И без кулачных боев. Иначе к вам будут относиться, как к недисциплинированному сорванцу. Попросите сестер поучить вас носить платья. Пара столетий – и вы модница.
И он удалился, оставив покрасневшую и сокрушенную Саманту. «Пара столетий»?! Она готова была его убить. Ей просто следует его убить. Он не смеет так оскорблять Нили!
А он посмел. Саманта понуро направилась в поселок вслед за Слоаном. Мужчины приветствовали своего хозяина, когда он подошел к отелю. Ей же – той, которая оказала им милость, погасив его гнев, и теперь шла через площадь к себе, достались только свист да улюлюканье. Может быть, сейчас самое время поискать эту долину?.. Ей никого не хотелось видеть.
Но она была Нили и отдавала долги чести. И чуть позже она вышла – в одном из старых платьев матери поверх джинсов и рубашки. Пари не определяло того, что проигравший будет носить под платьем, а юбка была слишком коротка, чтобы надевать под нее нижние.
Несколько человек на площади вновь заулюлюкали, однако без Толботта зрелища уже не было. Все разошлись по своим делам.
Мать и сестра вопросительно посмотрели на нее, ибо слухи о соревновании докатились и до них. Женщины сочли за лучшее оставить Саманту в покое. Толботт, к счастью, надолго скрылся у себя.
Несколько переселенок чувствовали себя уже неплохо. Одна из них присоединилась к Саманте. Держа в руках кувшин с водой, она о чем-то быстро заговорила. Потребовалось несколько минут, чтобы Саманта поняла, о чем идет речь.
– Вам не кажется, что в поселке нужен школьный учитель? Правда, детей здесь немного, но, может быть, кто-нибудь из взрослых сочтет полезным поучиться?
Женщина была хорошенькой, кругленькой, светловолосой. Саманта сомневалась, что женщина понимает то, о чем говорит. Она нахмурилась, наполнила водой еще одну чашку и поднесла ее к губам больного.
– Здесь вообще нет никаких детей за исключением моего кузена. Хозяин этого поселка – Толботт. Он не будет платить учителю, чтобы тот учил его людей.
Женщина посмотрела на дверь, за которой виднелась лестница на второй этаж.
– Он довольно сильный человек, правда? Саманта фыркнула:
– Слабо сказано! А куда вы направлялись? – Пора было сменить тему.
– Мы хотели основать собственную общину, такую, в которой каждый бы жил по Писанию. Преподобный Хейес согласился вести паству к земле обетованной, но земля, куда мы пришли, на мой взгляд, многого не обещает. Я думала, здесь всегда сияет солнце и никогда не бывает холодно.
Саманта пожала плечами и перешла к следующему пациенту.
– Это скорее относится к долине внизу. То есть вы в двух шагах от цели.
– Я думаю, что с этими людьми я уже пришла туда, куда хотела, – объявила учительница, поджав губы. – Это ведь не я, а моя сестра принадлежит пастве преподобного Хейеса. А я пошла с ними только потому, что надеялась на лучшую жизнь. Я устала молиться об этом.
Женщина могла ничего не объяснять, все и так было ясно. Саманте и прежде встречались такие. Хорошенькие женщины могут только флиртовать – и ничего больше. Две тысячи миль пути в небольшом караване не слишком благоприятны для флирта, особенно если большинство мужчин женаты. Поселок, полный холостяков, – это как раз то, в чем нуждалась «школьная учительница».
– Здесь негде остановиться, – напомнила ей Саманта. – Вы можете снять комнату в отеле, если Толботт позволит, но он ненавидит женщин.
– Ненавидит женщин?! – Учительница в изумлении захлопала глазами. – А по-моему, он не похож на женоненавистника. В этой комнате он с уважением относится только к женщинам.
– Да, конечно, такой уж он человек. Если Слоан не знает, что с вами делать, он вежлив и надеется, что вы исчезнете.
Женщина зашлась раздражающе-веселым смехом.
– Он, безусловно, знает, что с вами делать. Или вы его сестра?
Очередное унижение! Не слишком ли для одного дня? Она с минуту поколебалась, не опрокинуть ли «учительнице» на голову кувшин, но решила не опускаться до уровня Слоана и обратила свое раздражение в нейтральную фразу:
– Нет, я бич его жизни, – и отошла в сторону. Она хотела привлечь в поселок женщин, смягчить нравы. Почему, черт побери, ее обескуражила первая же из них, проявившая к этому интерес? Вот уж не ожидала! Надо бы переговорить с переселенцами, не послужит ли это на пользу Толботту, если вся религиозная община решит обосноваться прямо здесь?
Обойдя всю комнату, Саманта составила определенное мнение об этом деле, переговорив с каждым, включая мясника, пекаря и мастера по подсвечникам. Столяр был согласен, но он потерял в пути жену. Еще двух человек помоложе привлекали горные разработки. Семьи же фермеров намеревались двигаться дальше.
