– Хм, босс вовсе не дурен, в этой его пещерной манере, но Эррол Деннис – вот воплощенный идеал красавца мужчины.
– Эррол Деннис чересчур красив и знает об этом, – рассмеялась Марни.
Джулия слегка нахмурилась при этом замечании, и ее глаза скользнули по Марни, выглядевшей очень свежей и стройной в обтягивающей черной юбке и белой блузке с воротничком и манжетами, украшенными вышивкой.
– Эррол уже строил вам глазки, Марни? – напряженно спросила Джулия.
– Строил пару раз, – признала Марни. – Он пригласил меня пойти с ним двадцать четвертого августа на какие-то грандиозные танцы.
– На Чардморский благотворительный бал? – резко и требовательно спросила Джулия. – Тот самый, который каждый год устраивают в Чардморе, чтобы помочь медицинским исследованиям.
– Верно. – Марни спрыгнула с перил, и свет, лившийся из окна веранды, позволил ей увидеть побледневшее, полное ревности лицо Джулии. Потом Джулия вскочила на ноги, и оранжевые палочки и кусочки ваты скатились с ее коленей.
– Вы собираетесь идти с ним туда?
– Думала, что пойду. – Марни нахмурилась при виде волнения Джулии. – Я очень люблю танцевать, но если он обещал пригласить вас…
– Он не обещал, – угрюмо призналась Джулия. – Он раз или два намекал, что может пригласить меня, и… и я все отдала бы, чтобы пойти туда. Это один из самых крупных ежегодных балов. Они проходят в доме лорда Чардмора в Тенддингтоне, и все надевают маскарадные костюмы и маски. – Казалось, Джулия вот-вот расплачется. – Вы можете позволить себе купить туда билет. Мы все знаем, что вы работаете только для развлечения.
Это было правдой, считала Марни, и у нее промелькнула мысль, что Эррол Деннис небрежно обращается с людскими чувствами, как мальчишка с мешочком мраморных шариков. Он не имел права почти пообещать одной девушке взять ее с собой на Чардморский бал, а потом беззаботно переключиться на другую. Ничего удивительного, что бедная Джулия готова расплакаться. Марни подбежала к ней через веранду и быстро, ободряюще обняла.
– Не беспокойтесь, – сказала она. – Я сама себе куплю билет, а этот красивый дьявол возьмет с собой нас двоих. Я не знала, что это костюмированный бал. Как забавно будет, Джулия, придумать пару по-настоящему оригинальных костюмов.
Перед добросердечной Марни было трудно устоять, и Джулия вернула ей улыбку.
– Вы на самом деле купите себе билет? – спросила она.
– Разумеется. Эрролу, похоже, нравится изображать из себя калифа, так что он сможет вплыть в дом Чардморов с девицей на каждой руке.
Джулия изумленно посмотрела на Марни:
– Большинство девушек просто с ума сходят по Эрролу, а вы так иронично, к нему относитесь. Разве… разве он вам не нравится?
– С ним все в порядке, – ответила Марни после некоторого размышления. – Он довольно милый, когда захочет.
– Мне он нравится, – призналась Джулия. – Мы с ним несколько раз проводили вместе время, и он всегда ходит в такие шикарные места в Вест-Энде. На самом деле я не знаю, как ему удается позволять себе бывать там. У него здесь хорошая зарплата, это так, но ее вряд ли достаточно для «Карлтон-Грилл», когда он заплатит за квартиру и купит себе одежду и продукты. Знаете что, Марни, я думаю, он играет в шемми.
– Шемми? – удивленно переспросила Марни.
– Шемен-дефер. Если повезет, можно выиграть достаточно много.
– А почему вы думаете, что он играет? – спросила Марни с интересом, но без большого удивления. Она не думала, что ее может сильно удивить что-то касающееся Эррола Денниса.
– Ну, – сказала Джулия, – я как-то ходила с ним потанцевать в клуб, где он бывает, и высокий парень положил ему руку на плечо и сказал, что хочет, чтобы удача Эррола хоть чуть-чуть перешла к нему. Эррол только посмеялся, но я поняла, что мужчина говорил об игре. У него был такой беспокойный взгляд, какой можно встретить только в игорных домах, а Эррол откуда-то должен брать деньги.
Джулия наклонилась и подобрала оранжевую палочку и кусочки ваты. Ее голос зазвучал приглушенно, когда она продолжила:
– Тот человек еще кое-что сказал, Марни. Он посмотрел на меня, а потом спросил, где его другая подружка. Он подмигнул – знаете, как подмигивают мужчины, когда говорят о какой-нибудь очень шикарной даме. Но Эррол разозлился. Он перестал смеяться и тут же увел меня танцевать. – Джулия выпрямилась. – Я… Я знаю, что он погуливает, но ничего не могу с собой поделать. Иногда он бывает таким милым.
И Марни знала, что это правда. Маленький Джинджер страшно боялся делать рентгеновские снимки, но Эррол предвидел это и купил ковбойскую шляпу, чтобы мальчик надел ее в кабинете. Джинджер страстно любил играть в ковбоев, он пришел в полный восторг от шляпы, и снимки были сделаны без суматохи и нервов.
