навесной шкаф в ванну
«Патрао» Патрон, хозяин (исп.).
встал перед ним и начал смотреть на него своими завораживающими голубыми глазами. Огонь и лед сияли в них попеременно. В одно мгновение они пылали, в другое замораживали – но всегда внушали ужас своей порочной красотой.– Морган, – сказал он тихо. – Мой дорогой Морган, ты должен знать, как глубоко я огорчен. У меня сердце разрывается при мысли о том, что сделают с твоей спиной. Избавь нас от этой пытки. Выдай тех, кого ты защищаешь, и пусть они сами страдают за свои преступления.Он не мог бы ответить, если бы даже и захотел. Его горло пересохло и сжалось от страха.– Морган, – сказал Кинг. – Посмотри вокруг себя. Разве хоть один из тех, кого ты защищаешь, выступил вперед и спас тебя от наказания? Они сознательно пользовались твоим великодушием и теперь хотят, чтобы ты страдал вместо них. Это потому, что они не друзья тебе, как ты думал. В то время как я… я бы избавил тебя от этого. Если бы мог – если бы я знал, что ты, в свою очередь, будешь по-другому относиться ко мне. – Он отодвинул волосы со лба Моргана назад своими прохладно-нежными пальцами. – Давай покончим с этим недоразумением. Мы оба прекрасно знаем, что дело вовсе не в этой банде лентяев. Мы все о них забудем, если ты согласен дать мне то, что я хочу… а именно самого тебя. Твою дружбу, верность, душу. А я даю тебе слово исполнять каждое твое желание. Любое. Ты получишь богатство, уважение, чувство собственного достоинства, дом и… и любовь. Я люблю тебя. Это испытание огорчает меня гораздо больше, чем ты думаешь.Морган посмотрел прямо в эти мертвые голубые глаза и прохрипел:– Убирайся к черту.Губы Кинга вытянулись в плотную тонкую линию.– Прекрасно. – Он повернулся на каблуках и пошел к дому. У двери он остановился, обернулся, помедлил, прежде чем войти. Морган смотрел, как порывом ветра поднялась пола его пиджака и взметнулись волосы, и на секунду чуть не поддался искушению окликнуть его – чуть не поддался…Но он не сделал этого. У него – своя гордость. Он берег свое достоинство – поскольку у него не было ничего другого. Всю свою жизнь он боролся за то, чтобы сохранить к себе самоуважение. Его часто обманывали и отвергали. Но умолял о пощаде он только раз в жизни – когда от него уходила мать, оставив его в одиночестве на ступенях сиротского приюта. Больше это не должно никогда повториться. Никогда. Даже тогда, когда капитан «Миндоро» привязал его к мачте и выпорол хлыстом за неподчинение, – он не умолял, не просил о пощаде и не будет делать это сейчас. Он видел лица стоящих вокруг, плачущих от жалости и от желания, чтобы эти страдания кончились. Он понимал, что уничтоженное достоинство оставляет от человека лишь оболочку; такие ходят, говорят, смотрят, как люди, но внутри они не что иное как жалкие презираемые «зомби».Он не будет просить о пощаде, он клянется Богом, что не уступит грязным домогательствам Кинга. Лучше умереть.Кинг ушел, его поглотил огромный дом; Морган продолжал смотреть на дверь, а тем временем страх забрался в его душу и сжал ее так, что ему трудно стало дышать.Первый удар бича рассек ему ягодицы, и раздвоенный конец обвился вокруг бедер, как змея, в опасной близости от половых органов, которые вжались в его тело от шока и боли. Его тело извивалось, и металлические браслеты впивались в руки с такой же болью, как и кнут. По мере того, как кнут взвивался в воздухе и снова рассекал его тело, агония боли нарастала. На лбу и шее проступили вены, потому что он тужился удержаться от крика. Он не доставит Чавесу этого удовольствия. Но удары продолжались, пока окружающий мир не окрасился в ярко-красный цвет, и его тело не начало рваться из своих металлических оков как бессмысленное животное, попавшее в зубья капкана.