все-таки ухитрилась добраться до дома, и в это время отец уже заботится о ней, поддерживала его, когда, еле переставляя усталые ноги, он брел к дому. Тяжелый вздох, больше похожий на рыдание, вырвался из его груди. Если ее до сих пор нет дома, то он захватит немного еды, сменит промокшую одежду и пойдет снова, но на этот раз к соседям, в надежде, что девушке удалось найти дорогу к кому-нибудь из них.
Спенсер ввалился на кухню, и по бескровному, искаженному от отчаяния лицу отца все понял. Она не вернулась.
– Прости меня, отец, – прошептал он, мешком свалившись на стул и протягивая свои окоченевшие руки к огню. – Я прочесал все, в радиусе двух миль, но нигде не обнаружил никаких следов. Если только у нее не выросли крылья, чтобы бесследно исчезнуть.
– Ты думаешь, на нее напали волки? – старик тревожно заглянул в усталые глаза сына.
Спенсер отрицательно покачал головой и, как бы убеждая самого себя, тихо сказал:
– Я услышал бы вой или, по крайней мере, нашел бы свидетельства того, что на нее напали волки.
Бен кивнул, прекрасно понимая, что не договорил Спенсер.
– Может, она укрылась в какой-нибудь лощине? И теперь просидит там, пока не кончится буря, – сказал старик, понимая, что голос его звучит слишком неуверенно.
– Возможно, – согласился молодой охотник, – но как только немного поем и переоденусь во все сухое, я снова пойду искать ее. И буду искать до тех пор, пока не найду.
– Ты уверен, что справишься, сын? – спросил Бен, разрываясь между желанием разыскать и спасти Грету и пугаясь мысли, что в пургу может потерять сына.
– Со мной будет все в порядке, – постарался успокоить его Спенсер, догадавшись, что именно сейчас беспокоит старика. – А пока налей мне в тарелку побольше супа, пусть немного остынет, пока я буду переодеваться. И добавь в мой кофе немного виски.
Через четверть часа Спенсер уже допивал свой кофе, как вдруг послышался скрип шагов на крыльце и раздался осторожный стук. Он стремительно вскочил со своего стула и быстро распахнул двери.
Опасения сменились безумной радостью, когда он увидел, что слуга Труди Геррод, Картер, держит на своих сильных руках безжизненное тело Греты.
– Где ты нашел ее? – стал он лихорадочно расспрашивать его, от радости совершенно забыв, что тот был немым.
Вспомнив об этом, Спенсер лишь нетерпеливо дернул головой, принимая в свои руки бесценный груз. Он нежно прижимал к себе ее неподвижное тело, даже не обратив внимания, как Картер растворился в ночном безмолвии.
Старый Бен следовал за ним по пятам, пока молодой мужчина бережно перенес девушку поближе к камину. Дрожащими руками Спенсер разорвал ее намокшую куртку и приложил ухо к груди. Через несколько секунд он поднял голову и с облегчением прошептал:
– Она еще жива, но жизнь еле теплится в ней.
– Надо срочно снять с нее мокрую одежду, – старик неловко прислонился к стене, его голос прерывался от беспокойства и тревоги. Он встряхнулся и стал решительно отдавать приказы:
– Пока я буду раздевать ее, сходи в мою комнату и принеси пару теплых, шерстяных панталон и захвати одеяла. Да, не забудь прибавить огня в камине. Нашей девочке сейчас просто необходимо побольше тепла.
Не дослушав, Спенсер уже мчался в спальню, предоставив отцу возможность отдавать распоряжения его спине. Не прошло и минуты, как он вернулся назад, сжимая в руках необходимые вещи. Бен уже снял заледеневшую куртку девушки и развязывал намокшие штаны. Он, нахмурив брови, сердито посмотрел на Спенсера и приказал:
– А ну-ка, повернись спиной, пока я не закончу ее переодевать.
Если бы Спенсер не сходил с ума от беспокойства, он бы просто рассмеялся в ответ. Не раз ему приходилось видеть это прекрасное тело обнаженным.
Неловко орудуя скрюченными пальцами, Бену, наконец, удалось снять с девушки мокрую одежду. На ней осталось лишь нижнее белье, но, когда дошла очередь расстегивать многочисленные пуговички, старик понял, что его больные руки с подобной работой справиться просто не в состоянии. Он недовольно пробурчал:
– Придется это сделать тебе. Мои руки совсем перестали меня слушаться.
