Молли увидела поджидавшую ее машину и направилась к ней. Ее походка не имела ничего общего с привычным процессом ходьбы. Больше подошло бы иное определение – может быть, секс на ходулях.
Мерфи, наблюдавший за девушкой с заднего сиденья, тихонько присвистнул.
– Себя не узнаю, просто мороз по коже от одного ее вида.
От подобной откровенности Уиллу стало еще хуже. Он обернулся к своему коллеге.
– Заткнись, – сказал он, убийственно взглянув на Мерфи. – Заткнись и не возникай.
– Извини, – опешил Мерфи.
Уилл вышел из машины. Мерфи притих, следуя указанию шефа.
Уилл обошел машину спереди, чтобы открыть Молли дверцу. Он был взбешен, злился и на нее, и на Мерфи, и на себя, но был полон решимости не подавать виду.
Подойдя к машине, Молли так сладко-невинно улыбнулась ему, что Уилл без труда распознал в этой улыбке насмешку. Он открыл перед ней дверцу. В нем шла упорная внутренняя борьба: он отчаянно пытался сдержать интуитивное желание нагрубить ей, разозлить ее, но при этом сознавал, что, допусти он эту оплошность, Молли поймет, что проняла его, и будет торжествовать победу.
– Это Джон Мерфи. Он поедет с нами. – Этой единственной фразой он приветствовал Молли, указав на своего партнера, который помахал ей рукой. – Мерфи, Молли Баллард.
– Привет. – Молли улыбнулась Мерфи.
– Рад вас видеть, мэм, – ответил Мерфи. Когда Молли села в машину, Мерфи перевел взгляд на Уилла. Широкая многозначительная ухмылка перекосила его лицо.
Панихида была короткой и трогательной – расчувствовалась даже Молли, едва знакомая с покойным. Гроба не было. Тело кремировали. В церкви собралось много народу.
Молли преклонила колени на скамье в заднем ряду, между Уиллом и Мерфи, и по настоянию Уилла шепотом сообщала биографии всех мало-мальски известных жителей Пырейного штата. На панихиде присутствовали представители от всех крупных конеферм; помимо служащих Кловерлотских конюшен, которые почти в полном составе пришли проститься со своим коллегой, были делегации от конюшен Суит Мэдоу, Гринглоу, Уайланда, Рок Крик, Оак Хилл, Мобридж и Хиллсайд.
– Это Уайланды, – шепнула Молли в ответ на немой вопрос Уилла, который кивнул на группу людей, двинувшихся к алтарю для причастия. – Женщина в шляпе – Элен Уайланд Трапп. За ней – ее дочь Нейли, а рядом с Нейли муж Элен – Уолт Трапп. Тайлера вы уже знаете, Торнтона тоже. Блондинка рядом с Торнтоном – Эллисон Вайнтрауб. Они с матерью – вон ее мать, рядом с ними, – уже много лет охотятся за Торнтоном.
– Ревнуете? – одними губами произнес Уилл, покосившись на Молли.
– Нет. – Молли нисколько не возмутилась. Поскольку церковь была переполнена, ей волей-неволей пришлось тесно прижаться к Уиллу, и ее плечо терлось о рукав его темно-синего пиджака. Она задалась вопросом, ощущает ли он ее прикосновение. Хотелось надеяться на утвердительный ответ. Сама же Молли испытывала волнение от близости к нему.
Чего нельзя было сказать о соседе с другой стороны. Хотя его брюки и касались ее голени, с таким же успехом можно было усадить вместо него манекен.
В отличие от нее, подумала Молли, Уилл, казалось, чувствовал себя как рыба в воде среди богатой знати, собравшейся в церкви. Его костюм и галстук были такими же элегантными, как и у всех остальных мужчин. Она уже начинала подумывать о том, что ее мини-юбка была ошибкой – если не считать того, что желаемый эффект достигнут: Уилл был раздражен. Другие женщины были в очень консервативных, умеренно-длинных платьях и костюмах. Каждый раз, когда Молли оглядывалась по сторонам, она вспоминала о том, что блузка у нее нейлоновая, а не шелковая, а пиджак был куплен два года назад в «Ти Джей Макс» за двадцать девять долларов девяносто девять центов.