Между ударами он начал терять сознание. Каждый удар по его спине на короткий миг приводил его в чувство непереносимой боли. Боль накатывалась на него волнами, то приводя его в сознание, то отключая его. Потом удары прекратились, и кто-то облил его водой, чтобы он пришел в себя. Двор притих. Работники наблюдали с расстояния с печальными лицами, со сжатыми губами. Кинг оказался прав. Никто не осмелился выступить вперед и пострадать за свои собственные грехи.Он раскрыл глаза и вновь увидел Кинга, который сверлил его горящим взглядом.– Ты знаешь, чего я хочу, – сказал он. – Соглашайся, и это прекратится, Морган. Боли не будет.Морган висел на крючьях, захлебываясь собственной кровью. Он собрал все оставшиеся силы и плюнул кровью в лицо Кинга.– Отвяжите его, – послышались слова.Чьи-то жесткие руки освободили его истерзанные конечности, он стонал и тупо размышлял о том, не передумал ли Кинг в конце концов…Его поставили на руки и на колени и кто-то держал его за голову, потому что он был слишком слаб, чтобы держать ее самому. К нему приближался Чавес.– Морган, я хотел избавить тебя от этого, – донесся до него голос Кинга.Он зарычал и попытался встать, оттолкнуть грубые руки, что держали его. Страх внутри него подавил все остальное. Только не это. О Боже, только не это. Все что угодно, только не это…– Ты знаешь, чего я хочу, Морган. Ты мог бы избежать этого унижения. Ты знаешь, чего я хочу.– Ублюдок! – слово вырвалось со свистом, как у умирающего животного. Его начало рвать, и он не мог остановиться.– Ты знаешь, чего я хочу, Морган.– К черту!Кинг повернулся и пошел к дому, а Чавес начал расстегивать штаны и…– Ублюдок! – застонал Морган. Кинг не остановился.Он хотел вырваться из державших его рук, но у него не было сил и он все время падал в лужу из крови и рвоты. Он пытался отбиваться ногами, но его схватили за ноги, и…Он запрокинул назад голову и закричал:– Да! Да, будь ты проклят. Я сделаю все. Все! Это ты хотел услышать? Только пощади. Только не это. Лучше умереть, Рэнди. Ради всего святого, не позволяй ему надругаться надо мной.Когда Кинг вернулся к нему, по его лицу текли слезы. Он медленно снял пиджак и передал его Чавесу. Потом, подойдя к Моргану он обхватил его обеими руками, приподнял и прижал к своей накрахмаленной белоснежной рубашке, окрасившейся кровью, и сказал подручным:– Уберите от него свои грязные руки или я убью вас. Глава шестнадцатая – Сеньор Кейн, вы не слышите меня? Это я, Чико, сеньор. Вы не можете открыть глаза?Боль в голове становилась нестерпимой. Индейцы были правы. Какая-то лихорадка сжигала его мозг.– Сеньор Кейн, пожалуйста, постарайтесь услышать меня. Вы были без сознания три дня.Он с усилием открыл глаза, зажмурился от яркого света свечи где-то поблизости. Постепенно он различил окружающую обстановку. Сначала он увидел потолок из необожженного кирпича и стены, по которым несколько ящериц, виляя хвостами, разбегались в темные углы. Потом появилось лицо старика, его шея и плечи. Из-за его спины на Моргана смотрели тревожные глаза индейской женщины. Чико подложил руку под голову Моргана и приставил к губам чашку:– Пейте, мой друг. Это всего лишь жидкий суп, но он даст вам силу.Он попытался отвернуться, он знал, что каждая съедобная крошка у «серингерос» была на счету, принять еду значило у кого-то отнять ее.