https://wodolei.ru/catalog/rakoviny/vreznye/
Сама она подхватила тарелки с беконом и тостами и направилась к столу.
Сьюзан с гримасой недовольства исполнила приказание старшей сестры. Молли крикнула, приглашая всех к столу.
– Ты еще не подыскала мне костюм? – спросила за едой Сьюзан.
Участники постановки должны были сами позаботиться о своих костюмах. Хотя Молли и не сказала бы об этом Сьюзан, но в душе она задавалась вопросом, была роль в спектакле привилегией или же, наоборот. наказанием.
– Нет, но я сделаю обязательно.
– Мне он нужен к следующей среде.
– Я знаю. – Молли надеялась, что в магазине «Гудвилл» она найдет подходящее допотопное черное шитье. Если же нет, придется походить по комиссионным. Благодаря заработанным пяти тысячам она сейчас была не так стеснена в средствах и вполне могла купить костюм для Сьюзан.
Что ж, знакомство с Уиллом принесло хотя бы что-то хорошее.
– Надеюсь, ты не ждешь, что я приду смотреть эту глупую пьесу? – спросил Майк.
– Меня не волнует, придешь ли ты, – ответила Сьюзан. – Твоя мрачная физиономия распугает всех зрителей.
– Заткнись, отродье! По крайней мере, у меня нет таких кроличьих зубов!
– Нет, у тебя только мозги кроличьи, – встал на защиту сестры Сэм. – За тупость тебя и из школы вышвырнут.
– Прекратите, вы все! Довольно! – Молли сурово посмотрела на детей. – Не забыли, чему я вас учила?
– Если не можешь сказать ничего приятного, лучше помолчи, – хором повторили заученное правило близняшки.
Майк свирепо взглянул на них, а заодно и на Молли.
– Какая дурь! – сказал он.
Встав из-за стола, он подхватил свою тарелку и стакан и ушел в гостиную. Через несколько секунд Молли расслышала звук телевизора. Она понимала, что ей следует окликнуть его, отругать за грубое поведение, но у нее Не было ни сил, ни желания. Ее кислое настроение в последнее время, похоже, передалось всему семейству. Молли не могла припомнить, когда в последний раз они так ссорились.
После ужина Эшли помогла ей вымыть посуду. Сьюзан и Сэм разрешили продолжить соответственно репетировать и делать уроки. К Майку Молли не решилась обратиться с напоминанием о домашних обязанностях. Она знала, что все кончится очередным скандалом. Проще было сделать все самой.
– Никаких известий от Уилла? – спросила Эшли, вытирая посуду, которую мыла Молли. Поначалу этот вопрос ей задавал каждый из родственников по нескольку раз на дню. За последние два дня вопросов не поступало, и Молли была благодарна детям за эту передышку.
– Нет, – коротко ответила Молли.
– Любовь – тяжелая штука, правда? – Сочувствие, прозвучавшее в словах Эшли, царапнуло душу, как ноготь, проведенный по стеклу. Она понимала, что Эшли сопереживает ей, но отъезд Уилла оставался для Молли открытой раной, и любое прикосновение к ней было болезненным. Даже говорить о нем было невыносимо больно.
– Жизнь вообще тяжелая штука, – сказала она, передавая Эшли последнюю сковороду. Отвернувшись от сестры, она взяла миску с объедками, приготовленную для Порк Чопа, и направилась к двери.
Пес, терпеливо поджидавший ужина под дверью, чуть не сшиб Молли с ног, когда она появилась на крыльце. Молли накричала на него, и ей тут же стало еще хуже. Поставив миску на землю, она виновато погладила собаку, которая, обнюхав еду, принялась уплетать ее.
