Казалось, он задремал и не слышит Веру. Стараясь сосредоточиться, Эзра быстро заморгал своими белыми ресницами.
— Где проходит граница, разделяющая политику и дружбу, убеждение и чувство? — спросила Вера.
Адвокат встрепенулся.
— Тогда объясните мне, пожалуйста, причину Вашей ненависти к британским войскам, — неожиданно спросил он. — Я не могу понять Вашего исключительно предвзятого отношения к ним.
— Это оккупационные войска, — не задумываясь, ответила Вера. — Они попирают права народа и права личности.
— Какие громкие слова! — воскликнул Эзра с иронией. Он разворошил огонь в камине, налил себе еще чашку чая и сдобрил его ромом. — По-моему, для женщины Вы говорите слишком красноречиво.
В действительности Бриггс высоко ценил Верину способность делать правильные выводы. Она была не только очень умной женщиной, но и обладала железной волей. Пожалуй, ее единственным недостатком была вспыльчивость. Все лучшие свойства сильного характера ярче всего проявились в тот момент, когда она решила выйти замуж против воли родителей.
Ее избранником был Уильям Эшли, контрабандист. Это занятие было весьма уважаемым среди колонистов, которые во многом зависели от провозимых тайком от англичан товаров, но оно находилось вне рамок закона. Тем не менее Вере удалось уговорить Эзру встать на ее сторону, обвенчаться с Эшли и отправиться с ним в Бостон, где ее мятежная душа смогла наконец-то вырваться на просторы.
Эзре, как он ни старался, не удалось придать своему лицу сердитое выражение. Его выдавал нежный и любящий взгляд. Да, он любил Веру, любил как мужчина, а не как «добрый дядюшка» или старый друг дома. В ее присутствии он молодел. Ее живость и откровенность заставляли его забывать и о возрасте, и о болезнях.
В молчании Вера потягивала свой сидр и старалась успокоиться. Она слишком хорошо знала Эзру, чтобы сердиться на него. Гнев миссис Эшли был направлен не против Эзры Бриггса, а против его слепоты и непонимания.
Вера обвела глазами гостиную. Здесь все было так хорошо знакомо и дорого ей. Она чувствовала себя очень уютно около веселого пылающего камина, над которым висел портрет Катлин Донован Бриггс, жены Эзры, умершей тридцать лет назад.
Катлин позировала художнику в ту пору, когда была невестой. Утопающая в розовом шелке и белом тюле, она смотрела на Веру темно-синими, почти черными глазами, которым время придало таинственный блеск. Женщина на портрете была влюблена; Вера могла прочесть это чувство в каждой черте лица, во взгляде бездонных глаз, в повороте головы.
Вера перевела взгляд на Эзру, уютно устроившегося в своем любимом кресле. Он раздумывал, не следует ли ему съесть еще один пирожок с яблоками. Вера представила себе, что когда-нибудь и у нее будет такая же комната, наполненная старыми вещами и воспоминаниями, и она, как Эзра, будет усталой и одинокой. А ничем не заполненные дни потекут бесконечной чередой.
Вера закрыла глаза и глубоко вздохнула. Неужели о такой жизни она мечтала? «Но ведь я не одна, — спохватилась Вера. — У меня есть Элизабет и Эзра, есть моя семья в Лонгмедоу. Моя жизнь заполнена до отказа важными делами. Меня окружают единомышленники. Я независима и полна энергии. Разве можно требовать чего-то еще?»
Правда, случались мгновения, когда уверенность покидала миссис Эшли, и молодая вдова испытывала страх перед пробуждающимися желаниями.
Эзра поправил очки на носу и отправил в рот последний кусочек яблочного пирожка. Аккуратно проведя языком вдоль зубов, чтобы вычистить забившиеся между ними крошки, мистер Бриггс продолжил беседу:
— Дорогая, — произнес он торжественно, — годы летят куда быстрее, чем кажется.
Пораженная сходством их мыслей, молодая женщина внимательно посмотрела на собеседника.
— Эзра, что Вы хотите этим сказать? Вопрос был задан со всей возможной прямотой, и адвокат смутился. Он закашлялся, расправил скатерть и застегнул пуговицы на сюртуке.
В камине потрескивали дрова, ветер стучал ставнями. Вера поднялась и выглянула в окно. Жемчужно-серые облака проносились по небу на северо-восход точно так же, как накануне вечером, когда она была в пути.
— В этом году на редкость теплая зима, — нарушила Вера затянувшееся молчание.
— Да, — тихо ответил Эзра, — самая теплая за многие годы.
— Но, я думаю, снег все-таки выпадет. Вера по-прежнему стояла лицом к окну, но по скрипу кресла поняла, что Эзра встал. От непонятного предчувствия холодок пробежал у нее по спине. Она попыталась взять себя в руки, коря за глупость, но в этот момент Эзра подошел к Вере сзади и взял ее за локоть.
— Моя дорогая, — начал он, тяжело переводя дыхание, — Вера ..