– Вы должны есть или вы умрете.– Пусть лучше я, чем вы, – удалось ему ответить.– Вы совсем не изменились, – сказал Чико.– В таком случае, ты знаешь, что я не буду есть вашу пищу.– Это самая малость, что я могу сделать для вас. Я обязан вам своей жизнью. А теперь выпейте суп и облегчите мне тяжесть вины, которую я ношу уже много месяцев. Вот так. Хорошо. Эта женщина очень скверная повариха, но суп наполнит ваш пустой желудок.Суп был горький на вкус, но он проглотил его, не жалуясь. Когда он с ним покончил, Чико протянул чашку с масато и приложил ее к губам Моргана.– Это успокоит головную боль.Чико был прав. Вскоре он почувствовал себя немного лучше. Суп придал ему силы. Он смог сесть, прислониться к стене и изучить окружающую обстановку, вернее то, что он мог увидеть в полутьме: земляной пол, несколько горшков, несколько соломенных матрасов, брошенных в угол. Запах нечистот проникал в воздух, мотылек вился вокруг свечи, установленной рядом с его тюфяком.Чико Инохоса был «кабокло», в нем текла португальская и индейская кровь. Кинг нанял его и его семью пять лет тому назад, когда был в Лиме, и наобещал, что и сам старик и его жена, трое сыновей и дочь забудут, что такое нищета. Через месяц после прибытия на плантацию, его жену на его глазах забили до смерти палками за то, что она не выполнила дневную норму. А за то, что один из его сыновей попытался бежать от Кинга через джунгли, его дочь привязали к столбу, у которого она была изнасилована не меньше чем двадцатью мужчинами, потом облита керосином и сожжена заживо.– Когда я увидел вас, стоящим в дверях, донесся до него голос Чико, хриплый из-за дыма, которым он был вынужден дышать каждый день, – я подумал, что это призрак. Нам сказали, что вас поймали в Манаосе и убили. Жильберто де Куэйрос размахивал перед нами отрезанной мошонкой, говоря, что она ваша.Морган усмехнулся и еще немного отпил «масато».– Наверное, найдется не один десяток мужей, которые хотели бы поставить себе в заслугу эту чудесную операцию, но я счастлив огорчить их, потому что все мое – при мне.Рот Чико раскрылся в улыбке.– Зачем вы вернулись?– Чтобы отомстить.– Никому еще не удавалось отомстить Кингу. Это все равно что плевать в глаз дьявола и надеяться этим уничтожить его.– Способы найдутся. Только мне нужна помощь.В этот момент женщина, которая раньше вышла из лачуги, снова появилась на пороге. За ней вошел один из сыновей Чико, Теобальдо. Он смотрел на Моргана с нескрываемой ненавистью.– Боже, отец, о чем ты думаешь, зачем прячешь его здесь?– Здравствуй и ты, Теобальдо, – сказал Морган.Не отвечая на его приветствие, юноша продолжал.– Что он здесь делает, отец? Если Кинг узнает, что он вернулся и что ты скрывал его, он убьет нас всех, как он уже убил мою сестру, мать и брата.– Успокойся, – ответил Чико. – Наш друг был тяжело болен.– Я вижу. Жаль, что не умер. Но есть надежда, что умрет еще до того, как «хозяин» узнает, что ты помогал ему.– Я слишком стар и болен, чтобы бояться хозяина, – возразил Чико. – Если он завтра убьет меня, я буду только счастлив.Морган благодарно улыбнулся, принимая еще одну чашку «масато». Глядя на Теобальдо, он сказал:– Я очень тронут твоей благодарностью. Насколько я помню, ты из тех, кого я пытался спасти, за что меня привязали и избили кнутом. Наверное ты такой злой потому, что, тебя совесть загрызла.