https://wodolei.ru/catalog/leyki_shlangi_dushi/gigienichtskie-leiki/
После этого, как мне кажется, она уже не связывалась с замужествами.
– Она была хорошей матерью? – Уилл старался придать своему голосу оттенок невозмутимости.
– Иногда. Иногда она бывала лучшей в мире мамой. – У Майка дрогнул голос, и он глубоко вздохнул. Уилл понял, что, как и Молли, Майк до сих пор переживал кончину матери. Через какое-то мгновение Майк продолжил: – А иногда – нет. Иногда она попросту уходила от нас с каким-нибудь мужчиной.
Или пыталась покончить с собой, и тогда ее забирали в больницу. К нам приходили работники социальной службы и развозили нас по приютам. Я побывал в семи из них.
– А Молли?
– Она тоже жила в приютах, но постоянно сбегала оттуда. В конце концов ее упекли в приют для девочек. Она говорила, что ей там больше понравилось, но однажды ее поймали на краже в магазине, и вот тогда она оказалась в исправительной колонии.
– И как долго она там пробыла? – тихо спросил Уилл. Он понял, что в этой жалостливой сказке и кроется разгадка тайны Молли. Ее гордости, резкости, нежелания подпускать к себе слишком близко кого бы то ни было. Ее защитная реакция сформировалась суровой школой, пройти которую и выжить он сам вряд ли смог бы.
– По-моему, года два. Ее выпустили, когда ей исполнилось восемнадцать. Она стала жить с матерью. Знаете, в колонии ее обучили мастерству конюха, и когда она вышла, устроилась на работу на Уайландскую ферму. Так что мама была рада тому, что живет с ней.
– А вы тогда жили с мамой? Кто-нибудь из вас? Майк покачал головой.
– Когда Молли узнала, что может арендовать дом как работник конефермы, мама забрала всех нас из приютов. Мама и Молли заботились о нас, Молли работала, и даже когда у мамы случались срывы, все было не так страшно, потому что Молли была радом. Мы все были счастливы, как мне кажется, а потом мама опять ушла от нас и покончила с собой. Молли говорила, что мама больна, неизлечимо больна, как болеют раком, только у нее этот рак был в голове. Она не хотела убивать себя, но просто не могла удержаться. – Последнюю фразу Майк произнес уже еле слышно.
Уилл с трудом подавил в себе инстинктивное желание положить руку на плечо мальчику. Ему показалось, что Майку этот жест не понравится. Парень был таким же гордым, как и Молли.
– Так после смерти матери вам не пришлось возвращаться в приюты? – спросил Уилл через мгновение.
Майк покачал головой.
– Мне кажется, Молли никому не сообщала о смерти матери. Она продолжала заботиться о нас, и Эшли к тому времени уже подросла и помогала ей, так что мы остались все вместе.
Уилл какое-то время молчал, осмысливая все сказанное. Потом, умышленно сменив тональность разговора на более непринужденную, спросил:
– У Молли всегда было много поклонников? Майк посмотрел на него.
– Вы здорово втрескались в нее, да? Уилл пожал плечами и улыбнулся.
– Да, пожалуй. Только не говори ей, хорошо?
– Ладно. – От Уилла не ускользнуло то, что Майк был явно доволен таким проявлением мужской солидарности.
– Итак? – спросил Уилл.
– А, вы про поклонников. – Майк задумался на минуту. – Да, насколько я помню, вокруг нее всегда крутились парни. Она ведь такая симпатичная, сами знаете.
– Да, знаю, – сухо произнес Уилл.
– Уилл, – обратился к нему Майк, повернувшись так, что оказался с ним лицом к лицу. Уилл обратил внимание на то, что Майк впервые назвал его по имени. И еще догадался по его искреннему тону, что Майк намерен сообщить ему нечто очень важное.
– Да? – заторопил его Уилл.
– Молли – очень хороший человек. Много парней вьются вокруг нее, но она… она…
Уилл уже знал, что пытается сказать Майк.
– Не из тех, кто доступен? Я знаю.
– Я просто хотел, чтобы вы это знали.
– Спасибо, я это ценю. Как и то, что ты мне рассказал обо всем. – Уилл посмотрел на циферблат часов на приборной доске. – Ты знаешь, что уже второй час ночи? Тебе ведь завтра в школу?
– Да, – сказал Майк без особого энтузиазма.
