Уилл не мог отделаться от мысли, что смерть Лоуренса была кому-то очень выгодна.
Записка, которую он отыскал и которая поначалу так вдохновила его, не помогла пролить свет на случившееся; единственные отпечатки пальцев, обнаруженные на ней, принадлежали самому Лоуренсу. Может, она вовсе и не была связана с шантажом. Но кто мог знать?
Его безошибочная интуиция, казалось, подводила его на этот раз. Уилл даже знал причину: он не мог сконцентрироваться на расследовании с должной степенью внимания. И ответ на напрашивающийся в этой связи вопрос «Почему?» маячил сейчас на экране: Молли. Она отвлекала его, занимая все его помыслы, уводила в сторону от основного дела.
Он вынужден был признать, что отношения с Молли мешали его работе.
Открылась дверь автофургона. Уилл отвлекся от экрана, взглянув на Мерфи, который, одетый в форму рабочего фирмы по озеленению, явился на полчаса раньше назначенного времени. Мерфи, казалось, удивился, увидев коллегу. Они условились, что Уилл, выступавший в роли приятеля Молли, будет по возможности держаться подальше от автофургона.
Одного взгляда на экран монитора, казалось, хватило Мерфи, чтобы ответить на немой вопрос относительно присутствия Уилла. Уилл вспыхнул румянцем и с трудом удержался от того, чтобы не выключить монитор.
– В пятнадцатой конюшне все спокойно, – сказал Уилл, непринужденно отворачиваясь от монитора.
Мерфи не так-то легко было одурачить. Он вольготно расположился на диване и достал из бумажного пакета шоколадный батончик.
– Ну как сегодня Мисс Вудфордский округ? – спросил он, вглядываясь в изображение Молли на экране и протягивая Уиллу пакет со снедью.
Мисс Вудфордский округ. Хорошо придумано. Уилл пожат плечами и отказался от предложенного пакета.
– Прекрасно, насколько мне известно.
Мерфи откусил батончик и вновь взглянул на экран.
– А мне кажется, что нет.
– Что ты имеешь в виду? – Уилл развернулся кругом и вновь уставился на экран.
– Она плачет.
Молли, стоя на коленях, разбрасывала свежую солому в стойле. Теперь она оказалась лицом к камере. Уилл отчетливо разглядел бегущие по ее щекам слезы.
На какое-то мгновение он словно прирос к стулу.
– Черт, – сказал Уилл и поднялся.
Мерфи, паршивец, ухмыльнулся, когда Уилл выскочил из фургона.
Хотя уже совсем рассвело, в конюшне горел свет. Кивнув охраннику, Уилл прошел в конюшню. Охранник безразлично кивнул ему в ответ. В стойле возле двери коротышка-конюх увещевал на испанском разбушевавшуюся, по всей видимости, лошадь. Конюх обернулся, когда вошел Уилл, но ничего не сказал. Лошадь фыркала и брыкалась. Уилл миновал несколько пустовавших стойл, потом прошел мимо ослицы – он забыл, как ее звали, – которая при его появлении навострила уши. Одна из лошадей, выставив голову из стойла, наблюдала за ним прямо-таки с человеческим любопытством.
Молли была в самом дальнем стойле. Уилл подошел к нему и оперся руками на дверцу. Она все еще стояла на коленях, спиной к нему, и щедро посыпала пол соломой. Верхний свет падал на ее темные волосы, рассыпавшиеся по спине и плечам. Уилл вдруг подумал о том, что раньше она никогда не приходила на работу с распущенными волосами. Потом предположил, что она, вероятно, скрывает отметину на шее. Он не ставил девушкам засосы со школьных времен. Вспомнив об обстоятельствах появления на свет этого, последнего, он испытал сладкую боль желания, которая тут же отозвалась легким покалыванием язвы. Уилл усмехнулся собственной реакции. В старых джинсах и кроссовках, в расстегнутой фланелевой рубашке, надетой поверх водолазки, Молли все равно была прекрасна и даже провоцирована в нем обострение давней болезни. Она поднесла руку к глазам и сердито вытерла их.. Он отчетливо расслышал всхлипывание.
