Интересно, сколько раз на Четвертое июля приводили сюда родители маленького Грега Рестона? Наверное, каждый год. Это была традиция. Она и теперь жила, но уже без него.Ли вдруг остановилась на полпути, невидящим взглядом уставившись в пустоту.– Что-нибудь хотите? – спросил Крис. Вопрос прозвучал глупо, но что еще мог он сказать?Она покачала головой и сделала несколько шагов вперед – видимо, пытаясь скрыть слезы.Он догнал ее и положил руку ей на плечо.– Когда Грег был маленьким, вы приводили его сюда каждый год на Четвертое июля… Я угадал?Она молча кивнула и заговорила не сразу.– Конечно, можно взять себя в руки, пережить и такой день, как сегодня. Изображать радость и веселье. Но в последний момент перед тобой возникают силуэты прошлого, и вот уже кажется, что сейчас из толпы выбежит твой малыш и кинется тебе навстречу.– Наверняка он представляется вам восьмилетним.– Восьми-, девяти-, десятилетним… не имеет значения. Он подбегает, просит еще денег на аттракционы. Мне кажется, виной всему – запахи. Очень часто именно знакомый запах вызывает в памяти дорогие сердцу образы. Ты не замечал этого?– Да, запах в нашей ванной до сих пор напоминает о Греге. Именно в ванной, а не в комнатах. Такое впечатление, что запах его лосьона въелся навечно в эти стены.Они стояли не двигаясь, и он не убирал руку с ее плеча, а мимо все шли и шли люди. Продавец в белом фартуке и белом бумажном колпаке катил тележку, уставленную рожками с розовой сахарной ватой.– Давайте-ка сходим на аттракционы, – предложил Крис.– Мне что-то не хочется.– Мне тоже, но давайте все-таки попробуем.Она повернулась к нему, и его рука соскользнула с ее плеча.– Мне не хочется, Кристофер.– Как насчет чертова колеса?Она посмотрела на колесо, что маячило впереди, и поняла, что Крис прав: только так можно преодолеть тот эмоциональный барьер, о который она споткнулась.– Ну хорошо. Только боюсь, что со мной тебе не будет весело.Он купил целую полоску билетов, оторвал четыре, и вскоре они уже сидели в кабинке. Глаза Ли оставались сухими, но чувствовалось, что это дается ей большим усилием воли. Они сидели, не касаясь друг друга, свесив голые ноги, и машина медленно, рывками, поднимала их над землей, пока внизу заполнялись другие кабинки.– Я много читал о том, что такое горе и как его пережить, – сказал Кристофер. – Самое трудное – это первая встреча со знакомыми местами, напоминающими о близком человеке. Поэтому не надо сразу рваться туда. Героизм здесь неуместен. Нужно, чтобы прошло какое-то время.– Я вовсе не воображаю себя героиней, – возразила она.– Неужели? А кто подбирал цветы для гроба? Кто кинулся разбирать вещи в его спальне? Более того, вы устроили этот пикник – так, как это было всегда при Греге. Может, вам стоит немного поутихнуть и не испытывать свои силы? Черт возьми, Ли, я все время наблюдал за вами, и вы меня просто поражаете. Я восхищаюсь вашей силой и ума не приложу, откуда в вас это. Но сегодня, кажется, вы надорвались.Гнев ее вспыхнул мгновенно. Рыжеватые глаза засверкали.– Как ты смеешь критиковать меня! Ты же не испытывал ничего подобного! Ты не знаешь, что это такое!– Нет, не испытывал и не знаю. Я только хотел сказать, что от вас не требуется быть суперженщиной.Колесо завертелось, и проносившиеся мимо зеленые огоньки выхватывали из темноты ее лицо, на котором застыли слезы. Кристофера пронзила глубокая жалость к ней.– О, Ли… не надо… Я не хотел причинять вам боль. – Он обнял ее, положил ее голову к себе на плечо. – Я лишь хотел, чтобы вы поняли: вы взваливаете на себя непосильную ношу, а ведь этого никто от вас не требует. Повремените немного, а?Она вдруг прижалась к нему, обвила руками его шею, уткнулась лицом в плечо. А колесо уносило их в темнеющее небо, и они парили в нем, словно отбившиеся от стаи птицы. Далеко внизу остались огни и звуки карнавала. А над их головами зажигались первые звезды.Он касался губами ее волос. Они пахли ею, пылью и дымом.– Ли, простите меня, – прошептал он.– Ты прав, – с горечью признала она. – Я действительно вела себя, как суперледи. Нужно было дождаться, когда дети смогут помочь мне с вещами Грега. И сегодня после пикника мне надо было остаться дома, побыть одной. Может, если бы я не пришла сюда, не сорвалась бы.Она шмыгнула носом и отстранилась от него, вытирая лицо руками. Он не убирал руку с ее плеча, упираясь локтем в спинку сиденья.– Теперь вам лучше?Она решительно кивнула головой, словно убеждая в этом саму себя.– И вы не злитесь на меня?Она покачала головой.– Нет.Еле заметным движением руки он повернул ее к себе лицом, наклонился и поцеловал ее в переносицу. Колесо вновь замерло, и они тихонько раскачивались высоко в небе. Взгляды их встретились, и в них звучал немой вопрос о том странном чувстве, что зарождалось между ними.