Возле конюшни номер пятнадцать стояли два восьмиместных трейлера для перевозки лошадей и грузовик, принадлежавший фирме по уходу за газонами. Марта Бейтс, еще один конюх Уайландской фермы и подруга Молли, вела Табаско Соуса на лужок. Внимание ее было целиком приковано к жеребцу, который слыл буйным, так что Молли она поприветствовала, рассеянно махнув рукой.
Молли испытала такое чувство, будто и не отлучалась отсюда вовсе.
В конюшне было тихо, если не считать приглушенного топота копыт находившихся в стойлах лошадей. Здесь царила идеальная чистота, просторное помещение блестело свежей белой краской. Тяжелые раздвижные двери обеспечивали доступ к конюшне с двух сторон. Сейчас была приоткрыта лишь одна, боковая, дверь, к которой и подошла Молли. Тридцать два стойла располагались в два ряда, и разделяла их аккуратная дорожка из дерна. К стенке каждого стойла была прикреплена пластинка с кличкой обитателя. Возле каждого третьего стойла стояли бочонки с темно-фиолетовыми хризантемами. В конюшне пахло древесными опилками, дезинфицирующим средством и лошадьми.
Молли сделала глубокий вдох – своего рода неосознанный ритуал. Запах конюшни был для нее знакомым и желанным, как запах родного дома.
Росарио Аргуэлло, старший конюх Уайландской фермы, что-то нашептывал себе под нос, когда показался прямо из стойла возле входа в конюшню. Молли заглянула в приоткрытую дверь.
– Эй, Рози, где мистер Симпсон? – спросила она. Смуглый и худощавый аргентинец, когда-то надеявшийся стать жокеем, Рози был, пожалуй, еще более верным, нежели Марта, другом Молли. Он посмотрел на дверь, и глаза его округлились, когда он увидел, кто его спрашивает.
– Молли! – воскликнул он на своем ломаном английском и, отбросив вилы, направился к ней. – Черт возьми, Молли, что ты творишь? Как посмела уйти, оставив нас? Вот так запросто? Даже не простившись?
Молли улыбнулась, когда он схватил ее за плечи и грубовато, по-мужски, обнял. Сорокалетний Рози имел жену, четверых детей и никаких грязных помыслов. В течение всех семи лет их знакомства он относился к Молли исключительно по-приятельски, и она это ценила.
– Ну как себя сегодня чувствует мистер Симпсон? – спросила Молли. В ее вопросе скрывайся намек на непредсказуемость шефа, который частенько пребывал в миноре.
Рози намек понял и многозначительно закатил глаза.
– Плохо, да? – Молли скорчила гримасу. – Вот это удача.
– Леди Валор сегодня утром захромала.
– О нет!
Родившаяся на Уанландской ферме, Леди Валор была одной из подопечных Молли. Молли ухаживала за двухлетней кобылкой с самого ее рождения и питала к ней особую слабость.
– Думаю, мистер Симпсон сейчас с ней, – крикнул Рози вдогонку, поскольку Молли уже поспешила прочь.
Проходя мимо других конюшен, она заметила, что стойла в большинстве своем пустовали. Лошади были на беговом поле. В стойле по соседству с тем, в котором обитал Табаско Соус, лежала, подобрав под себя ноги, Офелия. Завидев Молли, ослица поднялась, навострив мохнатые заячьи ушки. Она явно ждала сладкого корма, с которым у нее ассоциировалось присутствие Молли.
– Потом, Офелия, – пообещала Молли и устремилась дальше.
Стойло Леди Валор находилось в одной из дальних конюшен. Симпсон – в рабочих брюках цвета хаки и голубой форменной рубашке на пуговицах с засученными рукавами – и ветеринар Херб Мотт суетились в стойле возле кобылицы. Густые седые волосы Симпсона, обычно аккуратно уложенные, сейчас были взъерошены. Семидесятилетний худощавый доктор Мотт стоял на коленях и массировал ногу Леди Валop, а Симпсон склонился над ним, заглядывая ему через плечо. Энджи Арчер, молоденькая разносчица горячих закусок, которую, как предположила Молли, взяли на ее место, стояла у головы лошади. Леди Валор прядала ушами. Молли была знакома эта повадка. Несмотря на свой прелестный облик, Леди Валор кусалась.
– Могу я помочь? – Не дожидаясь ответа, Молли вошла в стойло и кинулась к лошади.
Кобылица приветствовала ее тихим ржанием и кивком головы. Энджи, узнав Молли, с явным облегчением уступила ей место. Заметив следы укусов на крепкой руке брюнетки, Молли едва удержалась от улыбки. Проявления недовольства Леди Валор были весьма болезненны.
– Она повредила коленную чашечку, черт бы ее побрал! – Симпсон злобно взглянул на Молли.
– О нет! – с искренней тревогой в голосе воскликнула Молли. Повреждение коленной чашечки у лошади было не менее серьезной травмой, чем у человека.
– Сегодня ночью, прямо в стойле, – почти простонал Симпсон.
– Она сможет подняться до воскресенья? – спросила Молли, имея в виду предстоящие большие скачки. Леди Валор была фаворитом последнего сезона.