– В чем дело, Молли? – Голос его прозвучал нежно.
Она как ужаленная вскочила на ноги и резко обернулась к нему, растирая щеки руками.
– Что ты здесь делаешь? – Она была настроена враждебно, но все испортила, громко всхлипнув.
– Я просто оказался поблизости… – с иронией произнес он и, открыв дверцу, прошел в стойло. – Ты скажешь мне, в чем дело, или мне самому нужно догадаться? – Голос его стал строже. – Что, Майк?
Он остановился прямо перед ней. Она взглянула на него, и он увидел, что, несмотря на все усилия, ее большие карие глаза были затянуты пеленой слез. Он задался вопросом, давно ли она плачет. Судя по всему, давно.
– Уходи, – сказала она, когда очередная слезинка сползла на ее щеку. Чертыхнувшись, она смахнула ее рукой и сурово посмотрела на него.
– Что-то случилось с кем-то из детей? – Беспокойство, овладевшее им, удивило его самого. Как и старшая сестра, младшие Балларды умудрились растопить его сердце.
– Нет, – резко произнесла Молли. И, отвернувшись от него, взялась за вилы, которыми принялась разбрасывать солому. – Уходи. Я не хочу тебя видеть. Да и неприятностей не оберешься, если тебя здесь увидит мистер Симпсон. Нам не положено принимать гостей во время работы.
– Я не уйду, пока ты мне не скажешь, что произошло. Мне почему-то кажется, что ты не из тех, кто плачет просто так, в приступе предменструального синдрома.
Уилл имел богатый опыт общения с женским полом, а потому знал, что упоминание о предменструальном синдроме действовало на них как красная тряпка на быка; Молли не была исключением. Она резко обернулась к нему – глаза ее горели, зубы стиснуты, в руках зажаты вилы.
– Вон, – процедила она сквозь зубы.
– Только после того, как ты мне скажешь, из-за чего плачешь. – Уилл твердо стоял на своем, однако осторожно покосился на вилы.
– Если тебе интересно, так это из-за Шейлы, – сказана она.
Уилл уже слышал это имя, однако не мог припомнить, при каких обстоятельствах. Протянув руку, он взялся за рукоятку вил и, выхватив их из рук Молли, прислонил к стенке стойла.
– Шейлы? – спросил он, вновь обернувшись к Молли.
– Кобылицы, – выпалила Молли.
– Кобылицы? – глуповато повторил Уилл, все еще не понимая, что к чему.
– Кобылицы с поля. На которую напали. Вспомнил? – Молли словно хлестала его словами. Кулаки у нее были сжаты, глаза горели гневом. Возможно, Уилл и ошибся, полагая, что слезы ее вызваны обидой, – но тут еще одна крупная слеза скатилась по ее щеке.
Уилл посмотрел на нее, чертыхнулся себе под нос и, схватив ее за запястье, притянул к себе. Молли сопротивлялась, упершись руками в его грудь.
– А что с Шейлой? – произнес Уилл с нежностью в голосе и во взгляде, в то время как ее глаза все еще были налиты гневом. Его руки сомкнулись на ее талии. Он не собирался выпускать ее.
У Молли задрожала нижняя губа. Она вдруг разом обессилела. Опустив глаза, она прижалась к нему, уткнувшись лбом в грудь.
– Сегодня утром ее усыпили, – сдавленным голосом произнесла она.
Ее плечи затряслись. Уилл догадался, что она плачет, понял он и то, что ее слова означали смерть лошади. Он крепче сжал ее в своих объятиях, склонил голову и прижался губами к ее волосам. Бормоча бессвязные слова утешения, он покачал ее, поцеловал в мочку уха, висок – повсюду, куда мог дотянуться губами. Она прижалась еще теснее, зарылась в него, словно маленький ребенок, ищущий тепла, обхватила его руками за талию, прокравшись под пиджак.