В церкви, отделанной панелями из красного дерева, было много цветного стекла и свечей. Из-за алтаря доносилось негромкое пение хора. Воздух был пропитан запахом ладана. Уилл чуть склонил голову, в профиль его лицо казалось аскетическим и в то же время мужественно-красивым. На фоне ослепительной белизны рубашки бронзовый оттенок его кожи выглядел еще более насыщенным; коротко подстриженные волосы отливали золотом даже в полумраке. Молли поймала себя на том, что чересчур внимательно рассматривает черты его лица, и опустила взгляд. Очередной сигнал, поступивший от Уилла, привлек ее внимание к следующей группе, направившейся к алтарю.
– Это Коулмены, владельцы конюшен Гринглоу. Помните, мы говорили о Либби Коулмен – девочке, которая пропала?
Уилл кивнул.
– Седая женщина, что впереди, ее мать Клэрис. За ней идет дочь Клэрис – Донна Коулмен Пиерс со своим мужем, Тедом Пиерсом. А рядом – сын Клэрис, Линкольн Коулмен, со своей женой Лайан. За ними следуют Тим Гарден, тренер-наездник из Гринглоу, и его жена. Потом – Джейсон Брин, тренер из Суит Мэдоу. За ним следом – мистер и миссис Армитаж, владельцы конюшен Суит Мэдоу.
Молли продолжала называть имена людей, на которых ей указывал Уилл, пока не подошла их очередь двигаться к алтарю. Она шла первая, Уилл и Мерфи следовали за ней.
У алтаря все трое встали на колени, Молли опять оказалась посередине. Краем глаза она наблюдала за Уиллом во время церемонии причащения. Само ощущение того, что она стоит на коленях рядом с ним, в церкви, было волнующим и необычным. Молли подумала о том, что он хороший человек, благородный, добрый и сильный. Человек, который знает себе цену.
Единственное, о чем ей пришлось напомнить себе и о чем пожалеть, – так это о том, что Уилл не принадлежит ей.
Когда они вернулись на свои места, она постаралась соблюсти дистанцию, чтобы больше не касаться его.
Прозвучала поминальная молитва, спел церковный хор, и служба окончилась.
Уилл подвез ее к «Севен-илевен», где она должна была переодеться и пересесть в свою машину. Молли почти всю дорогу молчала. От нее, правда, ускользнуло то, что Уилл тоже был немногословен.
– Я до сих пор не могу отделаться от мысли, что смерть Лоуренса была кому-то очень выгодна, – сказал Уилл Мерфи, когда они высадили Молли.
– В протоколе вскрытия значится самоубийство. – Пересевший вперед Мерфи грыз ноготь большого пальца.
– Знаю, читал.
– Тело кремировали. Теперь все, что мы имеем, – это протокол вскрытия.
Уилл промолчал, задумчиво уставившись в ветровое стекло. День был серым и хмурым, низкие облака грозили обрушиться на землю холодным дождем.
– Молли до сих пор не обнаружила расхождений. Лоуренс говорил, что они запускали чужаков раза два в неделю. Если мы так и не найдем их – значит, мошенников кто-то спугнул. Может, кто-то пронюхал, что мы здесь, и они решили затаиться.
– Ты в самом деле считаешь, что они нас раскусили? – Мерфи нахмурился.
Уилл покачал головой.
– Не знаю. Но все возможно. Может быть, им стало известно, что Лоуренс говорил с нами, и они заткнули ему рот. Следующим логическим шагом с их стороны было бы приостановить махинации на скачках на время, пока мы тут крутимся. Вполне возможно, что мы не находим чужих лошадей, поскольку их попросту нет.
