– Принеси мне тот нож, пожалуйста… то есть, конечно, если ты теперь в состоянии, старик. Настоящий вождь. Может, попробуешь остальных успокоить? Они, похоже, верят, что если Морган умрет, то и они умрут вместе с ним. Вроде как не сумели уберечь его от злых духов. Ты к этой сплетне случайно руку не приложил, а, вождь?Кан подобрал лежащий у костра нож Моргана. Он принес его, как пьяный. Вблизи было видно, что бронзовая кожа его покрыта пленкой пота, он что-то напевал себе под нос. Генри, улыбаясь Моргану, сказал.– Попробуй не обращать на него внимания, и, может быть он уйдет.Морган не находил в происходящем ничего смешного. Ему было слишком больно. Одна сторона лица и шеи распухла так, что казалось, сейчас лопнет. Правая рука – от пальцев до плеча – увеличилась в объеме раза в два. Когда срезали рукав, он с первого взгляда увидел то, чего боялся больше всего. В нее попала инфекция.– Морган, я хочу, чтобы ты выслушал меня очень внимательно, – донеслись до него спокойные слова Генри. – Думай о чем-нибудь приятном. Представь перед собой самое прекрасное, что ты знаешь, и не отвлекайся от него ни на секунду. Способен ты на это?Морган перевел взгляд на Сару. Он ожидал от нее жалости; может быть, отвращения к его обезображенному лицу. Боялся увидеть истерику. Без сомнения, она либо упадет в обморок, либо ее вырвет; в крайнем случае, она извинится и отойдет. Он и вообразить не мог, что девушка возьмет его здоровую руку и крепко прижмет к своей груди. Она улыбалась ему, и на лице ее отражался свет пламени костра. Морган был поражен, его захлестнула волна восхищения и благодарности, какую он редко испытывал к другому человеческому существу.– Морган, мне придется в нескольких местах разрезать отек.Сара еще крепче сжала его руку. Улыбка ее стала чуть менее безоблачной, более сострадающей и чуть плаксивой. Но она по-прежнему прижимала его к себе, будто это его присутствие дает ей силу, а не наоборот.Морган вгляделся в ее лицо при первом же прикосновении ножа к телу.Где-то там, за стеной огня и боли, он слышал пение Кана.Морган сжал зубы, чувствуя, как тело его непроизвольно дернулось. Он, как мог, постарался не слишком крепко впиться в ладонь Сары, чтобы не сделать ей больно. Она такая хрупкая.Адское пламя внутри вспыхнуло с новой силой, и боль рванулась изнутри, раздирая глотку, как поророка.Он пытался не оторвать себе голову.Тело скрутило, и в мозгу вспыхнул ослепительный огонь.Кто-то звал Сару.Кто-то кричал и звал Сару.И следом тьма уволокла его в пучину небытия – и где-то глубоко в черноте раздавалось пение.Сара не отходила от спящего Моргана. Она обмывала его горящую в лихорадке кожу, иногда обмахивала его папоротниковой ветвью, чтобы ему было чуть свежее и легче. Луна уже покинула зенит, когда девушка, наконец, осторожно положила руку Моргана ему на грудь и вернулась к остальным.Ночь представляла собой узор из непроглядных теней и живых оранжевых отсветов костра. Кан выпил отвар и вошел в наркотический транс, после чего ритуально высасывал из Моргана заразу и выплевывал ее в ночь. Теперь он лежал обессиленным мешком на ступенях церкви. Остальные глядели в костер, темные лица их были сосредоточенны.Генри покинул свое место на паперти и поспешил ей навстречу.– Вы в порядке? – спросил он.– Очень устала.– Я постелил вам внутри. Подумал, может быть, вам захочется уединиться после всего. Не знаю, спасет ли это от москитов, но в остальном…Сара повернулась и пошла вверх по ступеням. Она слышала, как сзади прошаркал Генри, помедлил у дверей и вошел вслед за ней. Гамак был подвешен к стропилам церковных сводов и обмотан москитной сеткой. С некоторым трудом девушка закатилась в постель, и Генри поспешил прикрыть ее сетью, ласково подоткнув края, чтобы не сползала. Девушка долго и пристально смотрела на него, наконец решилась.– Он умрет? – спросила она.– Морган? Умрет? Да он же бото, не забыли?– Он умрет?– Конечно, нет. Я ему не дам. Он же мой единственный друг. Не забыли?Девушка прижала раскрытую ладонь к сети. Генри положил на нее свою.– Поклянитесь мне, – взмолилась Сара.– Припарка вытянет яд, и опухоль спадет. Но это может занять некоторое время. А если уж ничто не поможет, мы позволим вождю сделать еще один заход. Старина, похоже, знает, что к чему. – Он издал тяжелый вздох. – А вы поспите немного. Чертовские деньки у нас выдались. Спокойной ночи, Сара, милая моя.Он повернулся и направился к выходу из миссии, но у дверей остановился и обернулся. Фигурка его смутно чернела на фоне отсветов костра.– Сообщите мне, если будут какие-то изменения, – попросила девушка.– Обязательно. А теперь спите, Сара.