Пальцы Спенсера нервно подрагивали, и он трепетал от страха всякий раз, когда его руки дотрагивались до холодного, как лед, тела. Его приводила в ужас мысль, что ее дивное тело уже никогда не будет теплым.
Бен расстелил одеяла из медвежьей шерсти прямо перед камином, и, натягивая на Грету теплые и сухие штаны, приказал сыну:
– Положи ее вот сюда, поближе к огню. Налей чашку кофе и смотри, добавь туда побольше сахара и виски. А я пока попробую растереть ее руки. Надо заставить ее кровь снова бегать по жилам.
Не прошло и двадцати секунд, как Спенсер вернулся из кухни, осторожно сжимая в руке оловянную кружку с горячим напитком.
– Черт тебя побери! – буквально взвился старик, – кофе слишком горячий. Он обожжет ей губы. Остуди его немного и помоги мне растереть ей ноги.
Спенсер послушно присел на колени, взяв в свои большие и теплые ладони ее крохотные, заледеневшие ступни. Он нежно сжимал их, от всей души желая, чтобы его тепло проникло в ее заледеневшее тело.
– Да не держи ты их так, – Бен раздраженно посмотрел на него. – Их надо посильнее растереть. И делать это до тех пор, пока ее пятки не порозовеют.
Молодой мужчина радостно приветствовал жесткие приказания отца, так как единственное, на что он был сейчас способен, – это думать и бояться, что его маленькая зеленоглазая колдунья может умереть, что слабая искорка жизни, которая пока еще тлела в ее теле, может погаснуть в любую минуту. Грета лежала совершенно неподвижно, никак не реагируя на их усилия. Ее темные ресницы веером лежали на белоснежном лице. Он вспомнил, как она смотрела сквозь них, стремясь скрыть страсть, которая горела в ее дивных изумрудных глазах, когда они терялись в вихре взаимной страсти. Тогда ее тело было теплым… и даже горячим от сжигающего ее огня желания. Он скользнул по ее телу внимательным взглядом и подумал, что в последнее время она сильно поправилась. Панталоны плотно облегали округлые бедра, ничего не оставляя для мужского воображения.
Он снова посмотрел на ее ступни, продолжая энергично их растирать. Может, ему это только кажется, или они действительно потеплели? Он низко склонился над ее ногами. Неужели они порозовели, или это отблески огня окрасили их в розовый цвет?
– Отец, – позвал он дрогнувшим голосом, боясь даже надеяться, – как ты думаешь, это огонь от камина делает розовыми ее ноги?
Ликующая улыбка появилась на старческих губах, когда он взглянул на ноги Греты.
– Ты прав, сынок. Определенно, они порозовели. Попробуй, если сможешь, напоить ее кофе, он, должно быть, уже немного остыл.
Спенсер осторожно немного приподнял кудрявую головку Греты и приложил кружку к ее обветренным губам. Они оставались сурово сжатыми, и он попытался их раскрыть.
– Попробуй влить немного кофе, – предложил Бен. – Может быть, что-нибудь попадет в рот, и она захочет еще немного попить.
Отец оказался прав: когда несколько капель пролились на ее губы, она принялась слизывать их языком. Мужчины обменялись облегченными улыбками, и Спенсер снова предложил ей кофе. На этот раз она с жадностью набросилась на напиток, но старик возразил:
– Не позволяй ей пить слишком много. Не ровен час, задохнется.
Спенсер отставил чашку в сторону и продолжил растирать ноги девушки, медленно приближаясь к ее бедрам. Ее тело задергалось, извиваясь в судорогах, она закричала, когда кровь вновь заструилась по ее венам. Грета широко распахнула глаза и невидяще уставилась на Бена, вскрикнув:
– Не делай так, Бен! Мне больно!
– Знаю, милая, – он нежно убрал ее разметавшиеся волосы со лба. – Но это хорошо, что тебе больно. Мы должны благодарить за это Бога. Боль означает то, что ты будешь жить. Ведь мы уже было подумали, что не сможем ничего сделать. Ты была, словно мертвая.
– Мы? – невнятно пробормотала она и, вскрикнув, потеряла сознание.
