Коснулся языком ее языка, поначалу осторожно, как ей показалось, давая ей шанс испытать новое ощущение. Поскольку она не отпрянула, он провел языком по ее зубам, в то время как его рука… Господи, он может делать сразу две вещи, а Афина не может даже дышать и целоваться одновременно, тем более думать. Его рука гладила ее по спине, по предплечью, по шее. И каждая часть ее тела стремилась к нему, жаждая присоединиться к радости, приносимой поцелуем.
Потом его язык начал двигаться взад-вперед в волнующем ритме, который был понятен даже самой невинной барышне, а его пальцы коснулись ее груди, чего никогда не осмеливался сделать ни один мужчина. Афина обхватила голову Йена и привлекла его к себе.
А ему была необходима салфетка, чтобы вытереть кровь на щеке, оцарапанной кольцом, которое она все еще держала в руке.
– Ах, прошу прощения! – воскликнула она и опустила носовой платок в горячую воду, поданную для приготовления чая.
– А я не прошу, – сказал Йен, вытирая щеку. – Теперь вы убедились в том, что мы подходим друг другу во всем, что имеет значение. Не будь я джентльменом, я показал бы вам, как мне понравилось целовать вас, и держать в своих объятиях, и… но я джентльмен, так что подождем до свадьбы.
Соблазн был велик, но все же Афина не утратила способности соображать. Она не может поцеловать его рану, чтобы та зажила. Она не может запустить пальцы ему в волосы, чтобы привести их в порядок. Она не может тереться об него, как кошка. Она не может выйти замуж за человека, который так умеет соблазнять.
Она положила кольцо обратно на стол и встала, чтобы уйти прежде, чем она на самом деле не погибнет при собственном бездействии.
– Я буду думать о вашем великолепном кольце, о вашем жертвенном предложении и всех ваших обещаниях, так же как и о тех обещаниях, дать которые вы не можете. Но я ничего не стану решать, пока не вернется мой дядя и я не поговорю с ним. Возможно, у него есть планы на мое будущее. Это правильно?
– Это нелепо – думать, что ваш дядя-моряк может предложить вам что-то лучшее, что-то, о чем вы ничего не слышали. Я представить себе не могу, чтобы вы вышли замуж за незнакомого человека, а не за того, кого уже знаете, но я согласен ждать, если это необходимо. За исключением одной вещи, – добавил Йен, когда Афина открыла дверь столовой. – Вы ошибаетесь. Брак с вами не жертва с моей стороны. Клянусь.
Глава 18
Состоять в браке означает ласкать всю жизнь одну и ту же женщину.
Аноним
Состоять в браке означает любить всю жизнь одну и ту же женщину.
Жена анонима
Йен еще некоторое время оставался в столовой, не потому что все еще был голоден. Просто он не понимал, что произошло. Он поцеловал Эффи Ренслоу, Дважды. Господи, он чуть было не совокупился с матерью своих будущих детей между хлебницей и чайником! Не будь у нее в руке этого кольца, его отпрыск мог появиться еще до того, как он убедит эту ужасную девицу надеть этот ужасный бриллиант на свой ужасный палец. Проклятие! Девица с бирюзовыми глазами превратила его в распаленного самца – чего не удавалось сделать ни одной женщине с тех пор, как ему исполнилось восемнадцать. И он не мог слишком долго ждать повторения.
Дворецкий принес горячий кофе, увидел на столе кольцо, покачал головой и вышел, унеся кофейник с собой. Завтрак был окончен.
Йен сунул отороченный кружевом носовой платочек Афины во внутренний карман, ближе к сердцу. Потом вынул. Проклятый платочек был мокрый, в пятнышках крови, а он не собирался изображать из себя безумного обожателя. Он велит выстирать и вернуть этот клочок батиста мисс Ренслоу… завтра или послезавтра, когда из платка выветрится ее запах.
Перед тем как выйти из столовой, он положил кольцо в коробочку и сунул в карман. Поднимаясь по лестнице, он думал, не найти ли другое кольцо для следующего предложения. Афине нравится жемчуг. Он посмотрит, что еще есть в несгораемом шкафу. А может, лучше купить новое кольцо, не имеющее никакой истории, чтобы начать все сначала.
Его камердинер, прилепив пластырь к порезу на щеке графа, щелкнул языком, но галстук своему господину он поправил с улыбкой. Сегодня утром он, провожая графа, не почувствовал, чтобы от того пахло цветами. Теперь же от его сиятельства пахло апрелем и маем.
Но самый недобрый удар нанесла матушка лорда Мардена. Встав на несколько часов раньше обычного, она жаждала новостей. Предупрежденная своей горничной, которая узнала все от верхней служанки, которая услышала все от лакея, который находился на кухне, когда кухарка начала швырять на пол горшки и сковороды, она знала, что ее сын завтракал с мисс Ренслоу. Она никак не думала, что чаепитие кончится кровопролитием.