– Тогда тебе лучше отправиться в постель. Идем, я провожу тебя до дома. Ты залезешь обратно в окно, запрешь его и ляжешь спать, слышишь меня?
– Слышу, – ответил Майк.
34
17 октября 1995 года
На следующий день Уилл явился перед самым ужином как ни в чем не бывало. Был такой же чудесный день бабьего лета, сотканный из солнечного света и легкого бриза, и даже вечером было тепло. Дуб, росший во дворе, скинул почти всю листву. Занятая приготовлением ужина, Молли посмотрела в открытую дверь, заслышав лай Порк Чопа. Сквозь сетку она различила автомобиль Уилла, затормозивший возле дома, а потом и самого Уилла, шагавшего по устланному золотисто-красным ковром листьев двору. Он был в сером спортивном костюме, под мышкой у него был большой, упакованный в яркую бумагу сверток.
В Молли смешались противоречивые чувства. От одного вида Уилла у нее заныло сердце; нахальство, с которым он продолжал наведываться к ним, как будто ему были рады, вызывало в ней злость. И, несмотря на твердую решимость поставить крест на личных отношениях с ним, она испытывала естественное удовольствие при виде подарка, который он нес. Молли не отказывалась от намерения вычеркнуть его из своей жизни, но все-таки было лестно, что он продолжал ухаживать за ней.
Разумеется, подарок не мог ничего изменить в их взаимоотношениях, но это был верный признак того, что мужчина желает примирения.
Мужчины все одинаковы: получая отпор, развивают наступление.
У Молли выдался очень трудный день. Поскольку ей не пришлось выходить на работу – вторник был выходным днем в Кинленде, – она нагрузила себя массой других дел, лишь бы не думать об Уилле или о чем-то другом. Она убралась в доме, сходила в прачечную, съездила в Лексингтон, походила по комиссионным магазинам в поисках подходящего платья для Эшли, ведь до школьного бала оставалось несколько дней. Ей очень понравилось шелковое открытое, на бретельках, платье цвета слоновой кости длиной до колена. Она купила его по смехотворно низкой цене с таким расчетом, что сможет вернуть, если Эшли не одобрит ее выбора. Эшли уже примерила обнову и пришла в восторг, хотя у Молли и появились некоторые сомнения. Ей показалось, что платье Эшли не по возрасту, но она решила, что, если до пятницы не найдет ничего более подходящего, вполне сгодится и это.
Молли рассчитывала убедить Эшли прикрыть чем-то обнаженные плечи.
Эшли сейчас была на кухне и, радостно напевая что-то себе под нос, готовила картофельное пюре. Молли вилкой переворачивала поджарившихся с одной стороны цыплят, краем глаза наблюдая за бурлящим в кастрюле зеленым горошком. Сэм и Сьюзан сидели за столом, заканчивая художественный проект из пластилина. Майк был в гостиной – как предполагалось, занимался своим рефератом.
– Это Уилл! – радостно воскликнула Сьюзан, когда Уилл постучал в сетчатую дверь. Вскочив из-за стола, она бросилась открывать дверь и замерла, широко раскрытыми глазами уставившись на подарок.
– Это для Молли? – с благоговейным трепетом произнесла она, когда Уилл прошел на кухню.
Молли, повернувшись к гостю спиной, приготовилась выразить презрение и ему, и подарку.
– Нет, – весело сказал Уилл, игнорируя ледяное молчание Молли, и окинул мимолетным укоризненным взглядом ее фланелевую рубашку, спортивные брюки и босые ноги. – Это для Эшли.
– Для меня? – Эшли изумленно посмотрела на него, когда он протянул ей красиво упакованную коробку.
Уилл усмехнулся и кивнул. Эшли быстро переложила в сковородку картофельное пюре и взяла подарок. Какое-то мгновение она молча смотрела на коробку, потом перевела взгляд на Уилла.
– Открой, – попросил он.
– Открой, открой! – хором завопили близнецы.
Сэм отбросил свое занятие и присоединился к Сьюзан, которая уже суетилась вокруг Эшли. Майк вышел из гостиной на шум и встал в дверях.
Пытаясь противостоять обуревавшим ее эмоциям, Молли сосредоточилась на цыплятах, однако краем глаза все-таки следила за происходящим.