Какое-то мгновение Молли постояла, обхватив себя руками, вдыхая холодный ночной воздух. Луна – огромная, желтая – вставала над горизонтом. Крошечные звездочки мерцали на небе. Поднявшийся ветер колыхал голые ветви дуба. Обычно Молли слышала тихое ржание или топот копыт, доносившийся с полей, где паслись лошади. Но сейчас лошади стояли в стойлах – отчасти из-за того, что травы уже не было в полях, отчасти в целях безопасности, поскольку злоумышленник все еще не был пойман. Джей Ди со своими помощниками охранял теперь конюшни, и для лошадей это, конечно, было благом. Но Молли отныне остро ощущала свое одиночество.
Устремив взгляд на луну, она попыталась представить себе Чикаго: высокие здания, вечная суета, толпы людей, вереницы машин днем и ночью. В эти минуты Уилл, наверное, сидит в каком-нибудь маленьком итальянском ресторанчике за своей любимой лазаньей. С ним, возможно, новая подружка, а может, и старая, которая ждала его возвращения. Она ведь так и не спросила его, есть ли у него женщина.
Наверное, у агентов ФБР, как у матросов, были девушки во всех портах, предположила она.
Мысль об этом была настолько мучительной, что Молли закрыла глаза, пытаясь прогнать подступившие слезы. Она не станет плакать из-за него. Она отказывалась плакать. Это было глупо, бесполезно и к тому же не приносило облегчения. Сделав еще один глубокий вдох, она развернулась и пошла домой.
41
Было уже за полночь. Чья-то тень метнулась через двор к дому. Он крался осторожно, зная, что малейший шум вспугнет собаку, и это разрушит его планы.
Собака спала внизу, на кухне. Предыдущие визиты – опытные испытания, если хотите, – показали, что сон у ночного сторожа крепкий.
Как и у детей, что спали наверху.
Он был взволнован. Нет, правильнее было бы сказать, он ликовал в предвкушении. Азарт охотника был несравним ни с каким наркотиком. Благодаря лошадям в последние несколько месяцев он получал это наслаждение в больших дозах. Сегодня ему предстояло испытать пик ощущений. Он так долго мечтал об этом, так тщательно планировал и выбрал сегодняшнюю ночь.
Все было готово. Он похлопал себя по карману, проверяя, на месте ли хлороформ. Ну, конечно же, он ничего не забыл. Он был внимателен и предусмотрителен, всегда. Надеялся на удачу и в этот раз.
В каком-то смысле сегодня все было, как всегда. А иначе и быть не могло. Сегодня была годовщина его первой вылазки на эту охоту. Тринадцатая, если быть точным.
Он специально выбрал такой день.
Над головой висел золотистый шар луны – немой свидетельницы его деяний. Все, как в первый раз. Она казалась неимоверно большой, такой она бывает только раз в году.
Ее называли Луной Охотника.
И это тоже казалось символичным, потому что он-то и был охотником.
42
16 ноября 1995 года
Смерть Говарда Лоуренса до сих пор не давала Уиллу покоя. Это был «висяк», а он не любил «висяков». Они были вызовом его профессионализму.
Хотя всем остальным очень хотелось трактовать смерть Лоуренса именно как самоубийство.
Интуиция подсказывала ему, что они ошибаются.
И не то чтобы это что-то меняло. Вовсе нет. Самоубийство или убийство – неважно, Лоуренс был все равно мертв. Расследование убийств являлось прерогативой местных полицейских. Но не федеральных агентов.
Он ввел в компьютер кодовый сигнал. Экран загорелся зеленым, потом по нему поползли строчки информации. Вся информация, которую он накопил в ходе расследования дела «Скачки» – такой код был присвоен операции, – была только что передана через «модем» в лексингтонское бюро. Там уже займутся арестами, обвинениями и прочим. Его работа была выполнена.
– Хочешь пойти выпить, Уилл?
Дейв Хэллум заглянул в дверь кабинета Уилла. Худой и лысый, Хэллум напоминал Уиллу борзую собаку. Сегодня даже его костюм был серым.