Несколько незамужних женщин колебались, раздумывая о поселке одиноких мужчин. Только у двух вдов были дети, и это могло стать началом.
Покидая отель этим вечером, Саманта была уже больше уверена в успехе. Что сделает Слоан, если караван двинется в путь, оставив здесь несколько человек? Не заставит же он женщин и детей идти вниз пешком! Похоже, Слоан Толботт здесь вроде той собаки, которая только лает, но не кусает. И потом это только послужит на пользу угрюмому выродку.
У деревянной колонны портика стоял Краснокожий Джо. Он мельком взглянул на наряд Саманты, как-то странно хрюкнул и поднес к губам бутылку. Вытерев рот рукавом, он сказал:
– Вам не выиграть в таком наряде. Она уже заметила, что внятность речи Джо менялась в зависимости от принятой дозы. Удивительно, как это Слоану Толботту удается держать в руках поселок, полный пьяниц? Вроде бы сам он не пьет. Хотя непонятно, зачем нанимать на работу вечно нетрезвых разбойников. Что ж, Джо тоже был одной из странностей хозяина. Она посмотрела на него вопросительно:
– Выиграть?
Джо ответил ей мрачным взглядом.
– Вы ничего не понимаете, да? Вы даже не видели, как он смотрел на маленький клочок кружева, который выбился у вас из-под ворота? Черт! Да дай мужчине увидеть только край кружева, и он начнет ползать у вас под ногами! А вы что сделали? У вас под этим нарядом – мужские штаны. Хозяин вас побил: заставил-таки вас прикрыть ваш нахальный маленький зад, по которому он так и сохнет! Теперь у вас прикрыты и ноги, и все… Иногда я думаю, у вас вовсе нет мозгов.
Шатаясь, он двинулся в отель. Саманта же застыла в недоумении.
Он говорил о Слоане Толботте? Так и сохнет? И это – про нее?!
Нет, у него просто прокисли мозги от пьянства.
Глава 11
Саманта наблюдала из окна утреннюю суету на площади. Уже рассвело, и переселенцы варили на огне свой кофе. Некоторые фургоны только что покинули поселок: направились в долину в поисках лучшего места для стоянки. Другие оставались только потому, что принадлежали больным, которые еще лежали в отеле. Если не поторопиться, уйдет весь караван, снова оставив четырех женщин против целого поселка мужчин.
Слоан Толботт отнюдь не принял несколько соблазнительных предложений, которые, как ей было известно, сделали некоторые переселенцы. Кузнец восхищался пустой кузницей. Он был женат, и у него было двое детей. Один из тех, кто успел спуститься в долину и вернуться назад, рассказывал, что устроился в лавке брошенной фактории. Это были цивилизованные люди – люди, которые хотели покупать и продавать, люди, нуждающиеся в парикмахерах, плотниках и школьных учительницах, люди, а не тот сброд, которому благоволил Толботт. Именно такие люди должны были строить поселки.
И никто не предпринял никаких усилий, чтобы удержать их здесь.
Саманта видела, как на галерею вышел Слоан и недовольно уставился на площадь, полную фургонов и людей, месивших грязь на его переднем дворе. Он сбрил щетину и вновь облачился в костюм, как будто его джентльменский вид мог кого-то отпугнуть. Саманте любопытно было бы узнать, кто крахмалит его сорочки и выглаживает на них такие сборочки. Она нахмурила брови, заметив неотрывный взгляд учительницы. Несомненно, такого сорта женщины рады оказывать среди прочих и эти маленькие услуги.
Она вспомнила вчерашние слова Джо. Вообще-то они и вовсе не шли из головы. Ночью они вплетались в ее сон. «Дай мужчине увидеть только край кружева…» – сказал он. Он сказал, будто у нее «нахальный маленький зад». Что это за «нахальный маленький зад», и откуда это может быть кому-то известно? Она не привыкла думать о себе, как о женщине, на которую заглядываются мужчины. Заглядывались на ее сестер. Нет, Джо был пьян куда больше, чем она думала.
Но если ей следовало носить платье, чтобы продемонстрировать уважение к честному пари, почему бы не поэкспериментировать немного? Толботт не проявлял большого интереса к двойняшкам. Он не смотрел даже на учительницу, хотя та прилагала все усилия, чтобы привлечь его внимание. Саманта не могла даже вообразить, что он заинтересуется высокой худой девицей вроде нее, если ему неинтересны сестры и учительница, но свистеть или кричать, чтобы обратить на себя внимание, ей не надо. С тем же успехом она могла двинуть его по ногам – это сработало бы и в дамской юбке, и в мужских штанах.
А если, обратив на себя внимание, она смутит Толботта, может быть, удастся убедить его позволить этим людям остаться? Идея весьма сомнительна, но, с другой стороны, нет и вреда, если получится.
Бернадетта сонно запротестовала, когда Саманта стала вытаскивать ее из постели, но поняв, что старшая сестра и в самом деле хочет напялить на себя дамскую «упряжь», воодушевилась и захлопотала: женщины Нили долгие годы безуспешно старались заставить Саманту одеваться в женское.