– О'кей, давай уж тогда наслаждаться аттракционами.И она слегка улыбнулась. Колесо понесло их вниз, к огням и веселому шуму карнавала. Он убрал руку с ее плеча, но тут же нашел ее ладонь, и их пальцы сплелись. Они удивленно смотрели на свои сомкнутые руки, пока до них не дошло, что внизу, из толпы, это могут увидеть и их знакомые. Тогда он осторожно высвободил ее ладонь, и они молча завершили свое путешествие, уже не касаясь, но физически ощущая друг друга, – и объяснение этому чувству могло быть только одно.Когда они спустились вниз, Джои разыскал их и попросил у матери денег. Кристофер протянул ему оставшиеся у них билеты:– Поделись с Джудом.– Ух ты, спасибо! – крикнул Джои.– Да, спасибо, старик, – важно сказал Джуд.– Встретимся в машине сразу после фейерверка! – крикнула Ли, обращаясь к их удалявшимся спинам.Было уже совсем темно, когда они подошли к бейсбольным площадкам, где ожидалось начало фейерверка. Парк был огромный. Они совершенно не представляли, где искать остальных, и через десять минут поисков от этой затеи отказались.– Хотите здесь присесть? – спросил он, разглядев в темноте не занятый еще клочок травы.– Почему бы и нет?Она расстелила на траве свитер и сказала:– Садись, нам хватит места.Они устроились на островке белой шерсти, касаясь друг друга бедрами и в глубине души радуясь этому запретному прикосновению.Когда начался фейерверк, они вытянули ноги и откинулись назад, упираясь ладонями в землю.В небе взорвались мириады огней, озарив его сиянием алмазов, рубинов, сапфиров. И вновь, как и днем за столом, их руки нечаянно встретились. Но сейчас, под спасительным покровом темноты, они так и остались сплетенными.А над ними в ночном небе взвивались, шипели и искрились огненные змеи.– … Поп… поп… поп! – подхватывал хор голосов.– О-о-о-о-о…– Кристофер? – очень тихо произнесла она.– Да? – Он посмотрел на ее профиль.– Мне с тобой очень хорошо, – сказала она, не отрывая взгляда от неба. Глава 7 Пару недель спустя после Четвертого июля Дженис возвратилась с работы позже обычного: в девять сорок пять. В доме было жарко, и это прибавляло ей усталости. Она прошла через гостиную и подошла к открытой двери спальни Ли.– Привет, мам.– Привет, милая. – Ли, в короткой желтой пижаме, сидела в кровати и читала. – Что, много работы?Дженис провела рукой по волосам и покачала головой.– Да не очень. Боже, как же жарко здесь, мам. Ты не хочешь купить кондиционер?– Почему бы тебе не принять теплый душ? Тебе сразу станет легче.Дженис расстегнула блузку. Затем приподняла левую ногу и сняла белую туфельку, зацепив ее указательным пальцем, потом проделала то же самое и с правой ногой. И опять облокотилась о косяк двери.– Мама, можно задать тебе один вопрос?– Конечно. – Ли опустила журнал, который читала, на колени. – Я слушаю.Дженис подошла к кровати и присела, поджав под себя ногу.– Мам, что бы ты сделала, чтобы привлечь внимание мужчины, если все приличные способы уже испробованы… и безрезультатно?– И кто же он, этот парень?– …Кристофер.Секунд пять Ли сидела не шелохнувшись, потом закрыла журнал и положила его на ночной столик – это был своего рода тайм-аут, необходимый ей для того, чтобы успеть придумать ответ. Вновь откинувшись на подушки, она тихо сказала:– О, понимаю.– Мама, он относится ко мне, как к малолетке, меня это бесит.– Но согласись, между вами все-таки есть разница в возрасте.– Семь лет, не так уж и много. У вас с папой была разница в пять лет.Ли сочла довод убедительным.– Это верно. Еще два года – это не так уж страшно.– Тогда почему он не обращает на меня никакого внимания? Я уже и намекала ему на свои чувства, но он все равно не реагирует. А я ведь вроде не урод, когда смотрю на себя в зеркало… И вела себя с ним тоже вроде бы не как синий чулок, и разговоры завязывала, и по его адресу отпускала комплименты, и одевалась красиво. В общем, как могла, давала понять, что он меня интересует и что я уже достаточно взрослая для серьезных отношений… Так что же это?..– Не знаю, что и сказать.– Ты так много времени проводишь с ним. Он говорит хоть что-нибудь обо мне?– Да, конечно. Спрашивает, как ты. Переживает за тебя, как и за всю нашу семью.– Переживает… – скорчила гримасу Дженис, уставившись на свои туфли, которые держала на коленях. – Ура… – произнесла она удрученно.А во дворе заливались сверчки. В гостиной Джои смотрел телевизор, приглушив звук.Дженис говорила тихо и проникновенно:– Я влюбилась в него с первого взгляда. Мы с Грегом стояли возле полицейского участка, а он как раз подъехал на своей патрульной машине. Честное слово, мам, он вышел из машины – и у меня сердце екнуло. Я уверена, что он знает о моих чувствах. Ким говорит, что я смотрю на него, как собака на бифштекс.