Пусть он считает, что Прюит жив и может свернуть ему шею, если он позволит себе лишнее.
– Да, – сказал он, не поднимая глаз. – Полагаю, что так Взгляд Грэма снова устремился за спину Хью, в переднюю часть дома. Хью обернулся и увидел, что Джоанна сидит перед окном лавки, вышивая по голубому шелку, натянутому на раму. Солнце подсвечивало ее вуаль, создавая вокруг головы что-то вроде нимба.
– В таком случае почему… – Грэм скользнул взглядом по кровати, на которой он сидел, явно недоумевая, почему Прюит был сослан спать в кладовую. – Впрочем, это не мое дело.
– Вот именно. – Хью взял бритву Прюита и точильный камень и принялся точить затупившееся лезвие.
Грэм помолчал, затем заметил:
– Она ведь сама управляется с лавкой, не так ли?
– Да. Прюиту никогда не нравилось стоять за прилавком. К тому же он редко бывает дома. Должен отметить, из Джоанны получилась неплохая хозяйка лавки.
– Тогда почему она так… Простите, кажется, я позволил себе излишнее любопытство.
– Почему она так бедна? Торговля здесь осуществляется большей частью путем обмена, так что трудно скопить деньги. Да и Прюита… давно не было дома.
Грэм взял мыло, окунул его в воду и взбил пену.
– Меня удивило, что она не торгует шелком. Должно быть, ждет, пока муж вернется с товаром.
– Наверное, – отозвался Хью, не глядя на Грэма. Ложь давалась ему ничуть не легче, чем Джоанне.
– Печально, – сказал Грэм, втирая пену в отросшую щетину, – когда такая женщина, как… собственно, любая женщина… месяцами живет одна, без мужа.
– Ну, теперь она не одна Я здесь. – Хью положил точильный камень и прошелся большим пальцем по лезвию, острому, как меч. – Если кто-нибудь посмеет воспользоваться ее положением, – он выдержал паузу, устремив на Грэма многозначительный взгляд, – я отрежу его причиндалы и заставлю их съесть, – закончил он, протянув Грэму бритву рукояткой вперед.
Грэм и глазом не моргнул.
– Насчет меня можете не беспокоиться. – Он взял бритву, прислонил зеркальце к тазу и невозмутимо прошелся лезвием по подбородку.
– Ничего личного, как вы понимаете, – сказал Хью. – Вообще-то вы мне нравитесь.
– А вы мне. – Грэм вытер лезвие о полотенце и продолжил бритье, – В конце концов, вы спасли мне жизнь. С моей стороны было бы свинством скомпрометировать вашу сестру.
– Вы должны понять мое беспокойство. Джоанна красивая женщина, а вы собираетесь жить под одной крышей с ней в течение двух месяцев, если не больше.
– Ваша сестра замужем. Я взял себе за правило не связываться с замужними женщинами. Зачем осложнять себе жизнь? – Грэм вытянул верхнюю губу и сосредоточился на бритье.
Хью вынужден был признать мудрость Джоанны, утаившей от постояльца смерть мужа. Что ж, придется поддержать ее обман, хоть это и действовало ему на нервы.
– Что б я пропала! – донесся с улицы женский голос. – Вы только поглядите, кто вернулся домой.
Бросив взгляд в окно, Хью увидел черноглазую женщину в красной блузке с чересчур низким вырезом, с пышной гривой черных волос, распущенных по плечам, и ярко-красными губами. Она кокетливо улыбалась, заглядывая внутрь через прутья решетки.
– Леода! – Хью поднялся и подошел к окну. Женщина подставила щеку для поцелуя, и он отметил, что она по-прежнему пользуется чересчур крепкими сладковатыми духами. За минувший год она постарела, под пудрой виднелись мелкие морщинки, а в уголках губ появились складки, которых он раньше не замечал. А может, он просто никогда не видел ее в ярком дневном свете. Тем не менее, она по-прежнему оставалась самой красивой шлюхой в Лондоне.
