Взгляд ее упал на отражение в зеркале. Какое-то мгновение она рассматривала его. Ее волосы являли собой спутанную массу, рот вспух от поцелуев, а в глазах застыло странное, сродни шоковому, выражение. Опустить взгляд ниже она не осмелилась.
Если ее тело хранило на себе следы любви Уилла, она не хотела этого видеть.
– Молли!
– Я принимаю душ! – крикнула она, отворачиваясь от зеркала, и включила кран.
К тому времени, когда она вышла из-под теплого душа, к ней вернулось самообладание. Она вытерлась, оделась, причесалась и нанесла макияж. Когда туалет был закончен, по внешнему виду Молли нельзя было догадаться о том, что у нее только что состоялся умопомрачительный секс с мужчиной, которого она любила.
Мужчина, которого она любила. Одна мысль об этом отзывалась в ней паникой. Она отказывалась даже думать об этом.
Любовь означала разбитое вдребезги сердце. Она усвоила это после тяжких уроков, которые ей преподносила нелегкая жизнь.
Она была дурой, что позволила себе зайти так далеко в отношениях с Уиллом. О чем она думала, черт возьми? Как не предусмотрела, что ее атавистическое желание найти сильного, доброго, заботливого мужчину в сочетании с бешеной сексуальностью породит такую гремучую смесь, как любовь? От которой уже не было лекарства.
И какого результата она ждала? Что он понесет ее на руках навстречу счастливому безоблачному будущему? Через пару недель он укатит в Чикаго. Может, она вообразила, что он прихватит ее с собой? С детьми, собакой и прочим скарбом?
Да, как же. Одно она давно поняла: в жизни не бывает счастливых финалов.
За дверью ванной было тихо. Молли прислушалась, но ничего не услышала. Она знала, что он не мог уйти, оставив ее. Значит, он ждал ее в комнате, и избежать встречи с ним было невозможно.
Молли расправила плечи, вздернула подбородок и взяла сумочку. Потом открыла дверь ванной и вышла в комнату.
Уилл сидел в одном из серых велюровых кресел. Он был в рубашке, застегнутой до середины груди, в узких светло-голубых спортивных трусах и черных носках. Закинув ногу на ногу, он лениво помахивал свободной ступней. В руке у него был неизменный стакан с молоком, который он поставил на столик, как только Молли показалась из ванной.
– Язва разыгралась? – с лукавой улыбкой спросила Молли. Она намеревалась сопротивляться его чарам изо всех сил, пытаясь сохранить то, что еще осталось от ее израненного сердца, не давая ему возможности овладеть им полностью. Она знала, что тема язвы для него больная в прямом смысле, и бередить ее не стоит, ведь он открыл ей тайну в обмен на ту, которую узнал о ее матери. Но сейчас ее не смущали даже грязные способы игры, все было уместно, лишь бы только оградить себя от грядущей боли.
– Можешь себе представить. – Если даже упоминание о язве и задело его, Уилл ничем себя не выдал. Вместо этого он спокойно отпил еще молока. Взгляд его задумчиво скользнул по ее фигуре, потом переместился на лицо.
– Ты не мог бы отвезти меня домой? Уже поздно.
– Еще даже нет девяти.
– Я устала.
– Свидание накоротке? Молли пожала плечами.
Уилл поднялся и направился к ней. Молли с трудом сдержалась, чтобы не броситься наутек. С гордо вскинутым подбородком девушка застыла на месте. Она была на каблуках, он – в носках, так что голова ее приходилась на уровень его бровей. И все равно он казался великаном рядом с ней – широкоплечий, мускулистый и, как Молли уже знала из собственного опыта, фунтов на семьдесят тяжелее ее.
Он имел все данные для того, чтобы внушить страх. И Молли действительно испытывала трепет, но вовсе не из-за его габаритов. Все дело было в чувствах, которые он пробуждал в ней.
Уилл остановился перед ней и, протянув руки, взял ее за локти. Молли резко высвободилась из его объятий.
Какое-то мгновение он пристально смотрел на нее, потом сложил руки на груди.
– В чем дело, Молли? – На этот раз в вопросе звучала нежность.
Молли плотно сжала губы.
– Ни в чем.
Уилл вздохнул.
– Именно так говорят все женщины, когда в действительности что-то происходит. Особого ума не требуется, чтобы догадаться, что ты вдруг разозлилась на меня. Вопрос лишь в том почему.
– Я не разозлилась на тебя. Я просто хочу домой. Если ты не можешь отвезти меня, я дойду пешком.
– Двадцать с лишним миль в темноте? Не думаю, что это удачная идея.
– Ну тогда поймаю машину. Или позвоню Эшли, попрошу, чтобы она заехала за мной.
Он посмотрел на нее. Что-то в ее лице убедило его в том, что она не шутит, поскольку тон его заметно изменился.
– Ты действительно хочешь домой?
– Да.