– Что вы такое сделали? Напугали девочку так, что ей пришлось защищаться от вас вилкой? Я знала, что вы все испортите из-за своей бестолковости, у вас на плечах не голова, а кочан капусты. Ваш отец произнес очень приятную речь, когда делал мне предложение, конечно, стоя на коленях. Он не набросился на меня как варвар, утверждающий права на свою жену.
– Я не набрасывался на мисс Ренслоу. Я поранился во время бритья. – Он поднес руку к лицу.
– И до сих пор идет кровь? Ха! Насколько мне известно, утром с вами все было в порядке. Прислуга не сомневалась в том, что у вас все получится.
– Как видите, не получилось. Мисс Ренслоу мне отказала.
– Как? Неужели у нее тоже с головой не все в порядке? Не исключено, что она не годится вам в жены. Не хочу иметь внуков, которые не в состоянии отличить свои задницы от своих же локтей. Простите за резкость, но девочка огорчила меня. О чем она думает? Отказать такому богатому джентльмену, графу?
Йен не сказал матери, что Афина не может забыть леди Пейдж.
– Пожалуй, вам лучше не вступать в брак. Хорошо, что я в Лондоне, поговорю с друзьями, может, у них есть подходящие девушки на выданье.
Йен поспешил сказать:
– Мисс Ренслоу согласилась подумать о моем предложении.
Графиня фыркнула.
– Это делает ей честь. Возможно, она просто разыгрывает из себя скромницу. Считает, что не следует сразу принимать предложение, пусть мужчина добивается ее согласия.
Йен настолько сильно стремился к браку, насколько может стремиться к нему закоренелый холостяк.
– Мисс Ренслоу не скромница и не изображает из себя скромницу. Она хочет посоветоваться со своим дядей.
– С тем, которого она не видела несколько лет? Вы сделали все не так. Надо было поручить это мне. Мы обе женщины и уладили бы все в одну минуту. Я всегда говорила, что делать предложение должны поверенные и родственники. Кто сделает это лучше, чем люди пожилые, умудренные опытом?
– Воистину, кто? – повторил Йен. – Невеста и жених не могут знать, что для них лучше, не так ли?
– Сарказм здесь ни к чему, Йен. И потом, это ведь не брак по любви. Девушке нужен муж, вам нужна жена. Что может быть проще?
Проще может быть разве что Аристотелева метафизика.
Трой не смотрел в лицо Афине. Он смотрел на ее руки, ища кольцо. Не увидев его, он перестал приветливо улыбаться и вернулся к латинскому переводу. Из любовных стихотворений Катулла можно многое узнать. Может быть, лорд Марден найдет в них парочку завуалированных советов.
– Наверное, я должна вас поздравить. – Леди Дороти поцеловала Афину в щеку, когда они вышли в холл. – Нет слов, чтобы выразить, как я рада выбору брата, как счастлива, что вы станете членом нашей семьи.
– Но… но я не приняла благородного предложения вашего брата.
– Боже мой, вы отказали ему? – Ошеломленная леди Дороти опустилась на стул. В это утро она вышла из дома рано, чтобы купить новую шляпку для вечерней поездки с Карсуэллом, другом ее брата. Рядом с этим красивым элегантным щеголем Дороти чувствовала себя неловко в своем более чем скромном наряде. Они собрались ехать в приют, и ей не хотелось, чтобы Карсуэлл стыдился своей спутницы, если они поедут через парк. Достаточно и того, что лицо ее испорчено оспинами. Может быть, она купит новый зонтик, в тон ее любимому лиловому платью или кашмирской шали.
Она может также зайти в лавку к аптекарю, которого знает ее горничная. Он и его жена – эксперты по части театрального маскарадного грима и средств для женщин, не желающих смириться с морщинами.
При обычном, положении дел, леди Дороти: не пыталась скрыть свои оспины. Ее гордость в ее достижениях, а не во внешности. Цель ее жизни улучшить положение менее удачливых, а не набивать сундуки лавочников, пытаясь улучшить свою внешность. Леди: Дороти много лет назад поклялась никогда не быть такой, как ее мать, – праздной, тщеславной, эгоцентричной.
Но мистер Карсуэлл – это мистер Карсуэлл. Никчемный, мишурный малый, но при этом умный попутчик, с которым приятно поспорить, к тому же хорош собой, как сам дьявол. Что плохого в том, что она потратит горсть монет – у нее их гораздо, больше, чем, нужно женщине, даже если она не скупится на благотворительность, – на то, чтобы выглядеть получше, чтобы его не увидели рядом с таким чучелом?
Ничего дурного в своем плане Дороти не видела. Но она увидела много дурного в своей предполагаемой, невестке. У мисс Ренслоу на щеках горели красные пятна, губы распухли.
– Это не годится. Нужно выбрать что-то одно.
Афина едва помнила, как ее зовут.
– Что-то одно?..
– Либо не позволяйте ему целовать вас, либо выходите за него замуж. Мой брат – умелый соблазнитель, но если вы не намерены принять его кольцо, вы не должны принимать его поцелуи.
