Сара вжалась в него, и он еще крепче обхватил ее, еще яростнее целовал, пока дрожь, подобно току, не сотрясла ее. И тогда он отшвырнул девушку и стал ждать возмездия – пощечины, вероятно. Но ничего не произошло. Сара лишь растерянно моргала, и дождь струился по ее лицу.– Довольна? – хмыкнул Морган. – Получила? А теперь убирайся к черту и благодари свои звезды, что тебе повезло и я не отнял у Нормана право на эту твою окаянную девственность в первую вашу брачную ночь.Он ушел и не оборачивался, пока не скрылся в темной алее, окружавшей тропку. Там он, обхватил ствол акации, сполз на землю и так вдавился лицом в иззубренную кору, что кровь, мешаясь с дождем, заструилась по щеке, пока наконец боль внизу живота не унялась вместе с желанием молнией метнуться обратно под разверзшееся небо, швырнуть Сару на землю и показать ей буквально, что значит желать за пределами разума, что значит хотеть ее так, что можно отдать последнюю каплю гордости за одну только возможность коснуться ее, хоть на миг.Ползли минуты, и, наконец, Моргану удалось снова овладеть мыслями и телом; и тогда, надвинув шляпу на глаза, он ссутулил плечи, стараясь как-то укрыться от небесного водопада, и пошагал вниз, к реке. Оглянулся он лишь однажды – и это была ошибка. Крошечная фигурка Сары, темный силуэт на фоне очага, была обращена к нему, Морган заколебался, но, сжав зубы, пошел дальше и скрылся во тьме.Сара видела, как Морган скрылся среди деревьев, терзаемых ветром, выхватываемых из тьмы вспышками молний, а внутри ее поднимался и закручивался в горячий водоворот мятеж чувств. Девушка не могла шелохнуться. Она чувствовала, как сердце колотится в горле, в висках, и – вот ведь странно – даже на кончике языка. Пальцы покалывало.Как мог он просто уйти, когда весь мир ее опрокинулся? Прикрыв глаза, Сара потрогала набухшие губы, сознавая, что никогда еще за всю свою жизнь не чувствовала себя настолько сверхъестественно живой, будто дух, освобожденный от смертных уз.Никогда. Никогда еще она не чувствовала себя так. Теперь она знала, что между ними что-то есть, что-то пляшущее вокруг них, вспыхивающее, как молния. Может быть, оно и раньше было, с той первой ночи, когда Морган Кейн подхватил ее на руки. Нет, она и вообразить не могла. И бессмысленно продолжать списывать реакцию на его присутствие, на злость или раздражение, или – как это ни смешно – на восхищение, основанное на идиотской вере в то, что он мифический бото.Ввалился индеец и уронил к ее ногам тюк с вещами, разноцветные женские наряды рассыпались по грязному земляному полу. Юноша кинулся сгребать одежду, но Сара с отсутствующей улыбкой выпроводила его, встала на колени и сама принялась подбирать вещи. Дневник лежал раскрытый, и запись в нем напомнила девушке, что у нее нет права думать о другом мужчине. Она обручена с Норманом.Сара захлопнула дневник и закрыла глаза. Волшебное ощущение эйфории исчезло, осталась только головная боль. Губы саднило, словно в напоминание о том, что она только что совершила тягчайший из грехов.Но ведь это не так! Ведь они с Норманом отнюдь еще не обвенчаны. К тому же, вероятно, этого больше не повторится. Сара проследит, чтобы этого не повторилось. Она будет держаться от Моргана как можно дальше и…– Кого я обманываю, – вслух спросила она себя. – Этот человек притягивает меня с той самой ночи, как мы впервые встретились с ним в той ужасной, душной лачуге. Притягивает было преуменьшением. Приковывает. Очаровывает. Возбуждает. Отравляет. Не выходит из головы! Все то, что она полагала, должен был бы вызвать в ней Норман, но, увы, не вызывал. И девушка убедила себя, что подобные чувства существуют лишь на страницах любовных романов – из тех запретных, что школьницы читают по ночам при свете свечи. Она оберегала свое чувство тихого уважения к Норману и обращала внимания на тайное желание фейерверков, звезд и сказочных снов, запрещая себе даже думать об этом.Порыв ветра обдал Сару брызгами дождя с улицы и вернул ее мысли к тусклой действительности. О чем она размечталась? Что возомнила? И просто из-за того, что Морган поцеловал ее, просто из-за того, что почва ушла у нее из-под ног, нельзя же считать, что она влюблена, и тем более это не значит, что Морган в нее влюблен. К тому же, он привык, что женщины лезут к нему в руки. И она позволила себе попасться в ту же ловушку, что и другие, а теперь он, несомненно, стоит там под дождем и смеется над ней. Он ведь тысячи женщин целовал так, как поцеловал ее. Сердце защемило от тоски, от собственной глупости, от смущения и вины. И ей захотелось, чтобы Морган сию же минуту вошел и поцеловал ее.