Эррол Деннис был загадкой, решила Марни. Его невозможно было ни одобрять, ни полностью осуждать, но любую девушку, которая позволила бы себе влюбиться в него, ожидала сердечная боль.
Джулия сложила свои лаки и палочки в маникюрную коробочку и вместе с Марни пошла в сестринскую гостиную, где одна из сестер немедленно оторвалась от вязания и сообщила, что телевизор объявил забастовку.
– Укрась наше существование, Марни, – попросила она. – Сыграй нам что-нибудь. Старина Грин из десятой комнаты своим коленом навел на меня тоску. Мне жаль несчастного старика, но держится он молодцом. Пока мистер Гордон занимался с ним, он ущипнул меня. Нам здесь должны приплачивать за вредность.
– Разве Алек Гордон не предложил потереть это место, чтобы не болело? – рассмеялась Джулия, помогая Марни убрать стопку нижнего белья и пару накрахмаленных шапочек с фортепьяно. Марни была в восторге, обнаружив, что в бунгало есть инструмент.
– Шутишь? – Сестра с усмешкой пересчитывала петли. – Жизнь реальна, жизнь серьезна для нашего Алека. Единственные выпуклости, которые его интересуют, – это коленные чашечки и щиколотки.
Марни улыбнулась про себя, и ее пальцы пробежали по клавиатуре. Алек Гордон был так застенчив, казалось, он постоянно залит румянцем смущения, и сестры никак не оставляли его в покое.
– Какая прелесть, Марни, – сказала сестра Донкин. – Что это?
– Ирландская баллада, которой научила меня мать. – И Марни вдруг так погрузилась в музыку, что не заметила возобновившейся ревности во взгляде Джулии Брелсон. Очаровательная ирландская мелодия рождалась под ее пальцами и уплывала из бунгало, паря над тихим, окутанным вечером парком клиники.
Илена еще не приехала, и Пол ждал ее в комнате Нади. В вечернем костюме он выглядел очень высоким и слегка надменным, и его непокорные волосы на этот раз были безупречно уложены.
– Сегодня ты до кончиков ногтей выглядишь знаменитым остеопатом, Пол, – заметила Надя и повернула голову к полуоткрытому окну, где теплый ветер легонько шевелил шторы. – Кто это там играет на фортепьяно? – спросила она. – Несколько раз, лежа здесь, я получила удовольствие от бесплатного концерта.
– Музыка не беспокоит тебя, Надя? – сразу же спросил он.
Она покачала головой, и Пол подошел к окну, в котором летнее небо все еще хранило легкие отблески дня, и дыхание ночного аромата воздуха коснулось его щеки. Музыка, которую играла Марни, была ему незнакома, но в ней безошибочно угадывалось ирландское колдовство, и оно зачаровывало, бродя меж теней внизу в парке.
– Это моя новая секретарша, Надя, – объяснил он. – Не правда ли, она очень хорошо играет? Ее матерью была Мэри Фаррел, концертирующая пианистка.
– В самом деле? Как интересно. – Но в голосе Нади не слышалось истинного интереса, и Пол тихо вздохнул, возвращаясь к ее кровати. Он наблюдал за бледным личиком Нади со странными, раскосыми глазами, в которых таилось столько горя. Он вспоминал, как она сопротивлялась ему в тот полдень, когда попыталась умереть; теперь ее глаза были безнадежными и отстраненными. Приговоренными к жизни без цели, к жизни без Рене Бланшара.
– Надя…
– Нет, Пол, только не говори о том, что можно было бы сделать для меня, если бы только я поверила. Я теперь пустая раковина. В девятнадцать лет я пустая, бесцельная вещь, обреченная лишь лежать словно бревно и считать проходящие пустые минуты. Я принимаю это. Пусть будет так, как есть!
Он взял ее руки и сжал их – холодные, вялые, словно у покойника. Он вспомнил живые, трепетные руки Марни Лестер, пробегающие по клавишам фортепьяно с прирожденным пониманием и мощью. Он взглянул на окно, и темные глаза Нади проследили этот взгляд.
– Тебе нравится твоя новая секретарша, Пол?
– Да, она способная девочка. Теперь я не представляю, что бы я делал в офисе без нее.
– Мне сказали, она хорошенькая.
Он кивнул. Потом непринужденным тоном проговорил:
– Не хотела бы ты с ней познакомиться, Надя? Знаешь, она твоя ровесница.
– Неужели ей тысяча лет? – Надя рассмеялась, и это было жутко, потому что в ее смехе не было ни молодости, ни надежды. – Ох, Пол, о чем будет говорить со мной твоя хорошенькая секретарша? О том, как она весело проводит время? О своих многочисленных поклонниках? О своем великолепном, безоблачном будущем в объятиях обожающего мужа?
– Я так не думаю, Надя.
– Ты хочешь сказать, что она хорошенькая и у нее нет поклонников?
– Возможно, есть. – Он нахмурился, подумав об Эрроле Деннисе. – Я не вникаю в ее личную жизнь, но мне в самом деле приходило в голову, что вы с ней можете найти общий интерес в музыке. Как ты слышишь, она очень талантливая маленькая пианистка.