– Не сегодня, спасибо.
Вопрос Хэллума напомнил Уиллу о том, что уже половина шестого. Пора домой. Домой… а к чему? С отъездом Кевина дом опустел. Он мог бы, конечно, заказать по телефону пиццу, съесть ее перед телевизором.
Уилл остановил свой выбор на спортзале. Потом можно было бы позвонить Лайзе, хотя с тех пор, как он вернулся, она потеряла прежнюю привлекательность.
Вот уже несколько лет она склоняла его к женитьбе, но Уилл упорно сопротивлялся под предлогом Кевина. Теперь, с отъездом сына, который уже не был преградой их счастью, Лайза действовала все более настойчиво.
Ей было тридцать семь, разведена, и Уилл знал, что она торопится устроить свою жизнь. При мысли о том, что у них с Лайзой могут быть дети, у него обострялась язва. Уилл понимал, что любит ее не настолько сильно. Да, это было так. Он действительно не любил ее.
В кабинет вошел Хэллум.
– Над чем ты работаешь?
– Заканчиваю эту кентуккийскую штуку. Я только что передал последнюю бумагу этому парню… как его зовут?
– Агента из лексингтонского бюро? Мэттьюз.
– Да, верно. Мэттьюз. Итак, мяч теперь на половине Мэттьюза.
– Ты здорово сработал.
– Спасибо.
– Они доставляли этих лошадей из Аргентины, так ведь? И выдавали их за американских? Завтра я буду разговаривать с Джорджем Риисом и хочу иметь полную ясность по этому делу.
– Доклад у вас на столе, – напомнил ему Уилл.
– У меня не было времени прочитать его, – признался Хэллум и, пройдя через комнату, присел на край стола Уилла. – Расскажи мне.
– Несколько местных тренеров вошли в преступный сговор с целью организации скачек с участием подставных лошадей, на которых можно было бы ставить по минимуму, а выигрывать по-крупному. Для этого они подменяли слабых лошадей на резвых скакунов. Поскольку у нас в стране соблюдается требование обязательной идентификации лошадей, что делается путем нанесения губной татуировки, они завозили лошадей из страны, где это не практикуется, – а именно, из Аргентины. Потом они клеймили резвых скакунов номером слабой лошади, выставляли чужаков на скачки с участием слабых лошадей и неизменно выигрывали. Конец истории.
– На первый взгляд, все очень просто. Я удивлен, что тебе понадобилось две недели, чтобы раскрыть такую аферу. – Хэллум ухмыльнулся.
Уилл знал, когда над ним подшучивают.
– Все прошло бы быстрее, если бы первый осведомитель, которого я нанял, не солгал мне. Когда я уже сам разобрался в сути происходящего, завершить дело не составило труда.
– Первый осведомитель – это тот парень, которого, как ты считаешь, убили?
– Да.
– Мерфи так не думает. Как бы то ни было, это уже решать местным полицейским.
– Я тоже так считаю.
– Итак, дело закрыто?
– Да, – сказал Уилл.
В открытую дверь кабинета постучали. Повернув голову, Уилл увидел Мерфи в сопровождении двух агентов – Уоррена Роуча и Бена Марки, – стоявших в дверях. Кивком он пригласил их войти. Он знал, что, если бы не присутствие Хэллума, ребята не стали бы стучаться в дверь.
– Ты готов идти? – спросил его Мерфи.
– Куда? – Уилл нахмурился.
– Только не говори мне, что ты забыл, – произнес Роуч.
Это был высокий худой парень с безукоризненной стрижкой и безупречным вкусом в одежде. Разведенный, он был покорителем женских сердец. Уиллу вдруг пришла в голову идея познакомить его с Лайзой.
– Вот те на, старик, у меня же сегодня холостяцкая пирушка! – усмехнулся Марки. Лет под тридцать, брюнет, коротышка Марки пребывал в постоянном движении. Вот и сейчас, разговаривая с Уиллом, он гремел мелочью в кармане.