Отец и сын верили, что, как только наступит утро, Грета придет в себя. Но около полуночи она стала метаться и стонать, бессвязно что-то выкрикивая. Было ясно, что у нее лихорадка. В бреду она то проклинала и ругала Спенсера, то ласково звала Бена. Иногда она жалобно просила:
– Разреши мне войти, Труди. Я очень устала и замерзла. Я только обогреюсь и уйду.
Бен и Спенсер посмотрели друг на друга и лишь покачали головами на ее вопрошающую мольбу.
– Она без сознания, – прошептал старик. Сын кивнул, соглашаясь с ним:
– Бедная малышка не понимает, что говорит. Теперь разреши отнести ее в кровать, надо что-то предпринять, чтобы сбить жар, – он бережно поднял ее на руки. – Я отнесу ее в свою комнату. Там мне будет удобнее присматривать за ней.
– Я сейчас принесу несколько ведер снега, – сбросив с кровати сына покрывало, он поспешил на кухню.
Когда Спенсер осторожно положил ее на кровать и накрыл одеялом до самого подбородка, ее зеленые, затуманенные лихорадкой глаза, открылись, и, уставившись на него, Грета отчетливо произнесла:
– Больше никогда тебе не удастся использовать меня. – Ее голос был холоден и враждебен.
И прежде чем растерянный Спенсер смог уверить ее, что она не права, девушка вернулась в другой мир, порожденный температурой и воспаленным воображением, вновь начав ругать его.
Бен, тихо вошедший в комнату с ведрами, полными снега, слышал последние слова девушки и сказал, даже не стараясь скрыть своей досады:
– Я думаю, оно и хорошо, что ты отказался на ней жениться. Она не любит тебя. Теперь-то я это понимаю.
За последний час она дюжину раз назвала тебя вульгарным повесой и шкодливым бабником.
Внезапно Спенсер почувствовал, что в груди что-то оборвалось, оставив ноющую боль и пустоту. Он и не предполагал, что человеку может быть так плохо. Грета искренне ненавидела его. А он, дурак, думал раньше, что оскорбления, которые она постоянно швыряла ему в лицо, были лишь притворством, позволяющим скрыть ее подлинные чувства. Ему казалось невероятным, что она могла так искренне наслаждаться его телом, хотя в то же время совсем не любила его.
«Интересно, почему ты это считаешь странным? – принялся измываться гаденький внутренний голосок. – Вот ты не любишь же Труди, а сколько ночей провел вместе с нею. Или ты хочешь сказать, что ее изощренные ласки всегда оставляли тебя равнодушным?»
Спенсер хмуро смотрел на горевшее от жара лицо Греты и не хотел верить, что она в этом так похожа на него. Ему было невыносимо больно представить, что любой мужчина смог бы увлечь ее в свою кровать с помощью ласковых слов и опытных рук.
Совсем неожиданно для себя он обнаружил, что ему очень бы хотелось узнать ее поближе, но не как страстную любовницу, а просто как человека. Он мечтал поговорить с ней, посмеяться, узнать, что она любит и что ей нравится. Никогда раньше им не приходилось просто разговаривать. Конечно, он частенько наблюдал за ней и видел, что с отцом и другими людьми Грета была нежной, мягкой и ласковой. Это была заботливая и любящая женщина. А как она рисковала, проверяя отцовские капканы. И все ради того, чтобы больной старик мог оставаться дома в тепле.
Бен вошел в комнату, неся новую порцию свежего снега, и Спенсер вынужден был прервать свои размышления. Он взял снег и снова стал прикладывать мягкие, холодные хлопья на лицо и тело девушки. Как бы добавляя еще больше беспокойства мужчинам, у нее появился глубокий, мучительный кашель.
Старик озабоченно взглянул на сына.
– Скорее всего, она подхватила пневмонию. Вряд ли мы справимся с этим сами. Ты должен отправиться за Пейшенс и привезти ее сюда. Расскажи ей все, что случилось, и не забудь упомянуть про этот кашель. Так ей будет легче сообразить, что брать с собой.
Спенсер поспешил к выходу, на ходу натягивая еще не просохшую куртку и хватая стоявшее в углу ружье. Выйдя на крыльцо, он вдруг вспомнил о Картере, уход которого в этой суете так и не заметил. Он даже не поблагодарил его за то, что он доставил девушку домой.