– Тогда я отвезу тебя. Дай мне только одеться. Молли старалась не смотреть на него, пока он шел к шкафу, доставал оттуда спортивный костюм, который швырнул на кровать. Трусы плотно облегали его ягодицы и бедра. Молли не могла не заметить, что у него великолепные ноги – мускулистые, загорелые, опушенные волосами. Он расстегнул и снял рубашку, нисколько не стесняясь ее присутствия, в то время как она стояла, переминаясь с ноги на ногу и старательно избегая смотреть на него.
– В холодильнике есть кока-кола, если хочешь. Я принес ее специально для тебя.
И тогда она взглянула на него, и это была ее ошибка. Он был в одних трусах. Его тело, которое она так и не успела разглядеть как следует, открылось ей во всей своей красе. Оно было великолепно. Широкие мускулистые загорелые плечи, такие же мускулистые руки, широкая крепкая грудь, опушенная золотистыми волосками. Живот подчеркивали налитые мышцы. Бедра узкие, длинные и мощные ноги.
Молли молча уставилась на него, потом отвела взгляд. То, что произошло между ними, уже не могло повториться. Она ни за что не позволит себе стать для него безделушкой.
– Я не хочу кока-колы, – сказала она.
– Там есть и кое-что из еды. Холодный цыпленок. – Уилл натянул спортивные брюки, причем движения его были неторопливыми и даже ленивыми, как будто у него вся ночь была впереди.
– Я не голодна.
– Еще совсем недавно это было не так. – В его реплике звучала некая двусмысленность, которую Молли не могла не уловить.
– Я пережила, – коротко бросила она.
– Так все это из-за того, что я был в носках? – Уилл затянул веревку на поясе.
Молли опять отвернулась.
– Пожалуйста, нельзя ли побыстрее? Мне действительно нужно домой.
– Почему? В последний раз, когда ты была на свидании, ты вернулась домой ближе к полуночи. – Уилл надел через голову спортивную куртку, просунул руки в рукава. Как и брюки, куртка была серого цвета, с какой-то надписью типа атлетического лозунга.
Разумеется, речь шла о ее свидании с Джимми Миллером, которое до сих пор вызывало в Уилле дикую ревность. И хотя его тон оставался мягким и спокойным, слова были пропитаны ревностью. Молли вспомнила о засосе и тут же подумала о том, что сейчас на ее шее красуется след любви, оставленный Уиллом.
– Послушай, ты случайно не из тех, кто мусолит происшедшее до самой смерти? Да, у нас был секс, верно? Ты этого хотел, я тоже хотела, мы оба сделали то, что хотели, а теперь каждый возвращается к своей жизни.
Секунду-другую Уилл лишь смотрел на нее.
– Ты хочешь сказать, что для тебя я – случайный эпизод? – Уилла, казалось, это забавляло. Молли сложила руки на груди и наблюдала за тем, как он обувается и зашнуровывает ботинки. Она чувствовала себя как уж на сковородке, и его ленивые движения могли вот-вот завести ее.
– Я бы сказала иначе, но ладно, более или менее верно, – огрызнулась она.
– Ты мне не звони, я сама позвоню? – спросил он, выпрямляясь.
– Да.
Уилл двинулся к ней, теперь уже полностью одетый, неотразимо сексуальный в своем сером спортивном костюме. На лице его не было улыбки. Молли ожидала… но чего? Что он попытается обнять ее и поцеловать? Что он скажет, что она ведет себя глупо, и попросит подумать? Что он будет злиться, обижаться или, может, умолять?
– Ну, если ты так хочешь… – пожал плечами Уилл и передал ей коричневый свитер, который взял со стула.
32
Когда они подъехали к дому, Уилл настоял на том, чтобы проводить Молли до самой двери. Молли прошла вперед него, даже не прореагировав на дружеское приветствие Порк Чопа, залившегося восторженным лаем. В доме горел свет. Окна выделялись в ночи теплыми желтоватыми островками. На крыльце было темно, но не настолько, чтобы нельзя было различить лицо Уилла, который, разумеется, поднялся по лестнице вслед за Молли.
– Ну, никто на меня не напал. Можешь теперь оставить меня.
– Только после того, как ты зайдешь в дом, – спокойно отведи Уилл.
Он хранил такое спокойствие по поводу того, как она обошлась с ним, что Молли буквально сходила с ума от злости. Любой другой парень, независимо от того, спала ли она с ним – а, надо признать, спала она не с одним, – к этому времени уже умолял бы об объяснениях. В самом деле, отказ, сделанный в такой форме, действовал на мужчин как красная тряпка на быка. Молли давно усвоила для себя, что чем настойчивее их отвергаешь, тем сильнее они воспламеняются.
Но этот мужчина был исключением.
– Хорошо, – огрызнулась она и вставила ключ в замочную скважину. Распахнув дверь, она увидела, что в кухне горит свет, но никого нет. В гостиной работал телевизор, и она предположила, что ее домашние там.
– Молли, это ты? – донесся голос Эшли, подтвердивший догадку Молли.
– Да, я, – ответила Молли и обернулась к Уиллу, загораживая собой вход в дом.
