Слоан Толботт! Человек, который выгнал из поселка отца. Человек, которого она собиралась убить.
Боже Всемогущий, что же с ней случилось?
Глава 40
– Не смотри на меня так, Саманта, – прервал он ее размышления. – Мы с тобой очень много пережили за эти месяцы. Не делай так, чтобы мы переживали все снова.
Девушка сделала глубокий вдох и кивнула. В эту минуту она видела в нем героя, человека, которому можно доверять и который так заботится о ней. Она испытывала незнакомое ей доныне чувство защищенности – по крайней мере теперь, когда окружающий мир утратил порядок, а часть ее прошлого просто исчезла.
– Хорошо. Ну а если память ко мне не вернется? Что делать тогда? Я совершенно не помню, что нас соединило. – Она взглянула на него с надеждой. – Мой отец вернулся? Между вами все улажено?
Глаза его виновато сверкнули – он явно что-то скрывал. Но его ответ звучал все же вполне искренне:
– Мы все уладим, когда он вернется. Сейчас его разыскивают мои люди. Говорят, он в Мексике. Гонец вернется со дня на день.
– Хорошо. Раз я твоя жена, то должна тебе верить. Но обычно я никому не верю. Мы никогда не ссорились по этому поводу?
– Как тебе сказать… Иногда ты бываешь чересчур доверчива, а я очень упрям. Но мы все преодолеем. Ты вчера здорово меня напугала. Я понял, что без тебя мне не жить. – Он протянул ей руку. – Иди сюда. Думаю, тебе надо немного отдохнуть. Вот проснешься – и все вспомнишь. Я обещаю, что стану другим. Поэтому давай-ка посмотрим лучше, чем можно тебе помочь.
Саманта взяла его за руку, с удовольствием ощутив силу и власть мужа, и позволила поднять себя на ноги. Головой она едва касалась его подбородка, и это тоже ей понравилось. Ощутив колючую щетину, Саманта отважилась спросить:
– Забыли наш бритвенный прибор? Слоан на миг застыл, затем озорно улыбнулся, нагнулся и потерся своей щетиной о ее щеку, а затем захватил ее губы своими… Все произошло столь стремительно, что она не смогла бы остановить его, даже если бы захотела. Она и не хотела.
Поцелуй опьянил Саманту: никто и никогда не целовал ее так. Губы его были жесткими и горячими, язык скользил по ее губам, пока они сами собой не приоткрылись. Она ощущала кофе у него на языке, вдыхала его мужской запах, а он только теснее прижимал ее к себе. Обняв его за шею, девушка и сама прижалась к нему, полностью уступая его силе.
– О черт! Саманта, ты совсем забыла, как это делается, – прошептал он, едва переводя дыхание. – Если ты сейчас же не остановишься, то будешь моей здесь же, на этой постели, и так быстро, что голова закружится у нас обоих.
Она так крепко прижалась к нему, что он должен был чувствовать удары ее сердца. Зачем останавливаться? Ведь вслед за такими поцелуями должно быть еще что-то. В груди у нее покалывало от сладкой истомы.
– Ну что же ты? Раз мы женаты, то можем делать все что угодно, разве нет?
Он опустил глаза, в лице его читалась тревога. Рукой он пытался обхватить ее грудь, прикрытую тонкой материей, и Саманта вся подалась ему навстречу. Мужчина застонал и скользнул рукой к ее ягодицам, еще крепче прижимая ее к себе.
– Ты даже не знаешь, кто я, Саманта! Я ведь говорил тебе, что ты чрезмерно доверчива. Я не хочу заниматься с тобой любовью, только чтобы унять зуд. Ты должна знать, с кем ты, понимаешь?
Саманта нежно ответила на его возбуждение, осознав, что это за твердеющий жезл прижимается к ее животу. Девушка сгорала от страсти, такого желания у нее никто не вызывал. Не нужно было никакой памяти, чтобы верить ему. Она и прежде любила этого человека и наслаждалась каждым мгновением с ним. Тело ее буквально кричало об этом.
– Я не хочу ничего понимать, – надула она губы и подняла палец со следом от кольца. – Вот свидетельство моего брака. Я вся чувствую свое замужество. Даже если бы я не помнила, что значит заниматься любовью, ты был бы тем мужчиной, который научил бы меня. Он сдержанно улыбнулся.
– Может быть, мне стоит согласиться. Мужчина редко имеет возможность дважды лишить женщину девственности. Я снова научу тебя всему – но уже без боли, которая сопутствует первому разу.
Она слышала страсть и голод в его голосе, внутри у нее что-то отозвалось. Первобытный зов звенел в обоих, доисторический инстинкт взаимного обладания… Этому зову она повиновалась скорее, чем любым кольцам или словам, принадлежала ему так же несомненно, как эта земля – ей.
– Я готова учиться всему, чему ты пожелаешь научить меня, – тихо сказала она, прижимаясь к его широкому плечу. Сама она ни за что бы его не отпустила.
