Удовлетворил бы свою похоть, одарил бы девушку на прощание и направился бы к новому хорошенькому личику, к новым соблазнительным формам. И потом, оба они знают, что похоть недолговечна. Она, конечно, невинна, в этом Йен не сомневался, но она не может не понимать: то, что сегодня привлекает мужчину, завтра перестанет представлять для него интерес. Она же видела леди Пейдж.
Что же он может сказать Афине? Как убедит ее, что жизнь не кончится, если она выйдет за него замуж? Можно ли сказать, что она вольна полюбить того, на кого падет ее выбор? Ни за что. Можно ли поклясться ей в верности? Это было бы почти также противоестественно, хотя попробовать можно. Хотя бы на какое-то время.
Йен пережевывал мясо и свои возможности, и ему не нравилось ни то ни другое. Задолго до того как он составил пристойную речь, его мать встала и увела дам из столовой. Уходя, Афина пожелала всем доброй ночи, сказав, что больше не вернется, поскольку ее ждет младший брат.
Этот мальчик, возможно, довольно скоро станет братом и Йену, поэтому он тоже вскоре сможет уйти. Не значит ли это, что ему придется назвать братом и Ренсдейла тоже? Этого человека нельзя назвать неприемлемым, просто у него куриные мозги, он под каблуком у жены и скряга. У его сестры три платья, а из всех драгоценностей – всего лишь нитка жемчуга. Вскоре это изменится, а начало положит кольцо с бриллиантом, которое лежит в кармане у Йена.
Йен полагал, что у жены Ренсдейла сундуки набиты всяким добром. Он решил, что они с Афиной не будут часто видеться с этой неприятной парой. Но она может захотеть присутствовать при крещении их младенца, и Йен вынужден будет ее сопровождать. Почему никто не говорит о том, что, обзаведясь женой, мужчина также обзаводится целой кучей родственников?
Возможно, Афина и ее младший брат смогут сами поехать в поместье Ренсдейлов в Дерби. Нет, это не годится, тем более сразу после свадьбы. Это вызовет еще больше кривотолков, чем теперь, люди будут размышлять, почему это жена уезжает от мужа. Мысль о том, что эти старые сплетницы запустят когти в его жену, не понравилась Йену. Равно как и мысль о том, что она уедет в сопровождении одного только брата. Черт побери, жена – это такая ответственность!
С другой стороны, если она уже забеременеет к тому времени, когда у Ренсдейлов родится младенец, можно будет сослаться на положение Афины и не присутствовать на семейном торжестве. Йен представил себе располневшую Афину, которая носит ребенка – его ребенка, наследника или крошечную малышку с бирюзовыми глазами.
Чем скорее Йен приступит к осуществлению своего плана, тем скорее у него появится наследник. Он извинился перед гостями и поднялся, оставив Карсуэлла развлекать Ренсдейла, а сам пошел пожелать Трою приятных сновидений.
Карсуэлл поднял бокал – Йен не понял, в знак ли сочувствия или с пожеланием удачи, – а Ренсдейл посоветовал ему поторопиться, иначе леди Ренсдейл явится сюда узнать, почему откладывается бракосочетание и Ренсдейл не возвращается домой.
Эти слова заставили Йена опрометью взбежать наверх. Но Афину он уже не застал.
– Она пошла спать, – сообщил Трой. Вид у него, был не менее подозрительный, чем у Спартака. Собака лежала рядом с ним и тоже выказывала недовольство. Трой положил руку ей на загривок, чтобы она не бросилась на сапоги Йена. – Что вы ей сказали, почему она так расстроилась?
– Я ничего ей не говорил.
– Может быть, поэтому она и расстроилась? Я думал, вы знаете, как привести леди в хорошее настроение.
Трой казался таким разочарованным в своем герое, что отпустил собачий загривок.
Йен держал наготове кусочек курицы. Вытирая руку о полотенце, он сказал:
– Я умею это делать так, как вы не научитесь за всю жизнь, сопляк, так что следите за своими манерами. И потом, ни один мужчина не знает, что происходит в женской голове. Занимайтесь своим греческим или латынью, потому что ими овладеть легче. Кстати, – Йен говорил уже не о своих матримониальных планах, – насколько я понимаю, своими занятиями вы стараетесь наверстать упущенное.
Трой вздохнул и отложил на ночной столик книгу о лошадях.
– Эффи требует этого, хотя Уигги вот уже два дня не приходит.
– Она права. Иначе мозг у вас станет дряблым. Или мышцы. Поедем завтра в «Таттерсоллз»? Я обнаружил, что мне нужна новая пара для фаэтона, а вам полезно проветриться. У вас достаточно здоровый вид для короткой поездки, а вам, должно быть, зверски надоело сидеть в этой комнате. Можно запастись одеялами и нагретыми кирпичами, так что ваша сестрица не станет возражать, а потом заехать к Гунтеру съесть мороженого или выпить чашечку кофе. Вы можете побывать в «Уайтс» в качестве моего гостя, посмотреть, что вас ждет через несколько лет.