– Я так понимаю, ты не приглашаешь меня зайти. – В его голосе она опять уловила усмешку. Он придерживал сетчатую дверь, так чтобы она не могла закрыть ее прямо у него перед носом.
– Нет, не приглашаю.
– Ты не поцелуешь меня на прощанье? Молли даже не удостоила его ответом.
– Что подумают твои братья и сестры?
Как ни трудно было в это поверить, но он на самом деле дразнил ее! Молли стиснула зубы.
– Сказать по правде, меня это не очень волнует. Я просто хочу, чтобы ты ушел отсюда и убрался из моей жизни.
Последовала короткая пауза, и Уилл улыбнулся ей.
– Мне кажется, ты кое-что забыла.
– Что? – насторожилась Молли.
– Обо мне персонально ты можешь думать что угодно, но в профессиональном плане ничего не изменилось. Ты все еще работаешь на меня, выполняешь мои указания, и для всех окружающих я остаюсь твоим возлюбленным. Понятно?
Молли уставилась на него. Она действительно забыла об этом. Выходит, ей не удастся вычеркнуть его из своей жизни. Ей придется видеться с ним каждый день, до тех пор пока он не вернется в Чикаго.
И опять правила игры диктовал он.
– Поспи немного, дорогая, – с трогательной нежностью в голосе произнес Уилл.
Краем глаза уловив приближение Эшли, Молли предположила, что влюбленные интонации предназначались для ее слуха. Потом Уилл положил руку ей на затылок и, наклонившись, крепко поцеловал в губы.
– Больше этого не делай, – сердито прошептала Молли, когда он отпустил ее. Но, словно назло, он игриво тронул ее за подбородок, бодро пожелал Эшли спокойной ночи и только после этого сошел с крыльца.
Она даже не смогла доставить себе удовольствие захлопнуть за ним дверь. В присутствии Эшли ей пришлось аккуратно закрыть ее, и вся злость вылилась на замок, который она заперла с дикой яростью.
– Ты что-то рано вернулась, – произнесла наивная Эшли. – А что, Уилл не захотел зайти?
Молли выдавила из себя улыбку, и это было очередное притворство в длинной череде лжи.
Потом она удалилась в свою комнату, легла в постель и всю ночь не смыкала глаз.
Было около полуночи, когда Уилл вновь оказался возле дома Молли, проезжая мимо. Расставшись с Молли, он решил использовать неожиданно высвободившееся время, чтобы возобновить прерванный обыск в офисе Говарда Лоуренса На этот раз ему удалось отыскать более чем занятный документ: записку, по содержанию очень напоминавшую шантаж.
Состряпанная из вырезанных из газет и журналов букв, наклеенных на белую писчую бумагу, она гласила: «Я зНаю, ЧТо тЫ сделал». В ней не было ни скрытой угрозы, ни требования выкупа. Из этого Уилл сделал вывод, что записка была не первой, но поиски других не увенчались успехом. И все-таки интуиция, которая редко подводила его, подсказывала, что он нащупал горячий след. По правде говоря, его так и не убедила версия о самоубийстве Лоуренса. Насколько он мог судить, этот человек не был способен на такой шаг. И вот теперь у него в руках было первое конкретное доказательство того, что он не ошибался. Каким-то образом кто-то узнал, что Лоуренс говорил с ним, и использовал это в качестве орудия шантажа. Было ли убийство Лоуренса логическим завершением шантажа? Это казалось вполне вероятным.
Конверта Уилл не нашел – да, пожалуй, было бы нахальством надеяться получить адрес отправителя, – да и записка не была свернута, как для почтовой отправки, так что Уилл предположил, что ее передала из рук в руки. Утром первым делом ему предстояло снять с нее отпечатки пальцев. И еще нужно было проверить банковские выписки Лоуренса на предмет неожиданных трат. Честно говоря, он не думал, что Лоуренс выписывал шантажисту чеки, но факт переводов средств мог бы подтвердить его версию.
Это был первый прорыв в расследовании после смерти Лоуренса. Несмотря на легкую ссору с Молли, Уилл был в приподнятом настроении, когда возвращайся в Лексингтон.
Уилл намеренно изменил свой маршрут, чтобы проехать мимо дома Молли. Местные жители, занятые в коневодстве, рано ложились спать и рано вставали, так что практически все дома возле дороги стояли неосвещенные. Дом Молли не был исключением. Кругом царили тишина и покой, нарушаемые лишь покачиванием веток раскидистого дуба во дворе дома да пляс-кон теней, отбрасываемых облаками, резвящимися с призрачной луной.
Молли – и ее семейство – должно быть, спали. Он знал, что выглядит круглым идиотом, разъезжая в ночи вокруг ее дома. На ум пришло сравнение с влюбленным деревенщиной, и Уилл фыркнул. Нет, пожалуй, он был не настолько глуп. Ну а уж если это и было так, он не собирался в этом признаваться.
Он так до сих пор и не разобрался, что же послужило причиной размолвки с Молли, но знал лишь одно: вселенская правда жизни состояла в том, что, чем настойчивее ты преследуешь добычу, тем быстрее она убегает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42