Вино к тому же использовалось как мощное целебное средство. Поэтому каждая хорошая хозяйка, какой, несомненно, была ее мать, имела в своей кладовке хороший запас спиртного в лечебных целях. Она использовала смесь вина, патоки и перца в качестве рвотного средства, высушивала в печи угрей, потом перемалывала их, порошок смешивала с малагой или кенери. Это было отличное средство для лечения чахотки. Маковый сироп со стаканом сладкого бургундского позволял наладить быстрый и крепкий сон.
Отец Дизайр в недалеком будущем должен был стать очень состоятельным человеком. Он пользовался большим уважением в деловых кругах Сити. Мама возлагала большие надежды на блестящее замужество дочери.
– Твой будущий муж непременно позаботится о том, чтобы в доме была хорошая экономка, – внушала ей мама. – Нет никакой необходимости тратить время на кухне или в кладовке. – И мама отправляла свое дорогое дитя в какой-нибудь тихий уголок заучивать красивую балладу.
Резкий голос Моргана прервал воспоминания Дизайр.
– Коль скоро вы поехали с нами, следовало бы, по крайней мере, прекратить жалобы и постараться хоть чем-то быть полезной.
– Я не просила брать меня с собой.
– Интересно, как долго вы рассчитывали скрываться от властей, если бы оказались предоставленной самой себе?
– Если бы не вы, мне не пришлось бы скрываться, – парировала она. Дизайр не могла забыть угрозы разгневанного лорда Боудина о возмездии. В памяти всплывали его слова, доносившиеся ночным ветром, когда они скакали назад через Гемпстедскую Пустошь. В который раз ее снова обуял страх. – Его светлость уже послал драгун, чтобы разыскать нас, я в этом уверена!
– Не сомневаюсь, что он сделал это, – согласился Морган. С небрежным видом он заложил большие пальцы за пояс. – Не стоит так тревожиться, моя дорогая, – в Корнуолле вы будете в достаточной безопасности. Даже королевские драгуны не отправятся на поиски в такую даль.
Успокаивая ее таким образом, он снял с себя жилет и бросил его на лавку рядом с плащом. Когда он начал расстегивать рубашку, Дизайр насторожилась.
Морган насмешливо улыбнулся.
– Мне предстоит грязная работа. Я хочу привести в порядок очаг и думаю, что вы не будете в восторге, если вам придется отстирывать мою рубашку. Я привык носить чистое белье, если вы успели заметить. В этом я очень щепетилен.
Стирать ему рубашки, только этого не хватало! Дизайр уже собиралась сказать ему какую-нибудь колкость, как вдруг раздражение испарилось. Когда она взглянула на него, раздетого до пояса, ее охватило другое, более острое чувство.
Сквозь окно в комнату свободно проникал мягкий свет заката. В лучах заходящего солнца загорелое тело Моргана казалось отлитым из бронзы. Дизайр вспомнила статуи языческих богов в саду своего отца. Только в отличие от тех идолов перед ней стоял живой бог, чудесное творение из настоящей плоти, которая иногда заявляла о своем существовании. В этом Дизайр уже могла убедиться. Припоминая, как в последний раз он держал ее в своих объятиях, она испытывала смущение.
Сейчас сильные широкие плечи, крепкая грудь и мускулистые руки невольно притягивали к себе взгляд девушки. Она задержала глаза на груди с плоскими кружками сосков и темными вьющимися волосами. Этот островок суживался книзу и постепенно переходил в тонкую полоску, как наконечник копья в его ствол. Глаза Дизайр пробежали по ложбинке до того места, где полоска исчезала за ремнем из отличной испанской кожи.
В этот момент она заметила уже знакомые ей озорные искорки в темных глазах и насмешливую улыбку. Малиновая краска залила ее лицо. Она опустила глаза, мысленно чертыхаясь. Не мужчина, а сущий дьявол! Только и ищет случая застать ее врасплох с подобными грешными мыслями.
– Я, пожалуй, попробую найти где-нибудь несколько мисок, – быстро проговорила Дизайр.
В бедных домах часто встречались деревянные миски, которые делали из куска доски с выдолбленным посередине углублением. В такие миски хозяйки накладывали овсяную кашу, овощи и мясо. Из одной миски обычно ели несколько человек. Хотя подобной утвари никогда не было в их доме, Дизайр видела ее на прилавках рынков в Уайтфрайерсе.
Морган растопил очаг, но огонь в нем горел едва-едва. Поэтому он отправил Дизайр за сухими ветками. Сам же тем временем поддерживал огонь, подбрасывая в него щепотки пороха, который вытряхнул из своего пистолета еще раньше, когда с помощью искры разжигал сухие листья и хворост.
Вскоре девушка вернулась с охапкой сухих веток. Дело пошло веселее. Явился Енох с водой и притащил котелок, который нашел в пристройке.