– Возможно также и то, что Лоуренс покончил с собой, а нам пока не везет, и все, – справедливо заметил Мерфи.
– Да, тоже верно.
Оба на какое-то время задумались, Мерфи взглянул на Уилла.
– Ты никогда не предполагал, что Молли может вести двойную игру?
– Что? – изумленно воскликнул Уилл.
– Может, это она предупредила их, сообщив, чем мы занимаемся. В конце концов, мачо кому известно о том, что мы здесь. Только ребятам в Чикаго, тебе, мне и ей.
– Это исключено, – холодно и уверенно произнес Уилл.
– Послушай, я понимаю, что с такой красоткой можно забыть о многом, тем более, что между вами кое-что назревает, но тебе не стоит отмахиваться от моего предположения.
– Между мной и Молли ничего нет и не назревает. – Уилл говорил резким тоном.
Мерфи пожал плечами.
– Да мне-то нет никакого дела до этого. И я вовсе не осуждаю тебя. Поверь, будь я на твоем месте, так бы ее отделал!
– Послушай, Мерфи, – процедил сквозь зубы Уилл, – я не сплю с Молли. Ей двадцать четыре года. К тому же она – наш осведомитель. Я ей сочувствую, понятно? У нее тяжелая жизнь. Но я не собираюсь, повторяю, не собираюсь отделывать ее.
– Как знаешь, – пожал плечами Мерфи.
Уилл предпочел промолчать, поскольку опасался, что его бурный протест выльется в то, что он попросту придушит надоедливого собеседника. Между тем его мозг уже лихорадочно работал над версией, подкинутой Мерфи: возможно ли, что Молли ведет с ним двойную игру?
– Постой-ка. Лоуренс откинул копыта в тот момент, когда я впервые беседовал с Молли, то есть пока я был у нее, – торжествующе произнес Уилл, припоминая подробности того дня. – Это автоматически исключает ее. У Молли не было времени предупредить кого бы то ни было.
– Ты прав, – сказал Мерфи, вновь принявшись за ноготь. – Итак, каковы будут наши дальнейшие действия?
Молли не могла сказать с уверенностью, но ей казалось, что уже полночь или чуть позже. Она лежала в постели, не в состоянии сомкнуть глаз. В окно барабанил дождь. Густые низкие облака закрывали луну и звезды, и ночь была очень темной. В комнате тоже было темно.
С ней редко случалась бессонница. Это состояние бесило ее, поскольку она смертельно устала, но тело никак не желало расслабиться.
Завтра Майку предстояло явиться в полицейский участок.
Возможно, поэтому она не могла уснуть. Она беспокоилась за Майка.
Тело не знало покоя. Перевалившись на живот, Молли подмяла под себя подушку и закрыла глаза, решив силой заставить себя уснуть.
Перед мысленным взором тут же возникло лицо Уилла. Молли представила его в постели рядом с собой, ей даже показалось, что она чувствует, как скользят по ее телу его руки…
Глаза вновь открылись, и она скрипнула зубами, отчаянно пытаясь запретить себе предаваться сексуальным фантазиям об Уилле.
Сегодня вечером он не пришел, хотя после вечерних скачек она мельком видела его в Кинленде. Кивком головы Молли дала ему информацию, которую он, казалось, уже знал: ни у одной из проверенных ею лошадей не было проблем с татуировкой. Больше она его не встречала.
Может, он сердился на нее из-за юбки.
Или из-за засоса.
Все это чушь, решила она и села в постели. Свесив ноги с кровати, Молли включила лампу на ночном столике. В широкой майке – ее излюбленной одежде для сна, – растрепанная, она направилась в ванную. Босым ногам было зябко ступать по холодному полу. Старый обогреватель тщетно пытался наполнить дом теплом.