– Саманта, твое предложение соблазнит и дьявола! И только из-за твоего нездоровья я откажусь. Не соблазняй меня больше, пока ты не станешь понимать, что делаешь. – Слоан немного отстранился. – Ты даже не представляешь, как мне жаль! Может, когда память к тебе вернется, это будет плюс в мою пользу.
Саманта наморщила носик и скрестила руки на груди.
– Дай Бог, потому что сейчас это не делает тебе чести. – Отведя взгляд, чтобы не поддаваться соблазну, она посмотрела на землю, которая, как он сказал, принадлежала ей. – Я хочу взглянуть на долину, я не хочу спать.
– Что лишний раз показывает: тот, кто потерял память, начинает с чистого листа, – проворчал Слоан. – А ты все та же Саманта! Хоть раз можешь ты послушаться?
Она счастливо засмеялась:
– Не-а. Ты же не послушался – теперь моя очередь.
Слоан постарался улыбнуться в ответ.
– Черт, мне надо было воспользоваться шансом и сказать, что я совершенно чужой тебе. Какой же я все-таки дурак! А теперь мне пора сходить посмотреть, что они там успели сделать, на скале. Ты согласна, что пересечь всю долину – это для тебя сейчас излишняя нагрузка? Побудешь пока здесь?
Саманта согласилась. В этот момент она сомневалась даже, что справилась бы с лошадью. То, что он ее слушал, ей нравилось. Она кивнула.
– Может, я и упряма, но все же не так глупа. Я не буду ходить далеко.
Он, конечно, не успокоился и отъехал, сделав около полудюжины предупреждений.
Не так-то просто пробить завал, даже грамотно разместив пороховые заряды. С другой стороны, слишком опасно было переправлять Саманту через неустойчивую стену. Слоан стиснул зубы от огорчения, но в глубине души считал, что это к лучшему. Ему хотелось, чтобы Саманта полностью пришла в себя к моменту возвращения в поселок.
Саманта же приготовила ему ужин, но по-прежнему ничего не помнила об их совместной жизни. Оставалось надеяться, что, может быть, возвращение в поселок даст толчок ее выздоровлению.
– Думаю, здесь можно выращивать злаки и разводить лошадей, – благодушно сказала она за ужином. – Похоже, за ручьем – остатки старого загона и фундамента для амбара или конюшни. Отец писал, что когда-то эта долина была частью старого мексиканского дарственного участка. Предыдущие владельцы не использовали землю поколение или два.
Слоан хотел сказать, что по документам именно он реальный хозяин земли, во всяком случае, чья эта собственность – вопрос спорный. Он рассчитывал, что она станет его настоящей женой. Все, чем он владел, будет принадлежать и ей. Материальная сторона дела уже не привлекала его, как раньше, а без Саманты обладание этой землей лишалось смысла. Ее травма или восстановила все чувства, или свела его с ума.
– Отсюда два часа езды верхом до поселка. Ты собираешься и в будущем жить так же далеко от людей? – Слоан сейчас имел дело с Самантой, какой она была полгода назад.
Она пожала плечами.
– Мне проще общаться с животными и растениями, чем с людьми. Как только к матери и сестрам вернется отец, я смогу заняться своим делом. – Она запнулась при этих словах и с откровенной тревогой посмотрела на него: – А как же ты? Я имею в виду, что, должно быть, живу с тобой в поселке. Ты что, переедешь сюда? Это не слишком далеко от людей – для врача?
Слоан чуть улыбнулся ее беспричинной тревоге.
– Я не практикующий врач, а в поселке – постоянный раздражитель. Они будут рады, если я поселюсь здесь с тобой. Не обещаю, правда, что смогу заниматься сельским хозяйством. Отсюда не так далеко до горных выработок и лесопилки. Я пригоню сюда кое-какой скот, если это не помешает. Ты позволишь мне жить тут с тобой?
Глаза Саманты расширились от изумления.
– Место жены – при муже. Конечно, мы будем жить вместе! Меня только немного беспокоит… – Она осеклась, пытаясь объяснить то, чего не знала и не могла понять.
– Не беспокойся, Саманта, все будет хорошо. Я сделаю для тебя все. Если память к тебе не вернется, мы спустимся в долину – к настоящему священнику и в настоящую церковь, перед всем приходом дадим друг другу клятву и начнем все сначала. А если память вернется, запомни то, что я сейчас скажу, потому что скажу я правду. Этот чертов взрыв, может быть, помутил твой разум, зато просветлил мой. Когда мы выберемся отсюда, я исправлю все, что делал не так, как следует.
Приятно, конечно, слышать такое. Впрочем, девушка была немало озадачена и даже напугана.
– Ты хочешь сказать, что у нас были какие-то неурядицы, перед тем как мы отыскали долину?
– Я винил тебя в том, в чем ты не была виновата, и винил себя в том, над чем не был властен. Я не слишком хороший человек, Саманта, по крайней мере долго был таким. Теперь, когда мы вместе, я все исправлю.
– Но ведь говорят: горбатого могила исправит, – усомнилась она.