Стремительно шагая по двору, он обнаружил, что снег перестал падать. На черном небе появилась бледная луна. Он шел по глубокому, местами даже выше колен, снегу к сараю. Спенсер раздумывал над тем, какие снежные завалы могут оказаться на его пути к Пейшенс. Он сожалел, что с ним нет его жеребца. Большое, могучее и сильное животное донесло бы его быстрее, чем изящная кобылка Греты. А ведь была дорога каждая минута.
Несмотря на небольшой рост, Красотка оказалась сильной, упрямой и выносливой лошадью.
«Ну, совсем, как хозяйка», – с восхищением думал Спенсер.
Кобыла быстро мчалась по снегу. К счастью, сугробы оказались не такими уж и большими, как он предполагал, и уже через час он стучался в дверь маленького домика, где жила Пейшенс.
Открывая дверь, она нервно расправила рукой стоящие торчком волосы и принялась потуже затягивать пояс на своем теплом халате.
– Стен? – удивилась она. – Какого черта ты шляешься по ночам? Что-то случилось? Ты болен или тебя проткнул ножом какой-нибудь головорез?
– Да нет, со мной все в порядке. Пейшенс, беда с Гретой. Ты ей сейчас очень нужна. Она попала в пургу, замерзла, и отец думает, что у нее грудная лихорадка.
Зябко поеживаясь на ветру, женщина пригласила его войти в дом и продолжила свои расспросы:
– Какие у нее признаки?
– Ее бьет лихорадка, а теперь еще и этот жуткий кашель, кажется, что ей не хватает воздуха.
– Ладно, иди погрейся у огня, пока я буду собираться.
– Если вы не против, я лучше пойду оседлаю вашего мула. Мне бы хотелось вернуться как можно скорее.
– Ты прав. Мне понадобится пара минут, чтобы переодеться и собрать нужные корешки и травы.
Спенсер едва успел оседлать мула, когда Пейшенс уже сбегала с крыльца, сжимая в руке маленький мешочек. Молодой мужчина помог ей сесть верхом, и сам птицей взлетел на спину Красотки. Они молчали всю дорогу, внимательно следя за тропой, которую он проложил по дороге сюда.
Глава 21
Обеспокоенный Бен метался по комнате взад-вперед, поджидая сына и Пейшенс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
И только слабая надежда, что Грета все-таки ухитрилась добраться до дома, и в это время отец уже заботится о ней, поддерживала его, когда, еле переставляя усталые ноги, он брел к дому. Тяжелый вздох, больше похожий на рыдание, вырвался из его груди. Если ее до сих пор нет дома, то он захватит немного еды, сменит промокшую одежду и пойдет снова, но на этот раз к соседям, в надежде, что девушке удалось найти дорогу к кому-нибудь из них.
Спенсер ввалился на кухню, и по бескровному, искаженному от отчаяния лицу отца все понял. Она не вернулась.
– Прости меня, отец, – прошептал он, мешком свалившись на стул и протягивая свои окоченевшие руки к огню. – Я прочесал все, в радиусе двух миль, но нигде не обнаружил никаких следов. Если только у нее не выросли крылья, чтобы бесследно исчезнуть.
– Ты думаешь, на нее напали волки? – старик тревожно заглянул в усталые глаза сына.
Спенсер отрицательно покачал головой и, как бы убеждая самого себя, тихо сказал:
– Я услышал бы вой или, по крайней мере, нашел бы свидетельства того, что на нее напали волки.
Бен кивнул, прекрасно понимая, что не договорил Спенсер.
– Может, она укрылась в какой-нибудь лощине? И теперь просидит там, пока не кончится буря, – сказал старик, понимая, что голос его звучит слишком неуверенно.
– Возможно, – согласился молодой охотник, – но как только немного поем и переоденусь во все сухое, я снова пойду искать ее. И буду искать до тех пор, пока не найду.
– Ты уверен, что справишься, сын? – спросил Бен, разрываясь между желанием разыскать и спасти Грету и пугаясь мысли, что в пургу может потерять сына.
– Со мной будет все в порядке, – постарался успокоить его Спенсер, догадавшись, что именно сейчас беспокоит старика. – А пока налей мне в тарелку побольше супа, пусть немного остынет, пока я буду переодеваться. И добавь в мой кофе немного виски.
Через четверть часа Спенсер уже допивал свой кофе, как вдруг послышался скрип шагов на крыльце и раздался осторожный стук. Он стремительно вскочил со своего стула и быстро распахнул двери.