– Что-то ты сегодня слишком рано поднялась, – заметил Хью.
Она зевнула.
– Клиент, с которым я провела ночь на Поуп-стрит, смылся, пока я спала. Не заплатил ни гроша, хоть и поимел меня дважды, ненасытный ублюдок.
– Ты по-прежнему живешь в той мансарде на Милк-стрит?
– А где ж еще? – Призывно улыбнувшись, она просунула руку через прутья решетки и прошлась кончиком пальца по его нижней губе. – Может, зайдешь как-нибудь, чтобы я показала, как соскучилась по тебе?
– Заманчивое предложение. Возможно, я так и сделаю. Женщина перевела взгляд на Грэма, вытиравшего чисто выбритое лицо полотенцем. В ее темных глазах вспыхнул интерес.
– А это кто? Твой приятель? До чего же хорош. А какие глаза! Я никогда не видела таких красивых глаз у мужчины.
– Тебе виднее, – сухо проронил Хью, прежде чем представить ей квартиранта Джоанны. – Грэм снимает комнату у моей сестры.
– Можешь привести его с собой, если будет настроение, – предложила она. – Порезвимся все втроем.
– Увы, – вздохнул Грэм. – Боюсь, я не в состоянии дойти даже до Милк-стрит. – Он приподнял левую ногу, демонстрируя деревянные лубки, видневшиеся из-под рейтуз.
– Ах, бедняжка, – проворковала она. – Ну, если вы не можете навестить Леоду, вы должны позволить Леоде навестить вас.
Грэм бросил взглядов переднюю часть дома и увидел, что Джоанна занята беседой с проходившей мимо женщиной.
– Не сюда. – сказал он. – Лучше… – Он покачал головой. – Нет, не стоит.
– Понятно, – протянула Леода. – Сестра. Вы что, с ней…
– Нет, – хором отозвались Грэм и Хью.
Леода усмехнулась, переводя проницательный взгляд с одного мужчины на другого.
– Ладно, – сказала она. – Если вдруг передумаете, сержант, имейте в виду – я прохожу по этому переулку каждый вечер Достаточно привязать ленточку к решетке, чтобы дать мне знать, что вы нуждаетесь в компании. Или оставьте открытой заднюю дверь. Я проскользну тихо, как мышка. Никто не узнает, что я здесь.
Грэм нахмурился:
– Не думаю…
– Это будет стоить два пенса, – сообщила Леода, – и еще пенни, если вам захочется чего-нибудь особенного. – Она прошлась по нему взглядом с головы до пят. – Приятно иметь дело с таким красавчиком. А вы, сэр Хью, непременно приходите Мы должны наверстать упущенное.
Хью поклонился.
– Трепещу от предвкушения.
– Лгунишка. – Она послала ему воздушный поцелуй и двинулась прочь.
– Постой! – окликнул ее Грэм. – Леода! – Он поднял с пола свой кошелек и полез внутрь.
Леода снова появилась у окна, с самодовольным видом наблюдая, как он вытащил несколько монет, вручил их Хью и попросил передать ей.
– Что, сержант, уже передумали?
– Здесь четыре пенса, – сказал Грэм. – Он столько задолжал тебе? Тот тип на Поуп-стрит?
Леода сжала монеты в ладони.
– Вы хотите заплатить за него? Грэм смущенно пожал плечами.
– Такая красивая женщина, как ты, не должна клянчить деньги на завтрак.
Секунду она ошарашено смотрела на него, затем моргнула и убрала монеты в собственный кошелек. Когда она подняла глаза, их выражение смягчилось.
– Мне не терпится увидеть ленточку, привязанную к решетке этого окна, сержант.
Когда она ушла, Хью усмехнулся и покачал головой:
– Придется вам переспать с ней. Иначе она не оставит вас в покое.
– Чепуха.
