– Глаза у нее горели от сильного волнения.
– Но я вижу в этом единственный путь спасения для тебя. Может быть, они ограничатся решением об отправке тебя в Вест-Индию в качестве служанки.
– А о себе ты не думаешь? Только я не могу допустить, чтобы ты взял всю вину на себя и получил высшую меру наказания.
Горькая усмешка снова пробежала у него по губам. Дизайр не сразу уловила ее смысл – он уже, видимо, не сомневался в исходе суда для себя самого. Похоже, он знал, что виселицы ему не миновать. Поэтому смирился со своей участью и теперь озабочен только поиском путей смягчения наказания для нее.
Когда он снова прижал ее к себе, она услышала сильные, размеренные удары его сердца. Она обвила его шею руками, все больше осознавая, как безмерна ее любовь к этому единственному дорогому для нее человеку.
На какое-то время она полностью оказалась во власти чувств и перестала замечать, что он по-прежнему спокойно и собранно рассказывает ей о дальнейшем ходе событий.
– Я понимаю, тебя может страшить перспектива высылки. Если, конечно, судьи решат отдать тебя в рабство. Видит Бог, я считаю, что ты заслуживаешь совсем другого. И все равно даже то, что тебя может ожидать, не столь ужасно, как кажется. Ты ведь знаешь, что я говорю это не просто так – я прожил несколько лет в Индии. Со служанками там обходятся не хуже, чем во многих домах в Англии. Может быть, тебе повезет, и ты достанешься порядочному хозяину…
Она попробовала выразить ему свое несогласие, но он, не обращая на нее внимания, продолжал ровным голосом:
– Иногда представляется возможность заключения контракта, и тогда можно купить себе свободу. Ты еще молода и красива. У тебя впереди целая жизнь. Все может кончиться благополучно.
Дизайр не желала слушать подобных речей. Глаза ее опять засверкали изумрудным огнем. Она резко отпрянула от него.
– О чем ты говоришь? Я не представляю себе никакого будущего без тебя. Если мы не сможем быть вместе, то мне безразлично, что станет со мной.
Морган встретился с ней глазами, и ком встал у него в горле. Такой щемящей боли, как сейчас, он не испытывал никогда, если не считать далекого печального детства. У него задергались веки, и слезы навернулись на глаза.
Никогда раньше он не предполагал, что с ним может произойти что-то, похожее на это. Разве мог он знать, что темноволосая девушка, которую он подобрал в Уайтфрайерсе, перевернет всю его жизнь? Мысленно он спрашивал себя сейчас, почему же он не понимал так долго, что она значит для него и как она ему дорога? Он крепче стиснул зубы, стараясь не выдать своих чувств. Нужно выглядеть в ее глазах сильным. Ему не хватало мужества говорить то, что он думал на самом деле. Он должен вдохнуть в нее решимость, не лишать ее пусть даже крошечной надежды на их спасение.
– Некоторым заключенным удавалось бежать отсюда, – сказал он. – Может быть, с помощью Еноха и мы сможем что-нибудь предпринять.
– Что он сможет сделать для нас! И нужно ли подвергать его напрасному риску?
Думая и говоря об этом, Дизайр все больше испытывала страх. Она вспомнила мрачные прогнозы и предостережения Бесс. Вряд ли она с Морганом могла рассчитывать на успешное завершение побега… К тому же у них остается слишком мало времени для разработки плана.
Между тем небо, проглядывавшее через крошечное окошечко наверху, стало совсем темным. Близился вечер.
– Я провожу тебя до камеры, – сказал Морган.
Но она поспешила его отговорить, чувствуя, как слезы наворачиваются на глаза. Всеми силами она старалась не разрыдаться у него на глазах. Можно позволить себе это, когда он скроется из виду.
– Кто-нибудь из охранников может посветить мне, – торопливо произнесла она.
– Ну что ж, раз тебе так хочется. – Морган подошел к полке над кроватью и взял какую-то вещицу. – Я хочу, чтобы ты забрала это с собой, – сказал он.
У нее перехватило дыхание при виде ножа, сверкнувшего у него в руке.
– Спрячь это где-нибудь, ну, скажем, в подвязках.
– У меня их больше нет. Тюремщик… Морган с пониманием кивнул и чуть заметно улыбнулся. Пошарив, он вытащил клочок красного атласа.
– Морган, откуда у тебя эти подвязки?
– Получил в подарок от Полли Джерроу, – ответил он.
Дизайр подозрительно посмотрела на него, но ничего не сказала, – уж очень неподходящее время для выражения ревнивых чувств. Он заботился о ее безопасности, и она в свою очередь не должна беспокоить его по пустякам. Она надела подвязки и, подавляя дрожь, припрятала ножик.
– Никто не должен знать об этом… Не так просто было передать сюда этот нож.