– Да, верно, вспомнил. Конечно, буду. В «Диджорно», так ведь? Вы, ребята, идите, а я приду попозже. Мне нужно кое-что тут доделать.
– Все еще корпишь над «Скачками»? – ухмыльнулся Мерфи.
Уилл покачал головой.
– С ними только что закончил.
– Ну, как там Кентукки, Уилл? – поддразнил его Роуч. Последние три недели Мери развлекал сослуживцев рассказами об увлекательных похождениях его и Уилла в «Пырейном штате». Уилл оказался под перекрестным огнем шуток, качество которых ему не очень нравилось. Но он был не настолько глуп, чтобы показывать это.
– Как бесконечный лабиринт, – сухо заметил Уилл. Коллеги фыркнули.
– У тебя там даже была проводница, правда? – спросил Марки.
– Пошли вон, – отшутился Уилл. Любое напоминание о Молли начинало раздражать его.
В дверь опять постучали. На этот раз секретарша – или, как теперь называлась ее должность в современной трактовке – административный помощник.
– Уилл, вам звонят по второй линии, – сказала она. – Мисс Баллард.
Троица дурашливых сослуживцев восторженно переглянулись.
– Проводница! – хором воскликнули они, когда Уилл потянулся к телефону.
– Уилл Лайман, – четко произнес он в трубку. Под прицелом взглядов ухмыляющихся зрителей он держался на редкость спокойно и уверенно.
– Уилл? – Голос Молли резанул его с силой, сравнимой с ударом в живот бейсбольной биты. Услышав ее мягкий южный акцент, Уилл почувствовал, что у него пересохло в горле. Он вдруг поймал себя на том, что даже не представляет, как прожил три недели, не слыша его.
– Молли. – Кивком он указал всем присутствовавшим на дверь. Но это не возымело действия.
– О, Уилл. – У Молли дрогнул голос.
Уилл вдруг насторожился. Такие интонации из уст Молли не предвещали ничего хорошего.
– Сьюзан пропала, – сказала она таким голосом, будто слова давались ей с трудом.
– Что значит пропала? – резко спросил он.
– Она исчезла. Вчера вечером она пошла спать, а утром ее уже не было. Постель пуста. Нигде в доме ее нет. Мы обыскали все и в доме, и на улице, а потом я позвонила в полицию. Но они ведут себя так, словно считают, что она сбежала из дома. Уилл, она не убегала из дома. Ты же знаешь, она не могла этого сделать. Я думаю, кто-то проник в дом и выкрал ее из постели.
– О Боже.
– Ты приедешь? Пожалуйста! Сейчас?
– Я прилечу первым же рейсом, – произнес в трубку Уилл, чувствуя, как стынет кровь в его жилах. – Постарайся успокоиться и держись.
– Поторопись. Пожалуйста, поторопись. – У Молли опять дрогнул голос. Потом Уилл услышал щелчок: она повесила трубку.
Уилл положил трубку и встал. Четверо мужчин в его кабинете больше не ухмылялись. Хэллум оторвался от стола.
– Похищен ребенок, – сказал Уилл. – Маленькая девочка. Я должен ехать.
43
Сьюзан проснулась в темноте. Голова сильно болела, тошнило. Она не знала, где находится, но четко сознавала, что не в своей постели. Вчера вечером она ложилась спать в свою постель, но почему-то проснулась здесь.
Где? Вот в чем вопрос. Сьюзан вскарабкалась на четвереньки, чувствуя под собой грязный пол. Помещение, в котором она находилась, было темным, холодным и зловонным. И стояла тишина. Звенящая тишина. Как в пещере.
Может, у нее ночной кошмар? Сьюзан ущипнула себя, чтобы проснуться. Почувствовала боль. Разве во сне бывает больно?
Сьюзан поняла, что она не спит.