Морган и Генри с индейцами тронулись до рассвета. Дождь бил по плечам и спинам, и каноэ ползли по реке со скоростью улитки. Изредка воздух сотрясали приглушенные раскаты грома. То и дело прохудившееся небо будто газоразрядной лампой освещалось отсветами молний, пробивавшимся сквозь листву.Уровень воды в реке поднимался. Где раньше было спокойное мелководье, бурлила вода, смешанная с песком, смытым с отмелей. Въедаясь в нависшие песчаные берега, река слизывала деревья и кустарник, и они беспорядочно кружились в бурных, потоках, сливались и образовывали плавучие острова, подобные тому, на который налетел «Сантос».Чтобы избежать столкновения путникам приходилось держаться середины потока. Но и здесь подстерегало немало опасностей, и несколько раз лодки чуть не затягивало в водоворот.Наконец, справившись с очередным неистовым шквалом, Морган отдал приказ причаливать к берегу. Маневр этот казался невыполнимым, так как вода у берегов ревела и разбивалась о торчащие коряги, которые, как нож, вонзались в днище их каноэ. Морган вынужден был голыми руками уцепиться за низко свисавшую ветвь. Колючки впились в ладони, но он сжал зубы и удерживал каноэ, пока Генри не выбрался на берег и не закрепил его канатом. Они вдвоем выволокли каноэ на прибрежный склон и скатились вниз по мокрой жиже, чтобы помочь выбраться остальным.Большинству удалось выбраться невредимыми. Но два каноэ так и уплыли вниз по реке кверху днищем, как свидетельство коварства ее стремнин. Сгибаясь под ударами дождя, Морган направился к собственной посудине, лежащей кверху острым, как бритва, килем, спотыкаясь о поваленные деревья и торчащие из грязи переплетенные корни.Проклятая Сара Сент-Джеймс! Будь она еще трижды проклята за то, что превратила его в труса, который скорее убежит, чем признает тот факт, что влюблен в нее. И ведь только он решился испытать судьбу, сразиться с Кингом и умереть, тут же появляется Сара – воплощение всего самого нежного, самого прекрасного и невинного, что он только мог представить в любящей женщине… в женщине любящей его. Но она любит другого. «Дьявол! – Морган ударил кулаком по грязи. – Дьявол!»Им кое-как удалось соорудить навес из ветвей пальмы и папоротника. Они забрались под него и тут же уснули, как мертвые. Постепенно буря утихла, но дождь продолжал моросить весь остаток дня и всю ночь. Где-то под утро стук дождя прекратился и их обдала волна влажного жара. Понемногу стали оживать джунгли. Со дна флоресты клубами поднимался конденсирующий пар, такой же мокрый, как и недавний дождь.Может быть, Моргана разбудил хруст ветки, а может, он проснулся от духоты, из-за которой зачесалась кожа и разболелись пораненные ладони. Постепенно он уловил поблизости какое-то странное движение, гул приглушенных голосов. Усталый и сонный, он попытался вспомнить, не перебрал ли вчера виски. Потом стал вспоминать, где он, повертел головой и застонал. Все тело болело. Во рту пересохло. Необходимо было выпить и закурить. Совершенно необходимо.Кто-то пнул его сапогом по ребрам, и весьма неласково. Щурясь от света, он приоткрыл глаза. И поверх наведенного на него дула ружья увидел Сару.– Доброе утречко, – елейным голоском сказала она. Еще поднапрягшись, Морган различил позади нее Кана с Генри. Все они смотрели на Моргана, как на пиявку.Одетая наконец-то в бриджи, заправленные в высокие сапоги, и в свободную рубаху с закатанными по локоть рукавами, Сара с неистовым бешенством взирала на предателя.– Ты, змеюка! – сказала она. – Свинья! Ты думал, я дам тебе улизнуть? Ты что, искренне считал, что я позволю тебе отправиться в Жапуру без меня?Опустив на землю больную голову и прикрыв глаза, Морган почувствовал, что радость от одного вида Сары лишила его сил. Но тут же до него дошла вся суровая реальность обстоятельств, в которые он попал, и ответственности, которую он несет за ее безопасность.– Слушай, – выдавил он, – будем же благоразумны.– Благоразумны?! – Морган вздрогнул. – Да в тебе вообще разума ни капли! Это моя экспедиция, а ты, похоже, вознамерился потерять меня по дороге. Я желаю знать, почему.– Великодушнейше прошу извинить меня за то, что мне небезразлично, жива ты или нет.Морган открыл глаза. Лицо Сары казалось обескровленным и измотанным. Выглядела она совсем иной, и, несмотря на высокомерно задранный подбородок, казалась крайне испуганной и настороженной, а также странно обиженной. Глядя на дуло винтовки, по-прежнему уставленной ему прямо под нос, он сказал:– Сара, Жапура – не место для женщины.– До сих пор я неплохо справлялась.– Уж не знаю, как ты там добралась сюда вверх по реке в эту бурю, но это покажется приятной прогулкой по сравнению с тем, что будет дальше. По сравнению с пешим переходом по Жапуре, преисподняя покажется курортом, а если мне не веришь, спроси у Генри. – Нахмурившись, он обратился к пигмею. – Чего молчишь, Лонгфелло? Сказал бы ей.