Она подняла на Ли растерянный взгляд, и они обе рассмеялись. Коротко. И не очень весело.Ли протянула к дочери руки.– Иди ко мне, милая моя.Дженис потянулась к матери и уютно устроилась в ее объятиях.– Тяжело нам, женщинам, приходится, правда? – Ли потерлась щекой о волосы дочери.– Да не всем. Многие сами предлагают мужчинам встречаться с ними.– Тогда почему же ты не попробовала?Дженис пожала плечами. Ли нежно гладила дочь по волосам, убирая их с висков, а они, непослушные, ложились обратно. У Дженис были красивые волосы – длинные, до пояса, каштановые, волнистые. Она унаследовала их от отца.– Наверное, потому, что мне хочется услышать это предложение от него, – ответила она.Их уединение нарушил Джои.– А что это вы здесь делаете?Он стоял в дверях спальни, опираясь о косяк – так же, как и Дженис незадолго до этого. На нем была серая майка и шорты, на ногах – некогда белые носки.– Разговариваем, – ответила Ли.– Бьюсь об заклад, что знаю о чем. Дженис втрескалась в Криса, так ведь? – И он тихонько хихикнул.Дженис подняла голову и обернулась к брату.– Знаешь что, Джои, тебя это не должно волновать. Тебе еще надо бы подрасти, а пока я на твоем месте занялась бы личной гигиеной. Вон, посмотри, какое у тебя пятно на майке, и благоухаешь ты за версту.В их свару вмешалась Ли:– Джои, можно нам немного посекретничать?– Да-да… я иду спать.– Но только после того, как примешь душ.Он скорчил недовольную мину и понуро вышел из спальни. Через минуту из ванной донесся шум хлынувшей воды.Дженис села на кровати спиной к Ли.– Ким советует мне просто позвонить ему и предложить сходить куда-нибудь. Например, в кино. Как ты думаешь, мам?– Дорогая, это тебе решать. В дни моей молодости девушки себе такого не позволяли, но я вполне допускаю, что времена изменились.– Самое ужасное, я боюсь в очередной раз услышать «нет», и тогда я буду выглядеть идиоткой.– Ты говоришь, в очередной раз?– Да, помнишь – я предложила ему съездить искупаться, но он, оказывается, уже искупался с тобой. Хотя, может, стоит пригласить его заранее, договорившись, скажем, на вечер пятницы или субботы. Может, предложить поужинать где-нибудь?Она обернулась и задумчиво посмотрела на мать.– Как ты считаешь?Ли стало по-матерински жаль Дженис. Девушка она была на редкость привлекательная. Странно, что кто-то мог оставаться к ней равнодушным…– Мне кажется, матери не стоит вмешиваться в такого рода дела.Дженис молча сидела на смятых простынях, уставившись на свои голые колени. Наконец она горько усмехнулась.– Черт возьми, мам, ничего от тебя не добьешься. – И нехотя соскользнула с кровати.Через полчаса, когда дом погрузился в сонную тишину, Ли, прижавшись щекой к подушке, попыталась разобраться в своих чувствах после признания Дженис. Поначалу, когда Дженис произнесла имя Кристофера, ее вдруг охватила паника. Или это была ревность? Как нелепо и смешно. Именно так, учитывая возраст Кристофера. Он был на пятнадцать лет моложе, и глупо было бы с ее стороны рассматривать его в иной роли, кроме как друга семьи. Но ведь она все-таки позволила себе это. Сама того не замечая, она стала зависима от него, ей нужно было на него опереться. Крис был мудр не по годам – возможно, сказывалась его суровая работа, а может, это отголоски тяжелого детства.За месяц, прошедший после смерти Грега, она видела Кристофера десятки раз. Бесспорно, в чем-то он заменил ей сына. Она прекрасно понимала это и считала естественной реакцией матери, которая после смерти ребенка ищет общества тех, кто был к нему особенно близок. С друзьями Грега ей было легче говорить о нем. Иногда заходили его школьные приятельницы; однажды к ней в магазин зашел Нолан – просто так, поздороваться.Так что же особенного было в Кристофере? Чем он так привлекал ее?Она перекатилась на спину. Простыни неприятно липли к телу, и она подумала о том, что, видимо, напрасно до сих пор не купила кондиционер. Ведь сейчас, когда в магазине дела идут неплохо, ей уже не приходится считать каждый цент.Нет, эти чертовы сверчки кого хочешь могут с ума свести. Она переместилась на другую половину постели, более прохладную, и положила ноги на одеяло.Так что же особенного в Кристофере?Он носил полицейский мундир и ездил в черно-белой патрульной машине. Завидев ее возле дома, она начала воображать, что это подъехал Грег, что это он выходит из нее, Грег – в ладно сидящей на нем темно-синей форме, пестревшей всевозможными нашивками и эмблемами. Господи, Крис был, пожалуй, в чем-то похож на Грега.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52