Кое-как Дизайр удалось обварить затвердевший, покрывшийся коркой кусок окорока, привезенный из фермерского дома. Но все были настолько голодны, что никто не думал жаловаться. Они ели из единственной деревянной миски, которую ей удалось найти.
Морган и Енох поочередно отхлебнули по небольшой порции коньяка из бутылки.
– Мы не должны допустить, чтобы вы снова опьянели, – сказал Морган, передавая Дизайр небольшую бадейку, в которой был разбавленный ключевой водой коньяк.
Это было своего рода напоминание об их первой ночи в фермерском доме. Хотя Дизайр по-прежнему пыталась убедить себя в том, что тогда она уступила его ласкам, так как потеряла бдительность из-за коньяка, в глубине души она знала, что дело обстояло не совсем так. Она подозревала, что так же думал и Морган.
Дизайр проворно вышла из-за стола и принялась убирать остатки пищи. Она занималась хозяйством и внимательно прислушивалась к разговору Моргана и Еноха. Они обсуждали свои планы на ночь. Им предстояло дежурить по очереди возле дома.
– Маловероятно, что они смогут догнать нас на таком расстоянии от Лондона, – сказал Енох, – во всяком случае, сейчас.
– Может быть, ты и прав, – согласился Морган. – Но я все-таки встану на пост сейчас и буду дежурить до полуночи. Тем временем ты сможешь поспать несколько часов, а потом сменишь меня до рассвета.
Не желая слушать дальше разговоры о возможной погоне, Дизайр вышла из дома и направилась к речке, чтобы почистить котел и помыть миску. Она нашла речку по звуку журчавшей между камнями воды.
Когда она увидела небольшую глубокую заводь под нависшими ветками бука среди низкорослого можжевельника и колючего кустарника у нее возникло сильное желание снять с себя одежду и выкупаться. Но для купания было еще слишком холодно. Пока успели расцвести только первые цветы – подснежники. Они выступали отдельными кучками, и их лепестки поблескивали на фоне орляка, который покрывал землю подобно ковру.
Между тем настоящая весна была уже не за горами. Однако когда эти лесистые места украсятся распустившимися крокусами и бледно-желтыми нарциссами, она уедет далеко отсюда. И от Моргана тоже.
«А может быть, ей никогда не добраться до этого далекого Корнуолла», думала она, возвращаясь к бараку. Что, если, несмотря на все предосторожности, их поймают и отправят в тюрьму?
Неуверенно ступая по незнакомой тропинке, Дизайр ускорила шаги. Хотелось поскорее вернуться в теплую и светлую кухню. Она застала Моргана и Еноха за важной беседой.
– На таких узких тропах среди этих густых лесов застрянут отрады даже опытных драгун из Лондона, – говорил Енох. – Им неизвестна дорога в Даунс.
– Есть вещи, которых нам следует опасаться больше, чем драгун, – подсказывал ему Морган. – Если за нами уже установили слежку, возможно, придется менять место, и довольно скоро.
– Слава Богу, вокруг полно пустующих фермерских домов, – продолжал Енох.
– Но не все они пустуют. – Сказав это, Морган встал и заложил пистолет за пояс.
Несомненно, он прав. Такие мрачные мысли приходили и в голову Дизайр. В этих местах могли остаться многие фермеры, которые прочно держались за свои владения. Вместе с ними здесь могли жить их сыновья и работники. Все они помогут властям поймать объявленных вне закона преступников. Кто-то добровольно, кто-то по принуждению. Каждый являвшийся годным к военной службе мужчина по требованию его величества был обязан делать это. И ни один законопослушный житель Англии, будь то фермер, ткач, пастух или владелец лавки, не посмел бы нарушить королевский указ, не опасаясь незамедлительного и сурового наказания.
Так думала Дизайр, глядя на Моргана, выходившего из барака и готового заступить на свою вахту. Как он мог жить подобно зверю, за которым по следу идут охотники? Ведь он вырос не в Уайтфрайерсе, это уже ясно. Вряд ли он был сыном какого-нибудь работяги, не имевшего собственности или лишившегося своей лачуги, а потом вместе с семьей скитавшегося по дорогам, прося милостыню и рассчитывая на случайный приют. Черты его лица, манеры, речь и главным образом властность характера свидетельствовали о том, что он происходил из знатной семьи, где получил надлежащее воспитание.
Что толкнуло Моргана на путь разбоя? Почему он ограбил подданных короля? Любопытство не оставляло Дизайр. Как бы побольше узнать о Моргане! Готовясь ко сну и раскладывая одеяло возле очага, она украдкой поглядывала на Еноха.
– А вы давно знакомы с ним? – с напускным безразличием в голосе спросила она Еноха.
– С Морганом? Со дня его рождения.
– Но ведь вы не состоите с ним в родственных отношениях, верно?