Эшли медленно сняла упаковочную бумагу, аккуратно сложила ее и ленту для последующего использования. Коробка была ослепительно белой, а на крышке красовался золотой вензель эксклюзивного магазина готового платья. Поколебавшись, Эшли все-таки сняла крышку, из-под которой выпорхнули пушистые слои тончайшей белой бумаги.
– Что же это такое?.. – чуть дыша, вымолвила Эшли и, положив коробку на стол, прикоснулась к мягким складкам бумаги. – О Боже!
Затаив дыхание, Эшли извлекла из коробки платье. Если быть точнее, шикарное платье – изысканного нежно-розового цвета, с целомудренным вырезом, схваченным посредине шелковой розой. Платье было сделано на корсаже, а широкая юбка ниспадала к полу морем мягких складок.
– О Боже! – повторила Эшли, уставившись на платье, которое держала перед собой на вытянутых руках.
– Эшли, какая красота! – прошептала Сьюзан.
– Это платье, – с явным разочарованием произнес Сэм, обращаясь к Майку.
Майк скорчил сочувствующую гримасу.
– Молли, посмотри! – Эшли кинулась с платьем к сестре.
– Оно просто роскошное, Эш, – сказала Молли, решив, что не стоит портить настроение Эшли из-за своих отношений с Уиллом. Она знала, что в этом платье Эшли будет выглядеть королевой, ну а уж о цене и думать не смела. Во всяком случае, им такое было явно не по карману. – Просто роскошное.
– Но у меня уже есть то белое платье. – Совестливая Эшли вспомнила о платье, которое купила Молли, и выглядела расстроенной.
Молли покачала головой.
– Это – то, что надо. А белое я отнесу обратно в магазин.
– Мне так оно нравится. – Улыбка тронула губы Эшли, и глаза ее заблестели, когда она вновь посмотрела на розовое платье.
Растроганная тем, в какой восторг пришла Эшли, Молли испытала благодарность к Уиллу, но тут же подавила в себе это чувство. Да, безусловно, в нем было все: и сила, и красота, и сексуальность, но… он должен был уехать. Молли рассчитывала на то, что к моменту его отъезда она полностью избавится от каких бы то ни было чувств к нему.
– Спасибо, Уилл, – тихо сказала Эшли, обернувшись к нему. Потом она пересекла кухню, положила руку ему на плечо и, встав на цыпочки, поцеловала в щеку.
– Пожалуйста, – ответил Уилл, когда она отошла от него на шаг и улыбнулась. – Я так подумал, что хотя бы этим смогу искупить свою вину за то, что отдавил тебе ноги во время наших уроков танцев.
– Мне ноги!.. – от души расхохоталась Эшли и покачала головой.
На мгновение Молли подумала о том, какой милой женщиной станет Эшли, когда вырастет.
– Примерь, – потребовала Сьюзан.
Эшли охотно подхватила платье и направилась в ванную.
– Ты, наверное, хочешь остаться на ужин, – бросила Молли в сторону Уилла, принявшись за картофельное пюре, которое оставила Эшли, с большим усердием, чем требовалось.
– Не сегодня. – Уилл посмотрел на Майка, все еще стоявшего в дверях кухни. – Мы с Майком собирались побросать мяч. Думаю, мы потом где-нибудь перекусим.
– Что? – Опешив, Молли перевела взгляд с Уилла на Майка, который с готовностью отстранился от косяка двери, и на лице его промелькнуло счастливое выражение, чего Молли не наблюдала уже несколько месяцев.
– Да, – непринужденно бросил Майк и, обратившись к Уиллу, добавил: – Идем?
– Сейчас, только посмотрим на твою сестру в новом платье, – сказал Уилл, как раз когда из ванной выплыла Эшли с робким вопросом: «Ну что вы думаете?»
Молли подумала, что Эшли – просто красавица, когда сестренка сделала неловкий пируэт перед зрителями. Нежный розовый цвет выгодно оттенял ее кремовую кожу, а вырез был одновременно целомудренным и соблазнительным. Платье идеально подходило к случаю – первому балу молодой девушки. Молли вдруг испытала бурную радость от того, что у Эшли появилось такое платье – пусть даже подаренное Уиллом.
– Ты выглядишь потрясающе, – сказала Молли, и все остальные – даже Майк и Сэм – эхом повторили комплимент.
Зардевшись от похвал, Эшли, казалось, была на седьмом небе от счастья, когда пошла переодеваться.