– Похоже, что нет.
Ветеринар поднял взгляд и покачал головой в подтверждение слов Симпсона. Симпсон выругался.
– Сожалею, Дон, – сказал доктор Мотт, нежно опуская ногу Леди Валор и поднимаясь с колен. – Травма серьезная, требует времени.
– Я знаю. – Симпсон утер пот с лица, покачал головой и, взяв себя в руки, пошел проводить доктора Мотта до двери.
– Она поправится через месяц, может, недель через шесть.
– Знаю.
Доктор Мотт ушел. Симпсон запер за ветеринаром дверь и вернулся к стойлу. Взгляд его задержался на Молли.
– Иногда я жалею, что не принадлежу к породе толстокожих. И не живу по принципу: «Не было бы счастья, да несчастье помогло». – Симпсон говорил скорее сам с собою, Молли это знала, как знала и то, что никакого ответа он не ждал, да и не хотел услышать. Внезапно кустистые брови Симпсона сошлись на переносице.
– Какого черта ты здесь торчишь? – закричал он, как будто только сию минуту вспомнил о том, что ее присутствие в конюшне незаконно. – Мне кажется, я выгнал тебя.
– Вы меня не выгоняли. Я сама ушла, – ответила Молли и так же хмуро уставилась на него.
Она уже давно усвоила для себя, что слабостью Дона Симпсона не проймешь, шестидесятидвухлетний Симпсон когда-то был классным наездником. Серия сокрушительных неудач, преследовавших его в течение последних пяти лет, поставила крест на его блистательной карьере и заставила заняться более прозаичным ремеслом на Уайландской ферме, имя которой так же, как и его, когда-то гремело в конном бизнесе. И Уайландская ферма, и Симпсон отныне относились к разряду «бывших». Но Симпсон до сих пор считал себя суперзвездой. Его самомнение не упало вместе с престижем. Это был озлобленный тип, который с радостью и удовольствием терроризировал любого слабака. Единственным достоинством Симпсона – во всяком случае, как считала Молли – было его почти интуитивное понимание лошадей и безграничная любовь к этим животным.
– Да? – прорычал Симпсон – Тогда какого черта ты снова здесь?
– Вы мне должны заплатить за две недели. – Молли гордо вздернула подбородок.
– Я это засчитаю за двухнедельное уведомление.
– Вы не имеете права! В конце концов, тому, кого выгоняют, не дают уведомления.
– Я думал, ты ушла по собственному желанию.
– Если мне это будет стоить двухнедельного жалованья, тогда уж лучше выгоняйте. – Последнее Молли процедила сквозь зубы. И тут же спохватилась, поймав себя на том, что чуть не забыла о своей миссии. Взяв себя в руки, она разжала зубы и выдавила из себя улыбку. – Как бы там ни было, я… мм… подумала, что, возможно, пригожусь вам. По крайней мере, до конца сезона.
Симпсон в упор уставился на нее.
– Мы и без тебя прекрасно обходились. Молли многозначительно посмотрела на коленку Леди Валор.
– Я уж вижу. Симпсон помрачнел.
– Так ты хочешь вернуться на свое место? Молли смирила гордыню.
– Да.
– И опять будешь обзывать меня говнюком? Утверждать, что у меня вместо башки задница?
Искорки веселья зажглись в глазах Молли, но она не осмелилась улыбнуться.
– Нет, я буду держать себя в руках.
– Так-то лучше, – проворчал он. – Запомни: еще раз вздумаешь дерзить мне, вылетишь к чертовой матери. Поняла?
Молли кивнула.
– А теперь давай живо за работу. Ты! – Симпсон теперь уже обращался к Энджи, которая стояла ни жива ни мертва. – Убирайся отсюда. Возвращайся на свое место. Конюх из тебя все равно никудышный. Он свирепо взглянул на Энджи, которая, вспыхнув ярким румянцем, еле сдерживая слезы, поспешила к двери. Симпсон с явным удовлетворением наблюдал за тем, как сникла бедная девушка.
Потом он перевел взгляд на Молли, словно вызывая ее на очередную перебранку. Но Молли оказалась мудрее. Леди Валор ткнулась мордой ей в плечо. Молли почесала кобылице шею, зная, что, если она сейчас не уделит животному внимания, которого от нее требовали, следующим действием Леди Валор станет укус.
– Принимайся за работу, – рявкнул Симпсон и вышел из стойла.
В автофургоне фирмы по уходу за газонами, припаркованном возле конюшни номер пятнадцать, Уилл хмуро наблюдай за монитором. Сидевший за компьютером Мерфи тоже уставился на экран.
– Уф! На мгновение мне показалось, что он вышвырнет ее из конюшни, – сказал Мерфи.
Уилл фыркнул. С отлаженной системой видеонаблюдения – Мерфи постарался – сыщикам теперь несложно было следить за передвижениями Молли, начиная с того момента, как та зашла в конюшню. Уилл уже начинал опасаться, что она вообще не появится. Вчера утром она пришла в конюшню на три часа раньше. Он не знал, почему сегодня она так задержалась; впрочем, это было не столь важно. Главное, что ей удалось выполнить поставленную им задачу: вернуться на работу. Живая связь с ипподромом была восстановлена.