– Я в родственных отношениях с Тренчардами? – Лицо Еноха расплылось в добродушной улыбке. Он отрицательно покачал головой. – Я служил у старого сквайра – отца Моргана. Вначале пас гусей, потом мне доверили кормить скотину. Позднее сквайр сделал меня помощником Сайлеса – лесника, который охранял дичь от браконьеров. Когда тот стал слишком стар для этой работы, сквайр назначил меня лесничим в их поместье.
– Это было в Пендаррене? Енох кивнул головой.
– А мать Моргана? Она состояла в законном браке с его отцом?
«Может быть, Морган был их незаконнорожденным сыном, – думала Дизайр. – Тогда он носил на себе позорное клеймо с момента рождения, и можно было понять его озлобление. Может быть, грабежи на большой дороге были его вызовом обществу».
Однако Енох своим дальнейшим рассказом не замедлил уверить ее совсем в другом.
– Мать Моргана – молодая леди из хорошей семьи и законная жена сквайра Тренчарда. Морган родился на широкой дубовой кровати в комнате моего господина. Как всех предков из рода Тренчардов, его крестили в церкви Труро.
– В таком случае он является законным наследником и владельцем Пендаррена, – не выдержала Дизайр.
– Должен быть. Как и получить наследство. Но, видите ли, мисс, там был еще и мастер Родерик. – Обычно миролюбивое лицо Еноха приняло суровое выражение. – Это сын сквайра от первого брака. Он на десять лет старше Моргана, и наследство по праву принадлежит ему.
– Значит, Морган оказался на большой дороге, потому что лишился права наследовать имение отца?
Енох покачал головой.
– У Моргана дьявольское самолюбие. Слава Богу, что он был мал, когда началась гражданская война, а то бы он ни за что не остался в поместье, чтобы оказаться на втором месте после мастера Родерика. Он бы пошел сражаться за Стюартов, как его отец.
Он умолк, но Дизайр не собиралась оставлять его в покое, ей хотелось побольше узнать о Моргане.
– Ну, сквайр отправился воевать, а что произошло дальше?
– Очень скоро сквайра убили. Это случилось во время сражения в Страттоне. В тот же год Морган лишился матери. Она ухаживала за кем-то из заболевших жителей, заразилась и умерла от лихорадки. Моргану тогда исполнилось четырнадцать лет. Ну и где он мог искать утешение?
– А Родерик? Морган мог бы рассчитывать на его поддержку.
Енох снова покачал головой.
– Морган и его единокровный брат никогда не ладили друг с другом. Мастер Родерик с самого начала войны выступал на стороне парламента. Пока в Пендаррене был старый Тренчард, Родерик не осмелился бы даже говорить о Кромвеле. Но его отец отправился воевать за Стюартов, и Родерик больше не стал скрываться. Потом, после известия о гибели сквайра, Родерик занял его место в Пендаррене по праву старшего сына. С этого времени жизнь в имении превратилась в настоящий ад. Сколько ссор у них с миссис Тренчард было до ее смерти – невозможно пересчитать.
– Она тоже была на стороне роялистов? – спросила Дизайр.
– Да. Она не позволяла круглоголовым друзьям Родерика появляться в своем холле. Она была очень добрая, эта хрупкая леди, но в то же время смело держалась со своим пасынком.
– А как вел Себя Морган?
– Он поддерживал мать. Но что он мог сделать в свои четырнадцать лет? – Енох грустно вздохнул. Погрузившись в воспоминания, он смотрел мимо Дизайр. – Не прошло и месяца, как миссис Тренчард отправилась на вечный, покой на кладбище Труро, а Родерик пригласил на обед в Пендаррен своих друзей.
Дизайр не пропускала ни единого слова из рассказа Еноха. Она пыталась представить себе картину того вечера, когда Морган был еще мальчиком.
Вот он сидит за длинным обеденным столом с изысканными блюдами, но не прикасается ни к одному кусочку и не сводит темных глаз с Родерика. Он сидит в напряженной позе, сдерживая гнев. Он молчит до той минуты, пока Родерик не провозглашает тост в честь Кромвеля и парламента. Тогда Морган вскакивает с места и выбивает бокал из руки своего единоутробного брата.
– Он был очень высоким и сильным для своего возраста, но совсем непохожим на старшего брата. Только несколько человек из числа друзей Родерика смогли сдержать парнишку. Когда они скрутили ему руки, Родерик избил брата до бесчувствия.
От волнения Дизайр побледнела, но не стала перебивать Еноха, ей хотелось дослушать до конца его рассказ.
По распоряжению Родерика, двое слуг оттащили полуживого Моргана в лес и бросили там умирать. Во время своего обычного ночного объезда в поисках браконьеров Енох обнаружил мальчика, избитого и истекавшего кровью, и отвез его в свой домик.
– На следующий день мы уехали с ним в фургоне, который отправлялся в Фалмут. У Моргана были сломаны два ребра. Голова имела такой вид, как будто он побывал под копытами ломовой лошади.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57