– Я не… то есть он не…
– Неужели вы думаете, что я ничего не понимаю? От куда же тогда берутся все эти сироты, как не от таких тайных свиданий? Я знаю, что происходит между мужчиной и женщиной, несмотря на то что старая дева. Повторяю, это не годится. С одной стороны, вас с вашим воспитанием будет беспокоить совесть, с другой – ваша семья станет вас стыдиться. Ни в одном приличном доме вы не будете желанной гостьей, и вам могут запретить общаться с братом. Вы очень скоро разочаруетесь в положении содержанки богатого любовника. Ваш покровитель будет находить себе все новых и новых женщин, пока красота ваша не померкнет. И тогда вы никому не будете нужны. Поверьте мне, дорогая мисс Ренслоу, жизнь куртизанки нелегка. Я видела много бывших любовниц в домах призрения для женщин и в больницах.
– Я не куртизанка!
– А как же тогда назвать женщину, которая отвечает на страсть мужчины, но отказывается носить его имя? Женщину, которая платит джентльмену за его щедрость своим телом, а не брачными обетами?
Афина пошла к себе, отпустила огорченную горничную и подошла к окну, выходившему в сад. Она была в смятении. Леди Дороти не права. Афина не женщина легкого повеления, которая не устояла перед умелым соблазнителем. Она женщина, которая хочет выбрать спутника жизни с осторожностью. Ни одна женщина не станет покупать кота в мешке. А если окажется, что поцелуи ее поклонника отвратительны? Разве не лучше узнать это до того, как она примет его предложение, чем потом, когда уже будет слишком поздно?
Кого она хочет одурачить? Она обожает поцелуи лорда Мардена – то есть Йена. Она по уши влюблена в него и наслаждалась страстью, которую он так умело возбудил в ней. И она знала, что он тоже не остался бесстрастным. Он дышал также тяжело и его рука дрожала, когда он поднес ее мокрый платочек к своей щеке. Так много искр пролетело между ними, что в столовой мог начаться пожар. Но хорошо это или плохо?
Голос сердца шепчет ей, чтобы она бросилась в его объятия, в его постель, чтобы вышла за него замуж. Голос разума говорит то же самое. Но инстинкт предостерегает ее, чтобы не прыгала в воду, потому что утонет.
Йен прав, ее дядя не может помочь ей решить проблему, но дядя Барнаби – или его отсутствие – хороший предлог отложить принятие решения. Теперь, когда его мать и сестра живут в доме, Афина не может испортить свою репутацию еще больше, сплетнями можно пренебречь, так что спешить ни к чему. Ей нужно время.
Ренсдейл рассердился и дал понять это своей единокровной сестрице в весьма четких выражениях. Он спешил вернуться домой к своим стадам и полям, а также – хотя и в меньшей степени – к своей уже не бесплодной супруге. Он выругал Афину за тупость, за позор, навлеченный ею на их имя, и за истощение его кошелька. Не важно, что она знакома с графом меньше месяца. Он ведь джентльмен, да? Он богат, да? Что еще нужно?
Трой пытался защитить сестру, сказав, что ей решать, выходить замуж за графа или не выходить. Ренсдейл считал, что не ей. Марден собирался взять щенка вместе с девчонкой, что устраивало Спартака целиком и полностью. В противном случае он будет торчать в его доме, этот болезненный недомерок, который не способен помогать в поместье, которого нельзя отправить в армию или сделать священником и траты на содержание и лечение которого будут лишь возрастать.
Без обоих отпрысков покойного отца жизнь Ренсдейла была бы гораздо легче. Его жена ревнует к Афине, стыдится Троя и презирает Спартака за то, что он держит их при себе. Если бы все было так, как хочет леди Ренсдейл, Афину выдали бы за Уиггза, а мальчишку отослали бы в какое-нибудь учебное заведение. Если он притащит обоих домой, жизнь его превратится в ад, потому что один вернется в худшем состоянии, чем был уезжая, а другую вообще изгнали из общества.
Ренсдейл, тяжело дыша, отправился в свою гостиницу, бормоча себе под нос, что брат у него – слабак, а сестра идиотка. Он уже приготовился утешиться при помощи бутылки превосходного бренди и смазливой горничной. Нет, он не желает видеть никаких мерзких сирот. Хватит с него Афины и Троя. Пусть другие сами заботятся о себе, решил он.
Эти другие, все, кроме Троя, разумеется, отправились в тот день в сиротский приют, даже леди Марден. Несмотря на свою праздность и недомогание, графиня действительно интересовалась филантропией, которой занимались ее дети. Больше того, она хотела сама решить, стоит ли мисс Ренслоу ее сына. Если да, леди Марден сделает этой девице резкое замечание насчет долга, судьбы и несомненных достоинств крупного счета в банке.
Графиня держала у носа смоченный в лавандовой воде платок, чтобы избежать заразы, и осталась в конторе сестры-хозяйки, чтобы избежать сирот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39