Покидая кабинет, Ребекка услышала, как заговорил Эдуард, и таким деловым тоном, что ей вдруг стало невмоготу. Захотелось вернуться и дать пощечину этому мерзавцу. «Только подумать, какое унижение! Как мог этот человек пойти на столь низкое предательство по отношению к собственному сыну! И всего через несколько секунд беседовать с ним как ни в чем не бывало! Что это за человек? Ведь так ведут себя те, у кого не осталось ни капли совести. На это мог решиться только совершенно безнравственный человек. И самое главное, что делать, если подобное повторится? Ведь если я никому не скажу, придется защищаться самой. Но как? О, почему все в моей жизни внезапно пошло наперекосяк! Неужели эти несчастья никогда не кончатся и меня постоянно будет терзать боль?»Добравшись до спальни, Ребекка омыла холодной водой лицо и легла на неразобранную постель. Она действительно почувствовала себя плохо, но причиной тому была не болезнь, а душевное состояние. В ее сознании снова и снова повторялась сцена, разыгравшаяся в кабинете, и она до сих пор не могла оправиться от шока. Такого оскорбления ей еще в жизни никто не наносил. Ну разве не смешно, что вначале брат мужа, а потом и отец попытались овладеть ею, в то время как сам муж этого не может? Чем же в конце концов все это кончится? Глава 12 Следующие два дня Ребекка делала все возможное, чтобы не оставаться одной. Это требовало от нее определенных усилий, но после случившегося в кабинете от Эдуарда можно было ожидать чего угодно.Жак, будто почувствовав что-то, был с ней ласков и внимателен даже больше обычного и, хотя она ему ничего не рассказала, казалось, со своей стороны тоже прилагал все усилия, чтобы не оставлять Ребекку одну. Она же не переставала думать о том, заметил ли он что-нибудь, когда открыл тогда дверь в кабинет Эдуарда.Ей очень хотелось спросить его об этом, все ему рассказать, но она не решилась. А если он ничего не видел? Тогда что? Ведь такое вполне могло быть. Ребекка была смела, но не настолько, чтобы заявить мужу, что ее домогался его отец.Маргарет уже почти выздоровела. Она снова стала проявлять интерес к жизни, много времени проводя с Ребеккой. Они вместе вышивали, читали, играли в карты.Все же кое-какие изменения после болезни в ней произошли. Ребекка это заметила. Маргарет начала проявлять большой интерес к религии и читала в основном только Библию. Ребекка, которая брала Библию в руки довольно редко, порой чувствовала себя неловко, читая Джейн Остен, в то время как Маргарет была погружена в Священное писание. Кузина всегда была не в меру серьезной, а сосредоточившись на религии, стала еще серьезнее, что, по мнению Ребекки, было уже слишком.Все это время, когда семья собиралась за трапезой или после ужина в салоне, Эдуард вел себя так, как если бы ничего не случилось. Его поведение по отношению к Ребекке было таким же, как всегда, и это невероятно ее раздражало.Относительно ночного визитера ничего нового разузнать не удалось. Жак, насколько мог, исследовал тайную галерею и все обнаруженные ходы забил досками.Это произошло на третий день после случая в кабинете. Ребекке приходилось быть постоянно начеку, и от этого напряжения она уже начала уставать, а тут в довершение ко всему после обеда прискакал Арман в очередной раз поговорить с отцом.За ужином Ребекка была очень скованной, сидела не поднимая глаз, боясь встретиться взглядом с Эдуардом или Арманом. После трапезы все, включая Фелис, которая большую часть дня провела на своей половине, отправились в музыкальный салон.Маргарет сыграла несколько этюдов Шопена – она исполняла их довольно сносно, – потом Ребекка под аккомпанемент Жака спела несколько ирландских песен. А под конец Эдуард исполнил три немецкие баллады. Во время пения он нагло подмигивал Ребекке, чем привел ее в бешенство.Она быстро опустила голову, а когда вновь подняла ее, то Эдуард стоял уже рядом с буфетом, держа в руках тяжелый хрустальный графин.– Прошу вас. – Весело глядя, он сделал приглашающий жест к бокалам. – Это портвейн. Я получил его с последним кораблем, и мне хочется, чтобы вы все его попробовали.Он протянул бокал Фелис, та нервно кивнула и взяла, затем Жаку. Когда очередь дошла до Армана, тот отрицательно покачал головой.– Благодарю, отец, но я не пью портвейн. Эдуард продолжал улыбаться, но его глаза похолодели.– Этот сорт я бы тебе советовал попробовать. Мне хочется знать твое мнение.Арман сделал несколько шагов назад и угрюмо посмотрел на отца.– Свое мнение я могу высказать, не пробуя, потому что все портвейны кажутся мне на один вкус. А кроме того, я приехал сюда поговорить с вами о делах.