Опасения сменились безумной радостью, когда он увидел, что слуга Труди Геррод, Картер, держит на своих сильных руках безжизненное тело Греты.
– Где ты нашел ее? – стал он лихорадочно расспрашивать его, от радости совершенно забыв, что тот был немым.
Вспомнив об этом, Спенсер лишь нетерпеливо дернул головой, принимая в свои руки бесценный груз. Он нежно прижимал к себе ее неподвижное тело, даже не обратив внимания, как Картер растворился в ночном безмолвии.
Старый Бен следовал за ним по пятам, пока молодой мужчина бережно перенес девушку поближе к камину. Дрожащими руками Спенсер разорвал ее намокшую куртку и приложил ухо к груди. Через несколько секунд он поднял голову и с облегчением прошептал:
– Она еще жива, но жизнь еле теплится в ней.
– Надо срочно снять с нее мокрую одежду, – старик неловко прислонился к стене, его голос прерывался от беспокойства и тревоги. Он встряхнулся и стал решительно отдавать приказы:
– Пока я буду раздевать ее, сходи в мою комнату и принеси пару теплых, шерстяных панталон и захвати одеяла. Да, не забудь прибавить огня в камине. Нашей девочке сейчас просто необходимо побольше тепла.
Не дослушав, Спенсер уже мчался в спальню, предоставив отцу возможность отдавать распоряжения его спине. Не прошло и минуты, как он вернулся назад, сжимая в руках необходимые вещи. Бен уже снял заледеневшую куртку девушки и развязывал намокшие штаны. Он, нахмурив брови, сердито посмотрел на Спенсера и приказал:
– А ну-ка, повернись спиной, пока я не закончу ее переодевать.
Если бы Спенсер не сходил с ума от беспокойства, он бы просто рассмеялся в ответ. Не раз ему приходилось видеть это прекрасное тело обнаженным.
Неловко орудуя скрюченными пальцами, Бену, наконец, удалось снять с девушки мокрую одежду. На ней осталось лишь нижнее белье, но, когда дошла очередь расстегивать многочисленные пуговички, старик понял, что его больные руки с подобной работой справиться просто не в состоянии. Он недовольно пробурчал:
– Придется это сделать тебе. Мои руки совсем перестали меня слушаться.
Пальцы Спенсера нервно подрагивали, и он трепетал от страха всякий раз, когда его руки дотрагивались до холодного, как лед, тела. Его приводила в ужас мысль, что ее дивное тело уже никогда не будет теплым.
Бен расстелил одеяла из медвежьей шерсти прямо перед камином, и, натягивая на Грету теплые и сухие штаны, приказал сыну:
– Положи ее вот сюда, поближе к огню. Налей чашку кофе и смотри, добавь туда побольше сахара и виски. А я пока попробую растереть ее руки. Надо заставить ее кровь снова бегать по жилам.
Не прошло и двадцати секунд, как Спенсер вернулся из кухни, осторожно сжимая в руке оловянную кружку с горячим напитком.
– Черт тебя побери! – буквально взвился старик, – кофе слишком горячий. Он обожжет ей губы. Остуди его немного и помоги мне растереть ей ноги.
Спенсер послушно присел на колени, взяв в свои большие и теплые ладони ее крохотные, заледеневшие ступни. Он нежно сжимал их, от всей души желая, чтобы его тепло проникло в ее заледеневшее тело.
– Да не держи ты их так, – Бен раздраженно посмотрел на него. – Их надо посильнее растереть. И делать это до тех пор, пока ее пятки не порозовеют.
Молодой мужчина радостно приветствовал жесткие приказания отца, так как единственное, на что он был сейчас способен, – это думать и бояться, что его маленькая зеленоглазая колдунья может умереть, что слабая искорка жизни, которая пока еще тлела в ее теле, может погаснуть в любую минуту. Грета лежала совершенно неподвижно, никак не реагируя на их усилия. Ее темные ресницы веером лежали на белоснежном лице. Он вспомнил, как она смотрела сквозь них, стремясь скрыть страсть, которая горела в ее дивных изумрудных глазах, когда они терялись в вихре взаимной страсти. Тогда ее тело было теплым… и даже горячим от сжигающего ее огня желания. Он скользнул по ее телу внимательным взглядом и подумал, что в последнее время она сильно поправилась. Панталоны плотно облегали округлые бедра, ничего не оставляя для мужского воображения.