Молодая женщина стояла молча. До ее слуха доносился смех миссис Харт, угощавшей на кухне кучера. Перед ней за окном ветер обрывал последние листья с деревьев и перебрасывал по мостовой обрывки газеты.
.Вера устремила на адвоката долгий и внимательный взор. Его щеки горели, а взгляд ускользал в сторону.
— Эзра, что случилось?
Еще мгновение Эзра разглядывал молодую женщину в мучительной нерешительности, и вдруг рухнул перед ней на колени. Вера отступила в испуге и изумлении.
— Дорогая, хотите ли Вы… нет, я хотел сказать… попросить, — бормотал Эзра в смущении.
Вера протянула к нему руки, помогая подняться.
— Встаньте, Эзра, прошу Вас. Вам плохо? Позвольте, я позову миссис Харт.
— Нет, черт возьми, нет, — возмутился Эзра. Его очки съехали на нос, а парик сбился. Вера осторожно поправила его. Эзра проворчал:
— Ну ладно, ладно, — в ответ на Верин жест. Он с трудом поднялся с колен и, подойдя к камину, остановился, глядя на портрет покойной жены. Вера приблизилась к нему и посмотрела на полное таинственной прелести лицо Катлин Бриггс.
— Уже прошло три года, с тех пор как Эшли ушел от нас, — произнес Эзра тихим голосом, переходящим в шепот. — Разве это не слишком долгий срок, чтобы оставаться одной?
— Одной, — повторила Вера, также понизив голос. — Что Вы хотите сказать, Эзра?
— Вы молоды, — продолжал адвокат, — молоды и здоровы. А я уже слишком стар, чтобы иметь наследника, но, может быть, Вы тоже бесплодны?
Его слова потрясли Веру. Только теперь она поняла истинный характер его чувств. При упоминании о возможной бездетности ее руки скользнули к животу и замерли. Вера прикрыла глаза.
Внезапно Эзра повернулся и впился взглядом в лицо женщины. Казалось, он готов был броситься на нее. Но спустя мгновение отошел и обессиленный опустился на стул.
— Милая моя, — произнес он негромко, — простите меня, я был груб и бестактен, я огорчил Вас.
— Эзра, Вам не надо огорчаться, — печально ответила Вера. — Вы всегда были добры ко мне, столько лет любили и заботились обо мне. Я не могу сердиться на Вас из-за минутной вспышки. Помните, когда я была маленькой, я звала Вас «дядя Эзра». Когда же я перестала Вас так называть?
Вера смотрела на этого сутулого пожилого мужчину и вспоминала его таким, каким он был много лет назад, во времена ее детства. Стройный и темноволосый, кажется, он тогда был даже выше ростом.
Эзра держал в своей руке тонкие и нежные пальцы Веры и вдруг почувствовал сильную боль в груди. Он вздохнул, надеясь, что неприятное ощущение исчезнет, но боль не проходила.
Даже сейчас, в такой важный момент, Эзра не мог избавиться от своей многолетней привычки теребить оправу очков на переносице.
— Вера, Вера-Мария Эшли, согласны ли Вы стать моей женой?
Вера стояла тихо и неподвижно. Она чувствовала странное облегчение, потому что давно ждала этого вопроса и не могла помешать Эзре задать его. Бессознательно она высвободила руку.
— Я не знаю, что Вам сказать, Эзра…
— Моя дорогая, я очень хорошо все понимаю. Что может заставить Вас принять предложение человека моего возраста? Что я могу предложить Вам взамен Вашей молодости и жизнерадостности? Состояние после моей смерти?
Эзра налил себе холодного чая и осушил чашку одним залпом.
— Вам не следует так говорить, Эзра!
— Отчего же, ведь это правда.
Вера присела, расправив юбку на коленях.
— Эзра, — запинаясь заговорила она, — Эзра, Вы что-то скрываете от меня. Вы больны, Эзра? Смертельно больны?
Сердце молодой женщины учащенно забилось, а кровь стучала в висках.
— Нет, дорогая, я не болен. Во всяком случае не болен смертельно. Я только устал от одиночества. Вы не любите меня, Вера Эшли?
— Я люблю Вас, Эзра, — ответила Вера без тени сомнения, — как я могу не любить Вас? Когда я была девочкой… Ах, Эзра, простите, я давно уже не девочка, и Ваши чувства ко мне изменились.
— Да.
— И Вы нуждаетесь в друге, в жене, чтобы избавиться от одиночества?
— Да, — ответил Эзра так тихо, что шум ветра в каминной трубе и потрескивание дров почти заглушили его слова.
— Эзра, я совсем не та женщина, какая Вам нужна. Я привыкла к независимости и не смогу жить иначе. Мне кажется, что, овдовев, я получила на это право.
Последние слова прозвучали совсем тихо. Эзра опустил голову. Огонь камина весело плясал перед ним. Он подумал, что все его ухищрения в одежде бессмысленны. Он старался одеваться в шелк и бархат, его башмаки сверкали серебряными пряжками, а костюмы шил лучший портной. Адвокат знал, что это поднимало его в глазах окружающих. Но к чему все старания, если он не может понравиться той единственной на свете женщине, которая ему нужна?