– Не говори мне о совести. – Он сплюнул Моргану под ноги. – Мы все восхищались вами. Молодые люди уважали вас. Когда вас вышвырнули из «каса бланка» за то, что вы отказали требованиям Кинга, мы все считали вас святым, героем. Но потом вы отвернулись от нас и вернулись к нему. Что случилось? Удилище вашего любовника оказалось недостаточно длинным на ваш вкус? И по этой причине вы в конце концов покинули его? Или, может быть, у вас скребет в одном месте и вы вернулись, потому что только хозяин может почесать там?В одно мгновение Морган вскочил со своего тюфяка. Отшвырнув чашку, он сгреб Теобальдо за рубашку и стал колотить его об стену.– Ты, негодяй, если бы ты не был родным сыном Чико, я бы убил тебя.– Так вы все отрицаете, сеньор?– Да, я все отрицаю. Я ни разу не позволил ему дотронуться до меня, ни разу.– Вы, наверное, чем-то околдовали его. Когда вы исчезли, он стал совершенно дикий, он вымещал свою злость на каждом мужчине, на каждой женщине и на каждом ребенке. Покажи ему, отец, что он сделал с тобой, только потому, что ты дружил с американцем. Покажи ему!Оглянувшись на Чико, Морган немного отпустил Теобальда и спросил:– О чем это он говорит, Чико?– Пустяки, мой друг…Оттолкнув Моргана в сторону, Теобальдо схватил отца и развернул его кругом. Он поднял его рубашку, обнажив раны.– Это нельзя назвать пустяком, а, Кейн? И это было только начало. Женщины и дети были изрезаны на куски, и все потому, что каким-то образом ты был с ними связан.Закрыв глаза, Морган сполз по стене вниз.– Наши раны едва затянулись, а теперь вы снова возвращаетесь сюда. Зачем? Почему вы не оставите нас в покое?– Ты называешь ежедневные побои, насилие и смерть от голода покоем? – спросил он.– Если мы выполняем его правила, работаем по его нормам и показываем ему свое уважение, он не трогает нас.– Так может говорить только сильный молодой человек, вроде тебя, Теобальдо, а что делать слабым, как твой отец? Что будет, если он не сможет выполнять норму? Этот день недалек. Будешь ли ты стоять и молиться о смирении, когда Кинг обольет твоего отца керосином и сожжет его живьем или может быть разрубит его на части и скормит его тело своим любимым ягуарам?– Наверное, вы можете предложить что-то другое? – усмехнулся он.– Возможно.– Я не желаю в этом участвовать. И мой отец тоже. Вы несете этим людям смерть, Кейн. Вы несете смерть всякому, с кем сталкиваетесь.– А Кинг не несет смерть? Долго ли вы будете позволять таким людям, как Кинг, грабить вас, лишать того, что сделало бы вас всех в сотни раз богаче, чем сам Кинг, мечтающий разбогатеть на каучуке? Кто, черт возьми, дал ему право прийти сюда и отнять землю, принадлежащую этим индейцам, да еще не только ограбить их, но лишить их гордости? Когда вы наконец подниметесь и потребуете то, что принадлежит вам по праву, Теобальдо? Этот каучук должен давать доходы вам, а не Кингу.– На стороне Кинга армия. Разве вы забыли? Никто не может прийти сюда или выйти отсюда без его ведома.Оттолкнувшись от стены, Морган сказал:– Я смог. Он снова упал на тюфяк, схватившись за ребра, потому что его пронзила боль. Чико торопливо подал ему еще одну чашку «масато», а он вытирал пот со лба рукавом. – Весь фокус в том, чтобы пробраться внутрь. Надо добраться до самого Кинга.– Но это невозможно. Он окружил себя стражей, его охраняют даже, когда он спит. Ну вы это знаете.– Да. – Морган сглотнул. – Я это знаю.– Тогда вы должны понимать, что к нему проникнуть невозможно, если только как следует не вооружиться и не действовать, как слаженный отряд.– Да.Морган наблюдал, как Теобальдо ходит взад и вперед. Наконец он остановился и еще раз посмотрел на Моргана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