Она уже выходила из ванной, когда услышала душераздирающее ржание лошади, агонизирующей от смертельного страха или мучительной боли.
22

16 октября 1995 года
Рука, сжимавшая нож, поднялась и опустилась в безумном порыве ненависти.
Острое, как бритва, лезвие скользнуло по гриве, пропороло шкуру и сухожилия, и теплая кровь потоком хлынула наземь. Кобылица забилась в судорогах. Рука вытащила нож и перерезала уздечку. Зверски запихнув ее в пасть бедного животного, убийца испытал экстаз и облегчение.
В домике за холмом зажегся свет.
Кобылица вскрикнула раз, другой, отчаянно пытаясь подняться на ноги. Злодей, сжимавший нож, с неизъяснимым удовольствием наблюдал за муками животного. Оно было полностью в его власти. Он мог причинить ему боль, а мог и пожалеть. Сохранить жизнь или принести смерть. Для несчастной кобылицы сейчас он был Богом.
Кто-то вышел на крыльцо дома и посмотрел в сторону поля, силясь различить что-то в темноте.
Рука дернулась и застыла.
Кобылица опять вскрикнула.
Темная фигура спустилась по ступенькам крыльца и побежала к полю. Какое-то мгновение обладатель ножа с жадностью наблюдал за приближающейся фигурой. Может, пора?..
Нет, еще не время, решил он. И, развернувшись, растаял в холодной тьме.
23
Уилл подумал, что еще никогда в жизни не доводилось ему мчаться с такой скоростью. Когда его автомобиль наконец затормозил позади каравана полицейских машин возле дома Молли, он различил огни и суетящихся на холме людей, выскочив из машины, даже не почувствовав обжигающей лицо измороси, он кинулся вперед и остановился лишь у дощатого забора. Порк Чоп уже был там и, навострив уши, пытался разглядеть в щели забора, что происходило на холме. Уилла пес встретил коротким вилянием хвоста. Уилл посмотрел за забор. Фары и габаритные огни черного джипа «чероки» освещали сцену действия.
На земле лежала лошадь, судорожно перебирая ногами, ее голова покоилась на коленях Молли. Молли склонилась над животным, обнимая его, поглаживая, укрывая своим телом от непогоды. Даже на расстоянии Уилл уловил в ее позе трагедию, ужас витал в воздухе.
– Что за черт? – пробормотал он и перемахнул через забор с прытью девятнадцатилетнего юноши.
Полукругом возле лошади стояли люди – здесь были Тайлер и Торнтон Уайланды, Элен Трапп, с полдюжины полицейских. Джей Ди Хетфилд склонился над Молли, луч его мощного фонаря скользил по массивному крупу лошади. Балларды, в накинутых поверх пижам куртках, держались стайкой за спиной у Молли. Эшли раскрыла над головой сестры ветхий зонтик, Майк, разумеется, был при ружье, а близняшки жались друг к другу. Худой старикан в дорогом пальто сидел на корточках возле кобылицы, готовясь вонзить наполненный шприц в ее изящную темную шею. Уилл заметил, что зад лошади утопал в темной, с виду маслянистой луже. Лишь едва не ступив в нее, он догадался, что это была лужа крови.
– Уилл. – Эшли первая заметила его. Она произнесла его имя с явным облегчением.
Эшли позвонила ему, застав по мобильному телефону в то время, когда он проводил тайный обыск в офисе Говарда Лоуренса. Хотя от расстройства речь ее была бессвязной, Уилл уловил главное, что заставило его отбросить все и ринуться на зов: произошло несчастье, и Молли отчаянно нуждалась в его помощи.
Он бы не удивился, узнав о том, что побил все рекорды земной скорости, пока мчался к Баллардам. С облегчением он обнаружил, что несчастье произошло не с Молли и не с детьми, а с лошадью.
Ничуть не смущаясь того, что взоры всех присутствовавших мигом обратились на него, он присел на корточки рядом с Молли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42