– Готов? – спросил Майка Уилл, когда Эшли исчезла за дверью ванной.
Майк кивнул и направился к выходу.
– Мы недолго, – бросил Уилл через плечо, проследовав за Майком к двери. – Пока.
Молли растерянно смотрела им вслед, оставшись со сковородкой в руках.
– Ты можешь себе представить? – спросила она Эшли, когда та вышла из ванной в джинсах и принялась укладывать платье в коробку.
– Что? – рассеянно произнесла Эшли. По лицу ее было видно, что она в таком восторге от Уилла и его подарка, что поведение Майка, с готовностью откликнувшегося на предложение Уилла, ее ничуть не смущает. Молли решила не продолжать начатый разговор. Но остаток вечера провела не в лучшем расположении духа.
35
18 октября 1995 года
На рассвете следующего дня Уилл сидел перед монитором и угрюмо наблюдай за тем, как Молли убирается в конюшне. Она стояла спиной к камере – впрочем, этот ракурс преобладал в течение всего времени, что Уилл провел у экрана. Всю ночь он не сомкнул глаз, изучая документы Дона Симпсона. На сегодняшний день он уже установил камеры слежения во всех конюшнях Кинленда, в его распоряжении были копии документов из офисов четырех подозреваемых, банковские выписки, криминальные сводки, отчеты о скачках практически по всем лошадям Кинлендского ипподрома. И весь этот ворох документов сводился к нулевому результату. Уилл уже отчаялся отыскать хотя бы одного чужака среди лошадей, участвующих в бегах. Самое странное заключалось в том, что подозреваемые наездники по-прежнему выигрывали – но на легитимных лошадях – по крайней мере, насколько он мог судить. Из этого он сделал следующий вывод: либо чужаков не было вовсе, а это означало, что с самого начала он взял ложный след, основываясь на ложных показаниях Лоуренса, либо он что-то упустил из виду. Как ни противно было сознавать это, Уилл все-таки больше склонялся ко второму предположению: что-то он упустил из виду. Но что?
Невыносимо было думать о том, что прямо у него под носом совершались махинации, а он никак не мог раскрыть их механизм. Уилл опасался, что именно так и обстояло дело.
«Самоубийство» Лоуренса было еще одной загадкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
– Она была хорошей матерью? – Уилл старался придать своему голосу оттенок невозмутимости.
– Иногда. Иногда она бывала лучшей в мире мамой. – У Майка дрогнул голос, и он глубоко вздохнул. Уилл понял, что, как и Молли, Майк до сих пор переживал кончину матери. Через какое-то мгновение Майк продолжил: – А иногда – нет. Иногда она попросту уходила от нас с каким-нибудь мужчиной.
Или пыталась покончить с собой, и тогда ее забирали в больницу. К нам приходили работники социальной службы и развозили нас по приютам. Я побывал в семи из них.
– А Молли?
– Она тоже жила в приютах, но постоянно сбегала оттуда. В конце концов ее упекли в приют для девочек. Она говорила, что ей там больше понравилось, но однажды ее поймали на краже в магазине, и вот тогда она оказалась в исправительной колонии.
– И как долго она там пробыла? – тихо спросил Уилл. Он понял, что в этой жалостливой сказке и кроется разгадка тайны Молли. Ее гордости, резкости, нежелания подпускать к себе слишком близко кого бы то ни было. Ее защитная реакция сформировалась суровой школой, пройти которую и выжить он сам вряд ли смог бы.
– По-моему, года два. Ее выпустили, когда ей исполнилось восемнадцать. Она стала жить с матерью. Знаете, в колонии ее обучили мастерству конюха, и когда она вышла, устроилась на работу на Уайландскую ферму. Так что мама была рада тому, что живет с ней.
– А вы тогда жили с мамой? Кто-нибудь из вас? Майк покачал головой.
– Когда Молли узнала, что может арендовать дом как работник конефермы, мама забрала всех нас из приютов. Мама и Молли заботились о нас, Молли работала, и даже когда у мамы случались срывы, все было не так страшно, потому что Молли была радом. Мы все были счастливы, как мне кажется, а потом мама опять ушла от нас и покончила с собой. Молли говорила, что мама больна, неизлечимо больна, как болеют раком, только у нее этот рак был в голове. Она не хотела убивать себя, но просто не могла удержаться. – Последнюю фразу Майк произнес уже еле слышно.