встал перед ним и начал смотреть на него своими завораживающими голубыми глазами. Огонь и лед сияли в них попеременно. В одно мгновение они пылали, в другое замораживали – но всегда внушали ужас своей порочной красотой.– Морган, – сказал он тихо. – Мой дорогой Морган, ты должен знать, как глубоко я огорчен. У меня сердце разрывается при мысли о том, что сделают с твоей спиной. Избавь нас от этой пытки. Выдай тех, кого ты защищаешь, и пусть они сами страдают за свои преступления.Он не мог бы ответить, если бы даже и захотел. Его горло пересохло и сжалось от страха.– Морган, – сказал Кинг. – Посмотри вокруг себя. Разве хоть один из тех, кого ты защищаешь, выступил вперед и спас тебя от наказания? Они сознательно пользовались твоим великодушием и теперь хотят, чтобы ты страдал вместо них. Это потому, что они не друзья тебе, как ты думал. В то время как я… я бы избавил тебя от этого. Если бы мог – если бы я знал, что ты, в свою очередь, будешь по-другому относиться ко мне. – Он отодвинул волосы со лба Моргана назад своими прохладно-нежными пальцами. – Давай покончим с этим недоразумением. Мы оба прекрасно знаем, что дело вовсе не в этой банде лентяев. Мы все о них забудем, если ты согласен дать мне то, что я хочу… а именно самого тебя. Твою дружбу, верность, душу. А я даю тебе слово исполнять каждое твое желание. Любое. Ты получишь богатство, уважение, чувство собственного достоинства, дом и… и любовь. Я люблю тебя. Это испытание огорчает меня гораздо больше, чем ты думаешь.Морган посмотрел прямо в эти мертвые голубые глаза и прохрипел:– Убирайся к черту.Губы Кинга вытянулись в плотную тонкую линию.– Прекрасно. – Он повернулся на каблуках и пошел к дому. У двери он остановился, обернулся, помедлил, прежде чем войти. Морган смотрел, как порывом ветра поднялась пола его пиджака и взметнулись волосы, и на секунду чуть не поддался искушению окликнуть его – чуть не поддался…Но он не сделал этого. У него – своя гордость. Он берег свое достоинство – поскольку у него не было ничего другого. Всю свою жизнь он боролся за то, чтобы сохранить к себе самоуважение. Его часто обманывали и отвергали. Но умолял о пощаде он только раз в жизни – когда от него уходила мать, оставив его в одиночестве на ступенях сиротского приюта. Больше это не должно никогда повториться. Никогда. Даже тогда, когда капитан «Миндоро» привязал его к мачте и выпорол хлыстом за неподчинение, – он не умолял, не просил о пощаде и не будет делать это сейчас. Он видел лица стоящих вокруг, плачущих от жалости и от желания, чтобы эти страдания кончились. Он понимал, что уничтоженное достоинство оставляет от человека лишь оболочку; такие ходят, говорят, смотрят, как люди, но внутри они не что иное как жалкие презираемые «зомби».Он не будет просить о пощаде, он клянется Богом, что не уступит грязным домогательствам Кинга. Лучше умереть.Кинг ушел, его поглотил огромный дом; Морган продолжал смотреть на дверь, а тем временем страх забрался в его душу и сжал ее так, что ему трудно стало дышать.Первый удар бича рассек ему ягодицы, и раздвоенный конец обвился вокруг бедер, как змея, в опасной близости от половых органов, которые вжались в его тело от шока и боли. Его тело извивалось, и металлические браслеты впивались в руки с такой же болью, как и кнут. По мере того, как кнут взвивался в воздухе и снова рассекал его тело, агония боли нарастала. На лбу и шее проступили вены, потому что он тужился удержаться от крика. Он не доставит Чавесу этого удовольствия. Но удары продолжались, пока окружающий мир не окрасился в ярко-красный цвет, и его тело не начало рваться из своих металлических оков как бессмысленное животное, попавшее в зубья капкана.