В горле у нее застрял крик. Сьюзан сглотнула слюну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Сьюзан с гримасой недовольства исполнила приказание старшей сестры. Молли крикнула, приглашая всех к столу.
– Ты еще не подыскала мне костюм? – спросила за едой Сьюзан.
Участники постановки должны были сами позаботиться о своих костюмах. Хотя Молли и не сказала бы об этом Сьюзан, но в душе она задавалась вопросом, была роль в спектакле привилегией или же, наоборот. наказанием.
– Нет, но я сделаю обязательно.
– Мне он нужен к следующей среде.
– Я знаю. – Молли надеялась, что в магазине «Гудвилл» она найдет подходящее допотопное черное шитье. Если же нет, придется походить по комиссионным. Благодаря заработанным пяти тысячам она сейчас была не так стеснена в средствах и вполне могла купить костюм для Сьюзан.
Что ж, знакомство с Уиллом принесло хотя бы что-то хорошее.
– Надеюсь, ты не ждешь, что я приду смотреть эту глупую пьесу? – спросил Майк.
– Меня не волнует, придешь ли ты, – ответила Сьюзан. – Твоя мрачная физиономия распугает всех зрителей.
– Заткнись, отродье! По крайней мере, у меня нет таких кроличьих зубов!
– Нет, у тебя только мозги кроличьи, – встал на защиту сестры Сэм. – За тупость тебя и из школы вышвырнут.
– Прекратите, вы все! Довольно! – Молли сурово посмотрела на детей. – Не забыли, чему я вас учила?
– Если не можешь сказать ничего приятного, лучше помолчи, – хором повторили заученное правило близняшки.
Майк свирепо взглянул на них, а заодно и на Молли.
– Какая дурь! – сказал он.
Встав из-за стола, он подхватил свою тарелку и стакан и ушел в гостиную. Через несколько секунд Молли расслышала звук телевизора. Она понимала, что ей следует окликнуть его, отругать за грубое поведение, но у нее Не было ни сил, ни желания. Ее кислое настроение в последнее время, похоже, передалось всему семейству. Молли не могла припомнить, когда в последний раз они так ссорились.
После ужина Эшли помогла ей вымыть посуду. Сьюзан и Сэм разрешили продолжить соответственно репетировать и делать уроки. К Майку Молли не решилась обратиться с напоминанием о домашних обязанностях. Она знала, что все кончится очередным скандалом. Проще было сделать все самой.
– Никаких известий от Уилла? – спросила Эшли, вытирая посуду, которую мыла Молли. Поначалу этот вопрос ей задавал каждый из родственников по нескольку раз на дню. За последние два дня вопросов не поступало, и Молли была благодарна детям за эту передышку.
– Нет, – коротко ответила Молли.
– Любовь – тяжелая штука, правда? – Сочувствие, прозвучавшее в словах Эшли, царапнуло душу, как ноготь, проведенный по стеклу. Она понимала, что Эшли сопереживает ей, но отъезд Уилла оставался для Молли открытой раной, и любое прикосновение к ней было болезненным. Даже говорить о нем было невыносимо больно.
– Жизнь вообще тяжелая штука, – сказала она, передавая Эшли последнюю сковороду. Отвернувшись от сестры, она взяла миску с объедками, приготовленную для Порк Чопа, и направилась к двери.
Пес, терпеливо поджидавший ужина под дверью, чуть не сшиб Молли с ног, когда она появилась на крыльце. Молли накричала на него, и ей тут же стало еще хуже. Поставив миску на землю, она виновато погладила собаку, которая, обнюхав еду, принялась уплетать ее.