Прежде чем она собралась что-то сказать ему, он открыл дверь и кликнул охранника, слонявшегося по коридору. Как ей хотелось в этот миг броситься ему на шею и вымолить для себя еще немного времени. При взгляде на его лицо она не могла не видеть мучительной напряженности, отражавшейся в каждой черточке. Она не могла больше ручаться и за себя тоже – все тревоги и боль могли вот-вот выплеснуться наружу. И она твердо сказала себе, что лучше расстаться прямо сейчас.
Она взяла его руку и прижала к своей щеке.
– Любимый мой, нам еще рано думать о конце. Я не могу допустить этой мысли.
И даже после того, как она покинула его и спускалась вслед за охранником по длинной узкой лестнице, а затем шла обратно в свою камеру через бесконечные извилистые коридоры, она снова и снова повторяла самой себе слова надежды. Она верила, что должна найти выход для себя и Моргана – они должны обрести свободу.
* * *
– Он способен сделать это ради тебя? – спросила ее Бесс, когда они уселись вместе на полу возле печи. – Он возьмет всю вину на себя и будет стараться спасти тебя от виселицы? – Она вздохнула с легкой грустью. – Ни один мужчина никогда не заботился так обо мне.
– Не может быть, чтобы не существовало выхода, – упорно доказывала ей Дизайр. – Мы должны быть вместе… Любой ценой. Она отрешенно смотрела на погасшие в печи угли. В их камере было тепло и без огня, ведь весна перешла в теплое лето. Сами по себе мысли о лете не доставляли ей радости – она помнила о том, что сессия мировых судей должна произойти до наступления жары.
– Господи, хоть бы король поскорее прислал за мной, – сказала она чуть слышно, почти про себя. – У меня, по крайней мере, появился бы шанс вымолить у него прощение для Моргана. И для себя.
– Ну вот, теперь она ждет короля. Не больше и не меньше! – Бесс недоверчивым взглядом окинула ее и продолжила: – Я хочу сказать тебе кое-что, моя дорогая. Некоторые люди от пребывания здесь уже немного рехнулись. Тебе не кажется, что с тобой происходит что-то в этом роде?
– Его величество действительно обещал мне аудиенцию. Клянусь тебе, Бесс, это правда. – Когда Дизайр произносила эти слова, глаза ее были полузакрыты. Как заклинатель вызывает духов, так она принуждала свою память воскресить воспоминания о том грандиозном празднике, с огромным залом для танцев, отражением свечей в сияющих зеркалах, звуками лютни, блеском шелка и бархата на дорогих костюмах гостей. – Я была на балу, который устроил у себя в доме владелец одного крупного поместья в графстве Седжвик. Там я танцевала с королем. Его величество прибыл туда вместе с леди Кастлмейн. Хотя она пыталась его побыстрее увести, он все-таки успел дать мне обещание…
Не выдержав, Бесс схватила ее за плечи и так сильно встряхнула, что запросто могла свернуть ей шею.
– Прекрати эту болтовню! Замолчи сию же минуту! Сначала ты морочила мне голову рассказами о благородном лорде, а теперь…
– Да. Я мечтала о встрече с лордом Уоррингтоном, – продолжала Дизайр, вырвавшись из рук Бесс. – Но я не выдумала его, Бесс. И не сержусь на тебя за то, что ты не веришь мне. Но все это правда. Я могу сказать тебе, почему я решилась пойти с тобой в пивную. Я рассчитывала передать письмо на волю.
– Ты собираешься опять пойти туда? Если намерена сделать это, вспомни, что случилось, когда Хокинс пытался изнасиловать тебя.
– Разве можно забыть такое, – сказала Дизайр, вздрогнув от отвращения. – И кроме этого, я обещала Моргану больше не выходить из своей камеры. – С этими словами она взяла Бесс за руку. – Я рассчитываю на тебя, Бесс. Ты наверняка знаешь, кто мог бы помочь мне переправить письмо на волю. Но это нужно сделать как можно скорее.
Видя, что Бесс порывается встать и кончить этот разговор, Дизайр удержала ее за руку.
– Пожалуйста, Бесс. Джеффри – лорд Уоррингтон – благородный человек. Он щедро заплатит.
– Должно быть, своими разговорами ты сбила меня с толку – я только сейчас вспомнила об одном человеке. Да, пожалуй, он годится для этого. Есть тут один, знаешь, из тех самых квакеров. Он такой же странный, как и все они. В свое время его выпороли на глазах у всего города и прокатили в тележке, а потом заперли здесь. Сидеть ему нужно было примерно с год, и я думаю, что вскоре его должны выпустить. Эльф говорит, что родственники заплатили за него много денег. Теперь они, наверное, окончательно выкупят его.
Когда-то дома Дизайр слышала рассказы отца о квакерах. Он говорил, что этих людей преследовали и помещали в тюрьму наравне с преступниками только за то, что они не желали отказываться от своих религиозных убеждений. В защиту этих людей отец обычно говорил: «Нельзя судить человека за его веру. Каждый волен сам выбирать путь для спасения своей души. Что касается отношения этих людей к делу, то я считаю их порядочными и честными».