Между ударами он начал терять сознание. Каждый удар по его спине на короткий миг приводил его в чувство непереносимой боли. Боль накатывалась на него волнами, то приводя его в сознание, то отключая его. Потом удары прекратились, и кто-то облил его водой, чтобы он пришел в себя. Двор притих. Работники наблюдали с расстояния с печальными лицами, со сжатыми губами. Кинг оказался прав. Никто не осмелился выступить вперед и пострадать за свои собственные грехи.Он раскрыл глаза и вновь увидел Кинга, который сверлил его горящим взглядом.– Ты знаешь, чего я хочу, – сказал он. – Соглашайся, и это прекратится, Морган. Боли не будет.Морган висел на крючьях, захлебываясь собственной кровью. Он собрал все оставшиеся силы и плюнул кровью в лицо Кинга.– Отвяжите его, – послышались слова.Чьи-то жесткие руки освободили его истерзанные конечности, он стонал и тупо размышлял о том, не передумал ли Кинг в конце концов…Его поставили на руки и на колени и кто-то держал его за голову, потому что он был слишком слаб, чтобы держать ее самому. К нему приближался Чавес.– Морган, я хотел избавить тебя от этого, – донесся до него голос Кинга.Он зарычал и попытался встать, оттолкнуть грубые руки, что держали его. Страх внутри него подавил все остальное. Только не это. О Боже, только не это. Все что угодно, только не это…– Ты знаешь, чего я хочу, Морган. Ты мог бы избежать этого унижения. Ты знаешь, чего я хочу.– Ублюдок! – слово вырвалось со свистом, как у умирающего животного. Его начало рвать, и он не мог остановиться.– Ты знаешь, чего я хочу, Морган.– К черту!Кинг повернулся и пошел к дому, а Чавес начал расстегивать штаны и…– Ублюдок! – застонал Морган. Кинг не остановился.Он хотел вырваться из державших его рук, но у него не было сил и он все время падал в лужу из крови и рвоты. Он пытался отбиваться ногами, но его схватили за ноги, и…Он запрокинул назад голову и закричал:– Да! Да, будь ты проклят. Я сделаю все. Все! Это ты хотел услышать? Только пощади. Только не это. Лучше умереть, Рэнди. Ради всего святого, не позволяй ему надругаться надо мной.Когда Кинг вернулся к нему, по его лицу текли слезы. Он медленно снял пиджак и передал его Чавесу. Потом, подойдя к Моргану он обхватил его обеими руками, приподнял и прижал к своей накрахмаленной белоснежной рубашке, окрасившейся кровью, и сказал подручным:– Уберите от него свои грязные руки или я убью вас. Глава шестнадцатая – Сеньор Кейн, вы не слышите меня? Это я, Чико, сеньор. Вы не можете открыть глаза?Боль в голове становилась нестерпимой. Индейцы были правы. Какая-то лихорадка сжигала его мозг.– Сеньор Кейн, пожалуйста, постарайтесь услышать меня. Вы были без сознания три дня.Он с усилием открыл глаза, зажмурился от яркого света свечи где-то поблизости. Постепенно он различил окружающую обстановку. Сначала он увидел потолок из необожженного кирпича и стены, по которым несколько ящериц, виляя хвостами, разбегались в темные углы. Потом появилось лицо старика, его шея и плечи. Из-за его спины на Моргана смотрели тревожные глаза индейской женщины. Чико подложил руку под голову Моргана и приставил к губам чашку:– Пейте, мой друг. Это всего лишь жидкий суп, но он даст вам силу.Он попытался отвернуться, он знал, что каждая съедобная крошка у «серингерос» была на счету, принять еду значило у кого-то отнять ее.