Он снова посмотрел на ее ступни, продолжая энергично их растирать. Может, ему это только кажется, или они действительно потеплели? Он низко склонился над ее ногами. Неужели они порозовели, или это отблески огня окрасили их в розовый цвет?
– Отец, – позвал он дрогнувшим голосом, боясь даже надеяться, – как ты думаешь, это огонь от камина делает розовыми ее ноги?
Ликующая улыбка появилась на старческих губах, когда он взглянул на ноги Греты.
– Ты прав, сынок. Определенно, они порозовели. Попробуй, если сможешь, напоить ее кофе, он, должно быть, уже немного остыл.
Спенсер осторожно немного приподнял кудрявую головку Греты и приложил кружку к ее обветренным губам. Они оставались сурово сжатыми, и он попытался их раскрыть.
– Попробуй влить немного кофе, – предложил Бен. – Может быть, что-нибудь попадет в рот, и она захочет еще немного попить.
Отец оказался прав: когда несколько капель пролились на ее губы, она принялась слизывать их языком. Мужчины обменялись облегченными улыбками, и Спенсер снова предложил ей кофе. На этот раз она с жадностью набросилась на напиток, но старик возразил:
– Не позволяй ей пить слишком много. Не ровен час, задохнется.
Спенсер отставил чашку в сторону и продолжил растирать ноги девушки, медленно приближаясь к ее бедрам. Ее тело задергалось, извиваясь в судорогах, она закричала, когда кровь вновь заструилась по ее венам. Грета широко распахнула глаза и невидяще уставилась на Бена, вскрикнув:
– Не делай так, Бен! Мне больно!
– Знаю, милая, – он нежно убрал ее разметавшиеся волосы со лба. – Но это хорошо, что тебе больно. Мы должны благодарить за это Бога. Боль означает то, что ты будешь жить. Ведь мы уже было подумали, что не сможем ничего сделать. Ты была, словно мертвая.
– Мы? – невнятно пробормотала она и, вскрикнув, потеряла сознание.
Отец и сын верили, что, как только наступит утро, Грета придет в себя. Но около полуночи она стала метаться и стонать, бессвязно что-то выкрикивая. Было ясно, что у нее лихорадка. В бреду она то проклинала и ругала Спенсера, то ласково звала Бена. Иногда она жалобно просила:
– Разреши мне войти, Труди. Я очень устала и замерзла. Я только обогреюсь и уйду.
Бен и Спенсер посмотрели друг на друга и лишь покачали головами на ее вопрошающую мольбу.
– Она без сознания, – прошептал старик. Сын кивнул, соглашаясь с ним:
– Бедная малышка не понимает, что говорит. Теперь разреши отнести ее в кровать, надо что-то предпринять, чтобы сбить жар, – он бережно поднял ее на руки. – Я отнесу ее в свою комнату. Там мне будет удобнее присматривать за ней.
– Я сейчас принесу несколько ведер снега, – сбросив с кровати сына покрывало, он поспешил на кухню.
Когда Спенсер осторожно положил ее на кровать и накрыл одеялом до самого подбородка, ее зеленые, затуманенные лихорадкой глаза, открылись, и, уставившись на него, Грета отчетливо произнесла:
– Больше никогда тебе не удастся использовать меня. – Ее голос был холоден и враждебен.
И прежде чем растерянный Спенсер смог уверить ее, что она не права, девушка вернулась в другой мир, порожденный температурой и воспаленным воображением, вновь начав ругать его.
Бен, тихо вошедший в комнату с ведрами, полными снега, слышал последние слова девушки и сказал, даже не стараясь скрыть своей досады:
– Я думаю, оно и хорошо, что ты отказался на ней жениться. Она не любит тебя. Теперь-то я это понимаю.
За последний час она дюжину раз назвала тебя вульгарным повесой и шкодливым бабником.
Внезапно Спенсер почувствовал, что в груди что-то оборвалось, оставив ноющую боль и пустоту. Он и не предполагал, что человеку может быть так плохо. Грета искренне ненавидела его. А он, дурак, думал раньше, что оскорбления, которые она постоянно швыряла ему в лицо, были лишь притворством, позволяющим скрыть ее подлинные чувства. Ему казалось невероятным, что она могла так искренне наслаждаться его телом, хотя в то же время совсем не любила его.
