— Девушка привезла его, считая, что он может оказаться полезен нам. Да, у Макфейна болят старые раны, но это вовсе не значит, что он так немощен, как вам кажется.— Верно! — поддержал его Эндрю. — По дороге домой мы видели, как он…— Если лэрдом ему не бывать, — перебил его Ниэлл, — лучше посвятить время поискам настоящего лэрда, а не кривляться во дворе. Нам необходим вождь, предводитель сильной армии, способной нас защитить. Если нам нужно упражняться, давайте возьмем кого-нибудь другого вместо калеки, который вызывает сострадание, ковыляя по этому залу.— А вы его не жалейте!Услышав голос Ариэллы, спускавшейся по лестнице, все обернулись. Неодобрительно оглядев собравшихся, она задержала взор на Ниэлле.— Я понимаю, что лишь добрые намерения заставляют тебя советовать клану изгнать Макфейна, — гневно проговорила она. — Вы знаете, что он не станет лэрдом. Однако Макфейн должен научить нас обороняться.— Хороша учеба! Сначала мы валим друг друга на землю, а потом протыкаем мечами воздух! — твердил Ниэлл.— Сам он не бегает, не прыгает, не машет попусту мечом, — вставил Рамси. — Как он научит нас всему этому?— На счету Макфейна бесчисленные битвы. Он не потерпел ни одного поражения, — отважно заявила Ариэлла, хотя и сомневалась, так ли это. Однако молчание соплеменников убеждало, что она завладела их вниманием. — Макфейн научил боевому искусству не одну тысячу воинов, — продолжала она, зная, что преувеличивает. — Он превратил простых крестьян в лучших бойцов Шотландии. Разве этого не достаточно, чтобы он стал и нашим наставником?Девушка умолкла, давая им возможность осмыслить ее слова.— Да, его тело, когда-то могучее, ослабло от ранений, полученных в победоносных сражениях. Но не принимайте Макфейна за беспомощную развалину! Это вовсе не так. По пути домой на меня, Эндрю и Дункана напали восемь безжалостных грабителей. В последний момент, когда мы поняли, что смерть неминуема, из темноты выскочил на своем огромном коне Макфейн и поразил насмерть одного за другим всех восьмерых, прежде чем мы успели поднять мечи и прийти ему на помощь.Ариэлла снова выдержала паузу, желая, чтобы соплеменники представили себе эту волнующую сцену. Правда, она позволила себе кое-что преувеличить…— Повторяю: Черный Волк, покрытый шрамами, истерзанный мучительными болями, хромой и владеющий лишь одной рукой, все равно остается великим воином. Ему не составит труда одолеть пятерых из вас, даже если он будет безоружен. Его дарования убеждают меня в том, что он сумеет научить нас постоять за себя. А мы тем временем подыщем себе нового лэрда.Клан завороженно взирал на нее. Увидев серьезные лица соплеменников, Ариэлла удовлетворенно кивнула. Ее старания не пропали даром.— Польщен твоим доверием.Она вздрогнула и обернулась. На ступеньках стоял Макфейн, побледневший от гнева. Глаза его метали молнии. Ариэлла не знала, кто привел его в такую ярость — она или клан.Он оглядел Маккендриков:— Занятия продолжатся на заре. Советую всем отдохнуть. Завтрашний день тоже будет трудным.Мельком взглянув на Ариэллу, Макфейн удалился. Не оставалось сомнений, что он слышал большую часть разговора.