Какое-то мгновение Молли постояла, обхватив себя руками, вдыхая холодный ночной воздух. Луна – огромная, желтая – вставала над горизонтом. Крошечные звездочки мерцали на небе. Поднявшийся ветер колыхал голые ветви дуба. Обычно Молли слышала тихое ржание или топот копыт, доносившийся с полей, где паслись лошади. Но сейчас лошади стояли в стойлах – отчасти из-за того, что травы уже не было в полях, отчасти в целях безопасности, поскольку злоумышленник все еще не был пойман. Джей Ди со своими помощниками охранял теперь конюшни, и для лошадей это, конечно, было благом. Но Молли отныне остро ощущала свое одиночество.
Устремив взгляд на луну, она попыталась представить себе Чикаго: высокие здания, вечная суета, толпы людей, вереницы машин днем и ночью. В эти минуты Уилл, наверное, сидит в каком-нибудь маленьком итальянском ресторанчике за своей любимой лазаньей. С ним, возможно, новая подружка, а может, и старая, которая ждала его возвращения. Она ведь так и не спросила его, есть ли у него женщина.
Наверное, у агентов ФБР, как у матросов, были девушки во всех портах, предположила она.
Мысль об этом была настолько мучительной, что Молли закрыла глаза, пытаясь прогнать подступившие слезы. Она не станет плакать из-за него. Она отказывалась плакать. Это было глупо, бесполезно и к тому же не приносило облегчения. Сделав еще один глубокий вдох, она развернулась и пошла домой.
41
Было уже за полночь. Чья-то тень метнулась через двор к дому. Он крался осторожно, зная, что малейший шум вспугнет собаку, и это разрушит его планы.
Собака спала внизу, на кухне. Предыдущие визиты – опытные испытания, если хотите, – показали, что сон у ночного сторожа крепкий.
Как и у детей, что спали наверху.
Он был взволнован. Нет, правильнее было бы сказать, он ликовал в предвкушении. Азарт охотника был несравним ни с каким наркотиком. Благодаря лошадям в последние несколько месяцев он получал это наслаждение в больших дозах. Сегодня ему предстояло испытать пик ощущений. Он так долго мечтал об этом, так тщательно планировал и выбрал сегодняшнюю ночь.
Все было готово. Он похлопал себя по карману, проверяя, на месте ли хлороформ. Ну, конечно же, он ничего не забыл. Он был внимателен и предусмотрителен, всегда. Надеялся на удачу и в этот раз.
В каком-то смысле сегодня все было, как всегда. А иначе и быть не могло. Сегодня была годовщина его первой вылазки на эту охоту. Тринадцатая, если быть точным.
Он специально выбрал такой день.
Над головой висел золотистый шар луны – немой свидетельницы его деяний. Все, как в первый раз. Она казалась неимоверно большой, такой она бывает только раз в году.
Ее называли Луной Охотника.
И это тоже казалось символичным, потому что он-то и был охотником.
42
16 ноября 1995 года
Смерть Говарда Лоуренса до сих пор не давала Уиллу покоя. Это был «висяк», а он не любил «висяков». Они были вызовом его профессионализму.
Хотя всем остальным очень хотелось трактовать смерть Лоуренса именно как самоубийство.
Интуиция подсказывала ему, что они ошибаются.
И не то чтобы это что-то меняло. Вовсе нет. Самоубийство или убийство – неважно, Лоуренс был все равно мертв. Расследование убийств являлось прерогативой местных полицейских. Но не федеральных агентов.
Он ввел в компьютер кодовый сигнал. Экран загорелся зеленым, потом по нему поползли строчки информации. Вся информация, которую он накопил в ходе расследования дела «Скачки» – такой код был присвоен операции, – была только что передана через «модем» в лексингтонское бюро. Там уже займутся арестами, обвинениями и прочим. Его работа была выполнена.
– Хочешь пойти выпить, Уилл?
Дейв Хэллум заглянул в дверь кабинета Уилла. Худой и лысый, Хэллум напоминал Уиллу борзую собаку. Сегодня даже его костюм был серым.
– Не сегодня, спасибо.