– Возможно, Леода немного старовата, но она достаточно долго зарабатывала на жизнь, лежа на спине, чтобы знать свое Дело. А судя по взгляду, которым она вас одарила, прежде чем уйти, вас ждут незабываемые впечатления.
– Дело не в ее возрасте, просто… – Грэм покачал головой в явном замешательстве. – Иисусе, Хью, вначале вы грозите отрезать мои причиндалы, если я злоупотреблю гостеприимством вашей сестры, а затем предлагаете привести к ней в дом потаскушку.
– Если сделать это поздно ночью, после того как Джоанна ляжет спать, она ничего не узнает.
Грэм недоверчиво хмыкнул:
– У вас странное представление о приличиях, дружище.
– Послушайте. – Хью снова уселся на бочонок, лицом к Грэму. – Конечно, вы обещали… держаться на расстоянии от Джоанны, и я склонен вам верить. Вы производите впечатление человека чести. Но я по личному опыту знаю, что продолжительное воздержание, к тому же вынужденное, а не добровольное, лишает человека принципов.
– Поверьте, Хью, я в состоянии владеть собой.
– Я не слепой, Грэм, и вижу, как вы на нее смотрите. На скулах Грэма вспыхнул румянец.
– Братская забота делает вас чересчур мнительным.
– Бросьте. Как может нормальный мужчина жить в одном доме с такой женщиной, как Джоанна, и не поддаться искушению? Мне было бы гораздо спокойнее, если бы вы время от времени завязывали ленточку на решетке, вместо того чтобы сдерживать свою похоть все то время, пока вы будете жить здесь. К тому же это прямая угроза здоровью. Проклятие, я сам однажды чуть не взорвался, когда мне пришлось терпеть слишком долго.
– Хорошо, я подумаю об этом.
– Вы говорите это только для того, чтобы я отстал от вас.
– В таком случае что я должен сказать, чтобы вы успокоились?
– Не представляю. Грэм устало рассмеялся:
– Похоже, это будут долгие два месяца.
– Да, если вы будете настаивать на том, чтобы изображать из себя монаха. Послушайте, я собираюсь навестить сегодня Леоду…
– Вот как?
Хью ухмыльнулся:
– Она… умеет утешить мужчину, особенно после долгой разлуки. Я могу попросить ее заглянуть сюда сегодня вечером…
– Не надо.
– Грэм…
– Но я попросил бы вас о небольшом одолжении. Точнее, о двух. Если вы будете проезжать мимо церкви Святого Варфоломея, не могли бы вы забрать мои вещи?
– Охотно.
– И еще – в Смитфилде по-прежнему торгуют лошадьми по пятницам?
– Да, за исключением праздников. – Пятничная ярмарка, открывавшаяся на зеленой лужайке за городскими стенами, оставалась главным событием недели для большинства жителей Лондона.
– У меня осталась симпатичная верховая кобылка в монастырской конюшне. Я был бы очень признателен, если бы вы смогли продать ее в Смитфилде.
– Симпатичная кобылка? – В дверях появилась Джоанна с подносом, на котором лежали лист пергамента, гусиное перо, перочинный ножик, воск для печати, глиняная чернильница и моток тесьмы. Вид у нее был несколько озадаченный, но веселый. – Зачем она вам, сержант? Глядя на вас, никак не скажешь, что вы привыкли передвигаться на симпатичных кобылках.
Грэм растерянно уставился на нее, прежде чем ответить.
– Это… долгая история. Вы принесли эти вещи для меня?
– Конечно. – Джоанна поставила поднос в изножье его кровати. – У меня нет подходящего шнура, чтобы запечатать письмо. – Она указала на тесьму. – Это лучшее, что мне удалось найти.
– Спасибо, мистрис. Меня это вполне устроит. Джоанна медлила, устремив на лицо Грэма пристальный взгляд, вызвавший у Хью беспокойство.
– Вы изменились, – заметила она. Грэм потер гладкий подбородок:
– Я побрился.