– Дела, все время дела! – отмахнулся Эдуард. – Я тебя очень прошу: давай сегодня вечером забудем о делах. Мы поговорим завтра. Ребекка, уверен, портвейн вам понравится. Это один из самых лучших сортов, какие существуют в мире.Избегая его взгляда, она осторожно потянулась за сверкающим фужером, наполненным темно-красной жидкостью. К портвейну она была весьма равнодушна, а из рук Эдуарда ей вообще ничего не хотелось брать, но после отказа Армана она чувствовала, что лучше принять вино и не обострять ситуацию. Бокал взяла даже Маргарет, хотя Ребекка хорошо знала, что кузина вообще не пьет вина.Когда бокалы с портвейном оказались у всех, кроме Армана, Эдуард провозгласил тост:– За нас! Пожелаем друг другу здоровья, счастья и осуществления заветных желаний!Ребекка едва пригубила вино. Этот двусмысленный тост окончательно вывел ее из себя. Какая неслыханная наглость! Уж теперь-то она знала, что у него за заветное желание. Невероятно, но казалось, будто он пребывает в твердой уверенности, что она совсем не возражает против его приставаний. Если бы Эдуард знал, какое отвращение он у нее вызывает, то сейчас бы так не улыбался и не предлагал подобные тосты. Однако единственное, что оставалось Ребекке, – это молчать. Хотя ей так хотелось выплеснуть этот портвейн ему в лицо, рассказать все его жене и сыновьям!После того как каждый испробовал вина, Эдуард осведомился о впечатлении. Хотя, как заметила Ребекка, Жак был единственным, кто, выпив до дна, попросил еще, все пробормотали слова восхищения.Они еще некоторое время оставались в зале, но разговор не клеился. Фелис извинилась и, сославшись на усталость, удалилась к себе. Ребекка немедленно воспользовалась случаем, чтобы тоже удалиться. Маргарет последовала за ней.В коридоре они распрощались, и каждая направилась к себе. Ребекка с облегчением открыла дверь их с Жаком уютной спальни – единственного места, где она знала, что находится в полной безопасности. Заперев дверь, Ребекка умылась и, достав с полки «Гордость и предрассудки», улеглась с книгой в постель. Хотя чтение было увлекательным, ее потянуло в сон, и она закрыла книгу.Перед ней стоял выбор: либо вовсе не запирать дверь, либо запереть, а потом проснуться и открыть Жаку.В конце концов она решила оставить дверь запертой. Лучше проснуться лишний раз, чем засыпать, опасаясь нежелательного визита.Ребекка задула свечу и мгновенно заснула.Ее разбудил сильный стук в дверь. Выскользнув из теплой постели, сонная, она побежала открывать, быстро ступая по холодному полу.Вошел Жак, Ребекка промямлила ему что-то и снова нырнула в теплую постель. Почувствовав, как под тяжестью его тела прогнулся матрас, она пошевелилась, устроившись поудобнее, и окончательно погрузилась в глубокий сон без сновидений.Пробудилась она пугающе внезапно, мгновенно осознав две вещи: во-первых, ей холодно, одеяло куда-то сползло, а во-вторых… по ее телу блуждают чьи-то руки.Ее охватил ужас. Она знала, чьи это руки. И голос Эдуарда вскоре подтвердил это. Говорил он вкрадчиво, слегка постанывая, и тем временем продолжал стискивать ее груди.– Ребекка, Ребекка! Сегодня такая полная луна. Посмотри, как она освещает твое тело. Оно белее, чем сама луна. Ребекка! Моя нежная Ребекка!Оцепеневшая Ребекка увидела фигуру в халате, склонившуюся над ней. Господи! Где же Жак?Она протянула левую руку и почувствовала под своей ладонью плечо Жака. Неужели он ничего не слышит? Просто не верится, что можно так спать!Ребекка закричала, отталкивая насильника:– Жак, Жак, проснись! Помоги!Не переставая жадно ощупывать ее, Эдуард усмехнулся. От его смрадного дыхания Ребекке стало дурно.– Звать его сейчас без толку, моя лапочка, – ласково проговорил он, и этот жутковатый голос внушил Ребекке суеверный страх. – Он не проснется до самого утра. Я позаботился об этом. Так что сейчас мы с тобой здесь совершенно одни. Одни, понимаешь? И я смогу наконец сделать с тобой то, о чем давно и страстно мечтал. Ну, не надо упрямиться, моя Ребекка. Откройся!Плотно сжав колени, она делала одну за другой попытки вцепиться ногтями в его лицо, но безуспешно. В конце концов он схватил обе ее руки и продолжил свое занятие, легко удерживая их одной рукой.– Ты же хочешь меня, Ребекка. Хочешь. Однако если тебе нравится сопротивляться, пожалуйста, сопротивляйся на здоровье. Я тебе не перечу. Персик, который достается с трудом, всегда кажется вкуснее.Ребекка снова выкрикнула имя Жака, отказываясь верить, что он не может ее услышать, и внезапно вспомнила о вине. Боже мой, портвейн, который так настойчиво Эдуард предлагал отведать! Все это мгновенно вспыхнуло в мозгу Ребекки, высветив страшную правду: Жак действительно сейчас не способен ей помочь. Он усыплен! Придя в неописуемую панику, она откинула голову назад и закричала. Громко, что есть сил.