Уилл с трудом подавил в себе инстинктивное желание положить руку на плечо мальчику. Ему показалось, что Майку этот жест не понравится. Парень был таким же гордым, как и Молли.
– Так после смерти матери вам не пришлось возвращаться в приюты? – спросил Уилл через мгновение.
Майк покачал головой.
– Мне кажется, Молли никому не сообщала о смерти матери. Она продолжала заботиться о нас, и Эшли к тому времени уже подросла и помогала ей, так что мы остались все вместе.
Уилл какое-то время молчал, осмысливая все сказанное. Потом, умышленно сменив тональность разговора на более непринужденную, спросил:
– У Молли всегда было много поклонников? Майк посмотрел на него.
– Вы здорово втрескались в нее, да? Уилл пожал плечами и улыбнулся.
– Да, пожалуй. Только не говори ей, хорошо?
– Ладно. – От Уилла не ускользнуло то, что Майк был явно доволен таким проявлением мужской солидарности.
– Итак? – спросил Уилл.
– А, вы про поклонников. – Майк задумался на минуту. – Да, насколько я помню, вокруг нее всегда крутились парни. Она ведь такая симпатичная, сами знаете.
– Да, знаю, – сухо произнес Уилл.
– Уилл, – обратился к нему Майк, повернувшись так, что оказался с ним лицом к лицу. Уилл обратил внимание на то, что Майк впервые назвал его по имени. И еще догадался по его искреннему тону, что Майк намерен сообщить ему нечто очень важное.
– Да? – заторопил его Уилл.
– Молли – очень хороший человек. Много парней вьются вокруг нее, но она… она…
Уилл уже знал, что пытается сказать Майк.
– Не из тех, кто доступен? Я знаю.
– Я просто хотел, чтобы вы это знали.
– Спасибо, я это ценю. Как и то, что ты мне рассказал обо всем. – Уилл посмотрел на циферблат часов на приборной доске. – Ты знаешь, что уже второй час ночи? Тебе ведь завтра в школу?
– Да, – сказал Майк без особого энтузиазма.
– Тогда тебе лучше отправиться в постель. Идем, я провожу тебя до дома. Ты залезешь обратно в окно, запрешь его и ляжешь спать, слышишь меня?
– Слышу, – ответил Майк.
34
17 октября 1995 года
На следующий день Уилл явился перед самым ужином как ни в чем не бывало. Был такой же чудесный день бабьего лета, сотканный из солнечного света и легкого бриза, и даже вечером было тепло. Дуб, росший во дворе, скинул почти всю листву. Занятая приготовлением ужина, Молли посмотрела в открытую дверь, заслышав лай Порк Чопа. Сквозь сетку она различила автомобиль Уилла, затормозивший возле дома, а потом и самого Уилла, шагавшего по устланному золотисто-красным ковром листьев двору. Он был в сером спортивном костюме, под мышкой у него был большой, упакованный в яркую бумагу сверток.
В Молли смешались противоречивые чувства. От одного вида Уилла у нее заныло сердце; нахальство, с которым он продолжал наведываться к ним, как будто ему были рады, вызывало в ней злость. И, несмотря на твердую решимость поставить крест на личных отношениях с ним, она испытывала естественное удовольствие при виде подарка, который он нес. Молли не отказывалась от намерения вычеркнуть его из своей жизни, но все-таки было лестно, что он продолжал ухаживать за ней.
Разумеется, подарок не мог ничего изменить в их взаимоотношениях, но это был верный признак того, что мужчина желает примирения.
Мужчины все одинаковы: получая отпор, развивают наступление.
У Молли выдался очень трудный день. Поскольку ей не пришлось выходить на работу – вторник был выходным днем в Кинленде, – она нагрузила себя массой других дел, лишь бы не думать об Уилле или о чем-то другом. Она убралась в доме, сходила в прачечную, съездила в Лексингтон, походила по комиссионным магазинам в поисках подходящего платья для Эшли, ведь до школьного бала оставалось несколько дней. Ей очень понравилось шелковое открытое, на бретельках, платье цвета слоновой кости длиной до колена. Она купила его по смехотворно низкой цене с таким расчетом, что сможет вернуть, если Эшли не одобрит ее выбора. Эшли уже примерила обнову и пришла в восторг, хотя у Молли и появились некоторые сомнения. Ей показалось, что платье Эшли не по возрасту, но она решила, что, если до пятницы не найдет ничего более подходящего, вполне сгодится и это.