— Ступайте ко всем чертям!Стук в дверь не прекратился, напротив, усилился.— Дайте покоя хоть ночью! — Макфейн с трудом ворочал языком. — Кому там неймется? Нельзя, что ли, дождаться утра?Тяжелая дверь распахнулась, и на пороге появился Роб.— Гэвин уже принес мне еду. — Малькольм указал на поднос, хотя ни к чему не прикоснулся.Осушив чашу с вином, он откинулся на подушки, подоткнутые под изнывающую от боли спину. Внезапно его взгляд упал на кувшин в руках у мальчишки.— Это что, вино?— Вода. — Роб поставил свой поднос рядом с первым. С укором оглядев три опорожненных кувшина, он заметил: — По-моему, вина тебе на сегодня достаточно.— Это я сам решу, — отрезал Малькольм. — Когда пожалеешь меня в следующий раз, принеси вина. А без него не появляйся, понятно?— Мне совсем не жаль тебя, Макфейн. Малькольм видел, как напряжено перепачканное лицо мальчишки. Отважные серые глаза Роба взирали на него без всякого сострадания, однако воин подозревал, что это только поза, мальчишка же всем сердцем жалеет его. Впрочем, через минуту-другую Малькольм решил, что молокососу и в самом деле плевать на его мучения. Поняв, что Роб презирает его, Малькольм закрыл глаза.— Не надо было тащить меня сюда. — Он заворочался на кровати. — Увидел, во что я превратился, — и шел бы своей дорогой.— Я так и сделал, Макфейн. Ты сам нас догнал. Малькольм нахмурился, пытаясь припомнить недавние события.— Я вас догнал?— Вообще-то это Гэвин забеспокоился, как бы с нами чего не случилось, а ты увязался за ним.Малькольм задумался. В его отяжелевшей голове вспыхивали обрывки воспоминаний, но он никак не мог связать их в одно целое.— Правильно, я догнал вас, чтобы помочь Гэвину. — Малькольм опять закрыл глаза, радуясь, что тема исчерпана, однако чуть погодя опять наморщил лоб и приподнял веки. — А ты меня уговорил ехать сюда, убедив, что все это не важно… — Он с отвращением оглядел свое изуродованное тело. — На самом деле это очень даже важно. Стоит им на меня взглянуть — и они сразу видят, что я никуда не гожусь, и испытывают ко мне только жалость.Малькольм так рассвирепел, что запустил пустой чашей в стену, но чаша, отскочив от стены, упала на пол. Это еще более уязвило его.— Оставили бы вы все меня в покое! — с горечью воскликнул он.— Вот как ведет себя могучий Черный Волк, когда жизнь бросает ему вызов! — презрительно проговорил Роб. — Скажи на милость, Макфейн, ты всегда отступаешь, столкнувшись с неодолимым препятствием? И откуда у тебя такая блестящая репутация? Может, все до одного легендарные подвиги не стоили Черному Волку никакого труда?— Какие еще легендарные подвиги? — взревел Малькольм, разозленный наглостью назойливого юнца. — Не было ничего! Все это вранье. А если что-то и было, то давно обросло такими преувеличениями, что мне уже не под силу отличить ложь от правды. — Он помолчал, стараясь подавить невыносимое отчаяние, а потом глухо спросил: — Неужели мои истинные деяния так ничтожны, что их пришлось приукрашивать? Теперь я и сам уже не верю этим сказкам.— Нет. — Роб покачал головой. — Приукрашивать было незачем.Малькольм снова задумался. Хотелось бы положиться на слова парнишки.— Почему же ты не выложил своему клану все как есть?— Я совершил ошибку, — признался Роб. — Просто они согласятся учиться, только питая к тебе уважение. Поэтому я и удвоил число грабителей.— Я прикончил всего троих, — заметил Малькольм. — Одного убил Гэвин. — Он фыркнул. — Тоже мне, подвиг великого воина!— Если этот подвиг тебя не устраивает, а победы в боях не в счет, то взгляни на гобелен над кроватью, — предложил Роб. — На нем изображено, как ты с отрядом из десяти человек отбиваешь деревню у пяти десятков Монро. Жители этой деревни не принадлежали к твоему клану. У противника было подавляющее преимущество. И все же твой отряд покарал Монро так, что на деревню с тех пор никто не смел нападать.