На мгновение Эдуард опешил, но лишь на мгновение. А затем, просияв, радостно засмеялся, как будто ее крики возбудили его еще больше. Даже в состоянии отчаяния она не могла не заметить сквозившее в его смехе безумие.– Вот он, моя красавица. Наконец-то! Крик страсти, которой я ждал с таким нетерпением. Не спеши, моя дорогая. Это будет скоро. Скоро я наполню тебя всю и испытаю, какова ты внутри!Пальцами свободной руки он расстегнул ворот ее ночной рубашки. А затем рванул и разорвал от груди до самого низа. Край ткани больно впился Ребекке сзади в шею.Треск разрываемой материи прозвучал в комнате как гром. Отбиваясь, она крутилась, извивалась и продолжала истошно кричать. «Ну кто-то же должен меня услышать!»Эдуард навалился на нее, и под действием его веса, которое было страшно, как сама смерть, ее бедра разжались.Его халат был распахнут, он тяжело дышал, сопел, издавая мерзкие животные звуки. Она крикнула снова, и на сей раз ее, кажется, услышали. Там, за дверью, в коридоре, раздались шаги. Кто-то бежал. И это придало ей сил.Рывком освободив руки, она впилась ногтями в его лицо, на этот раз удачно.Эдуард выругался и отпрянул. Кто-то колотил в дверь, выкрикивая:– Ребекка! Ребекка!Она узнала голос Армана. Слава Богу! Дверь затрещала. Господи! Она ведь заперта изнутри!Эдуард, казалось, не слышал ни голоса своего сына, ни стуков в дверь. Он снова зловеще засмеялся и схватил ее руки.Ребекка приподняла голову:– Арман! Арман, помоги!Эдуард, крепко держа оба ее запястья в одной руке, другой пытался разжать ей бедра. Мускулы Ребекки дрожали от напряжения и усталости, она чувствовала, что долго сопротивляться не сможет.– Арман! – закричала она что есть мочи.– Нет! Нет! Нет! – глухо бормотал Эдуард.В дверь ударили чем-то тяжелым – один раз, второй, затем третий. Раздался сильный треск раскалываемого дерева, в комнате стало светло, она наполнилась людьми. Кто-то схватил Эдуарда за плечи и начал оттаскивать от Ребекки. Наконец она почувствовала, что свободна, и ей вдруг стало холодно. А вокруг нее громко кричали, но что именно, она не могла разобрать. Людей, которые были в комнате, она тоже не узнавала. Доносились звуки борьбы и переворачиваемой мебели. Находясь на грани истерики, Ребекка мысленно повторяла про себя одно и то же: нужно прикрыться, они не должны видеть меня такой. И кто-то накрыл ее одеялом, заботливо подоткнув со всех сторон. Маргарет? Это была Маргарет?Затем раздался звук сильного удара, похожий на тот, когда кулак встречается с человеческой плотью, и возня закончилась. В наступившей тишине Ребекка услышала чье-то бормотание и чей-то плач.К ее лицу приблизили свечу. Свет ее был таким ярким, что она зажмурилась, а потом прикрыла лицо одеялом, спрятавшись в нем, как в норе.Теперь она различила голос Маргарет. Та говорила громко и возмущенно, тоном, какого Ребекка у нее никогда не слышала. А еще были голоса мужчин, Армана и Дупты. Дупта?Потом были шаги, сначала громкие, а затем все тише и тише, пока не растаяли в конце коридора. И наконец, снова возник голос Маргарет, нежный и полный слез.– Ребекка… с тобой… теперь все в порядке? Они его увели. О, Ребекка, не молчи. Поговори со мной. Он тебя сильно поранил? Он… Пожалуйста, Ребекка. Теперь тебе ничего не угрожает.И снова всхлипывания.Ребекка начала медленно расслабляться, только сейчас заметив, как сильно бьется ее сердце. Она разворачивала свое тело, свернутое в клубок, осторожно, дюйм за дюймом, и, наконец, медленно стягивая одеяло; открыла лицо.Над ней склонилась Маргарет, вся бледная, в слезах, с глазами, расширенными от ужаса.– Ребекка! Что случилось с Жаком? Он лежит так неподвижно!Ребекка попыталась ответить, но вначале у нее не получилось – горло сжалось и болело. Она смогла только прошептать, покачав головой:– Он получил большую дозу снотворного. В портвейне.– А что было бы, если бы этот портвейн все выпили до дна? – Маргарет становилась еще бледнее по мере того, как до нее доходил весь ужас ситуации, глаза сильно расширились. – А если бы Арман тоже выпил?Она улеглась рядом и взяла руки Ребекки в свои. От этого родного прикосновения у той наконец прорвались слезы. Слезы боли и унижения.Девушки лежали рядом очень долго, лежали и плакали. Плакали, пока наконец не иссякли слезы. Ребекка чувствовала, что ее глаза и нос опухли, но в то же время пришло и облегчение, потому что какая-то часть пережитого ужаса была смыта этими слезами.Потом послышались шаги, и ее сердце снова застучало как молот. Повернув голову, она увидела Армана, втаскивающего небольшой деревянный сундучок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43