Молли рассчитывала убедить Эшли прикрыть чем-то обнаженные плечи.
Эшли сейчас была на кухне и, радостно напевая что-то себе под нос, готовила картофельное пюре. Молли вилкой переворачивала поджарившихся с одной стороны цыплят, краем глаза наблюдая за бурлящим в кастрюле зеленым горошком. Сэм и Сьюзан сидели за столом, заканчивая художественный проект из пластилина. Майк был в гостиной – как предполагалось, занимался своим рефератом.
– Это Уилл! – радостно воскликнула Сьюзан, когда Уилл постучал в сетчатую дверь. Вскочив из-за стола, она бросилась открывать дверь и замерла, широко раскрытыми глазами уставившись на подарок.
– Это для Молли? – с благоговейным трепетом произнесла она, когда Уилл прошел на кухню.
Молли, повернувшись к гостю спиной, приготовилась выразить презрение и ему, и подарку.
– Нет, – весело сказал Уилл, игнорируя ледяное молчание Молли, и окинул мимолетным укоризненным взглядом ее фланелевую рубашку, спортивные брюки и босые ноги. – Это для Эшли.
– Для меня? – Эшли изумленно посмотрела на него, когда он протянул ей красиво упакованную коробку.
Уилл усмехнулся и кивнул. Эшли быстро переложила в сковородку картофельное пюре и взяла подарок. Какое-то мгновение она молча смотрела на коробку, потом перевела взгляд на Уилла.
– Открой, – попросил он.
– Открой, открой! – хором завопили близнецы.
Сэм отбросил свое занятие и присоединился к Сьюзан, которая уже суетилась вокруг Эшли. Майк вышел из гостиной на шум и встал в дверях.
Пытаясь противостоять обуревавшим ее эмоциям, Молли сосредоточилась на цыплятах, однако краем глаза все-таки следила за происходящим.
Эшли медленно сняла упаковочную бумагу, аккуратно сложила ее и ленту для последующего использования. Коробка была ослепительно белой, а на крышке красовался золотой вензель эксклюзивного магазина готового платья. Поколебавшись, Эшли все-таки сняла крышку, из-под которой выпорхнули пушистые слои тончайшей белой бумаги.
– Что же это такое?.. – чуть дыша, вымолвила Эшли и, положив коробку на стол, прикоснулась к мягким складкам бумаги. – О Боже!
Затаив дыхание, Эшли извлекла из коробки платье. Если быть точнее, шикарное платье – изысканного нежно-розового цвета, с целомудренным вырезом, схваченным посредине шелковой розой. Платье было сделано на корсаже, а широкая юбка ниспадала к полу морем мягких складок.
– О Боже! – повторила Эшли, уставившись на платье, которое держала перед собой на вытянутых руках.
– Эшли, какая красота! – прошептала Сьюзан.
– Это платье, – с явным разочарованием произнес Сэм, обращаясь к Майку.
Майк скорчил сочувствующую гримасу.
– Молли, посмотри! – Эшли кинулась с платьем к сестре.
– Оно просто роскошное, Эш, – сказала Молли, решив, что не стоит портить настроение Эшли из-за своих отношений с Уиллом. Она знала, что в этом платье Эшли будет выглядеть королевой, ну а уж о цене и думать не смела. Во всяком случае, им такое было явно не по карману. – Просто роскошное.
– Но у меня уже есть то белое платье. – Совестливая Эшли вспомнила о платье, которое купила Молли, и выглядела расстроенной.
Молли покачала головой.
– Это – то, что надо. А белое я отнесу обратно в магазин.
– Мне так оно нравится. – Улыбка тронула губы Эшли, и глаза ее заблестели, когда она вновь посмотрела на розовое платье.
Растроганная тем, в какой восторг пришла Эшли, Молли испытала благодарность к Уиллу, но тут же подавила в себе это чувство. Да, безусловно, в нем было все: и сила, и красота, и сексуальность, но… он должен был уехать. Молли рассчитывала на то, что к моменту его отъезда она полностью избавится от каких бы то ни было чувств к нему.
– Спасибо, Уилл, – тихо сказала Эшли, обернувшись к нему. Потом она пересекла кухню, положила руку ему на плечо и, встав на цыпочки, поцеловала в щеку.