На мгновение Уилл вспомнил о том, как оборвалась прежняя связующая нить, но тут же отогнал сопутствовавшее этому воспоминанию беспокойство. Смерть Лоуренса никоим образом не могла коснуться Молли. Это было самоубийство: Лоуренс страдал психическим расстройством.
Сейчас Молли находилась в стойле, рядом с казавшимся огромным животным, способным растоптать ее в любую минуту. Она что-то бормотала, перевязывая лошади заднюю ногу. Вид стойла, лошади и хрупкой женщины занимал весь экран монитора.
– Ее не назовешь мисс Тактичность, верно? – заметил Мерфи.
Уилл снова фыркнул.
– Впрочем, чертовски сексуальна. – Мерфи усмехнулся и поднялся, чтобы отрегулировать настройку.
Видеокамера сосредоточилась на Молли, заскользила по ее фигуре. Уилл мысленно отметил, что с убранными в хвост волосами, с ангельским личиком без следов макияжа девушка выглядела лет на шестнадцать. И тут же задался вопросом, почему его вдруг посетили подобные мысли.
– Ей определенно идут джинсы и майка, – с восхищением отметил Мерфи.
Уилл почувствовал, как в нем нарастает раздражение. Он пытался не замечать того, как подчеркивают линялые джинсы округлость ее ягодиц и длину точеных ног, как льнет к высоким упругим грудям простая белая майка, как выделяется в ней тонкая талия. Серый свитер, в котором она пришла, был переброшен через дверцу стойла. Как ни нелепо это выглядело, но Уиллу не понравилось, что она разделась.
Сам того не желая, он уперся в ту часть ее тела, которая более всего притягивала его. Соски ее грудей явственно проступали сквозь тонкий мягкий хлопок и терлись о него при каждом ее движении. «Интересно, носит ли она когда-нибудь лифчик?» – подумал он.
– Бьюсь об заклад, в постели она горяча, – продолжал Мерфи.
На мгновение вообразив себе это, Уилл почувствовал, что его бросило в жар. Стиснув зубы, он молча потянулся к ручке настройки, так что на экране тут же возникла общая панорама конюшни.
– Эй, нам нужно следить за нашим осведомителем, – запротестовал Мерфи и попытался вернуть прежний ракурс.
Уилл с трудом удержался от того, чтобы не отпихнуть коллегу от монитора. Когда Молли вновь заполнила собой экран, он отвернулся.
13
Было начато седьмого вечера – время, когда воздух становился заметно прохладнее и сгущались сумерки. Темно-серые тени простирали свои щупальца, захватывая в плен холмистый ландшафт, и лошади, которые паслись на лугах, все более напоминали привидения, сбивающиеся в табуны в преддверии ночи. В воздухе витал запах дыма – где-то жгли листву. Тишину осеннего вечера нарушали лишь редкие автомобили да лай собак. Молли – в джинсах, майке и сером свитере-батахоне, застегнутом на «молнию» до самого подбородка – сидела верхом на дощатом заборе, окаймлявшем пригорок неподалеку от ее дома. Рыжая кобылица с ласковыми глазами тыкалась мордой ей в колени. Молли порылась в кармане свитера и достала пригоршню собачьего корма, который захватила с собой из дома. Кобылица Шейла очень любила его. Молли не сомневалась в том, что, дай Шейле волю, она будет уплетать собачий корм, пока не сдохнет от обжорства.
Ощутив на своей ладони ласковые бархатистые губы Шейлы, Молли улыбнулась. Шейле было уже шестнадцать, ее давно отстранили от скачек, предоставив возможность жиреть и радоваться жизни на полях Уайландской фермы. Шейла была тайной любимицей Молли, которая баловала кобылицу, как комнатную собачонку. В сумерках и одиночестве, которое нарушала лишь Шейла, Молли испытывала умиротворение. В этом состоял ее отдых после тяжелого трудового дня. Через несколько минут ей предстояло вернуться домой, где нужно было готовить ужин, помогать детям с уроками, где ее ждал упрямый, хмурый Майк…
Она посадила его под домашний арест, запретив в течение месяца встречаться с приятелями вне школы. Поскольку он упорно отрицал то, что пил пиво и курил марихуану, а она не могла этого доказать, поводом для наказания было выбрано его опоздание с прогулки. Майк ненавидел ее за это. Но разве что-то изменилось? Молли понимала, что домашнее заточение не решит проблему. Но ничего лучшего ей на ум не пришло. По крайней мере, сидя дома, он был лишен возможности пить и курить.
От адвоката звонков не было – правда, телефон до сих пор не включили, хотя по дороге домой она заехала в банк, чтобы оплатить счет. Но неужели можно было всерьез рассчитывать на то, что агент ФБР… нет, Уилл… добудет адвоката для ее брата? Она почти не сомневалась в том, что предложение о помощи было лишь пустой болтовней. Хотя идея была неплоха, и она не отказалась бы от такой услуги – ради Майка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42