Слова Бесс вызвали проблеск надежды в душе девушки, и она продолжила разговор.
– Мне бы только раздобыть где-нибудь кусочек бумаги и гусиное перо. И еще мне понадобятся деньги – заплатить этому квакеру, если он согласится передать депешу.
– Возможно, он согласится сделать это и бесплатно. Эти люди славятся своим бескорыстием и добротой. Но все-таки объясни мне, чего ты хочешь добиться своим письмом. Если даже, как ты говоришь, его светлость действительно знает тебя, и, допустим, он переспал с тобой когда-то, неужели ты думаешь, что он сломя голову побежит в Ньюгейт спасать тебя? Как только мужчина получает от девушки, что ему надо, он…
– Я ни с кем не была в постели, кроме Моргана, – остановила ее Дизайр. – Хотя у Джеффри было намерение жениться на мне. – Она привалилась к плечу Бесс, не спуская с нее умоляющих глаз. – Я вижу, ты все равно не веришь мне. Я не могу запретить тебе думать обо мне как о сумасшедшей. Но прошу тебя – будь снисходительна и сделай то, о чем я тебя прошу. Сейчас у меня нет денег заплатить за бумагу и перо, но потом ты получишь все сполна.
На эти заверения Бесс ответила глубоким вздохом.
– Сомневаюсь, – сказала она, не удержавшись от циничной ухмылки, затем встала и расправила шаль, лежавшую у нее на плечах.
– Значит, ты согласна помочь мне! – воскликнула Дизайр, обнимая свою приятельницу, принявшую совершенно растерянный вид от подобного выражения человеческой благодарности.
– Не надо возлагать на меня слишком больших надежд и радоваться преждевременно, – предостерегающим тоном сказала Бесс, отстраняя от себя девушку и направляясь к двери.

23
Согнувшись и подобрав под себя ноги, Дизайр уселась в углу на свой матрац. День уже близился к концу. В камере в это время кроме нее еще находилась Уинни. Бесс отправилась в пивную, а Халда, по-видимому, толкалась где-то в коридоре, прокручивая свои делишки.
Высокая и неуклюжая старая карга, похоже, не хотела расставаться с прежним ремеслом. Она ухитрялась заниматься сводничеством даже здесь, в стенах Ньюгейта. Бесс рассказывала, что Халда неплохо зарабатывает. В тюрьме находится немало заключенных, желающих позабавиться с молодыми, хорошенькими девушками и способных щедро платить за подобные услуги.
– Эта сука готова служить самому дьяволу, лишь бы сорвать куш побольше, – как-то сказала о ней Бесс. – Во всяком случае, благодаря своим занятиям она сможет скостить себе значительную часть срока.
Халда делала вид, что не замечает Дизайр, но девушка по-прежнему чувствовала себя неспокойно, когда поблизости находилась эта женщина с неприятным, злым лицом. Слухи о стычке между Морганом и Хокинсом уже распространились по всей тюрьме. Несомненно, дошли они и до Халды. Так что теперь она относилась к Дизайр с особой осторожностью, боясь навлечь на себя гнев знаменитого разбойника. Понимая это, Дизайр с тревогой думала о том, что может случиться с ней, если свершится суд над Морганом и ему будет вынесен приговор.
Она старалась отогнать от себя эти мысли. Они не виделись после того раза, когда она побывала у него. С тех пор она упорно продолжала лелеять мечту о том, что он снова даст знать о себе и пришлет кого-нибудь за ней. Воспоминания об их последнем свидании наполняли ее душу нежностью и любовью. В мыслях она начинала заново переживать те эпизоды, которые он ей подарил, живо ощущая его сильное тело, ласковые, успокаивающие руки…
Она думала о предстоящем суде и о том, как должен вести себя Морган. У него есть аргументы в свою защиту, а судьи могли проявить хоть какое-то милосердие. Однако, вспоминая его лицо во время их последней встречи – с выражением бравады и готовности принять свою участь так, как есть, она понимала, что он не рассчитывает на пощаду. Она убедилась, что все его мысли о ней – добиться для нее менее сурового приговора.
Во время своих размышлений Дизайр ненароком взглянула на Уинни. Девушка оторвала от подола своей юбки широкие полоски материи и явно мастерила веревку. Несколько дней назад Дизайр удалось наводящими вопросами и терпением вытянуть из девушки кое-какие сведения. Оказалось, что ее обвиняют в краже куска говядины и пирога с начинкой из почек. «Я сделала это, потому что была голодна и хотела накормить маму», – призналась ей тогда Уинни.
Чего могла ожидать Уинни, представ перед судом? По предположениям Дизайр, ее не должны приговорить ни к клейму, ни к позорному столбу за столь ничтожное преступление. Но, когда она высказала свои соображения Бесс, та неопределенно пожала плечами. Как и Морган, Бесс не обольщала себя напрасными надеждами на снисходительность судей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57