– Давай начнем с нарядных платьев, пока они все не перейдут в конце концов к нам, – решила Берни, осмотрев скудный гардероб Саманты. – Наши кринолины будут коротковаты, но это не важно. Тебе нужны чулки. Дай-ка я поищу.
И она плавно удалилась в комнату, которую делила с Гарриет, оставив Саманту испуганно смотреть на разложенные поперек ее кровати дамские наряды.
Это все были ее нижние сорочки и панталончики. Да, она носила джинсы из прочной холщовой ткани, но это не значило, что она не любит также и кружева. Это лишь значило, что джинсы практичнее и удобнее в быту. Она не представляла, кто будет рубить дрова и охотиться, добывая мясо, если она будет носить все эти тряпки, но пари есть пари.
К тому времени, когда она надела и панталоны, и нижнее белье, и чулки, и старомодные нижние юбки, которые она предпочитала кринолину и фижмам, она преисполнилась благодарности отцу, который запрещал носить корсеты. Двойняшки иногда жаловались, что талии у них широки не по моде, но отец просто перечислял ужасные болезни, которые им угрожают, если они пожелают сплющить свои внутренние органы, затянувшись, «как сосиски». Это обрывало дальнейшие жалобы, правда, на время – пока они опять не вспоминали о своих талиях. Ничего такого у Саманты и в мыслях не было.
Эти мысли появились теперь, когда пришлось натягивать через голову тафту. Платье, конечно, зеленое, ворчала она, но могло оказаться единственным, которое хоть как-то отвечало пари. Пока Бернадетта застегивала на спине крючки, Саманта, задержав дыхание, молилась, чтобы оно не оказалось слишком тесным. Последний раз она надевала это платье задолго до того, как они уехали из Теннесси.
С талией все было в порядке. Саманта заметно похудела за долгую дорогу. Но теперь, когда Берни почти все застегнула, Саманта вспомнила, почему не носила это платье даже там, дома. Корсаж уже давно был ей мал, и она не позаботилась заменить его. Она еще раз задержала дыхание, и сестра застегнула верхний крючок. Теперь, вздохнув, Саманта, похоже, поняла, как чувствует себя сосиска.
Бернадетта скептически осмотрела собравшуюся на груди сестры ткань. Из-за низкого выреза Саманте пришлось поправить корсаж, чтобы прикрыться свободными складками материи, которая, ниспадая с плеч, собиралась на талии вроде шали, но этого было недостаточно. И под этими складками легко угадывалась ее высокая грудь.
Стоя перед зеркалом в комнате матери, обе девушки с сожалением вздохнули. Вероятно, Саманте никогда не быть светской леди. Они смогли бы, конечно, расчесать и собрать ее яркие рыжие кудри в локоны, если бы удалось начесать их, а потом закрепить шпильками и перевязать ленточками для верности. Три ряда оборок из тафты на юбке немного скрадывали ее высокий рост и худобу. Подогнанный по размеру корсаж придавал ей определенную женственность, подчеркивая округлости ее совершенных форм. Но обе знали, что когда она начнет двигаться, то будет выглядеть, как мужчина в женской одежде.
– Так надо, Берни. Просто нужна волшебная палочка. Может быть, когда Толботт увидит меня во всем этом, он велит мне снова надеть брюки.
Саманта, впрочем, и сама не верила в это. Она представила, что он с большим удовольствием заставит ее страдать в этом наряде. Но попробовать стоило.
Саманта подумала, что ее миссия была бы куда успешнее, если бы она была одной из этих маленьких мисс с блестящими локонами, выглядывающими из-под скромных маленьких шляпок, украшенных тесьмой и кружевами. Но приходилось довольствоваться тем, что есть. Приподняв шуршащие юбки, Саманта направилась к отелю.
Мужчины высыпали из фургонов посмотреть. К тому времени, как она пересекла площадь, они выползли из всех щелей и трещин поселка. Она было подумала, что они никогда прежде не видели женщины, но поселок-то сейчас кишмя кишел ими. В конце концов, все это на совести Слоана. Придет время, и она заставит его расплатиться, будьте спокойны.
Эпидемия шла на убыль, и все больные помещались сейчас только в салуне. Рэмси оказался здесь, а Слоана нигде не было видно. Усталая Элис Нили взглянула на наряд дочери, но ничего не спросила. Саманта отослала мать отдохнуть.
Пришла Клара, учительница, чтобы предложить свою помощь. Она так откровенно искала встречи с Толботтом, что Саманта поджала губы. Если сама она поймает себя на том, что столь же откровенна, она сожжет это платье – и к черту пари! Она рьяно приступила к своим обязанностям, не обращая внимания на тех, кто входил и выходил из комнаты.
Решив, что разговор с хозяином фургона убедит нежелательных пришельцев поскорее тронуться в путь, Слоан уже направлялся на улицу, но задержался, чтобы проверить, как идут дела в палате.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46