Генри немного постоял, будто стараясь убедить ее, что все хорошо. Потом беззвучно вышел. Сара повернулась на бок и подняла взор на затемненное стекло, на Деву Марию, чье доброе лицо было освещено луной. За последние дни или часы семя сомнения и раскаяния вызрело в ней, опрокинув ее систему ценностей и взглядов. Господи милостивый, все они так беззащитны, будто младенцы, которых швырнули в море жизненных трудностей, чтобы они сами боролись за себя. Они слабы и уязвимы, как новорожденные ягнята перед стаей волков. Они вышли из сердца цивилизации, где единственный враг человеку – он сам, и ступили в мир, населенный опасностями, которые порой даже и не видны невооруженным глазом. Смерть реальна. И поджидает, спрятавшись под каждым листом, каждым камнем, каждым всплеском воды. Как стремительно и неожиданно возникла она, чтобы нанести свой удар. И это может повториться уже завтра. Или даже этой ночью.Поежившись, Сара обшарила глазами все темные церковные углы. Москитная сетка пошевелилась от ветра, залетевшего в незастекленные окна. Незнакомые шорохи раздались где-то совсем рядом, и сердце ее стало рисовать картины нападения дикарей или хищников, внезапно незамеченными выскользнувших из леса.Потом, с явным облегчением, девушка поняла, что это всего лишь шелест листьев на ветру.Закрыв глаза, она пробовала сосредоточиться на приятных воспоминаниях об Англии, о своем женихе, о своем будущем в качестве леди Шефилд. Как ни смешно, но теперь, лежа без сна в забытых Богом джунглях, Сара пыталась припомнить лицо своего жениха – и не могла. Единственным воспоминанием, снова и снова приходившим на ум, оказывались эти серо-стальные глаза и откровенно чувственные губы. И руки, от которых плоти становилось так жарко, будто не руки это, а экваториальное солнце обжигает ее, лаская. Что, впрочем, случалось не часто. Гораздо реже, чем ей хотелось бы.Морган как-то так смотрел на женщину, что она начинала чувствовать себя желанной. Не просто красивой, но прекрасной до полной остановки сердца. Будто она – единственная женщина, оставшаяся в живых на планете. От этой мысли Сара улыбнулась. Она представила, что, случись так, Морган не был бы таким неприступным. Скорее, он подхватил бы ее на руки, как тогда ночью, под дождем. Одна только мысль об этом заставила кровь быстрее течь по жилам, дыхание сперло, сердце забилось у горла.В своем горе девушка дала обет, что если ей еще суждено будет увидеть Моргана, то она на время забудет о своих чувствах к Норману, и попробует выяснить, какие же эмоции вызывает в ней американец. Сара уже почти – хотя и не вполне – пришла к ошеломляющему заключению, что еще немного, и – если она не будет соблюдать осторожность – вполне может влюбиться в Моргана.Она устало слезла с постели и пошла к дверям миссии. Генри стоял рядом с Морганом, одной рукой придерживая ему голову и пытаясь напоить его из чашки.– Пожалуйста, – умолял Генри, – ну, выпей же хоть чуть-чуть. Если не ради себя, то ради меня или Сары. Ты нужен нам, Морган. Мы не дадим тебе умереть.Сара закрыла глаза и прислонилась головой к стене. О да, она может полюбить его и все, что он собой являет. Морган стоит за свободу от того рода условностей, которые она втайне находила тягостными еще в Англии. Само его присутствие несло с собой освобождение человеческого духа. Морган заставил ее почувствовать себя живой – впервые за всю жизнь настолько живой.И что же, Господи, ей теперь делать?Выздоровление Моргана иначе как чудесным назвать было трудно. За три дня бальзам, который составил Генри, вытянул из его тела муравьиный яд и инфекцию. Отек прошел совершенно, и мало что напоминало о страшном испытании, выпавшем на его долю, когда больной поднимался с постели, чтобы умыться или сделать что-нибудь по лагерю. Силы постепенно возвращались к нему.Утром четвертого дня Сара поднялась и отправилась к потоку, протекавшему позади миссии, желая обмыть с себя пот и грязь. Генри и Морган заверили ее, что пираний в этой речке не водится, но чтобы спуститься к воде, необходимо было продираться сквозь заросли, и одному Богу известно, что в них могло обнаружиться.Однако же со дня на день Морган окрепнет настолько, что пора будет пускаться в путь, и хотя они с Генри и намекали ему, что им гораздо приятней было бы забыть об этом опасном предприятии и вернуться домой, Морган непреклонно настаивал на его продолжении. Так что, Саре так и так вскоре предстояла встреча с джунглями. Какая разница – днем раньше, днем позже…Девушка собрала мыло, щетку, чистую пару чулок, увязала все это в рубашку и вышла из церкви. Ни Моргана, ни Генри, ни Кана поблизости не было. Сара добралась до потока, на котором была устроена купальня, стянула с себя одежду и вошла по плечи в воду.