Роб умолк, ожидая ответа. Малькольм даже не бросил взгляда на гобелен. История казалась знакомой, но события он припоминал с трудом. Неужели в его отряде и впрямь было лишь десять человек?— Или взять вот этот ночной пожар. — Роб указал на другой гобелен. — Загорается дом, в котором беззаботно спят пятеро ребятишек и их родители. Помнишь ту ночь, Макфейн? Говорят, пламя расступалось всякий раз, когда ты кидался в огонь и выносил детей по одному, необожженными, разве что с опаленными ночными рубашками. Потом крыша затрещала, но ты все равно бросился в дом и спас последнего ребенка, защитив его от огня и падающих балок. Ребенок не пострадал, а у тебя были обожжены руки.Роб стоял перед гобеленом, изображающим легендарный пожар, желая, чтобы Макфейн подтвердил или опроверг его слова. Малькольм не стал смотреть на свои руки, опасаясь, что не увидит на них шрамов.— Вспомни, как однажды ты наткнулся в лесу на четверых громил, мучивших беззащитную девушку, — продолжал Роб. — Им не поздоровилось. Узнав же, что отец колотит дочь за то, что она опозорила семью, ты проучил отца, а девушку забрал в свой замок и дал ей фамилию Макфейн, и она спокойно жила под твоим покровительством. Помнишь?Воин обреченно смотрел в серые мальчишеские глаза и видел в них восхищение и вызов. Казалось, Роб очень дорожил этими сказками и не мог смириться с тем, что Малькольм недостоин их.— Нет, — признался воин, удрученный тем, что ему не по силам вспомнить свое героическое прошлое. — Забыл.Роб покачал головой — не то от злости, не то от разочарования.— А потом ты убил кабана, погнавшегося за мальчишками…— Это-то ты откуда знаешь? — Малькольм внезапно сел. — Ведь я не вышел из укрытия, и мальчишки так и не узнали, что им угрожала смерть.— Об этом мне рассказал Элпин. Его посетило видение.Малькольм недоверчиво фыркнул.— Верить или нет — твое дело. А потом старец увидел, как ты приходишь к нам.— Раз мое появление предопределено, почему Маккендриков так опечалило мое состояние?— Потому что он не сказал, что ты придешь… таким. Иногда Элпина посещают очень туманные видения.— Хорошая отговорка на тот случай, если все получается не так, как он предсказывает, — заметил Малькольм.— Дело не в том, веришь ли ты в предсказания Элпина! — нетерпеливо воскликнул паренек. — Главное — сумеешь ли ты научить мой клан сражаться.— То, что я сегодня увидел, убеждает меня: никому не удастся превратить твоих соплеменников в воинов. — Малькольм обреченно махнул рукой. — Даже самому Черному Волку в его звездный час.— Да, у Маккендриков нет склонности воевать, — согласился Роб. — Но ведь и ты не всегда вел в бой только самых сильных, тех, кого легко обучить?— Конечно, поначалу многим не хватало силенок, но среди Макфейнов не было ни одного, кто опасался бы поставить или заработать синяк-другой.Роб нахмурился:— Значит, эту трудность тебе придется преодолеть. Как обучают людей, боящихся пораниться и поранить других?— Их вообще не обучают! — отрезал Малькольм. — Их заставляют работать: делать оружие, укреплять стены. Разве что…Он запнулся. Возможно, способ справиться с малодушием Маккендриков все же существует. Малькольм поднялся, ощущая хмельной туман, нашел на столе бумагу и перо и начал делать какие-то наброски. Сначала на бумаге появился рисунок, потом — пометки.— Отнеси это Дункану и Эндрю, — сказал он. — Пусть изготовят две штуки к завтрашним занятиям. Ваши плотники — мастера на все руки, у них на работу уйдут считанные часы. Вдруг это поможет возбудить у Маккендриков необходимую для сражения ярость?