Вопрос Хэллума напомнил Уиллу о том, что уже половина шестого. Пора домой. Домой… а к чему? С отъездом Кевина дом опустел. Он мог бы, конечно, заказать по телефону пиццу, съесть ее перед телевизором.
Уилл остановил свой выбор на спортзале. Потом можно было бы позвонить Лайзе, хотя с тех пор, как он вернулся, она потеряла прежнюю привлекательность.
Вот уже несколько лет она склоняла его к женитьбе, но Уилл упорно сопротивлялся под предлогом Кевина. Теперь, с отъездом сына, который уже не был преградой их счастью, Лайза действовала все более настойчиво.
Ей было тридцать семь, разведена, и Уилл знал, что она торопится устроить свою жизнь. При мысли о том, что у них с Лайзой могут быть дети, у него обострялась язва. Уилл понимал, что любит ее не настолько сильно. Да, это было так. Он действительно не любил ее.
В кабинет вошел Хэллум.
– Над чем ты работаешь?
– Заканчиваю эту кентуккийскую штуку. Я только что передал последнюю бумагу этому парню… как его зовут?
– Агента из лексингтонского бюро? Мэттьюз.
– Да, верно. Мэттьюз. Итак, мяч теперь на половине Мэттьюза.
– Ты здорово сработал.
– Спасибо.
– Они доставляли этих лошадей из Аргентины, так ведь? И выдавали их за американских? Завтра я буду разговаривать с Джорджем Риисом и хочу иметь полную ясность по этому делу.
– Доклад у вас на столе, – напомнил ему Уилл.
– У меня не было времени прочитать его, – признался Хэллум и, пройдя через комнату, присел на край стола Уилла. – Расскажи мне.
– Несколько местных тренеров вошли в преступный сговор с целью организации скачек с участием подставных лошадей, на которых можно было бы ставить по минимуму, а выигрывать по-крупному. Для этого они подменяли слабых лошадей на резвых скакунов. Поскольку у нас в стране соблюдается требование обязательной идентификации лошадей, что делается путем нанесения губной татуировки, они завозили лошадей из страны, где это не практикуется, – а именно, из Аргентины. Потом они клеймили резвых скакунов номером слабой лошади, выставляли чужаков на скачки с участием слабых лошадей и неизменно выигрывали. Конец истории.
– На первый взгляд, все очень просто. Я удивлен, что тебе понадобилось две недели, чтобы раскрыть такую аферу. – Хэллум ухмыльнулся.
Уилл знал, когда над ним подшучивают.
– Все прошло бы быстрее, если бы первый осведомитель, которого я нанял, не солгал мне. Когда я уже сам разобрался в сути происходящего, завершить дело не составило труда.
– Первый осведомитель – это тот парень, которого, как ты считаешь, убили?
– Да.
– Мерфи так не думает. Как бы то ни было, это уже решать местным полицейским.
– Я тоже так считаю.
– Итак, дело закрыто?
– Да, – сказал Уилл.
В открытую дверь кабинета постучали. Повернув голову, Уилл увидел Мерфи в сопровождении двух агентов – Уоррена Роуча и Бена Марки, – стоявших в дверях. Кивком он пригласил их войти. Он знал, что, если бы не присутствие Хэллума, ребята не стали бы стучаться в дверь.
– Ты готов идти? – спросил его Мерфи.
– Куда? – Уилл нахмурился.
– Только не говори мне, что ты забыл, – произнес Роуч.
Это был высокий худой парень с безукоризненной стрижкой и безупречным вкусом в одежде. Разведенный, он был покорителем женских сердец. Уиллу вдруг пришла в голову идея познакомить его с Лайзой.
– Вот те на, старик, у меня же сегодня холостяцкая пирушка! – усмехнулся Марки. Лет под тридцать, брюнет, коротышка Марки пребывал в постоянном движении. Вот и сейчас, разговаривая с Уиллом, он гремел мелочью в кармане.