И, только наклонившись к ней, чтобы поцеловать, Уилл вспомнил, что они находятся под наблюдением видеокамеры. Убрав руку за спину, он показал Мерфи кулак. Потом его губы отыскали губы Молли, и он напрочь забыл о существовании Мерфи.
Приближающиеся голоса прервали их идиллию. Молли быстро отпихнула его, Уилл поднял глаза и обнаружил, что она уже высвободилась и спешно поправляет волосы и одежду, одновременно вытирая лицо полой рубашки. Уилл вернул галстук на место, застегнул пиджак и вопросительно посмотрел на нее. Она, не взглянув на него, выпорхнула из стойла в коридор, прикрыв за собой дверцу.
– Эй, мисс Молли! – Жизнерадостное приветствие не оставило Уиллу сомнений в личности визитера: это был Торнтон Уайланд.
Уилл направился было за Молли, чтобы обозначить свое присутствие. Но потом передумал. Она сказала, что из-за него у нее будут неприятности. Уилл понял, что его появление из того же стойла, откуда вышла она, будет истолковано однозначно. Так что он сунул руки в карманы и остался в стойле, чувствуя себя совершенным идиотом.
– Здравствуй… Молли? – Некоторое замешательство, прозвучавшее в женском голосе, свидетельствовало о том, что имя Молли не сразу вспомнили. Ощущая себя десятилетним мальчишкой, Уилл подглядел в щелку и узнал в женщине Элен Трапп.
– Мы ищем Дона, – продолжала Элен Трапп. Уилл догадался, что речь идет о тренере. – Ты не знаешь, где он?
– Может быть, на треке, – ответила Молли. – Он хотел проверить результаты Табаско Соуса. Мистер Симпсон возлагает на него большие надежды в связи с розыгрышем кубка Пырейного штата в субботу.
– Мы тоже, – улыбнулась Элен Трапп и повернулась, явно намереваясь покинуть конюшню.
– Кстати, о субботних скачках, – обратился Торнтон к Молли. – У нас в доме будет прием после скачек. С танцами и прочим. Я мог бы заехать за тобой часов в семь.
Элен Трапп была явно удивлена и слегка раздосадована внезапным приглашением, сделанным племянником. Уилл и сам не одобрял этого, хотя отчетливо сознавал, что глупо надеяться на то, что Уайланд – впрочем, как и любой другой мужчина – просто так откажется от Молли. Он ждал, когда Молли найдется с ответом и в вежливой форме откажется от приглашения.
– Звучит заманчиво, – сказала Молли, улыбнувшись Торнтону так соблазнительно, что у Уилла подскочило давление. – С удовольствием пришла бы.
У Уилла отвисла челюсть. Он не верил ушам своим. Он знал, что Молли считала Торнтона Уайланда отъявленным мерзавцем. И в тот же момент догадался о столь внезапной перемене в ее отношении к нему: она знала, что он слышит их разговор.
Молли принимала приглашение Уайланда лишь для того, чтобы досадить ему и помучить.
Уилл сжал кулаки. Мышцы его напряглись. В животе разлился огонь.
Он понял, что бессилен что-либо предпринять.
Разве что притвориться, будто это его совершенно не волнует.
– Ты хочешь сказать, что согласна? – Уайланд был удивлен не менее Уилла. Когда Молли кивнула, он ухмыльнулся, словно счастливчик, выигравший в лотерею. «Что, собственно, так и было», – подумал Уилл. – Мы прекрасно проведем время. Обещаю.
– Буду ждать. – В голосе Молли, направившейся вместе с Торнтоном и его тетушкой к выходу, звучала беспечность и непринужденность. Если бы Уилл не знал этого наверняка, он бы ни за что не поверил, что еще пару минут назад она рыдала в его объятиях и целовала его.