– Вы должны есть или вы умрете.– Пусть лучше я, чем вы, – удалось ему ответить.– Вы совсем не изменились, – сказал Чико.– В таком случае, ты знаешь, что я не буду есть вашу пищу.– Это самая малость, что я могу сделать для вас. Я обязан вам своей жизнью. А теперь выпейте суп и облегчите мне тяжесть вины, которую я ношу уже много месяцев. Вот так. Хорошо. Эта женщина очень скверная повариха, но суп наполнит ваш пустой желудок.Суп был горький на вкус, но он проглотил его, не жалуясь. Когда он с ним покончил, Чико протянул чашку с масато и приложил ее к губам Моргана.– Это успокоит головную боль.Чико был прав. Вскоре он почувствовал себя немного лучше. Суп придал ему силы. Он смог сесть, прислониться к стене и изучить окружающую обстановку, вернее то, что он мог увидеть в полутьме: земляной пол, несколько горшков, несколько соломенных матрасов, брошенных в угол. Запах нечистот проникал в воздух, мотылек вился вокруг свечи, установленной рядом с его тюфяком.Чико Инохоса был «кабокло», в нем текла португальская и индейская кровь. Кинг нанял его и его семью пять лет тому назад, когда был в Лиме, и наобещал, что и сам старик и его жена, трое сыновей и дочь забудут, что такое нищета. Через месяц после прибытия на плантацию, его жену на его глазах забили до смерти палками за то, что она не выполнила дневную норму. А за то, что один из его сыновей попытался бежать от Кинга через джунгли, его дочь привязали к столбу, у которого она была изнасилована не меньше чем двадцатью мужчинами, потом облита керосином и сожжена заживо.– Когда я увидел вас, стоящим в дверях, донесся до него голос Чико, хриплый из-за дыма, которым он был вынужден дышать каждый день, – я подумал, что это призрак. Нам сказали, что вас поймали в Манаосе и убили. Жильберто де Куэйрос размахивал перед нами отрезанной мошонкой, говоря, что она ваша.Морган усмехнулся и еще немного отпил «масато».– Наверное, найдется не один десяток мужей, которые хотели бы поставить себе в заслугу эту чудесную операцию, но я счастлив огорчить их, потому что все мое – при мне.Рот Чико раскрылся в улыбке.– Зачем вы вернулись?– Чтобы отомстить.– Никому еще не удавалось отомстить Кингу. Это все равно что плевать в глаз дьявола и надеяться этим уничтожить его.– Способы найдутся. Только мне нужна помощь.В этот момент женщина, которая раньше вышла из лачуги, снова появилась на пороге. За ней вошел один из сыновей Чико, Теобальдо. Он смотрел на Моргана с нескрываемой ненавистью.– Боже, отец, о чем ты думаешь, зачем прячешь его здесь?– Здравствуй и ты, Теобальдо, – сказал Морган.Не отвечая на его приветствие, юноша продолжал.– Что он здесь делает, отец? Если Кинг узнает, что он вернулся и что ты скрывал его, он убьет нас всех, как он уже убил мою сестру, мать и брата.– Успокойся, – ответил Чико. – Наш друг был тяжело болен.– Я вижу. Жаль, что не умер. Но есть надежда, что умрет еще до того, как «хозяин» узнает, что ты помогал ему.– Я слишком стар и болен, чтобы бояться хозяина, – возразил Чико. – Если он завтра убьет меня, я буду только счастлив.Морган благодарно улыбнулся, принимая еще одну чашку «масато». Глядя на Теобальдо, он сказал:– Я очень тронут твоей благодарностью. Насколько я помню, ты из тех, кого я пытался спасти, за что меня привязали и избили кнутом. Наверное ты такой злой потому, что, тебя совесть загрызла.