Улыбка Троя угасла, он вцепился рукой в одеяло, пряча глаза от Йена.
– Я не могу.
– Боитесь, что ваша сестра на вас рассердится? Я с ней поговорю. Ей следует перестать кутать вас в вату, иначе вы никогда не окрепнете.
Трой посмотрел на свои ноги.
– Я… я не могу как следует ходить.
– А вы пробовали?
– Разумеется. Думаете, мне нравится лежать в постели?
Йен готов был дать себе тумака.
– Нет, конечно, нет. О боги, я не хотел сказать, что вы притворяетесь больным! Подождем, когда вы окрепнете.
– Я устал, – сказал Трой едва слышно. – Пожалуй, посплю.
Йен ушел, с отвращением думая о соблазнительной невесте и предстоящем браке. Чувство вины уничтожило вспыхнувшее желание.
По его вине мальчик, быть может, останется инвалидом. Как он может думать о том, какое обручальное кольцо подойдет Афине, или о том, как они проведут первую брачную ночь?! Ведь это он искалечил юношу. И так и не признался в этом Афине. Черт побери, не может же он опуститься ниже уровня этой дурацкой собаки. К несчастью, в отличие от собаки он всегда будет слышать тот роковой выстрел.
Утро не принесло ни облегчения, ни воодушевления. Йен осознал, что труслив и малодушен. Сегодня он признает свою вину.
Он решил, что самое лучшее время для этого – завтрак. Мать не встает раньше полудня, сестре подают в ее комнату утренний шоколад и сладкую булочку, пока она обдумывает, в какого пэра ей вцепиться на предмет своего очередного любимого проекта. Йен полагал, что во второй половине дня она отправится посетить один из тех сиротских приютов, которым оказывает помощь его семья, в сопровождении Карсуэлла. Они спорили о проблеме обучения чтению уличных мальчишек, и Доро вознамерилась доказать свою точку зрения. Бедный Карсуэлл. Если Йен сможет покончить за завтраком с этим ужасающим делом, он хорошо проведет весь день. Ему нужна поездка верхом, прогулка, нужно побоксировать в тренировочном зале. Ему не нужно посещать дома призрения или присутствовать при резких разговорах своей сестрицы. Возможно, Афина захочет проехаться в коляске, чтобы отпраздновать… Нет, сначала ему нужно побывать в «Таттерсоллз».
Полный решимости, спланировав свой день и свою жизнь, Йен пил горячий черный кофе, ожидая, когда Афина спустится вниз.
– Мисс Ренслоу еще не завтракала? – спросил он Халла, несущего поднос.
Ноздри Халла неодобрительно затрепетали.
– Поскольку нет еще и семи часов, милорд, я не жду покамест молодую леди. – Он поставил перед графом горку поджаренных хлебцев, расставил на столе миски с вареньем, маслом и медом. Снял серебряную куполообразную крышку с блюда, на котором лежали вареные яйца.
– А я думал, что уже девять, если не больше, – сказал Йен, покачав головой при виде яиц. – Я… я проголодался.
Халл посмотрел на ненужные яйца, в спешке приготовленные поваром на два часа раньше положенного.
– Слушаюсь, милорд.
Он отставил яйца на сервант и пошел искать копченую рыбу, тоже под серебряной куполообразной крышкой. Граф и от рыбы отказался.
– Меня мутит от ее запаха.
Тогда Халл принес два блюда под крышками, одно с почками, другое с ветчиной. Йен оба отправил на буфет.
– Возможно, если ваше сиятельство сообщит мне, что именно вам угодно, на кухне не будут так суетиться. Почки? Филей? Булочки с маслом? Каша? Бекон? Может быть, один из бисквитов, которые леди Марден употребляет для улучшения пищеварения?
Йен взял поджаренный хлебец, ничем его не намазал и съел.
– Кофе – вот чего я хочу. Еще кофе… и одну из этих серебряных крышек.
Халл пододвинул к нему кофейник.
– Вы желаете крышку на завтрак?
– Совершенно верно, и поторопитесь, старина, пока не пришла мисс Ренслоу.
Дворецкий печально покачал головой. От всех этих дел с бракосочетанием его сиятельство повредился в уме. Скоро граф начнет бить в горшки и сковородки и маршировать вокруг обеденного стола. Конечно, жениться он все равно обязан. Приступ безумия, возможно, спасет джентльмена от виселицы, но не от брачных цепей.
Халл быстро подал сверкающую серебряную крышку на серебряном подносе – это была самая странная просьба, которую ему пришлось выполнить за все время его службы.
Поручение, данное дворецкому, было таким необычным, что за дверью столовой теснились два лакея и кухарка-кондитер, чтобы посмотреть, что будет делать дальше лорд Марден.
Йен положил куполообразную крышку рядом с тарелкой там, где обычно сидела мисс Ренслоу до приезда графини и леди Дороти. Тарелка была украшена гербом Мэддоксов, что показалось ему весьма уместным. Он вынул из кармана маленькую бархатную коробочку с кольцом, положил на тарелку и закрыл крышкой. Один из лакеев вздохнул, а кухарка вытерла глаза. Халл сердито посмотрел на них, и они вернулись к своим обязанностям.