Глядя вслед удаляющейся троице, Уилл не знал, что ему делать: то ли чертыхаться, то ли биться головой об стенку.
Так что он проделал и то и другое. Но ни то ни другое не помогло. «Единственный результат, которого он добился, – с отвращением подумал Уилл, – состоял в том, что Мерфи от души повеселился, наблюдая за ним со стороны».
36

21 октября 1995 года
Уже в самый разгар праздничного вечера Молли поняла, что совершила большую ошибку Во-первых, рядом был Торнтон. Его руки прикасались к ней при каждом удобном случае. Пока он вез ее к Большому Дому в своем ярко-красном «корвете», его рука лежала на ее колене. За столом он так часто обнимал ее за плечи, что ее так и подмывало спросить его, не вообразил ли он себя меховым боа. И вот теперь они танцевали, и Торнтон щекотал ее шею и с каждым шагом прижимался к ней все теснее.
Казалось, он твердо уверовал в то, что ее согласие прийти на торжественный обед распространялось и на постель. Самое ужасное, что Молли знала заранее, какой он представляет себе концовку вечера. И все-таки приняла его приглашение. А все потому, что Уилл поцеловал ее, и она любила его, и, несмотря на все усилия, чувство к нему не иссякало.
Она пыталась убедить себя в том, что все мужчины одинаковы и что Торнтон, будучи моложе, красивее и гораздо богаче Уилла, поможет ей выкинуть его из головы.
Проблема состояла в том, что Торнтон не был таким добрым и таким джентльменом, как Уилл. В нем не было основательности, силы, на него нельзя было опереться. С ним она не чувствовала себя в безопасности.
И, несмотря на красоту и богатство, он совершенно не возбуждал ее.
Торнтон не повергал ее в дрожь. Когда он держал Молли в объятиях, ей хотелось лишь одного: отшвырнуть его.
Весь вечер с них не сводили глаз подружки Торнтона. Эллисон Вайнтрауб злилась больше всех. Молли сразу же узнала хрупкую блондинку с ревнивыми голубыми глазами, хотя их до этого вечера и не представляли друг другу. Из ее слов она поняла, что именно эта девушка была с Торнтоном на ипподроме в тот день, когда Уилл впервые поцеловал ее руку; тогда Молли не обратила на нее должного внимания. Ходили упорные слухи, что Эллисон метит в миссис Торнтон Уайланд. Как бы то ни было, Элли, как называл ее Торнтон, явно считала Торнтона своим. Во взгляде, которым она смерила Молли, отчетливо сквозила ненависть. Если бы у нее был нож, она наверняка вонзила бы его Молли в спину.
Приятели Торнтона – кое-кого из них Молли уже знала – тоже смотрели на нее, но без неприязни. Напротив, выражали готовность познакомиться с ней. Они даже корили Торнтона за то, что он так долго скрывал ее от них. Торнтон отвергал их попытки поухаживать за Молли с твердостью и юмором. И особенно разозлил Молли, сказав, что она – частная собственность.
– Мне так нравится твое платье на ощупь. Что это за материал – атлас? – Нашептанный на ухо, этот комплимент был хитрой уловкой, оправдывающей нахальные поглаживания по ее спине.
– Шелк, – не без удовольствия ответила Молли, сознавая, что выглядит неплохо в открытом платье, которое она купила для Эшли. Знала она и то, что это платье ни своим стилем, ни ценой не может сравниться с туалетами присутствующих дам. – И если ты не будешь держать руки там, где им положено лежать, я тебе двину коленкой так, что ты завалишься прямо здесь, посреди зала.
Торнтон расхохотался, крепче прижав ее к себе и закружив в танце. В классическом черном смокинге, он был ослепительно красив и по праву мог рассчитывать на то, что сведет ее с ума.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42