Роб потянулся за листком, но внезапно замер.— Что еще? — нетерпеливо спросил Малькольм.— Ничего. — Мальчишка взял рисунок и открыл дверь. — Просто я увидел твои руки.Дверь закрылась. Озадаченный Малькольм взглянул на свои руки, испещренные рубцами. Огонь оставил на коже неизгладимые следы. Глава 5 Ариэлла вздохнула и зарылась лицом в подушку, прячась от первых проблесков утреннего света. Однако настойчивый стук окончательно рассеял ее сон, и она нехотя открыла глаза. Встав с кровати, девушка пошла к окну по холодным каменным плитам. Посреди двора дюжина мужчин, следуя указаниям Гэвина, Дункана и Эндрю, сколачивали два деревянных сооружения, похожих на эшафоты, которые она видела накануне вечером на рисунке Макфейна. Снедаемая любопытством, Ариэлла стащила с себя ночную рубашку, бросила ее на кровать и поспешно облачилась в грязное тряпье, превращавшее ее в Роба: рубаху, клетчатую юбку и стоптанные башмаки. Преодолевая отвращение, она зачерпнула в очаге горсть золы и выпачкала себе волосы, лицо, ладони и лодыжки.Внезапно дверь ее спальни отворилась. Девушка по привычке склонила голову набок и подняла плечи, изображая неуклюжего подростка.— Дункан не разрешает мне играть с большими куклами, — капризно сообщила Кэтрин. — Какой плохой!— Что за большие куклы? — осведомилась Ариэлла, радуясь, что может пока не корчить из себя мальчишку.— Вчера вечером он велел Агнес, Элизабет и Меган сшить больших кукол. Поутру я нашла их в зале на столах. Элизабет сказала, что все готово. Только они забыли, нарисовать куклам лица. Куклы получились грустные. Я принесла краску и нарисовала им рожицы вот с такими улыбками! — Девочка улыбнулась до ушей. — Смотрю — а где же у них волосы? Представляешь? — Девочка изобразила недоумение. — Пришлось рисовать волосы. Изабелла получилась брюнеткой, вроде тебя, а Флора — красавицей блондинкой, как наша Элизабет. Вышло замечательно. Но когда у них появились лица и волосы, я поняла, что они совсем голые. Моя одежда на них не налезла, поэтому я пошла за этим к Агнес. Я знаю, она не против. Наряжаю я Изабеллу в чудесную красную рубашку, как вдруг появляется Дункан и давай кричать: «Что ты наделала?» Я сказала, что оставлять кукол в зале голыми нехорошо, а он вопит: «Это тебе не куклы! Не смей трогать!» Что ты на все это скажешь?С этими словами Кэтрин плюхнулась к ней на кровать.— Я с ним поговорю. — Ариэлла едва не расхохоталась, заподозрив, для чего нужны эти куклы. — Но и ты хороша, Кэтрин: как можно трогать чужое?— Они такие печальные! Лежат себе с белыми головами… Даже глядеть им было нечем.— Все равно, они не твои. Понравилось бы тебе, если бы кто-то решил, что твою Матильду надо обрить или перекрасить в другой цвет?Девочка прижала к груди куколку, с которой никогда не расставалась.— Пусть только попробуют! — воскликнула она.— А чем Дункан хуже тебя? Он поручил женщинам сделать кукол именно такими, и это никого не касается. Поняла?Кэтрин кивнула, огорченная, что сестра не на ее стороне.— Вот и хорошо. — Ариэлла подсела к ней и прижала к себе.— Долго тебе еще ходить такой уродиной? — спросила Кэтрин, морща носик.— Пока у клана не появится новый лэрд, ни один чужак не должен знать, что я жива, иначе Родерик нагрянет снова.— Я думала, новым лэрдом будет Макфейн.— Раньше и я так думала. Но он для этого не годится. — Ариэлла взъерошила сестре волосы. — Отведу-ка я тебя в кухню, к Агнес на подмогу!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38