– Да, верно, вспомнил. Конечно, буду. В «Диджорно», так ведь? Вы, ребята, идите, а я приду попозже. Мне нужно кое-что тут доделать.
– Все еще корпишь над «Скачками»? – ухмыльнулся Мерфи.
Уилл покачал головой.
– С ними только что закончил.
– Ну, как там Кентукки, Уилл? – поддразнил его Роуч. Последние три недели Мери развлекал сослуживцев рассказами об увлекательных похождениях его и Уилла в «Пырейном штате». Уилл оказался под перекрестным огнем шуток, качество которых ему не очень нравилось. Но он был не настолько глуп, чтобы показывать это.
– Как бесконечный лабиринт, – сухо заметил Уилл. Коллеги фыркнули.
– У тебя там даже была проводница, правда? – спросил Марки.
– Пошли вон, – отшутился Уилл. Любое напоминание о Молли начинало раздражать его.
В дверь опять постучали. На этот раз секретарша – или, как теперь называлась ее должность в современной трактовке – административный помощник.
– Уилл, вам звонят по второй линии, – сказала она. – Мисс Баллард.
Троица дурашливых сослуживцев восторженно переглянулись.
– Проводница! – хором воскликнули они, когда Уилл потянулся к телефону.
– Уилл Лайман, – четко произнес он в трубку. Под прицелом взглядов ухмыляющихся зрителей он держался на редкость спокойно и уверенно.
– Уилл? – Голос Молли резанул его с силой, сравнимой с ударом в живот бейсбольной биты. Услышав ее мягкий южный акцент, Уилл почувствовал, что у него пересохло в горле. Он вдруг поймал себя на том, что даже не представляет, как прожил три недели, не слыша его.
– Молли. – Кивком он указал всем присутствовавшим на дверь. Но это не возымело действия.
– О, Уилл. – У Молли дрогнул голос.
Уилл вдруг насторожился. Такие интонации из уст Молли не предвещали ничего хорошего.
– Сьюзан пропала, – сказала она таким голосом, будто слова давались ей с трудом.
– Что значит пропала? – резко спросил он.
– Она исчезла. Вчера вечером она пошла спать, а утром ее уже не было. Постель пуста. Нигде в доме ее нет. Мы обыскали все и в доме, и на улице, а потом я позвонила в полицию. Но они ведут себя так, словно считают, что она сбежала из дома. Уилл, она не убегала из дома. Ты же знаешь, она не могла этого сделать. Я думаю, кто-то проник в дом и выкрал ее из постели.
– О Боже.
– Ты приедешь? Пожалуйста! Сейчас?
– Я прилечу первым же рейсом, – произнес в трубку Уилл, чувствуя, как стынет кровь в его жилах. – Постарайся успокоиться и держись.
– Поторопись. Пожалуйста, поторопись. – У Молли опять дрогнул голос. Потом Уилл услышал щелчок: она повесила трубку.
Уилл положил трубку и встал. Четверо мужчин в его кабинете больше не ухмылялись. Хэллум оторвался от стола.
– Похищен ребенок, – сказал Уилл. – Маленькая девочка. Я должен ехать.
43
Сьюзан проснулась в темноте. Голова сильно болела, тошнило. Она не знала, где находится, но четко сознавала, что не в своей постели. Вчера вечером она ложилась спать в свою постель, но почему-то проснулась здесь.
Где? Вот в чем вопрос. Сьюзан вскарабкалась на четвереньки, чувствуя под собой грязный пол. Помещение, в котором она находилась, было темным, холодным и зловонным. И стояла тишина. Звенящая тишина. Как в пещере.
Может, у нее ночной кошмар? Сьюзан ущипнула себя, чтобы проснуться. Почувствовала боль. Разве во сне бывает больно?
Сьюзан поняла, что она не спит.
В горле у нее застрял крик. Сьюзан сглотнула слюну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42