– Он прав, – отозвался Генри. – Нельзя нам было пускать вас. Надо было заставить вас остаться в Сантареме… В Джорджтауне, если уж на то пошло. Мы просто самодовольные свиньи; и нет нам оправдания, кроме того, что нам очень приятно было ваше общество. Мы хотели, чтобы вы подольше побыли с нами, и рисковали при этом вашей жизнью. И приносим за это свои извинения.Она перевела взгляд с Генри на Моргана, но обращалась к Генри:– Насчет вас, сэр, я охотно верю, но никак не насчет этого. – И она указала «этого», ткнув под нос Моргану. – Этот меня терпеть не может. За последние пару недель он это более чём убедительно показал. Ну, хорошо, – обратилась она к Моргану, – Положим, когда-то ваше расположение казалось мне значимым; а теперь мне глубоко наплевать, нравлюсь я вам или нет. Но вот что я вам скажу: я доберусь в Жапуру и без вашей помощи. Этот ублюдок Кинг убил моего отца, и я исправлю дело, пусть даже ценой своей жизни.– А вот это непременно. Из Жапура вам живой не выбраться.– Выберусь, потому что возьму вас с собой. Вы там уже побывали однажды. Выбрались же? И еще раз выберетесь. Я же знаю, что сможете!Закрыв лицо руками, Морган застонал. Затем сел. В окружении дикарей, на лицах которых читалось все, что угодно, – от злобы и подозрительности до правоверного обожания, – что еще ему оставалось, чтобы не расхохотаться от абсурдности происходящего? Наконец он поднялся на ноги, очистил от листвы набрякшие влагой бриджи, соскреб с сапог налипшую глину. И только после этого снова обернулся к Саре.Отстранив ружье, Морган подошел к ней. Девушка отпрянула, яркие глаза расширились, губы приоткрылись. На мгновение его захлестнуло желание взять в ладони ее лицо, и впиться в ее рот, и любить его до тех пор, пока Сара, как в тот раз на ночной террасе в доме своего отца, не начнет отбиваться от него… Вместо этого, он сгреб девушку в охапку и тряс до тех пор, пока она не охнула и не посмотрела на него с такой странной тоской, что Морган невольно задумался над природой ее гнева.– А что с вами будет, Сара, если меня убьют?– Но ведь не убьют. Я верю, что вы проведете нас через все это…– Верите? Сара, я не Господь Бог! Я не умею являть чудеса, кто бы вам чего ни рассказывал!– Но мой отец верил в вас, и эти люди тоже верят. Морган в отчаянии отвернулся и отошел к выступающем над рекой камню. Он долго смотрел на обманчиво спокойную гладь воды, потом, наконец, повернулся к Саре. Девушка ждала тихо и настороженно, на лице ее смешались надежда и отчаяние.– Ну пожалуйста, – сказала она, голос ее трепетал от избытка чувств. – Мы же без вас не справимся, Морган.Морган покачал головой. Ей нужен герой, а он не герой. Господи, если б она только знала!Сара подошла к нему, положила ладонь ему на руку, и Морган заметил, что пальцы у нее такие же затекшие, как у него. Он взял ее ладонь и увидел, что она вся натерта.– Весло, – объяснила Сара. – Я помогала Кану грести. Морган накрыл ее ладонь своей, легонько погладил подушечкой большого пальца ободранную кожу.– Вы ведь могли утонуть, – сказал он ей.– Но не утонула ведь.Снова отвернувшись к реке, Морган увидел, как большая черная птица взлетает с мелководья и скрывается в ветвях, он тосковал по прохладной чистой воде вместо протухшего пойла для утоления жажды, по целому миру вещей, которых у него никогда не будет – и главным образом, по любви красивой женщины.– Сделаете? – с тревогой спросила Сара.– Да, – устало ответил он. – Сделаю.Прежде чем Морган успел увернуться, девушка обхватила его сзади и прижалась лицом к его спине.– Как мне вас отблагодарить? – спросила она. Вспоминая их поцелуй позапрошлой ночью, Морган лукаво улыбнулся сам себе.– О, уж это я придумаю, – шепотом ответил он.– Вы чудесный.Дыхание девушки касалось его кожи. Морган закрыл глаза и сглотнул. «Чудесный…» Глава десятая Уровень воды в реке продолжал подниматься из-за сильных ливней вдоль склонов хребта Сьерра Тапирапеко, по которому Бразилия граничила с Венесуэлой. Постепенно вода все больше поглощала землю прямо на глазах путешественников.Тишина и хмурость природы становились просто невыносимыми. Заговорить означало бы потревожить ее покой самым непочтительным образом. Они ловили себя на том, что перешептываются, но даже этим, казалось, они нарушают хрупкое равновесие в окружающем мире. Постепенно путешественники перешли на язык жестов и даже из лодки в лодку сигналы подавали руками, что было не лишено разумности уже потому, что по берегам они стали замечать следы индейцев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48