Это было великолепно! Закрыв глаза, она подставила лицо солнцу и попыталась вспомнить, испытывала ли когда такое наслаждение. Девушка скоблила и мылила тело, волосы, пока не почувствовала, что сияет, и собиралась уже выходить из воды и одеваться, но вдруг услышала голоса. Она посмотрела в одну сторону, в другую – никого. Может быть ей чудится? На всякий случай Сара решила побыстрее одеться и возвращаться в лагерь. Она и так уже провозилась слишком долго…Раздался громкий треск ломающихся ветвей – и в воду вместе с неожиданно обломившимся суком рухнули Генри и Морган. Сара завизжала и попятилась, настолько ошарашенная, что даже забыла о своей наготе, пока парочка подглядывающих не вынырнула, фыркая и отдуваясь, и не приклеилась взглядом к ее анатомическим подробностям. Сара с негодованием взирала на негодников.– Господи, вы же меня напугали до смерти! – крикнула она.По лицу Моргана струилась вода, черные волосы залепили глаза, он заметил, что Генри все никак не подгребет, и за руку подтянул его повыше и поставил на ноги.– Извините, – хором сказали они.– Вы что там наверху делали?– Мы услышали, что кто-то идет, – начал Генри.– И решили, что спрятаться больше некуда, – закончил Морган.– Так вы там все это время прятались, пока я…Они кивнули. И только в этот миг Сара осознала, на что же именно они так уставились. Как можно непринужденнее она прикрыла груди руками и повернулась к ним спиной, сгорая от смущения.– Если вы не возражаете, я хотела бы одеться.– Я не возражаю, – услышала она голос Моргана. – А ты как, Генри?– Абсолютно не возражаю. Одевайтесь, дорогая моя, мы вам мешать не будем.– Одна! – уточнила она.– О!– Ну, в таком случае…Девушка услышала невнятный ропот разочарования, затем громкий плеск.– Говорил же тебе, этот сук не выдержит, а ты – «выдержит, выдержит».– Клянусь Иовой, мне это вообще непонятно.Через какое-то время Сара вновь услышала треск кустов, потом стало тихо. И все же она чувствовала, что не одна. Она оглянулась через плечо. Там, прислонившись к дереву, весь мокрый, стоял Морган, одежда прилипла к его телу, руки он сложил на груди и наблюдал за ней.– Ну, – спросила она. – Для одного дня не достаточно ли на меня, поглазели?– Не очень-то вы выглядите смущенной.– О? А как же я выгляжу?– Мокрой. Обнаженной. И чертовски соблазнительной. Девушка покачала головой, и высыхающие волосы разметались по раскрасневшемуся лицу.– Так, должно быть, выглядела Ева в саду Эдема, – продолжил свою мысль Морган.– Послушайте, мистер Кейн, если бы я не знала вас так хорошо, я решила бы, что вы романтик.– А если бы я знал вас похуже, то решил бы, что вы дожидаетесь, чтобы я вошел в воду и занялся с вами любовью.– А как я, интересно, выйду, если вы смотрите?– Я для вас не опасен, Сара. По крайней мере, до тех пор, пока вы любите другого.Она нахмурилась.– Ведь вы любите Нормана? Я не заблуждаюсь? Время тянулось, а Сара в пугающей нерешительности слепо смотрела поверх воды и пыталась совладать с чувствами. Все эти дни она задавала себе именно этот вопрос. А теперь тот, кто навеял ей эти сомнения, требует от нее ответа.– Сара? – раздался голос сзади, но теперь он уже был гораздо ближе. Дыхание перехватило – Морган положил ладонь ей на плечо. – Сара, вы мне не ответили.– Ну, пожалуйста, – голос ее дрожал. – Я же не могу.– Так вы не знаете? Как же так? Мужчину либо любят, либо нет.Девушка резко обернулась, намереваясь осадить его, но слова застряли у нее на губах. Она не смогла издать ни звука, увидев, как вода ласкает его бедра, стекает по густым волосам, блестит на плечах. Она смотрела, как глаза его из огненно-серебристых превращаются в серо-стальные, и почувствовала себя привороженной, потрясенной пробуждением к тому, что слишком страшно было бы проигнорировать – и слишком опасно признать…Ладони его скользнули по ее шее к лицу – и выше, пальцы Моргана вошли в ее волосы, и со стоном отчаяния она поняла, что не может больше бежать от необходимости того, что он в ней пробуждает. Не может она и дальше прятаться за чувствами к другому, когда все тело ее горит желанием, которого ни разу не пробудил в ней Норман. И вот мужская ладонь нежно держит ее лицо, и она, подобно цветочному лепестку, плывет по воде и прилепляется к его телу, и нежная плоть ее растекается по твердой плоти его, и она подставляет лицо под его поцелуй…Теплые губы Моргана скользнули по чувствительным уголкам ее тоскующих губ в мимолетном прикосновении, обжегшем, как искорка, которая тут же разгорелась в пожар, когда в следующий же момент он привлек ее к себе – так близко, что тело ее распознало его шокирующе затвердевшее мужское начало даже сквозь ткань штанов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48