– Не говори мне о совести. – Он сплюнул Моргану под ноги. – Мы все восхищались вами. Молодые люди уважали вас. Когда вас вышвырнули из «каса бланка» за то, что вы отказали требованиям Кинга, мы все считали вас святым, героем. Но потом вы отвернулись от нас и вернулись к нему. Что случилось? Удилище вашего любовника оказалось недостаточно длинным на ваш вкус? И по этой причине вы в конце концов покинули его? Или, может быть, у вас скребет в одном месте и вы вернулись, потому что только хозяин может почесать там?В одно мгновение Морган вскочил со своего тюфяка. Отшвырнув чашку, он сгреб Теобальдо за рубашку и стал колотить его об стену.– Ты, негодяй, если бы ты не был родным сыном Чико, я бы убил тебя.– Так вы все отрицаете, сеньор?– Да, я все отрицаю. Я ни разу не позволил ему дотронуться до меня, ни разу.– Вы, наверное, чем-то околдовали его. Когда вы исчезли, он стал совершенно дикий, он вымещал свою злость на каждом мужчине, на каждой женщине и на каждом ребенке. Покажи ему, отец, что он сделал с тобой, только потому, что ты дружил с американцем. Покажи ему!Оглянувшись на Чико, Морган немного отпустил Теобальда и спросил:– О чем это он говорит, Чико?– Пустяки, мой друг…Оттолкнув Моргана в сторону, Теобальдо схватил отца и развернул его кругом. Он поднял его рубашку, обнажив раны.– Это нельзя назвать пустяком, а, Кейн? И это было только начало. Женщины и дети были изрезаны на куски, и все потому, что каким-то образом ты был с ними связан.Закрыв глаза, Морган сполз по стене вниз.– Наши раны едва затянулись, а теперь вы снова возвращаетесь сюда. Зачем? Почему вы не оставите нас в покое?– Ты называешь ежедневные побои, насилие и смерть от голода покоем? – спросил он.– Если мы выполняем его правила, работаем по его нормам и показываем ему свое уважение, он не трогает нас.– Так может говорить только сильный молодой человек, вроде тебя, Теобальдо, а что делать слабым, как твой отец? Что будет, если он не сможет выполнять норму? Этот день недалек. Будешь ли ты стоять и молиться о смирении, когда Кинг обольет твоего отца керосином и сожжет его живьем или может быть разрубит его на части и скормит его тело своим любимым ягуарам?– Наверное, вы можете предложить что-то другое? – усмехнулся он.– Возможно.– Я не желаю в этом участвовать. И мой отец тоже. Вы несете этим людям смерть, Кейн. Вы несете смерть всякому, с кем сталкиваетесь.– А Кинг не несет смерть? Долго ли вы будете позволять таким людям, как Кинг, грабить вас, лишать того, что сделало бы вас всех в сотни раз богаче, чем сам Кинг, мечтающий разбогатеть на каучуке? Кто, черт возьми, дал ему право прийти сюда и отнять землю, принадлежащую этим индейцам, да еще не только ограбить их, но лишить их гордости? Когда вы наконец подниметесь и потребуете то, что принадлежит вам по праву, Теобальдо? Этот каучук должен давать доходы вам, а не Кингу.– На стороне Кинга армия. Разве вы забыли? Никто не может прийти сюда или выйти отсюда без его ведома.Оттолкнувшись от стены, Морган сказал:– Я смог. Он снова упал на тюфяк, схватившись за ребра, потому что его пронзила боль. Чико торопливо подал ему еще одну чашку «масато», а он вытирал пот со лба рукавом. – Весь фокус в том, чтобы пробраться внутрь. Надо добраться до самого Кинга.– Но это невозможно. Он окружил себя стражей, его охраняют даже, когда он спит. Ну вы это знаете.– Да. – Морган сглотнул. – Я это знаю.– Тогда вы должны понимать, что к нему проникнуть невозможно, если только как следует не вооружиться и не действовать, как слаженный отряд.– Да.Морган наблюдал, как Теобальдо ходит взад и вперед. Наконец он остановился и еще раз посмотрел на Моргана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48