– Конечно – если он действительно горбат. Я собираюсь изменить сам себя, Саманта, а не вселенную. Все вокруг думают обо мне то же, что и прежде, я должен разрешить неразрешенные проблемы. Мне понадобится время, но надеюсь, ты доверишься мне.
– А ты не преступник какой-нибудь? – спросила она озадаченно.
– Да нет! Просто дурак и гроза поселка, я же тебе говорил. Но ты дала мне несколько хороших уроков за эти полгода. Еще до вчерашнего дня все было не впрок, но теперь!..
Она сонно улыбнулась:
– Ну что ж, я очень рада. А ты меня чему-нибудь научил?
– О, это самый провокационный вопрос в моей жизни, – весело сказал он, но не улыбнулся в ответ на озорство, мелькнувшее в ее глазах. – Я многому научу тебя после того, как мы выйдем из церкви. А теперь тебе лучше поспать.
Слоан сидел у огня до тех пор, пока она не уснула. Это займет немалое время – исправить горбатого, подумал он. И зачем было заходить так далеко?
Он был напуган, чертовски напуган. Снова брать кого-то под свою защиту, нести за кого-то ответственность. С него хватит! Он боролся изо всех своих сил все эти шесть месяцев, да что там – в той или иной форме эта борьба длилась более десяти лет. И как бы то ни было, надо продолжать. К Саманте рано или поздно вернется память, и как знать, вдруг она отринет все эти соблазнительные планы и он вновь будет свободен?
Нет, он не хотел снова быть свободным, не хотел возвращаться в одинокую жизнь. Лучше уж лишиться разума, чем вернуться к тому, чем он был все последние годы.
Безопасный проход в каменном завале пробили к полудню следующего дня. Память к Саманте не вернулась, да и боль не оставила ее, но девушка настояла сесть верхом и ехать вместе с ним. Ее появление бурно приветствовали мужчины, стоявшие у выхода из долины, и она немного растерялась и даже испугалась, но Слоан, перехватив поводья у нее из рук, наклонился в седле и поцеловал ее в щеку. И Саманта успокоилась, несмотря на то что ее окружало множество чужих людей, которые знали о ней больше, чем она сама. Ладно, сейчас лучше ничего не объяснять. Толботт повел ее лошадь вниз по тропе, оставив людей далеко позади.
– Они все меня знают, – прошептала она, когда тропа расширилась и он пристроился рядом.
– Не волнуйся. Я расскажу о каждом и покажу, когда они соберутся, и очень скоро ты будешь отлично знать их имена.
Она неопределенно кивнула и сжала его руку. Этот жест, возможно, весьма символичен для будущего, подумал Слоан. Они так и ехали, держась за руки, пока тропа не сузилась и не разлучила их.
Весь поселок высыпал им навстречу, когда они наконец приехали. Слоан с беспокойством смотрел, как Саманта соскользнула с лошади и устремилась к матери. Похоже, для нее не составило никакой проблемы вспомнить свою семью. Спешившись, Толботт увидел, как они обнимаются, целуются и возбужденно говорят обо всем сразу. Его губы тронула улыбка: если Саманта способна поддерживать непринужденный разговор, то какая разница – помнит она последние полгода или нет? Ее разум и так легко восстановит все возможные пробелы.
К горлу подступил комок, когда девушка обернулась, отыскала его глазами, потом подошла и обняла за талию, все еще рассказывая о путешествии, которого не помнила. Надо было ее поддержать, и Слоан, обняв жену, стал расцвечивать ее рассказ деталями, как если бы он давно общался с семьей Нили подобным образом. Элис смотрела на него во все глаза, но Слоана это не беспокоило. Бывали задачи и потруднее!
Все еще обнимая Саманту и как бы защищая ее, Слоан заявил:
– Пойду-ка уложу Саманту в постель. Она сильно ударилась головой, ей надо отдохнуть. Мы…
Он не успел закончить фразы. Какой-то всадник бешеным аллюром гнал свою лошадь снизу и бессвязно выкрикивал предостережения.
Джо тотчас скомандовал не успевшим расседлать коней мужчинам:
– Давайте вниз, ребята! Немедленно! Больше в поселок без конвоя никто не проберется!
Жители поселка недоуменно переглянулись. Джо, очевидно, не рассказывал им, что камнепад в долине был не случайным, и по собственной инициативе выслал на дорогу охрану. После того, что случилось с Самантой, Слоану не в чем было его упрекнуть. Отныне Джо хотел знать каждого, кто приезжал в поселок.
Узнать тех, кто на этот раз пожаловал сюда, оказалось несложно. Слоан даже застонал, увидев высокого мужчину, крепко сидящего на возбужденном жеребце и кипящего от возмущения при виде нацеленных на него стволов. Но второй всадник буквально заставил его затрепетать. Он сидел верхом, но отнюдь не на том прекрасном коне, на котором его выпроводили отсюда. Его сухощавая фигура стала еще суше, а прежняя гордая осанка сменилась какой-то сутулостью – то ли от болезни, то ли от усталости, – но у Слоана не было ни тени сомнения относительно личности мужчины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46