Но Надя беспокойно заворочалась на подушке:
– Я не очень хорошая компания, Пол. Мой призрак напугает ее.
Он легко рассмеялся:
– Не думаю, что Марни так легко напугать, дорогая моя. Повидайтесь с ней ненадолго завтра. Новое общество тебя немного развлечет.
Но прежде чем Надя успела ответить, дверь комнаты распахнулась и вошла Илена. Она была завернута в прелестный шелковый плащ, совершенно такой же, как у арабских бедуинов, и бриллианты сверкали и искрились в ее маленьких ушках. Она любила театральные появления, и в ее бензиново-голубых глазах заплясало веселье, когда они встретились с глазами Пола.
– Cheri, как солидно ты выглядишь!
Она подбежала к нему и быстро поцеловала, он польщено улыбнулся. Потом она повернулась к кровати.
– А как сегодня чувствует себя моя Надя? – спросила она.
– Все хорошо, Илена. Мне нравится твой плащ.
– Чудесный, правда? – Илена возбужденно рассмеялась и погладила шелк рукой в драгоценностях.
– Илена, бога ради, не испытывай наше терпение и покажи, что на тебе под плащом, – приказал Пол.
Шелк шелестяще распахнулся, и у Пола перехватило дыхание. На Илене было облегающее платье цвета красной гвоздики, а ее руки и плечи казались ошеломляюще белыми. Надя оглядела кузину.
– Ты выглядишь чудесно, Илена, – сказала она, – но грудь открыта до неприличия.
– Ты права, милочка! – Левая бровь Пола вопросительно изогнулась, пока он разглядывал свою невесту. – Нельзя чем-то закрепить эту штуку? Я буду весь вечер обливаться потом, опасаясь, что она свалится до талии в ту самую минуту, когда посол будет говорить тост.
– Не говори ерунды, ми-и-лый! – Она взмахнула ресницами в его сторону. – Это такая модель, и оно не может упасть. Его прижимают маленькие косточки. Вот, потрогай. – Она взяла его руку и прижала к прелестному, облегающему шелку. – Вот тут, глупый ты человек. Я в полной безопасности.
На него повеяла благоухающая многозначность ее духов, и тепло женского тела вспомнили его пальцы, и огонь потек по венам, и ему до боли захотелось остаться с ней наедине. Вечера, которые они проводили вместе, казалось, всегда были наполнены другими людьми. Если они шли в театр, их непременно сопровождала компания друзей. И невозможно было зайти в ресторан, чтобы Илена не приметила там каких-нибудь знакомых, а потом кто-то обязательно приглашал их поужинать вместе. Сегодня за посольским столом они будут сидеть не вместе и, вероятно, смогут потанцевать вдвоем лишь пару раз.
– Милочка, нам обязательно идти на это посольское мероприятие? – спросил он. – Я бы с большим удовольствием съездил в «Сурреискую мельницу». У них там просто великолепно кормят…
– Ну разумеется, нам необходимо идти, Пол! – Илена выглядела просто шокированной. – Я заказала это платье специально, и там будут мои друзья из Парижа. У Лины Кабо для меня столько новостей…
– Да, – прервала ее Надя, – она сможет рассказать тебе, собираются ли они расстрелять Рене или оставят гнить в тюремной камере до конца его дней.
Пол моргнул, а Илена бегом бросилась к кровати. Она прижала Надю к своему шелестящему шелку и надушенной коже и стала осыпать ее экстравагантными галльскими нежностями. Надя всего мгновение терпела это. Потом высвободилась из объятий кузины.
– Вы опоздаете в посольство, – сказала она.
– Cherie, – Илена погладила темные волосы кузины, – неужели Рене стоит таких переживаний?
– Ах, оставь меня в покое, Илена. – Надя спрятала лицо в подушку. – Отправляйся на свои танцы, пожалуйста.
– Да, пойдем. – Пол повел Илену к двери.
– Но мы не можем ее так оставить! – запротестовала Илена. – Вдруг она опять что-нибудь с собой сделает!
– Я не оставляю ее, – ответил он. – Я пришлю кого-нибудь посидеть с ней. Ей уже дали успокоительное, так что некоторое время она будет спать.
Когда они пришли в офис, он снял трубку и позвонил в сестринское бунгало. У Скотти в этот вечер был выходной, но она не будет возражать, если придется полчаса побыть с Надей. Он не думал, что девушка снова попытается покончить с собой, но рисковать не стоило. Кто-то взял трубку, и он попросил позвать Скотти.
– Извините, мистер Стиллмен, но сестра Траскотт и некоторые другие пошли посмотреть фильм в «Доминионе».
Он узнал голос Марни и после секундного колебания спросил, не сможет ли она сама посидеть с Надей полчасика.
– Я уже иду, – ответила она, и он положил трубку с чувством облегчения.
– Твоя секретарша необычайно услужлива, Пол. – Илена достала пудреницу и стала изучать свои губы, но поцелуй, которым он наградил ее в Надиной комнате, не повредил помаду. – Ты обучаешь ее на медсестру?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23