– Пожалуйста, – ответил Уилл, когда она отошла от него на шаг и улыбнулась. – Я так подумал, что хотя бы этим смогу искупить свою вину за то, что отдавил тебе ноги во время наших уроков танцев.
– Мне ноги!.. – от души расхохоталась Эшли и покачала головой.
На мгновение Молли подумала о том, какой милой женщиной станет Эшли, когда вырастет.
– Примерь, – потребовала Сьюзан.
Эшли охотно подхватила платье и направилась в ванную.
– Ты, наверное, хочешь остаться на ужин, – бросила Молли в сторону Уилла, принявшись за картофельное пюре, которое оставила Эшли, с большим усердием, чем требовалось.
– Не сегодня. – Уилл посмотрел на Майка, все еще стоявшего в дверях кухни. – Мы с Майком собирались побросать мяч. Думаю, мы потом где-нибудь перекусим.
– Что? – Опешив, Молли перевела взгляд с Уилла на Майка, который с готовностью отстранился от косяка двери, и на лице его промелькнуло счастливое выражение, чего Молли не наблюдала уже несколько месяцев.
– Да, – непринужденно бросил Майк и, обратившись к Уиллу, добавил: – Идем?
– Сейчас, только посмотрим на твою сестру в новом платье, – сказал Уилл, как раз когда из ванной выплыла Эшли с робким вопросом: «Ну что вы думаете?»
Молли подумала, что Эшли – просто красавица, когда сестренка сделала неловкий пируэт перед зрителями. Нежный розовый цвет выгодно оттенял ее кремовую кожу, а вырез был одновременно целомудренным и соблазнительным. Платье идеально подходило к случаю – первому балу молодой девушки. Молли вдруг испытала бурную радость от того, что у Эшли появилось такое платье – пусть даже подаренное Уиллом.
– Ты выглядишь потрясающе, – сказала Молли, и все остальные – даже Майк и Сэм – эхом повторили комплимент.
Зардевшись от похвал, Эшли, казалось, была на седьмом небе от счастья, когда пошла переодеваться.
– Готов? – спросил Майка Уилл, когда Эшли исчезла за дверью ванной.
Майк кивнул и направился к выходу.
– Мы недолго, – бросил Уилл через плечо, проследовав за Майком к двери. – Пока.
Молли растерянно смотрела им вслед, оставшись со сковородкой в руках.
– Ты можешь себе представить? – спросила она Эшли, когда та вышла из ванной в джинсах и принялась укладывать платье в коробку.
– Что? – рассеянно произнесла Эшли. По лицу ее было видно, что она в таком восторге от Уилла и его подарка, что поведение Майка, с готовностью откликнувшегося на предложение Уилла, ее ничуть не смущает. Молли решила не продолжать начатый разговор. Но остаток вечера провела не в лучшем расположении духа.
35
18 октября 1995 года
На рассвете следующего дня Уилл сидел перед монитором и угрюмо наблюдай за тем, как Молли убирается в конюшне. Она стояла спиной к камере – впрочем, этот ракурс преобладал в течение всего времени, что Уилл провел у экрана. Всю ночь он не сомкнул глаз, изучая документы Дона Симпсона. На сегодняшний день он уже установил камеры слежения во всех конюшнях Кинленда, в его распоряжении были копии документов из офисов четырех подозреваемых, банковские выписки, криминальные сводки, отчеты о скачках практически по всем лошадям Кинлендского ипподрома. И весь этот ворох документов сводился к нулевому результату. Уилл уже отчаялся отыскать хотя бы одного чужака среди лошадей, участвующих в бегах. Самое странное заключалось в том, что подозреваемые наездники по-прежнему выигрывали – но на легитимных лошадях – по крайней мере, насколько он мог судить. Из этого он сделал следующий вывод: либо чужаков не было вовсе, а это означало, что с самого начала он взял ложный след, основываясь на ложных показаниях Лоуренса, либо он что-то упустил из виду. Как ни противно было сознавать это, Уилл все-таки больше склонялся ко второму предположению: что-то он упустил из виду. Но что?
Невыносимо было думать о том, что прямо у него под носом совершались махинации, а он никак не мог раскрыть их механизм. Уилл опасался, что именно так и обстояло дело.
«Самоубийство» Лоуренса было еще одной загадкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42