«Интересно, почему ты это считаешь странным? – принялся измываться гаденький внутренний голосок. – Вот ты не любишь же Труди, а сколько ночей провел вместе с нею. Или ты хочешь сказать, что ее изощренные ласки всегда оставляли тебя равнодушным?»
Спенсер хмуро смотрел на горевшее от жара лицо Греты и не хотел верить, что она в этом так похожа на него. Ему было невыносимо больно представить, что любой мужчина смог бы увлечь ее в свою кровать с помощью ласковых слов и опытных рук.
Совсем неожиданно для себя он обнаружил, что ему очень бы хотелось узнать ее поближе, но не как страстную любовницу, а просто как человека. Он мечтал поговорить с ней, посмеяться, узнать, что она любит и что ей нравится. Никогда раньше им не приходилось просто разговаривать. Конечно, он частенько наблюдал за ней и видел, что с отцом и другими людьми Грета была нежной, мягкой и ласковой. Это была заботливая и любящая женщина. А как она рисковала, проверяя отцовские капканы. И все ради того, чтобы больной старик мог оставаться дома в тепле.
Бен вошел в комнату, неся новую порцию свежего снега, и Спенсер вынужден был прервать свои размышления. Он взял снег и снова стал прикладывать мягкие, холодные хлопья на лицо и тело девушки. Как бы добавляя еще больше беспокойства мужчинам, у нее появился глубокий, мучительный кашель.
Старик озабоченно взглянул на сына.
– Скорее всего, она подхватила пневмонию. Вряд ли мы справимся с этим сами. Ты должен отправиться за Пейшенс и привезти ее сюда. Расскажи ей все, что случилось, и не забудь упомянуть про этот кашель. Так ей будет легче сообразить, что брать с собой.
Спенсер поспешил к выходу, на ходу натягивая еще не просохшую куртку и хватая стоявшее в углу ружье. Выйдя на крыльцо, он вдруг вспомнил о Картере, уход которого в этой суете так и не заметил. Он даже не поблагодарил его за то, что он доставил девушку домой.
Стремительно шагая по двору, он обнаружил, что снег перестал падать. На черном небе появилась бледная луна. Он шел по глубокому, местами даже выше колен, снегу к сараю. Спенсер раздумывал над тем, какие снежные завалы могут оказаться на его пути к Пейшенс. Он сожалел, что с ним нет его жеребца. Большое, могучее и сильное животное донесло бы его быстрее, чем изящная кобылка Греты. А ведь была дорога каждая минута.
Несмотря на небольшой рост, Красотка оказалась сильной, упрямой и выносливой лошадью.
«Ну, совсем, как хозяйка», – с восхищением думал Спенсер.
Кобыла быстро мчалась по снегу. К счастью, сугробы оказались не такими уж и большими, как он предполагал, и уже через час он стучался в дверь маленького домика, где жила Пейшенс.
Открывая дверь, она нервно расправила рукой стоящие торчком волосы и принялась потуже затягивать пояс на своем теплом халате.
– Стен? – удивилась она. – Какого черта ты шляешься по ночам? Что-то случилось? Ты болен или тебя проткнул ножом какой-нибудь головорез?
– Да нет, со мной все в порядке. Пейшенс, беда с Гретой. Ты ей сейчас очень нужна. Она попала в пургу, замерзла, и отец думает, что у нее грудная лихорадка.
Зябко поеживаясь на ветру, женщина пригласила его войти в дом и продолжила свои расспросы:
– Какие у нее признаки?
– Ее бьет лихорадка, а теперь еще и этот жуткий кашель, кажется, что ей не хватает воздуха.
– Ладно, иди погрейся у огня, пока я буду собираться.
– Если вы не против, я лучше пойду оседлаю вашего мула. Мне бы хотелось вернуться как можно скорее.
– Ты прав. Мне понадобится пара минут, чтобы переодеться и собрать нужные корешки и травы.
Спенсер едва успел оседлать мула, когда Пейшенс уже сбегала с крыльца, сжимая в руке маленький мешочек. Молодой мужчина помог ей сесть верхом, и сам птицей взлетел на спину Красотки. Они молчали всю дорогу, внимательно следя за тропой, которую он проложил по дороге сюда.
Глава 21
Обеспокоенный Бен метался по комнате взад-вперед, поджидая сына и Пейшенс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41