Джоанна кивнула, переведя взгляд на его волосы. Вчера они казались темными, но, высохнув, превратились в светло-русые завитки с рыжеватым отливом. Хью показалось, что она хочет что-то добавить, но вместо этого Джоанна бросила взгляд назад, в сторону лавки, где две женщины рассматривали ее товары.
– Пойду узнаю, что им нужно. Я зайду позже, чтобы унести грязную воду, а потом приготовлю вам что-нибудь поесть.
Когда она ушла, Хью тоже поднялся.
– Мне пора. Я обещал вернуть повозку до полудня.
– Большое спасибо за помощь, Хью. Но что касается вашего совета насчет Леоды. – Он улыбнулся и покачал головой.
Воспользовавшись перочинным ножиком, Хью отрезал кусок тесьмы и протянул ее Грэму.
– Ты все-таки подумайте об этом, – сказал он и вышел.
Глава 7
Грэм поднял глаза от книги, которую перечитывал во второй раз, и его взгляд привычно устремился через пустую гостиную к Джоанне, которая стояла у прилавка, демонстрируя покупателям свои товары. В лучах полуденного солнца ее силуэт казался особенно стройным.
Прошла неделя, но ему не надоедало наблюдать за тем, как она занимается повседневными делами. Ему нравились ее гибкие движения, звук ее голоса, когда она обменивалась репликами со знакомыми, проходившими мимо лавки, ее изящная поза, когда она вышивала, сидя перед окном, и особенно аромат влажной земли, свежей травы и полевых цветов, витавший в кладовой после ее посещений, что случалось нечасто.
Сломанная нога все еще побаливала, как и ребра, но боль притупилась и скорее раздражала, чем причиняла мучения. Врач, проведавший Грэма накануне, снабдил его прочным деревянным костылем. Правда, по большей части костыль бездействовал, прислоненный к кровати, поскольку Грэм не осмеливался показываться на улице. Впрочем, в своем нынешнем состоянии он вряд ли смог бы это сделать, даже если бы захотел.
Заложив страницу куском тесьмы – тем самым, который предполагалось использовать в качестве знака Леоде, – Грэм закрыл книгу и положил ее на сундук, где высилась стопка томов. О книгах позаботился Хью, купивший их в соседней лавке, торговавшей подержанными изданиями.
Не считая единственной угрозы скормить Грэму его собственные причиндалы, он вел себя как человек, на которого можно положиться. Днем Хью охотно выполнял поручения Грэма, а ночи проводил в гулянках и кутежах вместе с такими же, как он, отпускными вояками.
Услышав звук голосов, Грэм выглянул в окно. Его взгляд привычно устремился к большому окну на втором этаже каменного здания, высившегося рядом с домом Лефевра. Там чуть ли не каждый день разыгрывалась одна и та же сцена: плотный, богато одетый мужчина средних лет спорил о чем-то с темноволосым молодым человеком – очевидно, его сыном. На этот раз в ссоре участвовала его жена, добавляя пронзительные нотки к басовитым мужским голосам.
Их ежедневные ссоры действовали Грэму на нервы. Он устал от постоянных криков уличных продавцов, от грохота повозок и визга свиней. Ему надоело читать одни и те же книги. И ему смертельно наскучило валяться целыми днями, как беспомощному калеке, тогда как порученное ему дело не сдвинулось с мертвой точки. Единственное, что ему никогда не надоедало, – это наблюдать за Джоанной Чапмен.
Взглянув в сторону лавки, он увидел, как Джоанна вручила сверток с покупкой коренастой женщине в темной шали. Та полезла в корзинку, висевшую у нее на руке, и положила на прилавок что-то похожее на связку свечей.
Чтение книг было отличным прикрытием для наблюдения за домом Лефевра. Полусидя в постели, Грэм старался не упускать из виду заднего окна, но пока его наблюдения не принесли плодов, которые могли бы оказаться полезными для выполнения его миссии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41