— Скажите, Вера, если бы я был моложе, Вы приняли бы мое предложение?
— Молодость мало значит, на мой взгляд.
— Не всегда, — ответил Эзра.
Вера покраснела и разгорячилась, пальцы ее дрожали. Она знала, что все сказанное Эзрой правда и что, если бы она решилась выйти замуж, ее избранником был бы молодой человек. Вера вспомнила Айронса, его смоляные волосы, мужественные черты лица, чарующий взгляд, прикосновение его руки… Но тут же устыдилась своих мыслей. Она не должна думать о нем. Это проявление слабости, это грех и предательство.
— Эзра, я поняла все, что Вы сказали. И прошу Вас не вспоминать об этом больше.
Даже сейчас, когда она отвечала адвокату, мысли об Айронсе не выходили у нее из головы.
Вера резко поднялась, как будто решившись на что-то.
— Эзра, Вы очень дороги мне. Чувства, которые я к Вам испытываю, глубоки и сильны. Думаю, что когда Вы делали мне предложение, то рассчитывали именно на это, и Ваше предложение — большая честь для меня. Дайте мне время, Эзра. Мне нужно все тщательно обдумать.
Пока Вера говорила, Эзра сидел неподвижно, сложив холодные и безжизненные руки на коленях. И из этих рук вдова надеялась получить защиту?..
Эзра поднялся и внимательно вгляделся в молодую женщину, стоящую напротив. Его почти бесцветные старческие глаза наполнились радостным блеском, а голос приобрел уверенность.
— Я даю Вам одну неделю, дорогая, — произнес он. — Я уверен — недели достаточно.
Глава 3
Уже начало темнеть, когда Вера сделала все необходимые покупки. Перед отъездом из города она опустошила свою кладовую в надежде избавиться от грызунов, и теперь ей пришлось провести на базаре полдня. Наконец ее сетка была набита овощами и свертками со всякой снедью. Можно было возвращаться домой, где у горящего очага Веру ждала Элизабет.
Базар постепенно пустел, расходились покупатели, закрывались магазины, лавки и мастерские. Торговцы и ремесленники, закончив дела, стояли у дверей своих павильонов, с тревогой глядя на тяжелые облака, грозившие снегопадом, и обсуждали погоду.
Дул холодный и порывистый ветер. Идти было трудно, приходилось удерживать развевающиеся полы плаща и поправлять капор. Сумка оттягивала Вере плечо, и она постоянно перекладывала ее из одной руки в другую. Вера вышла на улицу, пересекла мостовую и повернула к дому. Сейчас, после возвращения из Лонгмедоу, он казался ей пустым и унылым. Скатанные ковры стояли по углам, и шаги эхом разносились по комнатам. Мебель по-прежнему была накрыта чехлами. Было неуютно и одиноко.
Вера подумала о Бриггсе. Осталось меньше недели, и ей придется дать ему окончательный ответ.
Конечно, он слишком деликатен, чтобы настаивать. Но в конце концов решение придется принимать. Она не должна расстраивать Эзру. Он заслуживает лучшего. Да и почему ей не соединить свою судьбу с человеком, который будет ей и другом и отцом? Этот шаг был бы вполне разумным и ответственным. Конечно, Эзра был не молод, но разве мудрость приходит не с годами?
Каждый раз, когда Вера начинала убеждать себя в необходимости стать миссис Бриггс, перед ее мысленным взором вырастал образ незнакомца. Она представила Айронса так явственно, что вынуждена была остановиться. Когда миссис Эшли вспоминала о своей поездке вместе с ним, ее охватывал безотчетный страх. Эти мысли казались ей чем-то недостойным. Ведь она уже не девочка, а взрослая женщина, вдова, и должна уметь управлять своими чувствами.
Задумавшись, Вера стояла посреди улицы, и многочисленные прохожие, спешившие домой, обходили ее с двух сторон. Сильный порыв ветра поднял полы плаща и сорвал капор, который удерживали ярко-красные ленты, завязанные под подбородком. Вера очнулась и заспешила дальше.
На улице собралась толпа народу, а перед ней выступал оратор. Но слов его почти не было слышно из-за ропота окружавших Веру людей и громких приказаний, которые отдавал офицер солдатам в красно-белой форме, растянувшимся цепью от бакалейной лавки до магазина напротив.
— Что здесь происходит? — спросила Вера у стоящего рядом парня. — И кому нужно разгонять собрание?
Парень оглянулся, посмотрел по сторонам, но не ответил. Вера хотела знать, кто выступал и о чем он говорил. На этот раз ответ был получен.
— Это виг, — сказал парень таким тоном, как будто это слово все объясняло.
Но для Веры этого было действительно достаточно, чтобы прояснить положение. Она решила послушать речь и стала пробираться в толпе поближе к выступающему. Когда же она наконец достигла цели, офицер стал настойчиво требовать, чтобы все разошлись. Надо было избежать столкновения между солдатами и собравшимися на улице людьми, и оратор прекратил выступление, взмахнул рукой и спрыгнул с возвышения на землю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37