Йен не заметил свидетелей. Он снял крышку, открыл коробочку и посмотрел на крупный бриллиант, окруженный мелкими изумрудами, и снова поставил крышку на тарелку. Потом откусил хлеба, не сводя глаз с крышки. Потом снова убрал ее, вынул кольцо из коробочки и положил так, чтобы Афина увидела его сразу, едва снимет крышку с тарелки, а коробочку сунул обратно в карман.
Халл обмахнул крышку на тарелке полотенцем, и она засияла еще ярче. Потом отодвинул тарелку, кольцо, крышку – все вместе – так, чтобы лорд Марден не мог до них дотянуться.
– Очень хорошо, милорд. Воистину очень хорошо. Не желаете ли теперь позавтракать или подождете молодую леди?
– Я умираю с голоду. Что там у нас есть? Яйца? Великолепно, и подайте немного ветчины. А копченую рыбу принесли?
Афина не была голодна, но тем не менее к завтраку спустилась. Она думала, что найдет в малой столовой графа. Большую часть ночи она провела, повторяя то, что скажет ему, после того как он выскажется, так что теперь была как никогда готова к не очень приятному разговору.
Граф сидел спокойно, расстегнув фрак, галстук был завязан простым свободным узлом. Он ел так, словно оказался за столом впервые за много дней, перед ним стояла такая груда еды, которой хватило бы, чтобы, по меньшей мере, неделю кормить обитателей сиротского приюта, о котором вчера вечером говорила леди Дороти.
«Как можно проголодаться в столь ранний час?» – удивилась Афина. Скорее всего лорд Марден мог есть потому, что брачная тема его мало интересует, не больше чем очередное дело, связанное с поместьем, с подписью документов, со словами, которые нужно произнести, а потом его жизнь вернется в обычную колею, а ее жизнь перевернется.
Он встал, чтобы поздороваться с ней, когда она вошла.
Она пожелала ему доброго утра, надеясь, что голос у нее не очень дрожит, Халл усадил ее за стол – слишком близко к графу.
Лорд Марден снова принялся за завтрак с таким видом, словно его жизнь зависела от того, чтобы доесть каждый кусочек. Афина отодвинула стоявшую перед ней тарелку.
– Я хочу только чаю, – сказала она дворецкому. Халл пододвинул к ней тарелку.
– Сегодня утром на кухне все очень старались, мисс.
Она снова отодвинула тарелку.
– Может быть, потом. Я сама схожу поблагодарю кухарку. И поделюсь с Троем пирогом с малиной. Никто не умеет испечь ничего лучшего, и вы знаете, что он обожает пироги с малиной. – Афина болтала без умолку, но не могла остановиться, потому что лорд Марден все резал и резал то, что лежало перед ним на тарелке, все подносил и подносил вилку ко рту, не переставая жевать.
Халл подал ей чашку чая и спросил со вздохом:
– Это все, мисс?
– Да, благодарю вас.
– Милорд?
– Может быть, у вас есть немного болиголова?
Афина посмотрела на графа, но он не обращал на нее внимания, а дворецкому жестом велел выйти.
– И закройте, пожалуйста, за собой дверь, – сказал он, после чего, наконец, посмотрел на девушку.
Не растрепались ли у нее волосы? – подумала Афина.
Потом он уставился на покрытую крышкой тарелку, содержимое которой Халл пытался заставить ее попробовать, набрал в легкие воздуха и сказал:
– Откройте ее.
– Но я не…
– Просто откройте.
Афина сняла крышку.
– Ах!
Какое необыкновенное кольцо! Таких крупных бриллиантов она не видела с тех пор, как побывала в королевской сокровищнице в Тауэре. Она протянула пальчик и осторожно коснулась его, перевернув камень так, чтобы на него упал свет из окна.
– Боже мой!
Она убрала пальчик и сжала руки на коленях. Это могло означать лишь одно. Джентльмен не предлагает леди безделушки за завтраком, если у него честные намерения. Она с трудом отвела взгляд от прекрасного кольца и посмотрела на лорда Мардена, который не сводил с нее глаз, словно ястреб, высматривающий мышь.
– Ах! – повторила она. – Этого-то я и боялась.
Глава 17
В браке любовь подобна глазури на пироге.
Аноним
В браке любовь – это мясо с картошкой, хлеб с маслом, и к тому же еще и десерт.
Жена анонима
– Я еще мог бы понять, если бы вы боялись пауков и змей, но неужели вы боитесь бриллиантов? Или вы боитесь колец? Я понимаю, перстень – это ужасно, это что-то вроде кандалов или кольца в носу.
– Что за чушь вы несете! – Афина накрыла тарелку с кольцом крышкой и пододвинула ее в его сторону. – Мы оба понимаем, что это значит.
– Превосходный бриллиант, один из тех, которые принадлежали нашей семье несколько столетий, но, если хотите, я могу купить современное кольцо. Вы, кажется, любите жемчуг.
– Сейчас не время для шуток, милорд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39